Loe raamatut: «Недвойственность. Феноменология христианской святости»

© Евгений Мышкин, 2020

ISBN 978-5-4498-3200-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Да приидет Царствие Твое» произносит Христос в молитве «Отче наш», далее он говорит «Царство Бога уже пришло к вам» (Мф 12:28). Царствие Божие заключается в том, что «Бог будет всяческая во всем» (1 Кор. 15:28). «Всяческая во всем» означает «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин, 17:21). В том, что «приблизилось Царствие Божие» и заключается Благая весть (Евангелие). Однако для того, чтобы увидеть Царствие Божие нужно «родиться свыше»: «Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия» (Ин 3:3). «Рождение свыше» предполагает смерть того, что ниже: «То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет» (1 Кор 15:36). «Ибо кто хочет душу свою спасти, погубит ее» (Мф 16:25). Умереть должен «ветхий человек» или эго. «Умертвите земные члены ваши» (Кол 3:5) и «я каждый день умираю» говорит апостол Павел (1 Кор 15:31).

Смерть «ветхого человека» и рождение «нового человека» на практике представляют собой изменение ума, по гречески «метаноя», что было неправильно переведено как покаяние. «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!» (Мф, 4:17). Покаяние-метаноя это не раскаяние в грехах или неправильных поступках, а «обращение к Богу», то есть такое изменение ума, которое позволяет видеть себя в Боге и Бога во всем. «А теперь вы отложите всё: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол 3:8—11). Состояние когда «нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3:28) и есть состояние недвойственного восприятия когда нет разделения и все едино. Тот, кто пребывал в этом состоянии, является гностиком, тем, кто «видел лицом к лицу». Обычный верующий гностиком не является, поскольку, находясь в двойственном восприятии, все видит «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1 Кор 13:12).

Двойственность восприятия заключается в осознании себя как отдельного субъекта, как «эго», в результате чего, человек видит себя отдельным от всего мира, который воспринимается как объект, которому ум начинает давать «имена», или оценочные суждения. Между субъектом и объектом устанавливается граница. Из состояния двойственности восприятия возникает основная проблема верующих, которая заключается в том, что они, находясь в таком дуалистичном состоянии восприятия, воспринимают Бога как некий объект, которому устремлены все чаяния его как субъекта, и, таким образом, они устанавливают дистанцию между Ним и собой. Для верующего Бог это некая ментальная проекция, сложность которой зависит от уровня образованности индивидуального эго каждого конкретного верующего. Как писал Дэвид Юм:

Утверждая, что Бог существует, мы просто образуем идею Божества соответственно своему представлению о нем и не представляем существование, приписываемое ему, в виде отдельной идеи, которую мы прибавили бы к идее других его качеств. Что бы мы ни представляли, мы представляем это как существующее.

Эта проекция находится на некотором расстоянии, и именно к этой проекции, как к иконе, верующий устремляет свои чувства и молитвы. Однако, при более тщательном наблюдении, всегда можно увидеть, что во время молитвы, есть тот, кто молится, Тот, кому молятся, а также тот, кто это осознает со стороны. Эго молится некоей ментальной проекции, которую оно называет Богом, и в результате концентрированной молитвы может даже испытывать некие чувства умиления, которые воспринимается как действие благодати. Эго, совершая добрые дела и избегая плохих поступков, вырабатывает в себе определенные качества. Проблема заключается в том, что это качества самого субъекта, эго. Однако вместе с тем всегда есть некий безучастный наблюдатель, который осознает это со стороны.

Это состояние раздельности субъекта и объекта, возникшее согласно Библии как результат познания добра и зла, есть состояние иллюзорное. В Православии его называют прелесть. Святитель Игнатий Брянчанинов пишет, что все люди пребывают в прелести:

Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью. Прелесть есть состояние всех человеков, без исключения, произведенное падением праотцов наших. Все мы – в прелести. Знание этого есть величайшее предохранение от прелести. Величайшая прелесть – признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиною.

