Loe raamatut: «Ведьма Дженни может объяснить», lehekülg 4

Глава 3, в которой происходит историческая Погоня

Слава Исиде¹⁸ – я не стала свидетельницей супружеской измены. Когда щёлкнул замок на входной двери, я приготовилась услышать смех Лотти, звуки поцелуев и шелест сбрасываемой одежды. В каком-то смысле это был спасительный вариант: Роб с Шарлоттой в любовном угаре, а я даю дёру с шёлковым платьем и нехитрым бельишком.

Невероятно глупо с моей стороны воровать свои вещи из собственного дома, но что поделаешь. Возвращаться к Роберту, зная судьбу наперёд? Или уходить окончательно – от этой мысли у меня разрывается сердце. Поэтому я не собираю манатки разом, а просто периодически наведываюсь домой, высчитывая время, когда Роб торчит в редакции или разъезжает с кем-то из журналистской свиты в поисках нездоровой сенсации. То есть дом свободен практически круглые сутки.

Особое удовольствие вылазкам придаёт методичное поедание лакомств из холодильника. Воздушный ежевичный десерт с шоколадной крошкой. Нежный банановый йогурт. Мороженое с кусочками фисташек. Мммм… Сегодня я сходу ополовинила коробку с клубникой в 35 унций и задумалась. У Роберта ведь аллергия на клубнику, за каким чёртом он её купил?

Я планировала принять ванну с лавандовым маслом, переодеться и доесть ягодки, когда случилось вторжение. И надо же было оставить добычу на самом видном месте… Чёрт! Как можно быть такой дурой и не заглотить всё сразу? Судя по возмущённым воплям, доносящимся из кухни, Роб тоже так считал.

Ноги сами несут меня из спальни, вниз и на выход. Подмышкой шуршит пакет с розовым платьем. Оно нравится Лорен, а мы с ней вечером встречаемся в Музее Колдовства имени Салазара Спенсера: кое-что перепало в отдел оккультной литературы. Вообще мы планируем одно крыло бывшего дома Салазара переделать целиком под библиотеку и архив. Ещё склад всякой таинственной жути в подсобке не разобран…

Я крадусь. Роберт таится. Я шуршу злосчастным пакетом. Роберт навостряет уши и смачно чавкает. Самые крупные ягоды я откладывала на потом. Дура, дурацкая дура! Мы чувствуем друг друга сквозь стены. "Таись, сколько влезет – я всё равно быстрее!" (Ещё бы, все шабаши проходят у чёрта на рогах: дальние холмы, леса и пустоши надо преодолеть на своих двоих, чтобы оказаться на берегу реки, у благословенного круга из двенадцати белых камней в Ковенстеде¹⁹. Да, мы не летаем. Хотя Лорен может, я уверена. И не ездим туда на машине, потому что Мелисса – дура и хорошо ещё, что не заставляет добираться туда босиком).

Подозрительно тихо… Он решил, что я не пойду к чёрному ходу на кухне, и наверняка затаился у главного… Пакет подмышкой предательски шуршит, я несусь во всю прыть, Роб выпрыгивает мне навстречу. От столкновения я теряю равновесие и чуть подвернув правую ногу, опрокидываюсь, отползаю – и вот я снова на ногах. Разворачиваюсь и бегу обратно – хищные пальцы Роберта ловят воздух.

Дверь распахивается усилием четырёх рук, мы скатываемся по ступенькам невысокого крыльца и несёмся: ни один не издаёт ни звука. Минуем улочку с уютными соседскими гнёздышками. Мистер Дэвис поливает свою "американскую" лужайку, а миссис Дэвис отдыхает в гамаке, пока их неугомонные детишки – Нэнси и Юджин – носятся как угорелые.

– Какой чудесный новый шланг! – кричим мы. – Какой дивный солнцепёк, прямо Долина Смерти!

Озадаченные Дэвисы исчезают из вида, когда мы сворачиваем на Мэдисон Гарденс, и можно наконец выбросить "на ветер" противно шуршащий бумажный пакет. Обычно я не мусорю, а Роб не забывает надеть солнцезащитные очки.

