Loe raamatut: «Молот Урала», lehekülg 3

Сидение в окопах и избиение пехоты противника в позиционных боях, конечно, не та задача, которой следует заниматься танковому корпусу. 20 марта последовал приказ на наступление в сторону Скалата. Этот старинный городок на юго-запад от Волочиска должен был стать «промежуточной станцией» перед главной целью уральцев – городом Каменец-Подольский.

Старая крепость

На 20 марта пермская танковая бригада находилась в селе Бела Корчма. Для весны 1944 года она имела очень неплохую комплектность – 23 боеготовых танка и 684 человека налицо²⁹. Правда, бензина для транспорта практически не было (0,1 заправка), и как и прежде, на бесперебойное снабжение рассчитывать не приходилось. Другие части корпуса имели свои проблемы. Сильнее всего пострадала 29-я гв. мотострелковая бригада, ее 3-й батальон временно расформировали и за его счет доукомплектовали первые два. Минполк имел вполне приличное количество минометов – 25 штук, но всего 419 мин к ним. Погода лучше не стала, а местность характеризовали как «бездорожье, кроме одной полевой дороги, местами шоссированной».

Однако первая задача была выполнена быстро и даже рутинно, несмотря на всего одну «местами шоссированную» дорогу. Противником уральцев были та же самая 68-я пехотная дивизия, которой совсем недавно пересчитали все кости, и сильно потрепанная под Фридриховкой 7-я танковая. 21 марта стало днем Молотова. Буквально за несколько часов 62-я гв. танковая бригада, мотострелки и 299-й минполк прошли сквозь немецкий фронт как раскаленный нож сквозь масло, прорвались в Скалат и взяли его штурмом. Наступавшие рядом челябинцы тоже атаковали успешно. На следующий день ситуация стала хуже. Уральцы обходным маневром взяли следующий городок на пути, Гжималув, но дальше корпус вырвался вперед, сосед – 6-й мехкорпус – отстал. В результате немцы начали бить добровольцам во фланг из «Тигров», занимавших господствующую высоту. У пермяков потери были сравнительно небольшими, а вот челябинцам на открытом фланге пришлось солоно. Части несли потери, а командарма Лелюшенко подстегивал Жуков, в своей неповторимой свирепой манере требовавший наступать быстрее. Тем не менее, нельзя сказать, что эти бои были непродуктивными. Уральцы двигались вперед, причем наступление само по себе было губительно для немцев. Генерал Грязь воевал против обеих сторон, и отступающие части вермахта просто взрывали технику, которую нельзя было эвакуировать, включая драгоценные «Тигры». На дороге (правильнее было бы даже сказать в дороге) стояли сотни намертво увязших немецких автомобилей, тягачей, бронетранспортеров и даже танков и САУ. У уральцев были свои проблемы. Проблема с продовольствием по-прежнему стояла остро. В документах и корпуса, и его пермской бригады при перечислении трофеев кроме захваченных орудий и танков значится, например, «гурт свиней, спиртоводочный завод (неповрежденный)» и стадо скота³⁰. Впрочем, в основном уральцев занимало не поглощение приятных и полезных трофеев, а прорыв в тыл противнику. 23 марта бои вели уже за Гусятин, это в полусотне километров к югу от исходных позиций. Пермская бригада захватила сразу 12 «Тигров» и «Пантер», брошенных из-за поломок, исчерпания бензина и просто грязи. Это уже была настоящая маневренная война. Автотранспорт как обычно вяз в грязи и вставал перед разрушенными переправами, танки с десантом уходили вперед. Бригады уральцев катились на юг, встречая лишь слабое сопротивление, хотя имелись жертвы от ударов немцев с воздуха. Интересно, что добровольческий корпус брал очень мало пленных, захватывались буквально считанные люди, но трофеи собирались изобильные. Кстати, местные жители деятельно поддерживали это наступление. Иногда они даже пополняли ряды наступающих. Например, Антон Ковальский попал к минометчикам 29-й мотострелковой бригады таким образом:

«В штабе батальона тогда начальником был капитан Ефремов. Меня к нему привели. «А ты, – говорит – с какого года? Я говорю: с двадцать шестого» – «М-м-м, не годится. Двадцать пятого мы брали…» Говорю: «Тогда я с двадцать пятого» – «Это, – говорит, – сгодится». Так они меня приняли в свой батальон»³¹.