В чем же заключается состояние святости, состояние освобождения истиною от прелести? Согласно Максиму Исповеднику, призвание Адама состояло в том, чтобы преодолеть пять делений: между тварным и нетварным, между умопостигаемым и чувственным, небом и землей, раем и миром, мужским и женским (Ambigua 91. 1304 D, 1305 B). По большому счету преодоление этих делений и есть преодоление двойственности восприятия. В Вопросоответах к Фалласию (Вопрос 60) Максим Исповедник формулирует похожее деление, преодоленное во Христе: Христос осуществил «соединение предела и беспредельности, меры и безмерности, края и бескрайности, Творца и твари, покоя и движения». Таким образом, подлинная духовность или святость, как ее результат и призвание человека, осуществленное Христом, заключается в преодолении границы между этими делениями, и по факту является преодолением границы между субъектом и объектом, что и есть недвойственное восприятие.

Цель данной работы заключается в том, чтобы показать, что подлинная духовность есть изменение состояния ума («метанойя»), производимое «рождением от духа» через «смерть души» (эго) и это изменение заключается в переходе от дуалистического восприятия мира, вызванного наивным реализмом, к недвойственному восприятию мира через преодоление субъект-объектной границы. Следствием пребывания в недвойственном восприятии и является святость и связанные с ней феномены. Рассмотрению феноменологии святости собственно и посвящен последний раздел данной книги «Недвойственность», где даются описания таких состояний как «потеря души», «рождение свыше», «ум Христов», «третье небо», «фаворский свет» и прочих. Однако, прежде чем приступить к этому рассмотрению, необходимо более подробно разобраться с дуалистическим восприятием, возникшем в человеке в результате вкушения плодов «древа познания добра и зла», что делается в разделах «Феноменология» и «Святость».

Феноменология

Картезианство и наивный реализм

Следствием дуалистического восприятия мира является наивный реализм обыденного сознания, который сводится к тому, что существует «Я» или субъект, и независимый, отдельный от «Я» материальный мир или объект, который познается в результате процесса восприятия органами чувств. Дэвид Юм пишет:

Между тем каковы бы ни были наши философские взгляды, очевидно, что, поскольку дело касается восприятия посредством чувств, цвета, звуки, тепло и холод существуют так же, как движение и плотность, и различие, которое мы проводим между ними в этом отношении, коренится не в самом восприятии. Соответственно мы видим, что все заключения, которые простолюдин формирует в своей голове, полностью противоположны тем, которые делает философия. Потому что философия говорит нам, что все явления разума есть только восприятия, и они зависят от нашего разума; тогда как простолюдин разделяет восприятие и объект, приписывая последнему продолжающееся существование.

Обывателю кажется, что он живет в трехмерном мире, события в котором развиваются в линейном времени. Это твердый мир, в котором предметы взаимодействуют по механическим законам. Если он закрывает глаза, то этот мир не исчезает, а продолжает существовать. Эта позиция обывателя и есть «здравый смысл». Ли Росс выделил следующие принципы наивного реализма:

Я вижу события и объекты такими, какими они в действительности являются, и мои социальные установки, убеждения, предпочтения, приоритеты и пр. проистекают из соответствующего бесстрастного, непредвзятого и по сути «непосредственного» осмысления информации или доказательств.

Другие такие же, как я, рационально воспринимающие в большинстве случаев будут разделять мои реакции, поступки и мнения – при условии, что они получили доступ к информации, которая стала основой моих взглядов, и при условии, что они тоже обработают эту информацию достаточно вдумчивым и непредубежденным образом.

На самом деле, умственная установка на то, что другие субъекты воспринимают мир также, как я сам, представляет собой своего рода «прыжок веры». Мерло-Понти писал:

Мы видим сами вещи; мир и есть то, что мы видим; такого рода формулировки выражают веру, которая присуща как естественному человеку, так и философу, как только тот открывает глаза. Они отсылают нас к глубинному пласту тех немых «мнений», которые имплицитно присущи нашей жизни. Однако эта вера обладает той странностью, что как только мы пытаемся придать ей вид некоторого положения или высказывания, как только мы задаемся вопросом, кто такие эти «мы», что такое «видеть» и что такое «вещь» или «мир», мы сразу же попадаем в лабиринт затруднений и противоречий.

