Loe raamatut: «Что мне сказать тебе, Мария-Анна», lehekülg 28

83.

Мария-Анна неожиданно проснулась среди ночи. Она лежала на своей просторной кровати, под пуховым одеялом, смотрела в чуть мерцающий золотыми и серебряными нитями балдахин над своей головой и пыталась понять, что её разбудило. Вокруг был о тихо и темно.

– Зачем ты искала меня? – Спросил женский голос откуда-то слева.

Мария-Анна резко дернулась, буквально подлетев к изголовью кровати, сердце заколотилось так бешено что ей показалось что она оглохла. В один миг исчезла взрослая властная женщина и осталась только напуганная маленькая девочка, в спальне которой ночью из шкафа вышло неизвестное чудовище и приблизилось к её кровати.

Обливаясь липким потом и дрожа от ужаса, вцепившись в одеяло и натянув его почти до подбородка, словно оно могло как-то защитить её, Мария-Анна донельзя распахнутыми глазами вглядывалась в темноту. Вскоре она сумела увидеть темную человеческую фигуру, которая была черней чем сумрачный интерьер спальни все-таки отчасти освещаемый светом звезд и половинки Луны, поникавшем через неплотно закрытые окна.

Но эта темная фигура, у которой хоть и не было рогов, пылающих глаз и тому подобного, напугала Марию-Анну еще больше.

– Кто здесь? – Пролепетала она.

В темноте усмехнулись.

– Здесь ты и я. Больше никого.

– Кто ты?

– Я Риша, страшная ведьма из Даргобурского леса. Я слышала, что ты искала меня. Но не нашла. Так что я решила сама навестить тебя и узнать, что тебе нужно от меня.

– Риша?!… – Мария-Анна совершенно ошеломленная, сбитая с толку, хлопая глазами глядела на темную женскую фигуру, которая с каждой минутой становилась всё отчетливей. – Как… как ты вошла сюда?

– Зачем ты искала меня, дочь звездочета? Ты хотела убить меня?

Мария-Анна, едва-едва приходя в себя, пыталась хоть как-то собраться с мыслями.

– Нет, – ответила она чуть ли не испуганно. – Конечно же, нет.

– Разве тот, кого ты называешь Гуго Либер не рассказал тебе о всём что я сделала?

– Рассказал. Он написал мне письмо.

– И ты всё ещё не хочешь убить меня? – Усмехнулась Риша. – Это странно. Непохоже на тебя.

Мария-Анна глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и обрести уверенность.

– Почему же я должна хотеть убить тебя, если ты спасла моего сына?

– Перестань. Я вовсе не спасала твоего сына. Мне нет до него никакого дела. Его спас тот, кого ты называешь Гуго Либер. Он вытащил ребенка из этого проклятого места где его все травили ядом. И этого было достаточно.

– Пусть так. Но ты заботилась о нём. – Настойчиво проговорила Мария-Анна. – Ты очистила его от этого яда и помогла окрепнуть. И я благодарна тебе за это.

Риша долго молчала. Затем спросила:

– Ты не будешь возражать если я зажгу свечу?

– Не-ет, – неуверенно ответила Мария-Анна.

Казалось что ведьма не сделал ни одного движения, но три свечи в канделябре на ночном столике сами собой вспыхнули, довольно ярко осветив спальню. Обе женщины едва ли не с жадностью уставились друг на друга. Риша стояла, закутанная в красивый темный плащ с серебряной оторочкой по канту. Её длинные пепельно-русые волосы были тщательно расчесаны на пробор и скреплены изящным тонким металлическим обручем или диадемой в виде узорных листьев и веток. Но главное лицо Риши выглядело не таким дряхлым и морщинистым как то запомнила Мария-Анна после их встречи, совсем напротив оно казалось более гладким и свежим.

– Ты выглядишь помолодевшей, – растерянно пробормотала она.

Риша улыбнулась:

– А вот ты нет.

Мария-Анна пожала плечами.

– Я же не колдунья и старею как все.

– Так зачем твои верные норманны искали меня? Ещё и обеспокоили Тотамона, он этого страсть как не любит.

– Я хотела встретиться с тобой. Хотела, чтобы они привезли тебя ко мне.

