Tsitaadid raamatust «Голый король»

Принцесса

Отец, ну хоть раз в жизни поверь мне. Я даю тебе честное слово: жених – идиот!Король-отец

Король не может быть идиотом, дочка. Король всегда мудр.Принцесса

Но он толстый!Король-отец

Дочка, король не может быть толстым. Это называется «величавый».Принцесса

Он глухой, по-моему! Я ругаюсь, а он не слышит и ржет.Король-отец

Король не может ржать. Это он милостиво улыбается.

Король

Пожалуйста! Завтра же я отдам тебя замуж за соседнего короля.Принцесса

Ни за что!Король

А кто тебя спрашивает!Принцесса

Я ему выщиплю всю бороду!Король

Он бритый.Принцесса

Я ему выдеру все волосы!Король

Он лысый.Принцесса

Тогда я ему выбью зубы!Король

У него нет зубов. У него искусственные зубы.Принцесса

И вот за эту беззубую развалину ты отдаешь меня замуж!Король

Не с зубами жить, а с человеком. Эх вы, дамы!

Первая придворная дама

И вообще он ведет себя неприлично. Он держит вас за руку!Принцесса

Что же тут неприличного! Если бы он держал меня за ногу…

С тех пор как его величество объявил, что наша нация есть высшая в мире, нам приказано начисто забыть иностранные языки.

Вы приставали к девушкам, они вас толкали. Да. Знаю по себе. Сам холостой.

Я очень люблю глупых людей, они такие потешные.

Это очень тяжело – жить в чужой стране. Здесь все это… ну как его… мили… милитаризовано… Все под барабан. Деревья в саду выстроены взводными колоннами. Птицы летают побатальонно. И кроме того, эти ужасные, освященные веками традиции, от которых уже совершенно нельзя жить. За обедом подают котлеты, потом желе из апельсинов, потом суп. Так установлено с девятого века. Цветы в саду пудрят. Кошек бреют, оставляя только бакенбарды и кисточку на хвосте. И все это нельзя нарушить – иначе погибнет государство. Я была бы очень терпелива, если бы Генрих был со мной. Но Генрих пропал, пропал Генрих! Как мне его найти, когда фрейлины ходят за мной строем! Только и жизнь, когда их уводят на учение… Очень трудно было передергать всех бородачей. Поймаешь бородача в коридоре, дернешь – но борода сидит как пришитая, бородач визжит – никакой радости. Говорят, новые ткачи бородатые, а фрейлины как раз маршируют на площади, готовятся к свадебному параду. Ткачи работают здесь. Войти, дернуть? Ах, как страшно! А вдруг и здесь Генриха нет! Вдруг его поймали и по традиции восьмого века под барабан отрубили ему на площади голову! Нет, чувствую я, чувствую – придется мне этого короля зарезать, а это так противно! Пойду к ткачам. Надену перчатки. У меня мозоли на пальцах от всех этих бород.

Зачем я в первые министры пошел? Зачем? Мало ли других должностей? Я чувствую – худо кончится сегодняшнее дело. Дураки увидят короля голым. Это ужасно! Это ужасно! Вся наша национальная система, все традиции держатся на непоколебимых дураках. Что будет, если они дрогнут при виде нагого государя? Поколеблются устои, затрещат стены, дым пойдет над государством! Нет, нельзя выпускать короля голым. Пышность – великая опора трона! Был у меня друг, гвардейский полковник. Вышел он в отставку, явился ко мне без мундира. И вдруг я вижу, что он не полковник, а дурак! Ужас! С блеском мундира исчез престиж, исчезло очарование. Нет! Пойду и прямо скажу государю: нельзя выходить! Нет! Нельзя!

Король-отец: Здравствуйте, кузен. (шепотом) Что вы делаете, кузен? Зачем вы появляетесь перед подданными в таком виде?

Король (шепотом) Что? Значит, и вы тоже? Ха-ха-ха!

Король-отец: Что я тоже?

Король: Либо не на месте, либо дурак! Тот, кто не видит эту ткань, либо не на месте, либо дурак!

Король-отец: Дурак тот, кто видит эту ткань, бессовестный!

Принцесса: Хорошо, Генрих. Я буду спать хорошо и на горошине, если это нужно. Сколько у тебя дома перин?

Генрих: Одна.

Принцесса: Я приучусь спать на одной перине. А где же ты будешь спать, бедненький? Впрочем, мы...

Христиан: Умоляю вас, молчите, принцесса! Вы так невинны, что можете сказать совершенно страшные вещи!