И если мы еще можем сомневаться в существовании мира, поскольку он является лишь производным от восприятия органами наших чувств, то в одном мы не сомневаемся, это в том, что «я существую». Именно это легло в основу рассуждений Декарта, которые он сформулировал как «я мыслю, следовательно существую». «Я мыслю» есть субъект, в то время, как то, что мыслится есть объект. Таким образом, мир согласно Декарту состоит из двух независимых субстанций: материи, основным свойством которой является протяженность, и сознания, основным свойством которого является мышление. Этот картезианский дуализм лег в основу современной философии.

Следствием этого дуализма является установка об отдельном существовании нематериальной души от материального тела. Тело влияет на душу, заставляя ее страдать, душа заставляет тело работать как «машину». Этой машиной управляет разум, наблюдая за ощущениями чувств и посылая команды, как будто некий маленький человечек, гомункул «тянет рычаги». Соединение протяженной и мыслящей субстанций происходит согласно Декарту в шишковидной железе. Это предполагает, что где-то в мозге есть граница перехода между материей и сознанием. Сознание, таким образом, согласно Декарту есть как бы зритель, созерцающий театральную сцену. Дэвид Деннет назвал эту установку «картезианским театром», лежащим в основе современных материалистических взглядов. Однако, эти взгляды опровергаются современной нейрофизиологией, утверждающей отсутствие существования в мозге некоего отдельного центра сознания, что таким образом означает отсутствие внутреннего субъекта. Вполне вероятно даже, что осознанность существует вне мозга, мозг лишь нужен для связи сознания с телом. Так, Шредингер писал:

мы уверены в том, что дерево мы наблюдаем тогда, и только тогда, когда в центральной нервной системе наблюдателя разыгрываются определенные, в деталях совершенно неясные нервные процессы. Можно, однако, с уверенностью утверждать, что если бы мы даже представляли себе эти процессы во всех деталях, то, тем не менее, не могли бы их назвать ни деревом, ни ощущением дерева, ни наблюдением дерева.

Наше восприятие, цвета, запахи, звуки, не являются ни молекулами, ни волнами, ни кварками. Если мы вскроем голову и исследуем мозг, мы там ничего не увидим, кроме жирной массы. Таким образом, существует гигантский разрыв между микроскопической картиной нервных взаимодействий в мозге, и их трансформацией в осознанную макроскопическую феноменальную картину. Это то, что впоследствии было охарактеризовано как «трудная проблема сознания».

Позднее, в феноменологии Гуссерля наивный реализм будет назван естественной установкой. Это взгляд на мир, видящий вещи существующими вне нас в пространстве и времени, то есть трансцендентными по отношению к нам. Именно независимое существование мира вне нашего восприятия утверждал Кант, говоря о «вещи в себе», вещи как таковой, самой по себе. Чувственно не воспринимаемая «вещь в себе» вместе с тем является умопостигаемой или ноуменом.

Основатель феноменологии Гуссерль с самого начала отвергает Кантовскую «вещь в себе» и видит натурализм основной проблемой естественных наук, которые основаны на этом наивном положении, что внешний мир независим от сознания. Для науки сознание является одним из объектов науки, наряду с вулканами, кристаллами и черными дырами. Однако с феноменологической точки зрения это неприемлемо, поскольку на самом деле сознание является субъектом для мира, то есть необходимым условием для того, чтобы какая либо сущность могла рассматриваться как объект. Все объекты существуют в восприятии субъекта, внутри его сознания, вне которого бессмысленно говорить об их отдельном существовании, «вещь в себе» бессмысленна. Гуссерль говорит, что «природа непостижима без сосуществования субъектов, способных ее воспринимать». Апелляция науки к объективности третьей стороны также бессмысленна, поскольку та сторона также является сознательным субъектом со своим восприятием. Субъект-объектная дуальность естественной установки всегда будет вызывать вопрос с чьей точки зрения рассматривается данный объект.