Грязь препятствует наступлению, но она же мешает эвакуировать что бы то ни было при бегстве. Так, 26 марта пермская бригада ворвалась в Закупну, взяв там всего шестерых не успевших уйти немцев, но зато 54 вагона боеприпасов, склады и два орудия. Все стремились к Каменец-Подольскому. Машины неприятеля, загромождавшие путь, сбрасывались с дороги. Проблема имелась только с боеприпасами и ГСМ. Причем в тылу у уральцев оставалось много небольших групп из состава разбитых немецких частей, так что в приказах штаба 10-го гв. танкового корпуса за это время звучат требования вооружать автоматами и гранатами всех офицеров сопровождения снабженческих колонн³². Из-за тревоги командования за тылы пермская бригада не поучаствовала в штурме Каменца: ее старались держать несколько позади на случай осложнений на коммуникациях. Как вскоре оказалось, решение было правильным.

Впереди лежал главный приз мартовского сражения – Каменец-Подольский. Этот старинный город со своей знаменитой средневековой крепостью очень удобен для обороны: внутри много каменных зданий, подходы прикрываются рекой Смотрич с обрывистыми берегами. Однако уральцы и вообще 4-я танковая армия слишком быстро прорвались в немецкие тылы. Отступить в город никакие крупные немецкие части просто не успели. Если бы немцы сосредоточили в городе значительные силы, уральцам вряд ли удалось бы взять его без основательной подготовки. В мотострелковой бригаде осталось очень мало людей в строю, в танковых бригадах имелось по несколько танков и самоходок. У свердловчан на ходу имелось 4 боевых машины, из которых только две имели исправные орудия, пермяки в случае чего могли бы поддержать их только шестью танками, и еще несколько догоняли. Гарнизон Каменца насчитывал, по оценкам штаба уральцев, не менее 5 тысяч человек³³.

Однако город рухнул к ногам победителей как спелый плод. Вечером 25 марта мотострелки 29-й бригады при поддержке молотовских минометчиков форсировали Смотрич, разминировали мост и захватили плацдарм. За ними на другой берег пошли танки челябинцев и свердловчан. Одновременно с уральцами в город ворвался 6-й гв. мехкорпус. К 22 часам организованное сопротивление в городе было сломлено, а наутро Каменец-Подольский был полностью очищен от нацистов.

Это был королевский трофей, один из лучших за время операций уральцев. В Каменце было взято 4 тысячи автомашин, более 500 мотоциклов, тысяча пленных (из них 600 раненых в госпитале) и 10 складов с разнообразным имуществом. О реальной боевой силе гарнизона можно судить по захваченному стрелковому оружию – более 2400 стволов³⁴. Немцы оказались совершенно ошарашены таким быстрым прорывом. 27 марта в честь освободителей салютовали в Москве.

Однако прорыв советских танков в Каменец означал не просто освобождение крупного города. Каменец-Подольский – это узел дорог, на который было завязано снабжение 1-й танковой армии вермахта. Теперь она находилась в полуокружении, и котел быстро замыкался. Но у проблемы имелось и еще одно измерение. 4-я танковая армия проскочила глубоко в тыл к немцам, и теперь уже ее коммуникации оказались под угрозой. Танковая армия Лелюшенко взяла Каменец очень небольшими силами. В намечающемся котле оставалось более двух десятков немецких дивизий, почти половина которых – танковые, но их коммуникации были перерезаны, напомним, бригадами, чьи боеспособные танки можно было в буквально смысле посчитать по пальцам. Ситуация с боеприпасами была просто критической, минометчики имели 80 мин (не на ствол, а в сумме), дивизион гвардейских минометов – на 1 залп. Людей едва хватало, чтобы удерживать хотя бы сам город. Несколько пародируя У. Черчилля, можно сказать, что никогда еще столь многие не были окружены столь немногими, но гарнизону Каменец-Подольского было не до шуток.