– В клетке и в кандалах?

– Я хотела встретиться с тобой, – твердо повторила Мария-Анна.

– Чего ты хочешь?

Мария-Анна слегка зарделась.

– Ты так говоришь со мной будто… будто я…

– Перестань, – перебила её Риша. – Не играй сейчас в королеву. Я не верю ни в королей, ни в королев. Для меня вы обычные люди с чуть-чуть необычной судьбой. Так что ты хочешь?

Мария-Анна покусала губу, разглядывая ночную гостью.

– Я хотела узнать о Роберте. Я очень переживаю за него.

– Он снова заболел?

– Нет-нет. Но я волнуюсь. С тех пора как я узнала, что его пытались отравить и узнала кто этот человек…

– И кто он? – С любопытством спросила Риша, снова бесцеремонно перебив королеву.

Мария-Анна ощутила легкое раздражение, но не посмела хоть как-то проявить его.

– К чему тебе это знать?

– Просто интересно. Тебя ненавидит бессчётное количество людей, но всё же лишь один отважился мстить тебе, мучая твоего сына. Любопытно знать, что это за человек?

Лицо Марии-Анны помрачнело.

– Ты считаешь, что он сделал хорошее дело?

Риша внимательно поглядела на королеву и отрицательно покачала головой.

– Нет, не считаю. Меня нисколько не волнует благополучие твоего сына, но тем не менее он ещё ребенок и не заслуживает таких страданий. Он не в ответе за свою мать. Я полагаю, что этому отравителю следовало травить тебя, а не твоего сына.

Мария-Анна нервно сглотнула.

– Ты ненавидишь меня?

Риша пожала плечами.

– К чему этот вопрос? Если уж тот, кого ты называешь Гуго Либер сумел простить тебя и не сломать тебе шею, то кто я такая чтобы судить тебя. Хотя мы ведь наверно обе знаем почему мужчины столь снисходительны к тебе.

– Я не понимаю о чем ты.

Риша помолчала, затем приблизилась к кровати, вглядываясь в глаза Марии-Анны. Та ощутила легкий очень приятный травяной аромат.

– Этот человек мёртв?

– Да, – спокойно ответила Мария-Анна.

Риша понимающе покачала головой.

– А во ты прощать своих врагов не умеешь, да? Так что тебе всё-таки нужно от меня, дочь звездочёта? Ведь я определенно тебе не друг.

Мария-Анна собралась с духом и решительно произнесла:

– Я хочу, чтобы ты осталась здесь, в Фонтен-Ри, и приглядела за Робертом.

Риша посмотрела на неё с удивлением.

– Я очень волнуюсь за сына. Как ты правильно заметила вокруг немало людей, желающих мне зла. За себя я не боюсь, но я очень боюсь за Роберта. А ты со всей своей мудростью, со всеми своими умениями я уверена сумеешь разглядеть любую опасность для мальчика. Я хочу, чтобы ты была рядом с ним. – Мария-Анна чуть улыбнулась. – Я даже согласна на то что ты приведешь сюда своего толстого кота.

Риша подошла еще ближе.

– Нет, – сказала она, – я не могу этого сделать. И не хочу.

Лицо Марии-Анны приобрело обиженное выражение. Риша улыбнулась.

– Ты наверно не привыкла к тому чтобы тебе отказывали?

– Почему же не можешь? – Сухо спросила Мария-Анна.

– Потому что я принадлежу Даргобурскому лесу, мы с ним давным-давно части единого целого. Да и Тотамону здесь не понравится. Здесь слишком много лживых людей и слишком мало честных мышей. Если хочешь ты можешь привозить своего сына ко мне на любое время, у меня он будет в полной безопасности, даже если всю эту страну захватят жадные англичане или чума. – Риша вздохнула. – Но вообще ты можешь не беспокоиться за своего сына. Я видела его будущее, видела его старым седым мужчиной и на его голове сверкала корона Вальрингов, а вокруг была многочисленная пышная свита.

Мария-Анна взволнованно подалась вперед и схватила колдунью за руку.

– Это правда?! Ты действительно это видела?

