Совершенно (не)случайно

Пролог. Ребекка Браун. Сентябрь 2008

Пролог

Ребекка Браун

Сентябрь 2008

Ребекка стояла, прислонившись спиной к отцу. Его руки на плечах Бэкки были знаком поддержки в этот тяжелый для всей семьи день. Погода радовала солнцем, оно пригревало и вселяло надежду. Надежду на будущее, которое, казалось, уже не будет таким светлым. Осенний ветер игриво перебирал полу черного плаща Ребекки, словно ребенок теребит подол юбки матери. Только вот матери не стало. Остались только Ребекка, ее отец, бабуля и этот гребаный ветер.

Ирэн Браун болела больше года, поэтому ее уход не стал сюрпризом. Врачи давали несколько месяцев, однако Ирэн не желала сдаваться, и протянула в разы больше отведенного срока. До последней секунды она выглядела прекрасно. Даже сейчас, ее ногти были покрыты черным лаком с блестками, и на маникюре не было ни одного скола. В этом была вся Ирэн. Она в любой ситуации выглядела эффектно, все подруги Ирэн пытались повторить ее стиль, но ни у кого не получалось. Она была законодательницей моды в Хот-Спрингс. Ирэн и сама по себе была красавицей – брюнетка с карими глазами, пухлыми губами и длинными ресницами. Точеный нос на египетский манер был экзотической изюминкой в ее внешности. Стройное и гибкое тело выглядело прекрасно во всех нарядах. В паре со Стивом Браун они смотрелись гармонично – крупный великан с оливковыми глазами и роковая брюнетка-дюймовочка.

Ребекка чертами лица была похожа на мать, в остальном она была копией отца. Аппетитная фигура, волосы цвета темного шоколада, оливковые глаза с черными крапинками, даже характер был перенят у Стива. Но она не была папиной дочкой. Бэкки была самостоятельным и свободолюбивым ребенком, эти черты характера ярко проявлялись по сей день. Однако поддержка отца сейчас ей была необходима как воздух.

С парковки к месту погребения Ирэн начали подходить люди. Уэсли Купер и Валери Миллер в компании родителей шли впереди. Остальных друзей и одноклассников Ребекка не замечала, даже если они и были в толпе. Бэкки молча кивнула друзьям, не в силах отойти от отца. Слезы накатывали, в горле стоял ком. Она не хотела слушать ни соболезнования, ни сожаления. А также упоминания о материи о том, какой молодой и красивой она ушла. Бэкки и так все это знала, но традиция похорон требовала выслушивать все это от присутствующих. Как будто констатация фактов об усопшей должна успокаивать, но это были всего лишь факты. Ребекку раздражала жалость присутствующих к себе, Ирэн и отцу. Она сама не испытывала жалости. Только вину. Она считала себя виноватой в том, что не смогла помочь. Бессилие и мораль торжествовали на горе семейства Браун. Хотя мораль здесь была не при чем, скорее стечение обстоятельств. "Тупое стечение обстоятельств и тупой Ник Катчер." – заключила Ребекка и закрыла глаза.

За размышлениями Ребекка не заметила, как прощальная речь была прочтена, и пришло время бросать землю на крышку гроба матери. Отец придерживал ее за руку, так как Бэкки была непредсказуемым подростком и могла вытворить все, что угодно. Особенно в такой день и под таким стрессом. Но Ребекка не планировала устраивать представления на публике, и она сделала все, что от нее требовал ритуал. Как только земля из рук Ребекки коснулась крышки гроба матери, хлынул дождь. Как будто сама Ирэн прощалась с дочерью. Стив раскрыл над ними большой черный зонт. Дождавшись, когда могилу полностью зароют, Бэкки с отцом отправились домой на поминальный обед.