Проходит минут двадцать, и Роберт начинает выдыхаться. И это притом, что я в неудобном сарафане и на каких-никаких каблуках, а он в брогах для игры в гольф. Я его жалею – дышать нечем! – и мы делаем остановку у бакалейной лавки. Я сразу начинаю царапаться в витрину: смотри, там сок, сок! Но деньги он не успел захватить. Потом мы замедляемся у здания банка. Потом ещё немного сидим у фонтана на маленькой площади у мэрии и еле-еле болтаем ногами. Роберт дышит открытым ртом, как собака, которую он до этого чуть не снёс своей тушей. По ступенькам спускается комиссар Пожарного управления, и Роберт тщетно пытается обратить на себя его внимание, тянет руку. "Мне нужно… с ним… интервью", – хрипит мой обессилевший муж. От жары и невероятных физических усилий мы раскраснелись до неприличия, волосы липнут ко лбу, запахи деревьев и растений тоже окутывают и липнут. Моя французская коса от такой переделки распустилась и запылена. Я бы сейчас выпила Лох-Несс со всеми чудовищами!

– И я бы… не отказался.

– Я произнесла это вслух?

– Да.

Мы из последних сил одолеваем Эшбери-стрит. Я-то понятное дело, стремлюсь в свой "ракитовый куст", в магазинчик, где меня укроет мама (кстати, не факт), а он на что рассчитывает? В какой-то момент Роберта чуть не сбивает на своём велосипеде Оливер. Этот "почтовый поганец" нас бесит, и сегодня мы бы наверное его даже задушили, но просто нет сил. Так что Оливер материт нас на всю улицу, а мы ускоряемся невероятным усилием воли, чтобы не въелся в память этот визг.

Наконец Роб валится на ступеньки Хэттлстоунской круглосуточной аптеки. Я вешаю своё "краденое" платье ему на шею и лениво танцую издевательский танец на безопасном расстоянии. Прохожие веселятся и подбадривают, что неудивительно: у нас 30 % населения – городские сумасшедшие, и к ним относятся благосклонно. Роберт щурится, когда я начинаю напевать песенку Майской ведьминой игры:

Если зайцами юнцы устремятся в лес,

Девы бросятся с борзыми им наперерез.

Если рыбами юнцы поплывут в затоне,

Девы кинутся за ними тотчас же в погоню.

Если тростником юнцы встанут у реки,

Девы косы навострят наперегонки…²⁰

В тот момент, когда я делаю очередной круг, хлопая себя по бёдрам, с одной стороны улицы появляется Шарлотта, а с другой – Лорен. Лотти в льняном брючном костюме, а моя подруга в короткой юбке и прозрачной белой блузе, и бюстгалтер она никогда не носит. И огненная грива распущена по плечам. У Лотти в большой деловой сумке вряд ли найдётся что-то поинтереснее кошелёчка. В вышитой сумочке на плече Лорен может оказаться всё что угодно, вплоть до магической бомбы замедленного действия.

Сначала девушки разгоняют весёлых зевак (один из них подвывал мне!), а потом стоят и разглядывают нас со смесью изумления и жалости.

– Дайте воды, – хрипит Роб. – У меня пустыня Сахара в глотке. И я заглотил. Жужелицу.

Но я ещё злюсь за упущенное лакомство и пытаюсь пушить перья перед несчастным.

– Если у Лорен есть с собой вода, она достанется мне!

– И пожалуйста, – его синие глаза полны слёз, он утирает лоб подолом моего розового платья, – не вздумайте её поить. Она взбодрится и продолжит петь. И танцевать! Моим страданиям тоже есть предел.

К счастью, вода есть у обеих. И у Лорен бутылка почти полная. Пока мы с Робертом жадно глотаем, не отрывая глаз друг от друга, Лорен обнимает меня: "Всё в порядке, детишки, мамы пришли забрать вас домой!"

И самое удивительное – нам с Робертом не нужно ничего говорить друг другу, чтобы договориться о следующем "забеге". Мы просто знаем, когда это случится (жаль, не в курсе те, кто встретятся на пути). Может он тоже ведьма, кто знает?

Глава 4, в которой нам предстоит пойти “на дело”

Обычный вечер среды, если не считать того, что сегодня мы идём "изгонять духа из Томми".