– Да. Видела. Это у меня с детства. На меня находит странное оцепенение и я начинаю видеть картины чего-то что происходит где-то далеко. Не всегда это будущее, порой я вижу то что происходит в данную минуту. И я почти всегда знаю, что и кого я вижу. Это случается не часто, но случается. За это когда-то меня и стали считать ведьмой.

– И ты уверена, что видела именно Роберта?

– Конечно уверена, я знала, что это он. Да и кроме того трудно не узнать твоего красивого мальчика, пусть даже он и стал пожилым мужчиной. – Риша улыбнулась. – А еще у этого старого короля была родинка вот тут, – она указала на лицо возле правого крыла носа.

Мария-Анна счастливо заулыбалась и еще сильнее сжала руку Риши.

– Значит с ним всё будет в порядке?

– Этого я не знаю. Он доживёт до преклонных лет и всё ещё будет королём. Но что случится между сегодняшней ночью и тем моментом, и будет ли его жизнь счастливой мне неизвестно. – Риша высвободила руку из ладоней королевы. – Того кого ты называешь Гуго Либер я тоже знала ребенком, счастливым малышом, и я тоже видела его в далеком будущем, вполне себе довольным жизнью стариком. Но я не знала, что между этими моментами ему предстоит одиннадцать лет провести в подземном мешке, куда его запрячет коварная девица, от любви к которой он совершенно потеряет голову и которую он кажется будет любить даже когда вырвется из этого мешка.

Мария-Анна отрицательно покачала головой.

– Нет, не будет. Он возненавидит её. Он напишет ей об этом в своём последнем письме.

Риша внимательно поглядела на неё.

– Боюсь, что ему это только кажется, он считает, что должен её ненавидеть, но даже спустя эти одиннадцать лет тюрьмы и понимая всю гнусность её предательства он будет любить её. Себе на горе.

Мария-Анна сердито воззрилась на Ришу.

– Если ты так переживала о нём, то почему же ничего не делала все эти одиннадцать лет? Раз уж ты так легко проникла в мою спальню, то неужели ты не могла точно также проникнуть и в тюрьму? Почему же ты не освободила его?

– Потому что я всего лишь старая женщина, живущая в жалком домишке в лесной чащи, собирающая травки и кору, разговаривающая с толстым черным котом и время от времени терзаемая странными видениями. Когда я узнала, что он умер, я поверила в это. Я решила что то что я видела когда-то в молодости, то видение где он вроде бы вполне себе счастливый старик это обман, игра моего ума, сон или я что-то напутала. Но примерно год назад я начала видеть его запертым в какой-то пещере, изнуренным, бледным, больным, иногда с каким-то мешком на голове. Но я не знала где-это, я только понимала, что это он и что он жив. Ну и конечно ещё я поняла, что ты совершила невероятную подлость по отношению к нему. Не то чтобы это меня слишком удивило, к тому моменту уже всё королевство знало, что ты жестокая, алчная, злобная хищница, вцепившаяся в доставшуюся тебе власть зубами и ногтями и готовая разорвать любого кто осмелится хоть как-то угрожать этой власти. И всё же это казалось мне странным. Я не ожидала что ты такое чудовище.

Мария-Анна слушала эти слова довольно спокойно, ей казалось, что они действительно не трогают её, не задевают.

Риша вздохнула.

– Ну а потом я узнала, что твой сын тяжело болен и решила попробовать использовать это, чтобы заставить тебя освободить Гуго, где бы он не находился. Он не рассказал тебе об этом в своём письме?

– Рассказал.

– И ты правда не собиралась растерзать меня? И действительно хотела, чтобы я приглядывала за твоим сыном?

– Нет, не собиралась. И да, хотела и хочу.

– Как странно. Я встретилась с ним в охотничьем домике, всё рассказала ему и пыталась убедить его немедленно бежать. Я говорила ему что верить тебе нельзя, что ты всё равно уничтожишь его. Либо вернешь обратно в Сент-Горт, либо все-таки убьёшь. Но ты ведь знаешь мужчин. Ему конечно втемяшилось в голову что Роберт его сын, мужчинам всегда хочется в это верить, и он стремился во чтобы это ни стало встретиться с ним и может даже чем-то помочь. И самое смешное что и меня убедил помогать им. И вот я на старости лет впуталась в королевские интриги. А ты еще называешь меня мудрой. Какая уж тут мудрость. – Она улыбнулась.