Немцы тут же перешли к контратакам. Перипетии прорыва 1-й танковой армии из окружения сами по себе не являются предметом данной работы, но пермские части оказались на острие удара немцев. Молотовская танковая бригада оказалась чуть ли не в самом тяжелом положении среди всех: она находилась в Гусятине, отдельно от прочих сил армии. Гусятин стоит на полпути между Каменец-Подольским и исходными позициями наступления, а стрелковые дивизии продирались на Каменец и позиции 4-й танковой очень медленно.

В конце марта котел к востоку от Каменец-Подольского окончательно стал реальностью. 23 немецких дивизии, включая 10 танковых, были изолированы. Однако положение уральцев было вовсе не уникальным: вокруг немецких сил в окружении стояло крайне жидкое оцепление, имевшее мизерное количество боеприпасов и топлива. К тому же, советская сторона радикально неверно определила направление прорыва немцев. Вместо удара на юг, где их ожидали, немцы бросились на прорыв к западу. Молотовская бригада вышла из Гусятина на Каменец к основным силам армии, но по дороге в районе деревни Езержаны оказалась на пути у настоящего «стада бизонов». Через позиции пермяков перекатывались массы рвущихся к спасению немецких войск. На бригаду в несколько сот человек и успевшую подойти в этот район малочисленную стрелковую дивизию наступали главные силы 13-тысячной 1-й танковой дивизии вермахта и еще нескольких менее крупных соединений. К счастью, задачей немцев было просто пробиться на волю: пермяки вместе со стрелками отошли в лес в 3 километрах западнее Езержан, встали в круговую оборону и несколько дней отбивали атаки немцев, пытавшихся по дороге своротить этот редут. Александр Попов, снайпер бригадного мотобата, рассказывал:

«Каждодневно мы выдерживали контратаки. Люди измотались, чуть ли не половина танков вышла из строя. Танкисты с подбитых машин перебирались на уцелевшие и становились десантниками».

«Сильнее голода мучила неизвестность» – рассказывал старшина Иван Никонов, – «Долго ли придется нам отсиживаться в этом лесу, что собираются предпринять против нас немцы?»

Всего молотовцы отбили 20 атак, и по собственным данным перебили до 2 тысяч солдат и офицеров вермахта³⁵. 8 апреля бригада вместе со стрелками вышла из окружения. По словам того же снайпера, это удалось сделать благодаря кстати начавшейся весенней вьюге. Противодействие немцев было слабым, заслон пришлось сбивать только в одной деревне. Боеприпасов почти не оставалось, так что некоторые мотострелки шли в атаку с ножами в руках. Однако немцы, судя по всему, находились в столь же удручающем положении, и удержать 62-ю гв. бригаду не смогли. Тяжелых людских потерь при этом маневре документы пермской бригады не фиксируют. Прорыв молотовцев не обошелся без доли удачи, но везет тому, кто везет. Когда пермяков отсекли от основных сил, комбриг Денисов заявил, что драться они будут до последнего патрона, и это обещание выполнил буквально. К моменту выхода из кольца в графе «обеспеченность боеприпасами» в документах Молотовской бригады значилось «нет» по всем позициям³⁶. Пермяки выстрелили в немцев абсолютно все, что у них было, и кроме того, судя по всему, именно их бронетехника спасла от коллапса стрелковую дивизию.