На пороге дома Браун стоял Уэс с родителями. Он обнял Бэкку, и они молча заплакали, Стив и чета Купер также обменялись объятиями поддержки. Уэсли взял Ребекку за руку, и они вошли в дом. В гостиной Браун было тесно из-за большого количества людей, Стив принял удар на себя и стал общаться с присутствующими. Бэкки отправилась к себе в спальню в компании Уэса, она не желала видеть никого, кроме своего лучшего друга.

Ребекка прошла в комнату, села на кровать и подтянула колени к груди. Уэсли запер за ними дверь.

– Ну как ты, девочка? – Уэсли откинул пряди волос со лба Бэкки.

– Держусь. Хоть это все было предсказуемо, все равно хуже, чем я ожидала.

– Чем тебе помочь? Хочешь воды? Я принесу…

– Не суетись Уэсли, просто побудь со мной.

– Как скажешь.

Ребекка растянулась на кровати, Уэсли лег рядом и обнял ее. На глазах Бэкки проступили слезы, Уэс еще крепче прижал ее к себе. В его объятиях было тепло и спокойно. Она плакала бесшумно, содрогались только плечи. Дождь барабанил по стеклу, отбивая ритм осеннего вальса. Свернувшись калачиком на руке Уэса, Бэкки не заметила, как уснула.

Около недели Ребекка ни с кем не общалась и не выходила на улицу. Единственным, кого она к себе подпускала, был Уэс. Он заставлял ее есть, пить и разговаривать. Хотя у него очень слабо получалось вытащить из Бэкки даже пару слов. Иногда Стив с Уэсом тихо переговаривались на кухне, решая, требуется ли Бэкки помощь со стороны, или она справится сама. "Помощью со стороны" Стив называл психолога, однако Уэс верил, что Ребекка справится сама. Она должна.

И Уэс не зря был уверен в подруге – к середине следующей недели она уже вернулась в школу, и даже ела без напоминания. Два дня учебы она стойко выдержала, иногда казалось, что в ее семье никакой трагедии и нет. Однако в субботу утром Уэс решил заглянуть в дом Браун, чтобы проверить, что Бэкки действительно начала оправляться.

Ребекка проснулась от того, что хлопнула дверь спальни. Солнце светило в окно, наполняя комнату уютом и прогоняя серость осени за порог.

– Прости, не хотел тебя будить. Я принес тебе перекусить.

На подносе лежали разные закуски и стоял стакан с водой и лимоном. Бэкки в несколько глотков осушила стакан.

– Бэк, может быть сейчас не время… Но я хочу тебе кое-что сказать.

– Угу. – Ребекка кивнула с набитым ртом, она точно была голодна.

– Я люблю тебя.

– Я знаю Уэс, я тебя тоже.

– Ты не поняла. Я серьезно. Я. Тебя. Люблю.

– Уэсли, я тоже серьезно тебя люблю. Особенно когда ты лучше меня знаешь, что мне нужно – она указала на поднос с едой.

Уэс приблизился к ней, смахнул крошки от еды в уголке ее губ. Посмотрел Бэкке в глаза, а затем поцеловал. Ребекка от неожиданности вскрикнула, но ответила на поцелуй. Это было странно. И приятно. Но больше странно, чем приятно. Она отстранилась.

– Уэс, я…

– Прости. Я долбанный эгоист. В такой день вывалить на тебя все это…

– Мы лучшие друзья, Уэсли Купер. Ты можешь вываливать на меня что угодно в любой день, если это не дерьмо. И то, что сейчас было – совсем не дерьмо.

– Так ты…

– Да, Уэс. Я не могу описать свои чувства, но я точно к тебе что-то испытываю, и это гораздо больше, чем просто дружба.

– К черту все…

Уэс набросился на нее с поцелуями. Поднос с едой упал на пол от неожиданного порыва страсти между друзьями. Ребекка начала стягивать с себя рубашку, Уэсли остановил ее рукой.

– Подожди, девочка…

– Но… я…

– Не сегодня. С тебя хватит…

– Уэс…

– Я и так уже перешел черту. Не хочу пользоваться твоей слабостью в такой день…

– Тогда пообещай мне, что бы с нами не произошло, мы всегда останемся друзьями…Я не могу тебя потерять.