Но королева не улыбалась, серьезно глядя на колдунью, она сказала:

– Мне всё равно кем ты считаешь меня. Но ты помогла моему сыну выздороветь и остаться в живых, поэтому я готова на всё ради тебя. Скажи чего ты хочешь и я дам тебе это.

Риша усмехнулась.

– Какая же ты глупая, королева Мария-Анна. Думаешь, что ты и правда владеешь всем на свете? Думаешь, что ты управляешь людьми, потому что можешь безнаказанно убивать их или осыпать золотом? Как же тебе еще далеко до истинного правителя. Запомни: единственное для чего должна использоваться власть – это попытка сделать людей счастливыми. Как можно большее число людей, как можно более счастливыми. Только это делает правителя великим. Забота о других. А если ты этого не понимаешь и используешь всю свою ничем неограниченную власть только чтобы тешить своё тщеславие, то ты просто непроходимая жалкая дура. А теперь, если ты и правда не желаешь мне зла, позволь мне уйти.

Мария-Анна долго молчала, глядя на пожилую женщину с какой-то странной смесью неприязни и симпатии.

– Скажи, Риша, а про моё будущее ты что-нибудь видела?

Риша подошла почти к самому изголовью кровати.

– Ложись спать, дочь звездочета.

Она поправила подушку и почти силой заставила королеву лечь на неё, после чего заботливо укрыла её одеялом как своего ребенка.

– Так видела или нет?

– Нет. Я ничего не знаю о твоём будущем.

Мария-Анна выпростала руку из-под одеяла и схватила ладонь колдуньи.

– Но про Роберта это правда? С ним всё будет хорошо?

– Правда. Он доживёт до моих лет и будет править этой страной. Не волнуйся за него.

– А как же ты выйдешь? Протикторы могут схватить тебя.

– Спи, Мари. Никто меня не схватит.

Мария-Анна ощутила непреодолимую сонливость, веки отяжелели и уже не было сил держать глаза открытыми. Она еще успела ощутить легкое дуновение и увидеть, что свечи потухли. Потом еще несколько секунд она чувствовала чужую ладонь, но затем она мягко выскользнула из её руки и Мария-Анна буквально провалилась в сон.

84.

Ольмерик открыл глаза и долго смотрел в потолок своей маленькой комнаты. За окном был ранний вечер ясного теплого дня. В воздухе лениво и сонно кружилась большая черная муха. Протиктор медленно приподнялся и сел на кровати. Поглядел на свой замотанный белой тряпицей живот и левую руку. Чувствовал, что ещё замотана шея, а опустив глаза вниз, увидел что и левая часть груди замотана через плечо. Ольмерик прислушался к себе, к своему телу, пытаясь оценить своё состояние. Он не знал сколько прошло дней или недель после поединка с Шоном Денсалье, но ему казалось, что очень много. И это беспокоило его. Всякий раз когда он приходил в себя, он думал только об одном – о том что ему рассказал Шон Денсалье перед своей смертью. И это заставляло его сердце биться сильнее и гнев обволакивал его душу холодной темной пеленой. Он ни на секунду не усомнился в словах графа, ибо свято верил, что перед расставанием с жизнью человек уже не может лгать. Эта женщина… Невыносимо прекрасная и невообразимо подлая и жестокая, она сделала так что древняя клятва стала пустышкой, она одурачила всех их, она сделала их позорным посмешищем в глазах суровых богов Севера, в конце концов она уничтожила то что они поклялись защищать.

Ольмерик спустил ноги с кровати и встал на пол. Тут же загудела голова, заныла левая рука и возникла глухая боль в груди и шеи. Он сделал шаг, затем другой. В голове вроде прояснилось. Он огляделся. Его форма лейтенанта протикторов висела на своём обычном месте. Вот только нигде не было видно оружия. Но оставался еще походный сундук, в котором хранились два его старых меча, которыми он когда-то рубил ненавистных даннов. Стиснув зубы, он принялся одеваться.

