Loe raamatut: «Ведьма Дженни может объяснить», lehekülg 5

Глава 5. Паб “Дикий терновник” (там шумно и накурено, но Энджи просил об этом молчать)

Сколько себя помню, в Хэттлстоуне просто помешаны на экономии электричества: даже сейчас в каждой второй семье найдутся забавные котелки на солнечных батареях. По вечерам в пабе "Дикий Терновник" столики традиционно освещены жёлтыми свечами без запаха, которые медленно тают, не оставляя следов, но зато хозяин "Терновника" Энджи Кейси не скупится на софиты для музыкальной площадки. Энджи – мечтатель, гений и волшебник. Он угощает меня бесплатным "экспериментальным" элем из диких яблок, пока я сижу у барной стойки и жду заказ. На моём столике красуется специальная зелёная наклейка с надписью: "Роберт и Дженнифер". Сегодня у Роберта День рождения, и он попросил подарить ему определённость. Финальную точку, после которой миссис Дженнифер Бэк возродится из пепла, став снова мисс Дженни Стэпфорд (сам Степфорд продолжают населять деловитые белки и безумные мужья. В прошлом году "Степфордские жёны"²⁶ вышли в прокат, и догадайтесь, кто оказался в числе самых напуганных зрительниц).

Когда Роберт наконец появляется, я висну у него на шее с криком: "С Днём рождения, любимый!", кто-то в зале аплодирует, а Энджи вздыхает, когда они с Робом обмениваются рукопожатиями: "Мои поздравления, приятель. Сегодня эль для вас за счёт заведения".

Если бы паб принадлежал мне, он бы назывался "Дикая лгунья". Какой, к чёрту, "любимый"? Ты не можешь оставить его себе! Иначе малышка Рози никогда не родится! В глубине души я рыдала, потому что вряд ли мы останемся друзьями: Шарлотта не позволит.

– Я просил о столике в зале с телевизором, а не с живой музыкой.

– Бобби? Ты снова перегрелся? – Я кладу ладонь ему на лоб. – Сегодня первое выступление Кайлы в составе "Томатной Чипсы"!

– А ещё сегодня домашний матч "Ноттингем Форест"! Чёрт побери, почему всё, что связано со мной, можно смело выбрасывать из головы?

Хорошо, в моём плане два пункта: подарить ему определённость (звучит зловеще) и поесть. Извинения предусмотрены? Нет. Я отворачиваюсь, чтобы узнать, как поживает мой заказ – грибное рагу "Машрум Дрим" для меня и говядина "Веллингтон" с грибами для него. Роберт тянет меня за руку к нашему столику.

– Хочешь грибов? А ты случайно не… беременна? Это объяснило бы твою ненависть ко мне.

– Мой обычный заказ! И ты знал бы это, если бы ходил в закусочные не только со своей журналистской шайкой.

– Интересное кино. А не подскажешь, как мне вклиниться между тобой и твоим ковеном? Тобой и твоим магазином? Тобой и твоим музеем? Тобой и твоей Лорен???

– Не повышай голос, я не хочу есть под осуждающими взглядами на улице.

– Тогда перестань строить из себя могущественную ведьму, если это не помогает нам с ребёнком. У обычных женщин дела обстоят гораздо лучше, оглянись! На самом деле, ты просто жалкая, Дженнифер.

"Жалкая Дженнифер", вот к чему мы пришли. Я скребу ногтями по столу, сдерживаясь, чтобы не вдарить ему промеж глаз, и замечаю, что стараюсь на него не смотреть. Вообще.

– Путь ведьмы увит розами, просто пока мне достаётся больше шипов, чем цветов. И может для начала разберёшься с чёрной жижей у тебя в крови?

– А может быть, прежде чем бросать меня в беде, стоило вспомнить о клятве – быть вместе и в горе, и в радости? Или клятвы, данные людям, ничего для тебя не значат? Только данные богам?

– Прости, Бобби, у меня нет оправданий за то, что ты впустую потратил два года. Но теперь у тебя есть Шарлотта, и всё наладится. Просто помни, что этих пустых лет могло быть гораздо больше.