– Клянусь, Бэк. Я всегда буду рядом.

Уэсли чмокнул ее в макушку и отстранился. Он встал с кровати и начал собирать остатки еды с пола, чтобы хоть как-то отвлечься. В дверь постучали, Бэкки встала с кровати, чтобы отпереть замок.

– Бэкки, все в порядке? – голова Стива протиснулась в дверной проем. Из-за высокого роста он был вынужден пригнуться, чтобы не удариться об дверной косяк.

– Да, просто поднос упал.

– И ты, как всегда, заставила Уэса прислужничать? – Стив грустно улыбнулся.

– Ну па-а-а-ап… – Ребекка закатила глаза и попыталась закрыть дверь.

– Помоги парню, будь умницей. – Стив чмокнул ее в лоб и покинул спальню.

Ребекка опять закатила глаза и принялась помогать Уэсу. Когда дело было сделано, Уэсли чмокнул ее на прощание и отправился домой. Оставшись наедине со своими мыслями, Бэкки легла на кровать. "Что же еще может случится в этом учебном году, если он уже начался так дерьмово?" – размышляла она, беспокоясь о будущем.

Казалось, что смерть Ирэн и так перевернула весь мир с ног на голову. Это потрясение задело даже отношения Бэкки и Уэса, хотя они оба были тверды в своих жизненных позициях. Но то, что ждало Ребекку впереди, не смог бы предсказать ни один оракул, даже если бы ему на ухо шептали тысячи Богов.

Уэсли Купер. Декабрь 2008

Уэсли Купер

Декабрь 2008

Уэсли собирался на свидание с Бэкки. Он, выглядел шикарно, впрочем, как и всегда. Черные джинсы, белая футболка и белая рубашка в мелкую черную полоску смотрелись идеально на его спортивном теле. Жесткие кудрявые темные волосы были аккуратно уложены, легкая щетина придавала брутальности его узкому лицу. Хотя они уже и встречались несколько месяцев, Уэс всегда волновался перед свиданием с Ребеккой. И это свидание не стало исключением. На этот раз его преследовало плохое предчувствие: словно палач занес топор над головой приговоренного. Шея парня действительно немного зудела. "Возможно, виноват новый парфюм" – подумал Уэсли и попытался отбросить скверные мысли. Еще раз оглядев себя в зеркале, он спустился в гостиную.

Светлая макушка Уолта Купера виднелась за спинкой его любимого кресла в гостиной. По телевизору показывали какое-то шоу, но Уолт его не смотрел. В его глазах цвета темного шоколада ощущалась пустота. Он был пьян. Алкогольное опьянение последние полгода стало для отца семейства привычным состоянием, хотя, по мнению окружающих, поводов для пьянства у него не было. Совсем недавно он получил звание Капитана полиции, семья его всегда поддерживала и в доме Куперов скандалы были редким явлением. Возможно, Уолт не выдерживал напряжения на работе, и потому прикладывался к бутылке. Хезер Купер, жена Уолта и мать Уэса, выглядела моложе своего возраста и в целом была симпатичной женщиной – узкое лицо, огромные карие глаза и миниатюрный нос, усыпанный веснушками. Юности ей придавали милые кудряшки, которые мягким каскадом обрамляли лицо Хезер, и которые перешли по наследству сыну.

Уэс походил на мать, от отца ему достались только карие глаза. Родители оба были блондины, у Уэса же волосы были цвета темного кофе. Хотя цвет глаз и кудри он унаследовал от предков. В детстве над ним часто издевались из-за того, что цвет его волос был не таким, как у родителей. Да и он сам часто думал, что приемный. Однако никаких подтверждающих документов в доме родителей он не нашел, что означало, что он биологический сын. От родителей его отличал только цвет волос. Из курса генетики в школе Уэс понял, что это нередкое явление, и на этом успокоился.