Штаб-квартира нашего ковена, или Ковендом²¹, располагается на огромном чердаке маминого дома. Он способен вместить человек двенадцать, если мамин ковен когда-нибудь расширится до такого количества. В отличие от других подобных помещений, в нашем достаточно и воздуха, и света благодаря витражному окну во всю крышу.

Лорен трясёт рыжей гривой, томно поводит плечом и высвобождается из короткой золотистой туники. Мы с Кайлой следуем её примеру и остаёмся стоять голышом перед огромным зеркалом в резной ореховой раме. Светлые волосы Кайлы доходят ей до талии, такой же примерно длины и локоны Лорен, и только у меня они доходят лишь до плеч. Мы погружаемся в медитативное молчание, но длится оно недолго. Не отрывая взгляда от Девы Ковена, мы с Кайлой начинаем бегать вокруг неё и кричать: "Времени нет. Времени нет! Времени почти не осталось!"

Уже темнеет, а часть пути нужно пройти через лес. Жизнь ведьмы полна бесконечных дорог.

Лорен не собирается сдаваться без боя. Она ускользает. В попытках сцапать и одеть её – "Надевай тунику, гадюка!" – мы валимся на ковёр и хохочем до изнеможения. Лорен поворачивает ко мне раскрасневшееся лицо, и я медленно целую её.

– Прекращайте, я пожалуюсь Мелиссе!

– О, Мелисса. – Лорен понемногу от нас отползает. – Нужно поднять об этом вопрос на собрании. Во всех Книгах Теней, которые нам известны, говорится, что Верховная Жрица должна быть молодой и красивой.

В безуспешной попытке усыпить бдительность Лорен и натянуть на неё ритуальную одежду, Кайла возражает: "Ей 38, и она красива".

– Моя кожа слишком нежна для этой грубой ткани, – кричит, отбиваясь, Лорен, – кто-нибудь, на помощь!!!

При этом она не прочь покататься по грубым доскам пола.

Дверь комнаты распахивается, на пороге стоят моя мама и Мелисса. Верховная Жрица, мягко говоря, не в духе.

– Мы шли сюда в полной уверенности, что вы уже получили зеркало.

– Одежда должна быть мягкой и нежной, или её не должно быть вовсе. Это из-за Дженни всё застопорилось, она отказывается одеваться и похитила наши трусики!

Говоря это, Лорен хватает свою тунику и набрасывает мне на лицо. Растрёпанная Кайла стоит с поднятыми руками: "Я здесь ни при чём! Я не имею ничего общего с этими женщинами!"

– Поднимайся с пола, Дженни. По низу гуляет сквозняк, ты застудишься и не родишь Роберту здорового ребёнка.

– Но мама!

Лорен хихикает: "Бедный Роберт не переживёт".

Мелисса с мрачным видом щёлкает пальцами, чтобы привлечь наше внимание. И привлекает. Таких длинных алых ногтей мы у неё ещё не наблюдали.

– Я оставлю в гостиной белые сарафаны с вышивкой, но вы должны будете их сразу вернуть…

– … потому что это на Ламмас²²! – хором тянем мы.

– Именно.

– О, Лорен, вообще-то мы хотели послушать песню, которую написал для тебя Джеймс.

– Хелен? Вот уж от кого не ожидала. Кассета под столом.

– А если бы на неё кто-то наступил, ты совсем чокнулась, бросать ценные вещи под стол! – Классическая "Мисс Кайла-Закон-и-Порядок"

– Мы тоже хотим послушать "Прекрасную Язычницу" прежде, чем идти на дело! – кричу я.

– Когда зеркало окажется в наших лисьих лапках, слушай "Прекрасную ЯИЧНИЦУ", сколько влезет.

Почему Лорен делает вид, что песня ей не нравится? Может, она смущена? Но как это возможно?!

Песню написал для Лорен её парень Джеймс, барабанщик местной рок-группы "Томатная Чипса". Текст я отказываюсь комментировать, но музыка роскошная: тягучая, мрачная, с "горчинкой", которая раскрывается к финалу фееричным звуковым штормом.

Прекрасная Язычница, столько всего

Невозможного говорят о тебе.

Ты явилась из Салема, ты родом из Пендл Хилл.

Мне нравится верить слухам, что ты бессмертна.