В это время в самом Каменец-Подольском солдаты 4-й танковой даже не могли обстрелять аэродром, которым пользовались немцы: было нечем. Для пополнения строевых частей генерал Белов пошел на крайние меры. В пехоту записали даже отдел «СМЕРШ», полевую прокуратуру, отдел кадров и персонал трибунала. Надо сказать, уральцы действовали активно, и пытались делать вылазки из Каменца. Однако снаружи пыталось прорваться на запад такое бурное море немецких пехотных и танковых частей, что им можно было разве что наносить более или менее серьезный урон. Каменец-Подольский был крупным узлом дорог с переправами, так что немцы пытались пробиться в город хотя бы чтобы дать дорогу транспорту. В эти дни в приказах Белова появляются очень жесткие ноты. Так, командующий корпусом обещает расстрел на месте оставившим свою позицию. Надо заметить, в его положении это был вполне обоснованный приказ: снаружи Каменец-Подольского находилась огромная армия. Вдобавок, сохраняла активность немецкая авиация. Именно в результате воздушного налета во время обороны Каменец-Подольского погиб командир 29-й гв. мотострелковой бригады полковник Смирнов.

По словам полковника Лозовского, начальника штаба Уральского корпуса, чтобы облегчить положение с боеприпасами, прямо в занятом Каменце-Подольском местные рабочие начали изготовлять противотанковые средства. Полковник не конкретизировал, что именно имеется в виду, но скорее всего, речь идет о «коктейлях Молотова» – бутылках с зажигательной смесью, благо, разнообразных горючих материалов на захваченных складах хватало. Другим источником вооружения и боеприпасов стали трофеи³⁷. В дело шло абсолютно все, что могло быть использовано.

Бои за Каменец-Подольский длились несколько дней, но все в итоге остались при своих. Немцы не смогли использовать город для прорыва на запад, но и изолированные советские войска причиняли серьезный урон только тем немецким частям, что пытались пробиться в сам город. Впрочем, таковых хватало: попытки немцев прорваться советские источники описывают словами «не считаясь с потерями». Последние немецкие части покинули позиции перед Каменец-Подольским 2 апреля. Неделю спустя к своим вышли отрезанные у Езержан пермяки из 62-й гв. танковой бригады. Сложное маневренное сражение закончилось.

Битва под Каменец-Подольским стала настоящим испытанием на прочность для Уральского корпуса. Сражение пришлось вести в необычайно сложных условиях против все еще сильного многочисленного противника. Котел под Каменец-Подольским считается в немецкой, и шире западной историографии примером образцового прорыва из окружения. Над созданием оптимистичной для немцев версии событий особенно потрудился фельдмаршал Эрих фон Манштейн, подчиненные которого, собственно, и пробивались из котла. Надо отметить, фельдмаршал был крайне заинтересованным лицом. В момент, когда уральцы прорывались к Каменец-Подольскому именно он, а не Гитлер отдавал приказы в стиле «ни шагу назад!», и после войны не пожалел чернил, дабы убедить публику, что ничего особенно ужасного с попавшими в котел войсками не случилось.

Полного уничтожения окруженной группировки действительно не произошло. Однако для РККА это сражение стало крупным и несомненным успехом, а для противника, соответственно, масштабной неудачей. Ряд немецких соединений, включая элитный «Лейбштандарт» были избиты до полной утраты боеспособности. Людские потери ряда дивизий доходили до 70–90 % состава, всего немцы считали небоеспособными после прорыва 10 своих дивизий³⁸. Что же касается техники, то побывавшая в котле 1-я танковая армия, пожалуй, перестала быть армией, и точно перестала быть танковой. На момент выхода из окружения количество бронетехники в пробившихся из котла немецких дивизиях можно было считать по пальцам. В частности, прорвавшаяся через позиции пермской бригады 1-я танковая дивизия вермахта оставила в окружении все танки до единого³⁹. Эту сторону событий Манштейн и вообще немецкие мемуаристы предпочли по возможности сгладить.

Между тем, люди, прошедшие по бездонным дорогам вокруг Каменца описывали просто-таки терриконы разбитой и брошенной техники вермахта. «Мы пробивались по дорогам, полностью забитым немецкой техникой. Мы раскидывали эти машины по сторонам дороги, расчищая путь нашим частям» – рассказывал солдат 29-й гв. мотострелковой бригады⁴⁰. В своеобразной манере успехи советских войск признал также Адольф Гитлер. Прямым результатом сражения на западе Украины стала отставка командующего немецкой группой армий «Юг» Эриха фон Манштейна. Фельдмаршал потерял свою должность 2 апреля, как раз в тот день, когда немцы отходили от Каменца.