Гуссерль лишь предлагал оставаться в рамках собственной компетенции, то есть лишь в рамках своего сознания, и вывести за скобки все, что мы не можем воспринимать. За отрицание естественной установки феноменологию Гуссерля также  относят к солипсизму, только методологическому, поскольку построения феноменологии исходят из субъекта.

Солипсизм Беркли и эмпиризм Юма

Позиция полностью противоположная наивному реализму, которая наоборот утверждает, что существует только одно сознание, мое собственное, и отрицает реальность объективного мира, называется солипсизмом. Эта позиция наибольшую известность приобрела благодаря Джорджу Беркли, который в отличие от Декарта, признававшего независимое существование и мира и сознания, признавал только существование сознания и Бога.

Согласно Беркли материальные объекты существуют лишь как идеи в сознании полученные через органы чувств. То есть воспринимаемые объекты и есть наши чувственные восприятия, вне которых они не существуют. Беркли выдвигает тезис, который невозможно логически опровергнуть – «esse est percipi», «существовать – значит быть воспринимаемым». Однако, не только вещи, но и наше тело мы воспринимаем лишь как ощущения сознания. Мы всегда ограничены нашими чувствами и в познании внешнего мира никогда не можем выйти за их пределы. Беркли писал в «Трактате о принципах человеческого знания»:

Странным образом среди людей преобладает мнение, что дома, горы, реки, одним словом, чувственные вещи имеют существование, природное или реальное, отличное от того, что их воспринимает разум. Но с какой бы уверенностью и общим согласием ни утверждался этот принцип, всякий, имеющий смелость подвергнуть его исследованию, найдет, если я не ошибаюсь, что данный принцип заключает в себе явное противоречие. Ибо, что же такое эти вышеупомянутые объекты, как не вещи, которые мы воспринимаем посредством чувств? А что же мы воспринимаем, как не свои собственные идеи или ощущения (ideas or sensations)? И разве же это прямо-таки не нелепо, что какие-либо идеи или ощущения, или комбинации их могут существовать, не будучи воспринимаемы?

Тут можно возразить, что мир в таком случае каждый раз исчезает, когда человек засыпает, и вновь появляется, когда он просыпается. Именно так воспринимают мир некоторые школы буддизма. Но, по мнению Беркли именно это является доказательством существования Бога, ибо когда мы засыпаем, Бог продолжает наблюдать мир, поэтому мир не исчезает. Поскольку Беркли признает наличие Бога помимо собственного сознания, его нельзя назвать солипсистом в строгом смысле слова, предполагающем существование лишь одного сознания.

Признавая достижения Беркли, Дэвид Юм пошел еще дальше, отрицая существование самого субъекта, будь то человека или Бога, и объявив «Я» потоком впечатлений:

Я решаюсь утверждать относительно других людей, что они суть не что иное, как связка или пучок различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимой быстротой и находящихся в постоянном движении.

О реальности Юм пишет также как о совокупности впечатлений:

Из впечатлений или идей памяти мы образуем своего рода систему, охватывающую все то, что помним как воспринятое либо внутренним восприятием, либо внешними чувствами, и каждую часть этой системы наряду с наличными впечатлениями называем обычно реальностью.

Также Юм утверждает отсутствие причинно-следственной связи, поскольку причинность не дана в ощущениях, а дано лишь восприятие последовательности событий:

Предположение: и будущее похоже на прошлое, – не основано на каких-либо аргументах, но проистекает исключительно из привычки, которая принуждает нас ожидать в будущем той последовательности объектов, к которой мы привыкли.

За основу познания Юм берет только первичные впечатления, которые он считает единственно реальными, данными нам в ощущениях. Таким образом, все остальные концепции такие, как реальность (объект), личность (субъект), причинность объявляются несуществующими, поскольку они являются сложными идеями, производными от первичных впечатлений и не данных нам в непосредственных ощущениях. В этом заключается эмпиризм Юма.