Мария-Анна шла по Италийской галерее, направляясь в свои покои. Она несколько часов провела в библиотеке за чтением книг и теперь, чувствуя себя утомленной, хотела немного поваляться на кровати. По пути её нагнал маркиз Ринье, он тоже выглядел слегка уставшим.

– Ваше Величество, простите что беспокою, но меня снова донимал этот занудный маэстро Гвализи. Я думаю пора что-то с этим решить.

Мария-Анна не слишком приветливо посмотрела на своего секретаря.

– Что там еще нужно решить?

– Ваше Величество, я докладывал вам уже два раза, – с едва уловимой обвинительной ноткой произнес Антуан де Сорбон. – Его Высочество не желает отпускать от себя эту акробатку. Он практически проводит с ней всё своё время.

– И что? Вы что-то имеете против этой девчонки. Снова забыла как её имя.

– Элен. – Маркиз тяжело вздохнул. – Я ничего не имею против неё. Она мила, умна, очаровательна и это вообще не моё дело. Но этот итальянец желает покинуть дворец, говорит, что ему нужно отправляться в какое-то турне и что он теряет деньги.

– Так пусть отправляется, мы его не держим. Он всем нам уже порядком наскучил.

– Ваше Величество, я же и говорю. Принц не желает отпускать от себя Элен, а Гвализи требует, чтобы она уехала с ним. Она якобы звезда его труппы и приносит ему колоссальные деньги.

Мария-Анна остановилась и повернулась к секретарю.

– Вот все беды от этих женщин, – улыбнулась она, – не так ли, маркиз?

Но Анутан де Сорбон не улыбнулся в ответ.

– Вы же прекрасно знаете, Ваше Величество, что я так не считаю.

Мария-Анна пристально посмотрела на него.

– Да, я знаю. Но еще я знаю, что вы мой секретарь, у вас огромная власть. Так неужели вы не можете решить такой пустяковый вопрос без моего участия?

– Ваше Величество, вы не справедливы. Ведь дело касается принца. Как я могу это решить?

– Причем тут принц. Разберитесь с этим комедиантом. Эта Элен что, его рабыня? Ну так выкупите её.

– Я пытался предложить ему деньги, но этот итальянец совершенно не знает меры. Он потребовал такую сумму за эту девчонку, что её просто неприлично произносить вслух.

Мария-Анна вздохнула.

– А четверть этой суммы прилично произносить вслух?

– Ну, пожалуй.

– Хорошо. Тогда предложите ему эту четверть чтобы он убрался прочь, оставив свою акробатку здесь. Если он откажется, скажите ему что тогда эта сумма будет передана самым жутким головорезам трущоб Барбеса с тем условием чтобы они хорошенько выпотрошили славную труппу маэстро Гвализи.

– Вы шутите, Ваше Величество?

– Отнюдь. Раз у вас не хватает фантазии, я пытаюсь дать вам подсказку. Можете, например, еще сказать ему, что если он не возьмет эту сумму, то будет передан мэтру Сансэну чтобы тот тренировал на нём своих бойцовских псов.

– Я понял, Ваше Величество. Я постараюсь решить этот вопрос сам.

Маркиз поклонился и отправился прочь.

Мария-Анна вошла в свой будуар и с облегчением опустилась в кресло возле распахнутого, выходящего в сад окна. Мягкий благоуханный свежий ветерок ласково коснулся её лица. Мария-Анна улыбнулась. Кто-то вошел в комнату. Мария-Анна повернула голову и с удивлением увидела Ольмерика. Тот выглядел очень бледным, непривычно исхудавшим, с запавшими глазами. На шее на белом платке выступило маленькое темное пятнышко.

Мария-Анна поднялась с кресла и пошла навстречу протиктору.

– Лейтенант, – радостно сказала она. – Как вы себя чувствуете?

Королева подошла совсем близко к нему, с улыбкой вглядываясь в его глаза. Неожиданно он сделал шаг вперед, схватил её за шею и что есть силы толкнул от себя. Женщина не удержалась на ногах, полетела спиной назад, упала и несильно ударилась головой о кресло. Совершенно ошалевшая, Мария-Анна забарахталась на полу, пытаясь подняться.