Вероятно, лучшее описание пейзажа после битвы оставил Константин Симонов, побывавший под Каменец-Подольским в те дни:

«Последнее, как это ни странно звучит, отрадное для глаз обстоятельство, связанное с отвратительным состоянием дорог: все они загромождены следами немецкого отступления. Мое воображение уже давно трудно удивить подобными вещами, и все-таки, попав сюда, я день за днем поражаюсь количеству брошенных немцами машин всех марок и систем – и боевых, и транспортных. Тут и пресловутые «Тигры», и «Пантеры», и сожженные и целые, и танки более старых типов, и самоходные пушки, и огромные бронетранспортеры, и маленькие транспортеры с одним ведущим колесом, похожие на мотоциклы, и огромные тупоносые, краденные во Франции грузовики «рено», и бесконечные «мерседесы», и «опели», штабные машины, рации, походные кухни, зенитные установки, дезинфекционные камеры (…) Местами посреди всего этого почти невозможно проехать. У мостов и на обрывах валяются сброшенные вниз с дороги горы разбитого железа, бывшего когда-то машинами. Их пришлось сталкивать с дороги в обе стороны, чтобы пройти и проехать, потому что местами они стояли, застряв на дорогах, в три и в четыре ряда. На одной из этих дорог, вблизи от границы, я испытал мстительное чувство. По ней в сорок первом году отступала одна из наших легких танковых дивизий. Немцы замкнули ее тогда в кольцо, бросили на нее свою авиацию и тяжелые танки, и эта дивизия целиком погибла на этой дороге.

Тогда, в сорок первом году, убрав с дорог все свои разбитые и сожженные машины, немцы оставили наши погибшие танки для обозрения на самом виду и даже местами для большего эффекта стащили эти маленькие исковерканные зеленые машины поближе друг к другу и целыми вереницами поставили их на самых заметных местах – на холмах и на поворотах дорог. Так они и простояли там до нынешней весны. И вот теперь, когда проезжаешь мимо всего этого и видишь тут же, поблизости от этих маленьких зеленых машин, заржавевших от трехлетних снегов и дождей, всю ту разбитую и брошенную немецкую технику, о которой я сказал, трудно не поддаться мстительному чувству!» ⁴¹

Что касается пермских подразделений Уральского корпуса, они оказались на высоте положения. Несколько раз они попадали на самые острые участки и действовали, без преувеличения, блестяще. Для всего Уральского корпуса бросок к Каменец-Подольскому может считаться одной из главных и одной из самых эффектных побед. Битва в грязи увенчалась блестящим успехом.

Глава 4. Злые улицы. Львов

После того, как уральцы поучаствовали в увольнении фельдмаршала Манштейна, они получили существенную передышку для восстановления сил перед летней кампанией. Для пермяков ближайшие недели прошли спокойно. 62-я гв. танковая бригада расположилась лагерем в лесу под Тарнополем. В апреле она получила новую технику – танки Т-34-85, которые в документах бригады проходят как «Т-34а». «85»-е были вершиной эволюции «тридцатьчетверки». Главным отличием от старой версии было мощное орудие калибром 85-мм, позволявшее поражать большинство целей на типичной дистанции танкового боя, включая «кошачий зоопарк» «Тигры» и «Пантеры». Еще одним достоинством этих машин была высокая механическая надежность, способность выдерживать длительные марши. Правда, такие марши становились испытанием не только для техники, но и для солдат. В танках приходилось буквально жить. Многие относились к своим машинам с долей сентиментальности. Например, Тит Кононец (вот он на фотографии) назвал свой танк «Орленком» – в честь собственного коня, на котором ездил до войны.

В конце апреля пермяки осваивали новую технику, вели боевую подготовку, срабатывались с молодым пополнением, наконец, солдаты получили возможность хотя бы помыться. 27 числа небольшой отряд Молотовской бригады (взводы разведки и саперов) использовали для облавы на бандеровцев. Бандеровцев не нашли, зато обнаружили два десятка разных винтовок, ящик патронов и ящик ручных гранат.

