Евгений Козырев
Один день из жизни лицеиста
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне.
Саша проснулся еще до подъема, когда еще не были слышны в коридоре шаркающие шаги дежурного дядьки, встал с узкой постели на холодный пол и подошел к окну. Сквозь чернильную густоту ноябрьского утра россыпью еще более черных пятен на крыше соседнего церковного флигеля была видна стая ворон. Тяжелые и низкие облака шли со стороны залива, неся на своих плечах, то ли последний дождь, то ли первый снег. И эта пронзительная утренняя тишина замершей природы заставила Сашино сердце сжаться в комок, дыхание перехватило, как от ледяного душа и какие-то светлые слезы подступили к глазам. Он оглянулся на закрытую дверь, словно кто-нибудь мог уличить его в этой минутной слабости, потом прошлепал замерзшими ногами к постели и лег, подложив руки под голову.
«Спишь, мой дорогой друг? Спишь, Жано?» – чуть слышно прошептал Саша и провел пальцами по картонной перегородке. Соседняя «келья» принадлежала Ване Пущину – другу Саши Пушкина по Лицею. То ли от созвучия фамилий, то ли по родству душ, мальчики сблизились с первых дней, вместе проводили время и часто переговаривались, лежа в постели, обсуждая события прошедших дней, подростковые шалости, преподавателей и товарищей.
За тонкой перегородкой раздалось сопение, сонный бессвязный лепет. Наконец, ровное дыхание друга не оставило сомнений в том, что Жано спал крепким утренним сном без сновидений. Саша вздохнул и улегся поудобнее. Замершие пальцы ног начали согреваться. Беспричинные слезы высохли, сердце перестало выпрыгивать из-под левой ключицы, дыхание, прежде глубокое и бурное, стало размеренным и тихим.
Вот так всегда! Нахлынет что-то. Восторг и печаль в одном прикосновении северного ветра к стеклу окна. Смутные тени встреченных людей, картинки из прошлого, обрывки рифм, которые, словно ростки на весенней пашне, ползут сквозь душу, прокалыв