Ольмерик вынул меч и шагнул к ней. Увидев это, Мария-Анна застыла, в полнейшем изумлении взирая на своего верного протиктора. Тот приблизился и поднял меч для удара. У Марии-Анны словно остановилось сердце. Она вдруг с невероятной отчетливостью поняла, что сейчас она умрёт, вот прямо в эту минуту этого дня её жизнь завершится. Это жуткое пронзительное осознание парализовало её. Её охватил доселе никогда не виданный ею страх, этот страх буквально физически стянул обручем её грудь и сжал сердце так, что она не могла вздохнуть, ощущая острую боль. Глядя в потемневшее лицо Ольмерика, она жалобно прошептала: "За что?"

Ольмерик уже знал, что ударит её в шею, он убьёт её быстро чтобы она не мучилась. Но эти её распахнутые глаза и жалобный вид всё еще удерживали его от удара. Он остро чувствовал, что ему ни в коем случае не следует заговаривать с ней. Заговорит и всё пропало. Но это было выше его сил – не ответить на её взгляд и испуганный вопрос.

– Ты предала своего короля, – безжизненным голосом произнес он. – Ты предала своего мужа. Ты захватила трон. Ты предала род Вальрингов и из-за тебя мы нарушили свою клятву. Мы клялись защищать Вальрингов, а защищали самозванку и помогали тебе против истинного Вальринга. – И чуть помолчав, он с непоколебимой уверенностью резюмировал: – Ты должна умереть.

Мария-Анна затрепетала. Она конечно поняла откуда дует ветер, но также прекрасно понимала, что твердолобый норманн, поверивший, что она обманула протикторов и заставила нарушить их свою святую клятву, не задумываясь убьёт её, зарубит её мечом без всякого сомнения и жалости. Она бросилась вперед и, цепляясь за штаны Ольмерика, умоляюще глядя на него снизу-вверх, быстро затараторила:

– Он обманул тебя. Клянусь тебе! Денсалье ненавидел меня. Всё что он сказал ложь. Верь мне, я прошу тебя! Верь!

Клинок норманнского меча висел буквально в полуфуте от левого виска королевы.

– Гуго Либер это король Джон Вальринг, – твёрдо признес протиктор. – Ты хотела захватить трон, но побоялась убить истинного короля и упрятала его в подземелье. Денсалье видел портрет короля в доме бывшего канцлера и на портрете был Гуго Либер. У Гуго Либера огромный шрам на правой ноге, там же куда короля Джона ударили копьём в битве при Бавии. Ты лжешь. – И чуть помедлив, с особой яростью произнес: – Графиня!

У Марии-Анны всё заледенело внутри. Ей почудилось что её обдало могильным холодом, а из из-за плеча неумолимого варвара на неё взирает мёртвый Филипп дю Тьерон. И страшное слово "возмездие" почти лишило её сил. На какую-то секунду где-то в самой основе её души та сущность что была её глубинной внутренней самостью и которая всегда была на её стороне, ибо иначе и быть не могло, вдруг смиренно признало что это "справедливо". Но что-то другое, ещё более глубинное, более животное и первобытное отказывалось мириться. Мария-Анна неистово сжала штаны протиктора и с надрывом заговорила:

– Это всё ложь! Милый Ольмерик, я прошу тебя, верь мне. Граф хотел отомстить мне. Когда он понял, что умирает, он решил напоследок опорочить меня в твоих глазах. Это же очевидно. Ты же ничего не знаешь. Он постоянно домогался меня. Он мечтал лишь об одном: чтобы я сделала его своим супругом, а потом и королём. Но я не хотела этого ни за что на свете.

Увидев, что Ольмерик вроде как внимательно её слушает, Мария-Анна позволила себе отпустить его ноги и, продолжая говорить, встать во весь рост.