К лету 1944 года Уральский корпус находился в достаточно хорошей форме, чтобы участвовать в грандиозном летнем наступлении. Красной Армии предстояло разгромить в цепочке котлов сразу несколько групп армий вермахта. Такие амбициозные планы до сих пор ни разу не удавалось реализовать. Однако к середине 1944 года соотношение сил кардинально поменялось.

Летом 1944 года вермахт страдал от тотальной нехватки резервов. Танковые и танко-гренадерские⁴² дивизии превратились в «пожарные команды», метавшиеся по всему фронту. В советской исторической литературе постоянно упоминалась борьба за стратегическую инициативу, но редко когда читателям объясняли, что это такое и какие практические последствия имеет ее утрата. А происходило следующее. Уход вермахта в глухую оборону позволял советскому командованию выбирать место для следующей операции, причем противнику приходилось угадывать, где начнется новое наступление и какого масштаба оно будет. В случае, если угадать не удавалось, слабый участок фронта оказывался разорван, части, обороняющиеся на нем – разбиты или даже полностью уничтожены, а резервы подходили по частям, вступали в бой сходу и также несли тяжелые потери.

Летом 1944 такая «игра в угадайку» кончилась для немецких вооруженных сил полной катастрофой по всему фронту. В июне немцы ожидали крупного наступления на западе Украины – развития успехов весны. Именно туда собрались наиболее многочисленные подвижные резервы вермахта, крупные силы авиации. К тому же, на Украине силами вермахта командовал ценный кадр – фельдмаршал Модель, сменивший фон Манштейна. Модель считался признанным специалистом по оборонительным операциям. В июне генеральное наступление РККА действительно началось, но в Белоруссии. Группа армий «Центр» в течение всего нескольких дней была опрокинута и расчленена на отдельные котлы. Спасать положение отправилось сразу несколько танковых дивизий.

Все это облегчило жизнь 1-му Украинскому фронту маршала Конева, в состав которого входили уральцы. Реальность состояла в том, что наступление на Украине действительно готовилось, но не изолированное, а встроенное в цепочку ударов по всему советско-германскому фронту. Пока шло сражение в Белоруссии, Конев только завершал подготовку к наступлению против Львова. Особенности местности диктовали распределение сил. Если в болотах Белоруссии кроме пехоты воевали в основном отдельные танковые и механизированные корпуса, то на украинских равнинах к атаке готовилась стальная лавина трех танковых армий (1-я, 3-я и 4-я). Начало операции назначили на 13 июля.

Пермяки довольно спокойно готовились к наступлению. Программа тренировок включала среди прочего боевую стрельбу по «Тиграм», благо, после Каменца проблем с трофейными «кошками» для практики не было. Комкор уральцев генерал Белов постоянно тренировал подчиненных, натаскивая на организацию наступления и встречный бой. Тренировки разных уровней шли постоянно – от батальонов до штабных учений командования корпуса.

Первая задача наступления выглядело довольно стандартно – окружить противостоящие немецкие части и уничтожить их в котле в районе Бродов. Благо, сил для этого имелось более чем достаточно. Затем предстояло прорваться к Львову и взять его.

12 июля уральские подразделения собрались в районе Носовце. Их собирались использовать в составе южной «клешни» спланированного котла. Танкистам по плану предстояло войти в прорыв, созданный пехотой, поэтому первые бои уральцы пропустили. 13 июля наступление началось атакой стрелков. Оборону немцев им вскоре удалось прободать на достаточно узком фронте. Поэтому бригады УДТК наступали на запад гуськом. Пермская тбр шла замыкающей, составляя резерв корпуса. Даже 19 июля бои вели только отдельные части уральского корпуса. Уральцы почти не участвовали в окружении немецкой группировки под Бродами.