– Ты что, издеваешься надо мной?! – Роб свирепеет и плещет водой себе на рубашку. – Ещё раз намекнёшь, что между нами всё кончено – и будешь убита.

Хитрый лис. Но я хитрее.

Нам приносят заказ, я беру стакан и потягиваю эль. Есть то, что я знаю, и много того, что предстоит узнать. Сегодня вечер живой музыки, и Кайла в струящемся серебристом платье уже на сцене вместе с группой. Сейчас происходит настройка инструментов, репетируют песню "Come To The Sabbat" группы "Black Widow"²⁷:

Приходи, приходи на шабаш

Вниз по разрушенному мосту.

Ведьмы и демоны приближаются.

Просто следуй волшебному зову…

Её нежный голос сольётся с прекрасным вокалом Клайда и будет полон страсти – она моя поддержка. Лорен тоже в зале – она моя жизнь. Но я ещё не знаю, что Роберту предложили работу в Эпплби, и он хочет увезти меня с собой, а Шарлотта решила этого не допускать и биться за Роберта до последнего вздоха. Она уже уговорила бутылку джина в ирландском баре через дорогу и направляется сюда. Ещё я пока не знаю о самом прекрасном моменте вечера, ради которого готова пережить это снова: Лорен выйдет на сцену с флейтой, чтобы добавить искр к финальной песне. Лорен играет во время шабашей, и это божественно, но она никогда не играет на публике. Она хочет, чтобы её музыка – как и она сама – принадлежали только Триединой богине и её божественному рогатому спутнику. И ещё я чувствую, как её ревность – ревность Салазара – неумолимой стихией поднимается и близится.

Музыка перекрывает гул голосов и находит путь сквозь дым прямо к сердцу:

Сначала мы разожжём костёр.

Поприветствуем нашего Господина.

Две свечи, чёрную и белую,

Положим на Алтарь.

Север, Юг, Восток и Запад.

И так мы очищаем воздух…

Шарлотта уже здесь, она видит нас, машет рукой Роберту, подходит и садится за наш столик. На ней соблазнительное кружевное платье и туфли на шпильках. Косы цвета горького шоколада уложены в высокую "корзинку", а у висков длинные пряди вьются. Красиво. Она выглядит сногсшибательно. И она пьяна вдрабадан, значит нужно догонять. Я наливаю себе ещё, Роберт слишком потрясён, чтобы остановить меня.

– Напрасный труд, Бобби. Знаешь, почему она никуда с тобой не поедет? Хочешь узнать её самый грязный секрет?

Роберт молчит.

– Не стоит, Шарлотта, – говорю я. – Ты не там ищешь врага.

– Да, – усмехается Лотти, – да, но твоя тень так и будет преследовать нас, если он не узнает правду. А правда состоит в том, что наша Дженни с детства влюблена в мертвеца, или как эти ведьмы говорят между собой – в Могущественного мертвеца. Помнишь дом Салазара до того, как его отремонтировали, помнишь страшилки нашего детства? А вот она его не боялась. Даже изготовила "любовную бутылку" по всем правилам, чтобы связать его с собой. Не удивлюсь, если даже в день вашей свадьбы, надевая кольцо тебе на палец, она мечтала о том, как откопает кости своего любимого и будет спать с ними в обнимку… Эти бесконечные лепестки роз, которыми она осыпала его могилу… Лучше бы ты была шлюхой, Джен. Это хотя бы можно было понять.

Меня пронзает боль. Любовь к Салазару – это самое сокровенное и прекрасное чувство в моей жизни. Он пришёл как шторм и принёс с собой культ Богини и любовь к Магии. Салазар – мой Учитель, моё Убежище. Салазар – это моя Сафо, моя Лорен.

Я закрываю лицо, чтобы не заплакать перед ними. Но это нелегко. Кайла и Лорен знают – что-то происходит. Мы настолько хорошо чувствуем друг друга, мы же сёстры одного Круга, что голос Кайлы начинает немного дрожать:

Пришло время исполнить ваши желания

И злое проклятие на священника,

Что забрал жизнь Мелиссы.

Теперь мы должны завершить ритуал…

Чья-то рука ложится на моё плечо, и я понимаю, что это Лорен. Кто ещё может позволить себе настолько чувственные духи.