– И тогда он придумал всю эту нелепицу с Гуго Либером, будто он покойный король Джон Вальринг. Ему пришло это в голову, когда он увидел его голым в купальне, увидел тот самый огромный шрам на ноге. Но это всё ложь, случайное совпадение. Неужели ты не понимаешь? Он придумал ещё какие-то мелочи, ложь про этот портрет, какую-то глупую песенку, страсть к рыбалке. Но это всё полная нелепость. Как ты мог в это поверить? Множество людей знавшие короля Джона, видели Гуго Либера. Тот же смотритель охотничьего домика в Зовущем логе, старый Жан Левандор. И отчего же они по-твоему не признали его? И если Гуго Либер это король Джон, то ответь мне почему он не отомстил мне. Я много раз оставалась с ним наедине. Ему ничто не мешало сломать мне шею, но почему же он этого не сделал? И почему же он тогда не объявил всем что он король Джон, скажем на той церемонии в Реймсе? Ведь десять лет это не так уж много чтобы его все забыли. А знаешь почему? Потому что он ни король Джон и никогда им не был. Но Денсалье, сочинив эту басню, стал угрожать мне что расскажет её всем. А ты знаешь во что превращаются малейшие слухи. Что мне оставалось делать?

– Ты лжешь, – упрямо сказал Ольмерик и левой рукой схватил её за шею, а правой направил острие меча ей в лицо.

Теперь Мария-Анна ощутила скорее не страх, а злость, из-за того, что этот глупый северянин никак не мог проникнуться её словами.

– Ты лжешь, – повторил он. – Он король Джон. Именно поэтому он знал тайные проходы этого дворца и сумел исчезнуть из капеллы и оказаться в покоях принца. И я думаю он не захотел объявлять о себе всем, только потому что увидел своего сына и решил, что тот будет славным королем и ему ни к чему возвращаться и затевать войну с тобой. И ты забываешь, что я видел как ты вела себя с ним и как он вел себя с тобой. Ты для него ни была королевой, а равной ему женщиной и ты признавала это.

Мария-Анна обеими ладонями взялась за мужскую руку, сжимавшею ей горло.

– Мне трудно говорить, – просипела она и он ослабил охватку.

Мария-Анна несколько раз сглотнула и сказала:

– Ну что ж если ты так уверен, то давай, лейтенант, пронзай меня мечом. Если думаешь, что знаешь кто такой Гуго Либер.

Ольмерик колебался. Наконец он спросил:

– Кто же он тогда такой?

Мария-Анна неотрывно смотрела ему в глаза и молчала.

– Кто? – Рявкнул Ольмерик и приблизил острие меча к основанию её шеи.

– Это мой брат. Мой старший родной брат Гуго ле Бран де Савойе.

– Ты лжешь!

Мария-Анна как могла отрицательно покачала головой.

– Не лгу. – Она вздохнула. – Не лгу. Мой брат. Мой родной брат Гуго. Брат, который всегда любил меня, но не как сестру, а как женщину. С самой юности он добивался меня. А я противостояла ему. А когда я познакомилась с Джоном Вальрингом и мы полюбили друг друга, брат окончательно обезумил. Он погрузился в какие-то бесовские еретические учения, он кричал что, если даже ему придётся продать душу дьяволу только чтобы я была с ним, он сделает это.

Ольмерик опустил меч и убрал руку от шеи Марии-Анны.

– Когда полтора года спустя Джон тяжело заболел, Гуго торжествовал. Он говорил мне что это он наслал на короля порчу, что я всё равно будто принадлежать ему. А когда к моему великому горю Джон умер, брат решил, что настал его час. Он снова попытался овладеть мной, несмотря на то что я уже носила под сердцем дитя. Гуго совершенно спятил, он обещал, что нашлет порчу и на моего не рождённого ребёнка, если я не буду с ним. Но теперь он хотел большего. Чтобы я объявила его своим мужем. Он хотел уже не только меня, но и корону. И я поняла, что должна избавиться от него. Но он был моим родным братом, плодом того же чрева что и я, я не могла просто приказать убить его. В конце концов когда дело не касалось его страсти ко мне, он был вполне умным и благородным человеком. И да, я приказала схватить его, переправить на Бычий остров и запереть в самой глубокой темнице, запретив хоть кому-то видеть его и разговаривать с ним. Я не знала, что еще делать. Хоть я и не верила, что он колдун и наслал болезнь на Джона, я действительно боялась, что он что-нибудь сделает Роберту. Я боялась, что Гуго как-нибудь опозорит меня, что начнет рассказывать какие-то мерзкие выдумки обо мне, я боялась его. Но не смела убить. А потом эта ведьма из Даргобурского леса сказала, что исцелить Роберта может только мой самый заклятый враг, похороненный в подземельях Бычьего острова. И я поехала к брату и освободила его. И вот так оно всё и началось. Гуго очень изменился за эти одиннадцать лет. Он больше не желал владеть мною и действительно хотел помочь моему сыну. И помог. – Мария-Анна сделала паузу и веско сказала: – И да, он знал о потайном ходе из капеллы, который когда-то давно показал Джону его отец, а Джон мне и Гуго. И да, у Гуго была страшная рана на правой ноге, в юности на охоте, дикий вепрь вспорол ему бедро. И да, я вела себя с ним как с родственником и он не относился ко мне как к королеве.

