Diarrhoea viatorum. Понос путешественников

— Позвольте! — возмутится читатель, успевший проститься с главным героем всего только пять раз. — Как же так? А так. Мне, как новоиспечённому московскому знакомому Осипа Фёдоровича, дозволительно представлять что угодно. И мне лично представляется, что герой умер, когда в одном маленьком городишке в крохотной захламленной квартире за ним захлопнулась дверь тесного туалета. Все, что случилось с героем дальше, как по мне — остаточная работа остывающего мозга. Галлюцинация, бред и мираж. Как, впрочем, и вся жизнь главного героя. Была она или нет, оборвалась или продолжилась — ведомо, по большому счету, ему одному. Остальные могут представлять себе что угодно и наполнять этот классический мономиф любыми подвигами и свершениями. Герой возник из ниоткуда, преодолел немалые трудности, переродился и исчез в никуда. Бинго! И все это было бы совсем лишено смысла, если бы не прекрасный язык книги плюс наблюдательность и остроумие автора. Маленький, но такой точный портрет современности, что, ей богу, стоило бы ламинировать и продавать в церковных лавках рядом со свечками: подарите своему усопшему маленький осколок эпохи! Там скучно. Пусть на досуге прочтёт, вспомнит и улыбнётся! "... В мечтах таилась опасность. Он хорошо понимал, что вероятнее всего повесть никто не прочтёт. Единственной рецензией на эпохальное произведение окажется лаконичный, анонимный комментарий в Google Books: «Дерьмо!» и он будет радоваться ему как ребёнок."

— Позвольте! — возмутится читатель, успевший проститься с главным героем всего только пять раз. — Как же так? А так. Мне, как новоиспечённому московскому знакомому Осипа Фёдоровича, дозволительно представлять что угодно. И мне лично представляется, что герой умер, когда в одном маленьком городишке в крохотной захламленной квартире за ним захлопнулась дверь тесного туалета. Все, что случилось с героем дальше, как по мне — остаточная работа остывающего мозга. Галлюцинация, бред и мираж. Как, впрочем, и вся жизнь главного героя. Была она или нет, оборвалась или продолжилась — ведомо, по большому счету, ему одному. Остальные могут представлять себе что угодно и наполнять этот классический мономиф любыми подвигами и свершениями. Герой возник из ниоткуда, преодолел немалые трудности, переродился и исчез в никуда. Бинго! И все это было бы совсем лишено смысла, если бы не прекрасный язык книги плюс наблюдательность и остроумие автора. Маленький, но такой точный портрет современности, что, ей богу, стоило бы ламинировать и продавать в церковных лавках рядом со свечками: подарите своему усопшему маленький осколок эпохи! Там скучно. Пусть на досуге прочтёт, вспомнит и улыбнётся! "... В мечтах таилась опасность. Он хорошо понимал, что вероятнее всего повесть никто не прочтёт. Единственной рецензией на эпохальное произведение окажется лаконичный, анонимный комментарий в Google Books: «Дерьмо!» и он будет радоваться ему как ребёнок."

— Позвольте! — возмутится читатель, успевший проститься с главным героем всего только пять раз. — Как же так? А так. Мне, как новоиспечённому московскому знакомому Осипа Фёдоровича, дозволительно представлять что угодно. И мне лично представляется, что герой умер, когда в одном маленьком городишке в крохотной захламленной квартире за ним захлопнулась дверь тесного туалета. Все, что случилось с героем дальше, как по мне — остаточная работа остывающего мозга. Галлюцинация, бред и мираж. Как, впрочем, и вся жизнь главного героя. Была она или нет, оборвалась или продолжилась — ведомо, по большому счету, ему одному. Остальные могут представлять себе что угодно и наполнять этот классический мономиф любыми подвигами и свершениями. Герой возник из ниоткуда, преодолел немалые трудности, переродился и исчез в никуда. Бинго! И все это было бы совсем лишено смысла, если бы не прекрасный язык книги плюс наблюдательность и остроумие автора. Маленький, но такой точный портрет современности, что, ей богу, стоило бы ламинировать и продавать в церковных лавках рядом со свечками: подарите своему усопшему маленький осколок эпохи! Там скучно. Пусть на досуге прочтёт, вспомнит и улыбнётся! "... В мечтах таилась опасность. Он хорошо понимал, что вероятнее всего повесть никто не прочтёт. Единственной рецензией на эпохальное произведение окажется лаконичный, анонимный комментарий в Google Books: «Дерьмо!» и он будет радоваться ему как ребёнок."