– Какие-то проблемы, куколка, может выйдем и я покажу тебе кое-что из запрещённого?

– Ты мне угрожаешь? – Шарлотта хохочет. Действительно, чего может бояться пьяная журналистка, окрылённая присутствием будущего мужа.

– Убери руки от моей жены, – шипит Роберт, – заберись на сцену и лапай своего Джеймса.

Я отнимаю ладони от лица, мне уже совсем не хочется плакать.

– С Днём рождения, Роберт. Я дарю тебе развод.

– Мне он не нужен, засунь его себе…

– Ты просто ничего не знаешь. Лотти говорит правду, всё это время я любила Салазара. А тебя отбила у Шарлотты из-за давней детской обиды, я жутко злопамятная тварь, Бобби.

Есть вещи, которые Дженни может объяснить лишь своей феноменальной злопамятностью и дурным нравом.

– Я не хочу этого слышать, ты не можешь любить какого-то мертвеца.

– А если он не мертвец? – Лорен обнимает меня за плечи. На её золотистом коротком платье играют искорки. – Если он здесь, среди вас?

Последнюю фразу она произносит мягким тихим мужским голосом. Я вздрагиваю. Я не слышала этого голоса очень-очень давно, и он мне очень нравится.

Роберт смотрит на нас как на исчадия ада. Шарлотта сидит, прижав ладонь ко рту и дрожит.

Приходите на шабаш… теперь мы пришли!

Если ты говоришь "рай", я говорю "замок лжи".

Ты говоришь "простить его",

Я говорю "отомстить".

Мой сладкий сатана, ты единственный…

– Дженни даёт тебе развод. Уезжайте с Шарлоттой в Эпплби, там вас ждёт работа, сможете арендовать дом с красивым садом впридачу.

– Там у вас родится девочка. – Я не могу не плакать. – Очень похожая на вас обоих.

– Я тебя всё равно не отпущу, – голос Роберта уже не излучает уверенность.

– Тогда я не сниму с тебя проклятие, – мужской голос Салазара обволакивает каждую клеточку.

– О чём она… о чём он говорит? – Наконец-то Шарлотта протрезвела.

– Он знает. – Лорен подмигивает Роберту и целует меня в плечо. – Хорошего вечера.

Грибное рагу пахнет чудесно, и Шарлотта с Робом изумлённо смотрят на меня, когда я смахиваю слёзы и принимаюсь за еду. Я пожимаю плечами. Когда мне ещё удастся поесть в такой чудесной компании?

Приходи, приходи на шабаш,

Вниз по разрушенному мосту.

Позже Господин присоединится к нам,

Призванный из самого сердца ада…

В конце вечера Лорен, прежде чем подняться на сцену с флейтой для финальной песни ("Прекрасная Язычница", ура!) возьмёт меня за руку и поведёт за собой.

ЭПИЛОГ.

Коротенькое официальное письмо сухо извещает о том, что редакция газеты "Хэттлстоунский Вестник" больше не нуждается в моих услугах. "Ваша колонка не пользовалась откликом у читателей!" Ожидаемая ложь (а вот расширенная кулинарная рубрика – поистине сюрприз дня).

Однако мне милостиво разрешают написать напоследок о том, что волнует именно меня, современную ведьму, а не тех, кто пишет в редакцию. Кажется, эту бумагу составляли двое: один отвечал за официоз, другая за ложку мёда. (На все сто уверена, что Шарлотте не за что больше на меня злиться). В количестве слов "напоследок" меня не ограничивают, следовательно появился шанс сказать действительно что-то важное. Что-то, что должно заставить читателей бить окна редакции и требовать вернуть "Дженни", а кулинарный обзор ополовинить и засунуть обратно в духовку. Что это могло быть?

Ещё пришла записка от Мелиссы на тонированной плотной бумаге (десять пенсов за лист, о боги!) с напоминанием о том, что очередной эсбат состоится не в Каменном Круге у реки, а на Пологом Холме. Жаль, что не у реки. Я в красках представляю, как Мелиссу уносят волны, потом традиционно закатываю глаза и сжигаю всю эту мерзость на каменном блюде. Письмо из редакции весело и быстро взлетает клочками к потолку. Смятая в комок записка Верховной Жрицы долго скрипит, ворочается, как свинья в загоне, сбрасывая с боков пламя, и до конца не ясно, кто кого пожрёт.