Мария-Анна обвинительно поглядела в глаза протиктора.

– А потом пришел Шон Денсалье. Он придумал эту басню о короле и пытался через угрозу что расскажет об этом всем овладеть мною и заставить меня сделать его своим супругом. История повторялась. Всегда одна и та же история. Потому что вы, мужчины, хотите только двух вещей: власть и красивую женщину. И что мне оставалось? Я прекрасно понимала что если я сделаю как он хочет, он рано или поздно попытается избавиться от Роберта. Он захочет своего ребенка и чтобы тот со временем получил трон. И тогда я, как и одиннадцать лет назад, пришла к человеку, которому я доверяла больше всего на свете. И попросила помощи. И ты помог мне. А потом пришел сюда и собрался убить меня? – В прекрасных серых глазах Марии-Анны заблестели слёзы. – Я доверяла тебе как никому в этом мире, я всегда верила, что ты защитишь меня от любых опасностей, от любого зла. И в самом дурном сне мне не могло привидеться что ты направишь на меня меч. Неужели трудно было понять, что подлый Денсалье перед смертью сделает всё чтобы отомстить мне?

В комнате повисла тишина. Мужчина и женщина молча смотрели друг другу в глаза.

Мария-Анна уже была готова поверить что ей удалось убедить норманна и радостные нотки облегчения уже тихонько звякнули в её душе. Но затем Ольмерик схватил её за шею и с огромной силой швырнул на пол. Женщина полетела вниз лицом вперед. Она выставила перед собой руки и упала на четвереньки. Протиктор вцепился в её волосы левой рукой и грубо дернул в сторону. Мария-Анна взвизгнула, от пронзительной боли у нее навернулись слезы. Ей пришлось откинуться назад, она уселась на пол, ударившись спиной о кресло. Ольмерик стоял перед ней с мечом в руке и с невероятным холодным презрением глядел на неё.

– Ты лжешь, – глухо произнес он. – Ты всегда лжешь. Из-за тебя я и мои братья стали клятвопреступниками, предав истинного короля, которому мы поклялись в верности именем наших богов. Ты заслуживаешь умереть как проклятая гадина. Мне следует раздавить твою голову ногой как гнилую тыкву. Но я буду милосерден к тебе и ты умрешь от меча. Если хочешь, помолись своему убитому на кресте богу.

Мария-Анна испуганно глядела на него, дрожа всем телом. Её разум метался как бельчонок пытаясь найти хоть какой-то выход из этой ситуации и не находил. С душераздирающим отчаяньем она осознавала что все её уговоры сегодня бесполезны, Ольмерик обезумел, он служил только своим богам, всегда только им и никогда ей. Взмокшими ладонями она упиралась в паркетный пол, пытаясь отодвинуться назад, отдалится от своего убийцы, но лишь плотнее прижималась к тяжелому креслу из баварского дуба за её спиной.

Ольмерик начал что-то говорить на своём варварском языке и его правая рука пошла чуть назад, поворачивая меч. Мария-Анна перестала дышать, она поняла что сейчас он нанесет удар. В голове где-то в виске возникла разламывающая боль, кишечник скрутило в тугой гудящий узел, это уже был не страх, а совершенно дикий животный ужас гибнущего организма. В гаснущем разуме билась одна единственная мысль что нужно закричать, закричать изо всех сил, но Мария-Анна уже была не в состоянии сделать это.

– Что здесь происходит? – Раздался звонкий детский голос за спиной Ольмерика.

Рука Ольмерика, державшая меч, замерла. Он неотрывно глядел на королеву и молчал.