Уэсли решил воспользоваться машиной отца, так как Уолт сегодня явно не сядет за руль. В гараже он столкнулся с Хезер, которая только что вернулась из супермаркета и выгружала покупки из своего авто.

– Куда идешь? – спросила она, запыхаясь.

– К Ребекке. И я уже опаздываю.

– Передавай привет Стиву. Хорошо, что они живут дальше.

– Ну да, привести в дом новую женщину спустя месяц после смерти жены – прекрасная идея.

– Не нам судить, сынок. Тем более Ирэн сама говорила Стиву найти кого-нибудь.

– Тебе то откуда знать, что она говорила? Кажется, вы не были близкими подругами.

– Не были, ты прав. Но мы хорошо общались ради вас с Бэкки.

– Причем тут я и Ребекка?

– Вы дружите, и это главное. Иметь друзей просто необходимо.

– Она мне не просто друг…

Хезер выронила пакет с покупками из рук и застыла с испуганным лицом, но Уэс уже завел мотор и не заметил замешательства матери. Он выехал из гаража и направился к дому Браун.

Бэкки и Уэс не объявляли себя официальной парой, а видеть их вместе было привычным для окружающих. Потому никто и не догадывался, что их отношения уже нечто большее, чем просто дружба. Друзей это устраивало, а на остальных им было плевать. Тем более у них были проблемы посерьезнее: мачеха Бэкки, пьянство Уолта Купера, да и учебу никто не отменял.

Бэкку и Уэса сближали проблемы с родителями – у Ребекки недавно умерла мама, а у Уэса отец – алкоголик. В череде непрекращающихся семейных проблем они находили только друг в друге – остальные друзья были из обычных семей со стандартными поводами для ссор, да и делиться переживаниями по поводу отца – алкоголика и злой мачехи с другими не было смысла, ведь кроме сочувствия эти двое получить ничего не могли. Жалость окружающих только удручает – пережить боль по-настоящему поможет только тот, кто уже смог с ней справиться. Ну или хотя-бы пытается. Уэс и Бэкки не жалели друг друга – каждый мог открыть свои самые печальные и темные мысли. Они знали, что ни один из них никогда не услышит в ответ от другого упреков или сострадания, не столкнется с безразличием – они делили боль пополам, ослабляя петлю на шее друг у друга. Бэкки могла трансформировать ярость Уэса в страсть, а Уэс превращал слабость Ребекки в металл.

После смерти Ирен Ребекка была сама не своя, и Уэс поддерживал ее, как мог. Но по неизвестным причинам она перестала ему открываться так, как раньше. Как будто внутри нее с хрустом надломилась фосфорная палочка – до трагического события Бэкки, хоть и ожидала худшего, но излучала свет. После смерти матери горе черной тенью затмевало ее свет и все хорошее вокруг. Чем больше проходило времени, тем очевиднее для Уэса становилось, что внутренний свет Бэки даже не пытается пробиться, а постепенно исчезает, и вместе с этим светом исчезало что-то еще. Каждый раз, когда он пытался затронуть тему Ирэн, Бэкки замыкалась. Уэсли решил дать ей время, и не нагружал ее своими переживаниями. Он боялся сломать Бэкку еще больше.

Стоя на светофоре возле дома Браун, Уэс увидел Ребекку. Она стояла на крыльце парадной и слегка ежилась от холода. На ней была черная куртка, но она не спасала от холода. Казалось, лед пронзал ее изнутри, и она мерзла бы даже при жаркой погоде.

Увидев Уэса, Ребекка слегка улыбнулась и направилась к авто. Поерзав в пассажирском кресле, Бэкки взглянула на Уэса. В груди Уэсли что-то замерло, он едва дышал от напряжения.

– Нам нужно поговорить… – сказала Ребекка и опустила глаза.

– А где же "Привет милый, я скучала"… – попытался снять напряжение Уэс. От его немного нервной интонации Бэкки вздрогнула, глубоко вздохнула, но продолжала молчать.