Меня не было рядом, когда ты сгорала

И оставалась зола,

Не было рядом, когда ты гадала

По звёздам и ночным облакам.

Твоё имя слышится мне в крике ветра.

Ты – Ночь, Бригитт и Цернунн.

Твоё имя стелется горьким дымом

По холмам – и тысячи лун

Пройдут, прежде чем мы встретимся –

И я тебя обниму.

Блодуэд, Джиневра, леди Ровена –

Называйся как хочешь, это твой путь.

Прекрасная Язычница, будь благословенна,

Благословенна будь.

Прекрасная Язычница, возьми моё сердце,

Сожги и над холмами развей.

Если не любишь безмерно,

Если так нужно нужно тебе.

Ты – Богиня Всего Живого

И ты – Рассвет-Люцифер.

Я не ищу ответов.

Просто зажги во мне свет.

Как только за Хелен и Мелиссой захлопывается дверь, я начинаю напевать песню Джеймса, а Лорен падает, прижимая меня к полу, и наши рыжие локоны – морковного и медного оттенков – смешиваются как "solve" и "сoagula"²³, как "совершенная любовь" и "совершенное доверие"²⁴. И я почти не могу сделать вдох.

– Нет, ты не лисица, ты рыжая корова с тяжеленными сиськами.

– Прощайся с жизнью после этих слов! – Лорен рычит и, судя по тому, как её длинные пальцы смыкаются на моей шее, она уже и не шутит.

– Ну вы достали! – Кайла резко дёргает нас обеих за волосы. – Остынь, детка! И ты, детка, тоже остынь! Новый эскпонат для музея не прилетит к нам по воздуху, за работу!

Мы поднимаемся, я приглаживаю волосы на затылке и чувствую боль – о-хо-хо! – у хрупкой Кайлы тяжёлая рука. Лорен тоже поднялась и тянет ко мне коготки, мурлыча как лисица в курятнике.

– Ну как, действует любовное зелье?

– Определённо. А противоядие будет?

Она медленно приближает своё лицо к моему.

– И не надейся.

)0(

Белые сарафаны с тонкой вышивкой на груди подолами задевают траву, пока мы поднимаемся на холм, чтобы посмотреть на убывающую луну в сгустившихся сумерках. Наши пальцы сплетаются, и Лорен произносит:

Лунная богиня, Королева Звёзд!

Вечная Мать, дающая жизнь Вселенной!

Ты призываешь наши души подняться и прийти к Тебе.

Поклонение Тебе в сердце ликующем.

Проявления Любви и Наслаждения – Твои ритуалы.

Пусть благословенны будут в нас Твои Сила, Красота и Радость.

Ты – Начало Жизни и Жизнь после Смерти.

От Тебя всё исходит и к Тебе возвращается.

Ты с нами от Начала и Ты – то, что достигается в конце Желания²⁵.

Потом она отпускает наши ладони, достаёт из маленькой сумочки лавровый лист с нарисованным на нём лунным знаком в круге, зажигает его, протягивая Луне и говорит: "Будь благословенна". Огонь весело пылает на её раскрытой ладони, но Лорен не боится огня, стихии никогда не причиняют ей вреда.

Мы спускаемся и идём дальше по узкой мощёной улочке, к домику Айви и Томми.

В вязаном рюкзачке Кайлы что-то тихонько позвякивает, и это явно не колокольчик.

– Кайла… что это?

– Медная чаша с пестиком. Низкочастотные звуки отпугивают духов, не мне вам говорить.

Оказывается, Кайла, никому ничего не говоря, собрала стандартный набор для изгнания злых сил: солевой мешочек, амулет оникса с нарисованным на нём сигилом созвездия Ала Корви, заговорённую чёрную алтарную свечу, высушенные листья остролиста, фиалки колдуна (наш добрый знакомый барвинок), ведьмину траву базилик, почки тополя бальзамического и чего она только не взяла.

– Но зачем? Томми действует строго по нашему сценарию.

– Я бы не исключала того, что в Томми кто-то вселился.

– Кто-то похожий на преподобного Локвуда? – осведомляется Лорен. – Он, к сожалению, ещё дышит. Утром бежал за мной от самой парикмахерской, забрасывая цитатами из "Молота Ведьм", пока не врезался в констебля. Последнее, что он успел пискнуть: "Её взгляд ядовит и несёт порчу".