Танки идут по брусчатке. Львов

Однако 20 июля час пробил. В этот день командир пермской бригады полковник Денисов получил приказ о прорыве на Львов. 30 танков с десантом на броне после короткой разведки атаковали село Перемышляны. Село взяли, но дальше встретили организованное сопротивление противника. В ночь на 21 июля молотовцы нащупали слабое место в построениях немцев и повели быстрое наступление на запад. Дорогой пермская бригада попала под удар авиации. Однако благодаря хорошей маскировке и рассредоточению машин особого урона противник не нанес. Даже обнаруженные танки успешно защищали довольно простым приемом – выкидывали дымовые шашки на броню, имитируя пожар.

22 июля пермская бригада стремительно прорвалась к Львову с юго-восточной окраины. Туда же вышли челябинцы, мотострелки и приданный тяжелый танковый полк. Свердловчане в этот момент собирали урожай, уничтожая остатки окруженных немецких войск, основные же силы уральского корпуса бились на улицах.

Здесь придется сделать некоторое отступление. Львов играет специфическую роль в культурном пространстве Восточной Европы, поэтому в наше время весь сюжет старательно политизировали. Дело в том, что в Львове кроме вермахта и РККА действовали формирования украинских националистов и Армии Крайовой – польских партизан, подчиняющихся правительству Польши в изгнании (фактически находилось в Лондоне). Напомним, что между мировыми войнами Львов находился в составе Польши. Поляки приобрели его после войны против Советов в рамках гражданской войны в России. В 1939 году Львов по результатам похода РККА в западные Белоруссию и Украину перешел под контроль СССР. Во время оккупации в городе и окрестностях функционировали разномастные подпольные организации, причем нацисты покровительствовали украинским националистам. По мере того, как фронт начал приближаться к границам Польши, функционеры АК приняли решение о вводе в действие «Плана «Буря». Суть замысла состояла в том, чтобы в момент, когда из городов Польши (или тех городов, на которые претендовало польское правительство) отходят немецкие войска, перехватывать управление и ставить их под контроль до того, как внутрь войдут советские части. СССР рассматривался в рамках этих построений в качестве нейтрально-враждебной державы. Самым громким событием в рамках плана «Буря» стало Варшавское восстание в августе-октябре 1944 года. Однако подобные акции польское подполье пыталось проводить повсюду. В частности, такие выступления происходили в Вильнюсе, позднее – Люблине, а также в Львове. С прорывом частей РККА к Львову, в городе начались столкновения между польским и украинским националистическими подпольями. Как ни странно, в современной украинской публицистике можно встретить проклятия по адресу РККА, поскольку она в рамках этой дивной концепции остановилась под Львовом, чтобы поляки расправились с украинцами, а немцы – с поляками⁴³. Однако, благодаря доступности современному исследователю советских оперативных документов, мы можем, по крайней мере, сказать, какую роль играли националисты в текущем военном планировании РККА (забегая вперед: никакую), и что видели солдаты и офицеры на поле боя.

В реальных 20-х числах июля говорить о прекращении сопротивления немцев в Львове никак не приходится. Штаб пермской бригады по показаниям пленных насчитывал в Львове части нескольких разных дивизий и отдельных полков⁴⁴. Несмотря на то, что город штурмовали с разных сторон крупные силы, сходу взять его не удалось. Пермяки зачистили несколько улиц и постепенно втягивались в город. Вообще, командование уральского корпуса оценивало сопротивление как «упорное»⁴⁵. Немцы минировали улицы, устраивали танковые засады на перекрестках, из окон вели огонь фаустники. Львов сам по себе крупный город со сложной планировкой, его зачистка велась с трудом и потерями. Выразительное описание того, как это выглядело на практике, оставил офицер пермской бригады Тит Кононец:

…Вскоре после того как колонна тронулась, вражеский снаряд поджег дозорный танк. Шедшие за ним командирские танки приняли влево и вправо. Оказавшись впереди, я скомандовал механику-водителю Федору Курбатову: «Полный вперед!» Увеличив скорость, мы проскочили мимо объятой пламенем дозорной машины и внезапно налетели на пушку – немцы ее перетаскивали через улицу, меняя огневую позицию. Я не успел даже сообразить, что случилось, как пушка вместе с расчетом была раздавлена.