– Что-то случилось? У тебя как будто кто-то умер… – Уэс сам разозлился от тупости своей шутки. Напряжение нарастало и уже густо ощущалось в воздухе.

– Уэс, я считаю, нам нужно остаться друзьями.

– ЧТО?

– Я люблю тебя, правда. Но, встречаясь с тобой, я потеряла друга.

– Бэкки, я не понимаю… Я сделал что-то не так?

– Ты замечательный, и ты это знаешь. Но, ты перестал мне открываться. Я не знаю практически ничего, что у тебя происходит.

– Я тебе вчера рассказывал, как мы с Ником откачивали его отца…

– Это проблемы Ника, не твои… Как твой отец?

– Ну…

– Видишь? Ты ограждаешь меня от твоих ЛИЧНЫХ проблем, потому что мы встречаемся. Как ты справляешься с этим в одиночку?

– Бэкки, послушай. Ирэн умерла несколько месяцев назад, у тебя и так забот по горло, я не хочу тебя нагружать своими проблемами…

– ВОТ ВИДИШЬ! Об этом я и говорю… И я не хочу тебе постоянно ныть о моем состоянии, быть одновременно и лучшими друзьями и парой для нас невозможно. И я не справляюсь без тебя, честно. То, что творит моя мачеха…

– Расскажи.

– Нет. Если ты мой бойфренд, то нет, прости. Ты мне не отец, не жилетка для слез, ни подружка или друг. Бойфренд – это партнер. Партнер со своей жизнью, которая развивается независимо от моей, но вторит общим целям и желаниям. Я боюсь, что у нас с тобой разные цели и желания.

– Да что ты такое говоришь?

– Да Уэс, я говорю правду. Сколько мы встречаемся? 3 месяца? Мы никогда не заходим дальше поцелуев.

– Бэкки, я…

– Да, да. Ты ждешь, когда я буду готова. Так вот я давно уже готова, но я понимаю, что между нами всегда будет стена, так как будучи в паре мы боимся навредить друг другу. Я не хочу тебя бояться, я не хочу, чтобы боялся ты. Чтобы ты подбирал слова при общении со мной, чтобы ты деликатно обходил стороной темные уголки твоей жизни… Когда ты был моим другом, ты был весь моим. А сейчас ты мой только как обложка, хоть и красивая…

– Бэкки, я… Я не знаю, что сказать. Отчасти ты права. Но я люблю тебя.

– Да Уэс, и я тебя. Но у нас нет страсти, нет того огня, который должен быть. Пока это все не зашло слишком далеко, нам нужно остановиться. Порвать отношения как пара и сохранить дружбу. Я не могу без тебя жить, но мне больно понимать, что мы не дадим друг другу всего, что могли бы дать.

– У тебя кто-то есть?

– ЧТО? Да ты сам только что сказал, что у меня проблемы. Если бы не ты, я сейчас вообще предпочла бы остаться без отношений…

– Что ты в принципе и делаешь…

– Пойми, я не хочу ломать тебе жизнь и тратить твое время. Ты всегда будешь ко мне относиться, как к коллекционной фарфоровой кукле. А ты знаешь, что я не такая. И ты мне нужен, чтобы вовремя хлестать меня по щекам, когда я думаю или творю дичь… Да, это эгоистично. Но я считаю, что так будет лучше для нас обоих.

– Мне нечего тебе ответить. Ты решила все за нас двоих.

– Уэс…

– Что бы я сейчас не сказал, это будет неправильно и опровергнуто. Ты готовилась, я же не готов к такому. Прости, но тебе сейчас лучше уйти.

– Уэсли, пожалуйста…

– Уходи!

На шее Уэса виднелись красные пятна – явный признак ярости. Ребекка решила не испытывать судьбу и дать ему время все обдумать. Как только она переступила порог квартиры родителей, на нее нахлынуло осознание, как больно она сделала Уэсу, и как больно ей самой. Она сползла по входной двери, села на корточки, и зарыдала.