)0(

Обычно мы собираемся и выходим засветло, а когда приходим на место, холодает, и в вечернем небе разгораются звёзды.

На этот раз Лорен сделала для нас цветочные венки, но Мелисса сказала, что розовые цветы не сочетаются с нашими голубыми платьями, "и как тебе такое в голову пришло, Лоу, – искусственные цветы?!" Цветы, стебли и листья были не искусственные, а вязаные, что добавляло им волшебства. Всем известно, что вязание – магическое действо, и, кстати, Салазар умел вязать даже будучи мужчиной. Моя мама и Кайла поблагодарили Лорен, но тоже отказались надеть венки. Это было странно. Тогда мы с Лорен торжественно обменялись венками. "Наверное, миссис Мята хотела венок из живых поганок, учтём на будущее", – прошептала Лорен, целуя меня в щёку.

Но это было лишь тревожное начало. Я плохо понимала, почему мы отправились на Пологий "Розовый" Холм. Может быть, мечты о том, как Мелиссу уносит многоводная Сент-Эстер, как-то передались лунной жрице заранее, не знаю. Это было место более близкое, но слишком закрытое, оно только называлось холмом, а на деле – просто обширная поляна, заросшая вереском, посреди чащи.

Пока мы шли, наши свободные платья хлопали на ветру как паруса. Наши с Лорен венки держались крепко, на широких лентах. Все молчали. Мы с Лорен тормошили Кайлу, пытались шутить – напрасно.

– Какая тоска, – вырвалось у меня, когда я ставила свой фонарь в мягкую вересковую ямку.

– Скоро тебе станет гораздо веселее, – пообещала Мелисса. – Сначала мы избавимся от предателей, а потом посвятим в Девы ковена Кайлу.

– Милое начало. – Лорен привычным жестом откинула косу за спину. – Переборщила с мухоморами, Жрица?

– Нет, Лоу, всего лишь задалась парой логических вопросов. Например, как получилось, что наша милая Лорен, создательница амулетов для зачатия, не может помочь своей лучшей подруге. Как случилось, что сама Дженни, способная управлять огромными потоками энергии, не может помочь себе…

Повисло молчание, слышался лишь гул ветра в кронах деревьев и треск костра, который зажгли в круге из маленьких острых камней Хелен и Кайла. Мы с Лорен оказались по одну сторону костра, а троица – по другую. "Так теперь будет всегда", – почему-то подумала я, и Мелисса заговорила снова.

– Я искала ответ во многих оракулах, и ответ был один: Лорен не хочет помогать, а Дженнифер не ищет помощи. Тот грандиозный ритуал, что мы подготовили и провели на Остару, был великолепен, но он не сработал! Вы знали, что он не сработает, вы противодействовали вызванной и поднятой Силе. Вы предали ковен! Вы предали основу Магии – почитание плодородия в лице Великой Матери, дарующей Жизнь.

Мне показалось, что у Мелиссы на голове появились призрачные рога – символ плодородия. Мне захотелось, чтобы мягкий мох и вереск под моими ногами расступились, и Земля забрала меня к себе. Я никогда не думала об этом настолько глобально, а должна была. Иначе какая из меня Ведьма? Было так стыдно, что теперь все знают. Без подробностей в виде зелья "Никаких детей от Роберта Бэка", но всё же. Ах, если бы я жила во времена Салазара и была его женой, я была бы плодородной как почвы Фенленда… О Цернуннос, что это?

Что-то сверкает вдали: раз, другой, третий. Как будто два драгоценных камня повисли на ветвях. Я напрягаюсь изо всех сил, пытаюсь открыть третий глаз, и мне начинает казаться, что это птица. Глаза у неё – сверкающие прозрачные льдинки, приоткрытый клюв – красный, острый, крылья – холодное лунное серебро. Эти крылья! Меня окатывает волна первобытного ужаса. Я уже не слышу, что говорят Мелисса, моя мать и Кайла. Невидимая пружина толкает меня к Лорен, ей приходится поставить тяжёлый фонарь на землю и обнять меня.