Она так удачно передаёт манеры и голос мерзкого старикашки, что от дикого хохота мы сгибаемся пополам. Это же благодаря дремучести Локвуда наша табличка на въезде в город выглядит так: "Добро пожаловать в романтичный и живописный Хэттлстоун! Население 3080 человек. [Приписка белым: и чёртова туча ведьм! Приписка красным: плюс одна преподобная свинья]".

Небольшое круглое зеркало "плодородия" в хрустальной раме в виде дубовых листьев и желудей, за которым мы охотимся, принадлежало ведьме из ковена Салазара. Она умерла недавно в возрасте ста лет в соседнем городке, и некоторые её личные вещи оказались предметами аукционной распродажи. Ковен переоценил свои силы и не смог перебить ставки миссис Уоттс. Если ей что-то нужно (а нужно ей в первую очередь досадить нам), она способна на подвиги. К счастью, Томми и Айви не любят антиквариат (и это ещё мягко сказано), но гнев мамаши Айви, если бы они попытались его перепродать, сложно представить. Поэтому у нас созрел простой план, в котором Айви и Томми предстояло разыграть Лею "вселением белой субстанции", после чего они могли с чистой совестью объявить, что не могут оставить эту вещь у себя в доме. А нам при удачном раскладе оставалось лишь выкупить "Зеркало Дубового Короля".

Перед тем, как позвонить в дверь, мы надеваем короны. Прогонять духов нужно с правдоподобными деталями, даже если правдоподобны они только в сознании Леи Уоттс.

Нам открывает Айви, и у неё весьма утомлённый вид. Оказывается, после очередного "приступа" Томми, нервы Леи не выдержали, она уехала, но перед этим попыталась с битвой забрать дочь.

Мы проходим через гостиную, где Томми лежит на диванчике с пакетом льда на голове (у Леи довольно топорные представления об экзорцизме, если она схватилась за поварёшку).

– Привет, Том!

– Здорово потрудился, приятель!

– Томми, тебе пора забыть о продаже недвижимости и начать артистическую карьеру!

– Тсс! – шепчет Айви, поглаживая свой уже внушительный живот. – Он только начал засыпать.

Лорен тоже переходит на шёпот.

– Так ушатали мамашу, что сами вышли из строя?

– Это не было розыгрышем, пойдёмте на кухню.

Айви выключает свет в гостиной.

– На этот раз всё было по-настоящему, – говорит она, когда перед нами уже дымится "эрл грей", а большая тарелка бисквитов сладостно манит протянуть к ним руку.

Со слов Айви, бедный Томми закатил глаза так, что были видны лишь белки глаз, и не своим голосом сообщил, что у него есть сообщение для Дженнифер.

– Никогда этого не забуду, – вздыхает Айви.

Печенье становится на вкус не слаще замазки для окон.

– Нам очень жаль, Айви, что тебе пришлось это пережить… Но… что же это было за послание?

– Он сказал, что карту "МАГ" Дженни надо поменять на "Семёрку мечей", потому что она воровка и всегда присваивает то, что ей не принадлежит.

Мы с Лорен со значением переглядываемся: Аргос. Дух-фамильяр вышел из-под контроля, стоило Салазару вновь обрести тело. Он с наслаждением портит ритуалы и навлекает на меня гнев Мелиссы, когда представляется такая возможность.

"В красоте подобен Антиною из Неапольского археологического музея, но такой глупый", – сокрушается обычно Лорен.

И вот его прекрасное ломаное крыло снова мелькнуло, нахально дразня, и скрылось, чтобы тревога поселилась, а паника никогда не рассеялась. Лорен крепко сжимает мою ладонь, но даже такая мелочь способна взбесить ревнивого Аргоса.

– Зато теперь мама точно согласится отдать вам зеркало без вопросов.

– Продать, – поправляет Кайла, откусывая попеременно от орехового и сливочного бисквитов.

После недолгого молчания, во время которого мои щёки пылают праведным гневом (Аргос знает о гравюре с изображением карты Таро, он стоял прямо у изголовья моей кровати!), мы переходим к животрепещущей теме субботней распродажи в "Лунных лисицах".