На этой улице противника было немало, да к тому же часто налетали «юнкерсы», сбрасывая на нашу колонну мелкие бомбы и обстреливая наших автоматчиков из пулеметов. В течение суток мы вели здесь бои с переменным успехом, наше продвижение было незначительным. А на следующий день, 23 июля, комбата Колупаева и меня вызвал на наблюдательный пункт комбриг полковник Денисов.

– Прорваться к центру города! – приказал он.

Впереди батальона, удалившись от него на два-три квартала, мчались два танка – наш и лейтенанта Олешко. Я стоял в полуоткрытой башне – иначе на узких улицах города противника не увидишь. Только свернули вправо, как впереди замелькали бронетранспортеры, пушки, немцы в касках и с автоматами. Одни в панике удирали, другие стали обходить меня и Олешко. Дальше двигаться нельзя – гитлеровцы окружили нас со всех сторон. Маневрируем, отбиваемся из двух пушек и четырех пулеметов. Вскоре в открытый люк танка Олешко из окон дома полетели гранаты – танк Олешко замер.

А немцы наседали, приближались и к нашему танку, разворачивали пушку на прямой выстрел в левый борт, но командир орудия Саша Прудник вовремя заметил это. Не ожидая моей команды, разнес пушку первым снарядом. Снаряды у меня на исходе, подкрепления нет. Ясно стало: немцы отрезали нас от батальона. Рация не работает – сбита антенна. Как быть? Продолжали бой, пока заряжающий Вася Черепанов не доложил, что остались три снаряда и два диска патронов к пулеметам.

Даю команду отходить. Зарядили пушку и пулеметы. Я взял в руки две гранаты и открыл люк. Мчимся на высшей скорости к батальону. Слева переполненный противником переулок. С короткой остановки, с расстояния двухсот-трехсот метров выпускаем последние снаряды, и в переулке все смешалось в кучу. Но откуда-то из-за поворота возникли и бегут наперерез моему танку два немца с фаустпатронами. Бросаю в них одну за другой гранаты, и мы вырываемся из кольца.

Когда завернули на улицу Зеленую, где находились танки батальона, Колупаев и Денисов не поверили глазам своим. Нас уже считали погибшими. Оказывается, экипаж убитого Олешко, выскользнув через десантный люк подбитого танка и добравшись до батальона, доложил, что мой танк сгорел вместе с экипажем.

Пока наш танк заправляли горючим и заполняли боеукладку снарядами и дисками, ребята несколько остыли от жаркой схватки и, как только командир батальона автоматчиков капитан Лысак запросил поддержки танкистов, старший лейтенант Каленов прыгнул на лобовую броню моего танка и приказал: «В бой!»

На этот раз нам не повезло. Я стоял в открытой башне. Вдруг в тот момент, когда танк повернул в одну из улиц, – взрыв, пламя. Я очнулся, когда уже задыхался от дыма и огонь жег мне лицо и руки. Собрав все силы, выжался на руках в люке и, вывалившись из него через голову, упал на мостовую и сразу же вскочил на ноги. Танк был охвачен огнем. Я кинулся помочь экипажу, но приблизиться к танку уже было невозможно. По мостовой растекался горящий газойль. Левая гусеница лопнула и, размотавшись, накрыла горящего Каленова, который был сброшен взрывной волной с лобовой брони.

В этот миг я увидел немцев, бегущих к танку. Выхватив пистолет, стреляя по врагу, отскочил к корме и скрылся в дымном облаке горящего газойля. Глаза не раскрыть. С рук слезла кожа. Обожженными руками я бил по охваченному пламенем комбинезону и старался вслепую пробиться к отставшим от танка автоматчикам.

И тут кто-то начал срывать с меня комбинезон. Подумал – конец, немцы… Но это был капитан Лысак. Он меня спас.

Батальон прорвался к остову танка, в котором сгорели Федя Курбатов, Саша Прудник и Вася Черепанов. Под почерневшей гусеницей – останки командира роты Каленова⁴⁶.

Т-34 в Львове. Колоризированная фотография