– Пожалуйста, пожалуйста, давай сбежим!

– Не бойся, малыш, я же с тобой, никто тебя и пальцем не тронет.

– Да, но пожалуйста, скажи, что меня никто не тронет и клювом. И что там, – я машу ослабевшей рукой в сторону застывшего леса, – всего лишь малиновка снимает репортаж "Однажды в зарослях бересклета".

Я прячу лицо на груди у Лорен, и в глазах женщин это выглядит как полное признание нашей вины, потому что мама говорит: "Вы будете изгнаны из ковена и не сможете присоединиться к другим. Мне очень жаль, Руис, я люблю тебя, но таков Закон Ведьм".

Руис – это я, когда стою в магическом круге. Это моё ведьмовское имя, полученное при посвящении.

R – Это я – грач кроваво-красный,

U – Это я – жаворонок цвета солнца,

I – Это я – орлёнок белоснежный,

S – Это я – разноцветный ястреб, взмывающий со скалы.

Когда-то я разбила своё имя ("Бузина") на буквы древесного алфавита и поэтические формулы по системе Роберта Грейвза. Но в момент волнения я забыла свои поэтические уравнения со многими известными, я забыла о силе, заключённой в моём имени, и это могло стоить мне жизни.

– Пусть так, но вы не можете изгнать нас из Магии. Мы внутри Богини, и Богиня внутри нас. И это – непреложный Закон. А то, о чём вы говорите, – всего лишь свод сугубо индивидуальных правил. – Лорен гладит меня по волосам и шепчет на ухо. – Не вздумай терять голову, сосредоточься. А я попробую договориться с Аргосом.

Но именно это я и делаю – теряю голову. Я так боюсь Аргоса, что не могу собраться с мыслями. Он жесток, неумолим, он до полного безумия любит (своего Салазара / мою Лорен) и он может причинить мне такую боль, какой я никогда не знала. Самое меньшее – он всегда доводит меня до самых жгучих непреодолимых слёз. И мне всегда становится не по себе, когда Лорен говорит с ним на валлийском. Это единственный язык, который Аргос считает магическим, потому что именно заклинанием на валлийском он был призван Салазаром в первый раз.

Будто заслышав мои мысли, зловещая птица снимается с ветвей и летит из кромешной тьмы на свет круга ведьмовских фонарей. Наш магический круг ещё не поставлен, даже тканевый круг так и остался лежать в корзинке на краю поляны. Это существо отгоняет нас с Лорен подальше от костра и создаёт вокруг свой собственный круг, который захлопывается с шипением и треском. Шипит, трещит и беснуется под прозрачным куполом сам Аргос. Он может свободно покидать свой круг, не разрушив его, а мы заперты в ловушке. Птица сначала делает несколько издевательских победных кругов над нами, а затем бросается на меня и выдирает клок из расплетённой косы.

– Аргос, прекрати! – Лорен обхватывает мою голову руками, но Аргос ярится ещё сильнее и бросается снова и выдирает ещё. И ещё.

– Я не Мелани Дэниелз из "Птиц", чёрт, я Руис, ведьма Руис, – шепчу я, – и эту боль я смогу перетерпеть.

Цап. Цап. Цап-цап. Клочья моих золотых волос уносятся в кровавом клюве в темноту. Потом они украсят скромное гнездо настоящих птиц, как знать.

Единственный способ спасти – отречься. Лорен должна оттолкнуть меня за пределы круга Аргоса, за пределы собственной жизни. Но это особенный круг, он прозрачный и прочный. Ни Мелисса, ни Кайла, ни Хелен с их криками у костра не смогут его разбить. Лучше бы учились, как нужно разыгрывать круг, а не изгонять людей из ковенов, сучки!

Не время злорадствовать, нужно найти слово силы, о котором говорит Луиза Хюбнер. Моё ведьмовское имя?

Лето и Зима, женские колдовские чары и мужской принцип, Афина, Геката и Гор ястребоголовый, бузина, тис и вереск – всё это запечатано в моём имени, как в ведьминой бутылочке. А значит – моя сила со мной.