Loe raamatut: «Труп в летнюю ночь»

1.

– Ну офигеть теперь, приплыли, – это все, что я могла сейчас сказать, сидя на краю ванной и вглядываясь в маленький кусочек картона, на котором отчетливо проступали две красные полоски.

Я помотала головой, перевела взгляд на полочку, где в ряд стояли шампуни, гели и лосьоны, машинально отметила про себя, что мой шампунь уже заканчивается, надо будет по случаю прикупить, удивилась своим прозаическим и практичным мыслям в такую судьбоносную минуту и снова посмотрела на тест. Две красных полоски. Никаких сомнений. Вторая, пожалуй, выглядела несколько бледнее, чем первая, но она была. И я думаю, каждая современная женщина понимала, что означают эти пресловутые две полоски.

– Ну, офигеть… – снова тихо повторила я, тупо разглядывая свой приговор.

Несмотря на мой почтенный возраст (тридцать пять лет – не восемнадцать, взрослая уже женщина), в такую ситуацию я попала впервые. Хотя, надо признать, так случилось не столько по причине моего тщательного предохранения от всяких незапланированных беременностей, увы, тут я иногда отличалась безалаберностью, сколько из-за везения. И, положа руку на сердце, где-то в глубине души мне казалось, что со мной такого произойти не может никогда. Я вела не самую праведную жизнь, и всякое бывало. В том числе и порванные презервативы, и, что уж скрывать, внезапные приступы страсти совсем ничем незащищенные. И каждый раз проносило. И я уже даже грешным делом частенько думала, что со мной что-то не так в этом смысле. Хотя, в общем-то, врачи проблем не видели, но я и не обследовалась специально. И потому эти две полоски стали для меня совершеннейшим сюрпризом.

Ну, как сюрпризом. Мы с Пашкой всегда предохранялись, что было, разумеется, целиком и полностью Пашкиной заслугой. Он во всем был такой – обстоятельный, правильный, даже немного занудный. Но и он не всегда мог противостоять моей спонтанности, а я могла поддаться эмоциям и сиюминутному капризу, чем Пашку немного бесила и одновременно – я это точно видела – забавляла. Но такая спонтанная страсть все же была редкостью. Как правило, Пашка умудрялся все предусмотреть заранее. Как правило, но не всегда.

На самом деле, то, что я сейчас вычислила это, тоже было чистой случайностью. Я не вела календарик, как делает большинство женщин, и вполне могла спохватиться не сразу. Ну да, есть за мной такой грешок – не люблю всякие подсчеты, планы и графики. Они кажутся мне невыносимо скучными. Просто в прошлый раз, когда у меня были месячные, я подсчитала приход следующих и очень обрадовалась, потому что выходило, что они как раз должны были закончиться перед поездкой на Томкину свадьбу. И это очень меня устраивало. Потому что Томка с Ваней собирались проводить церемонию на природе, то ли на какой-то турбазе, то ли в доме отдыха, на берегу Можайского водохранилища. А думать о каких-то там прокладках и тампонах, когда все остальные наслаждаются природой, лесом и водой, весьма сомнительное удовольствие.

В общем, сделав нехитрые выкладки, какие каждая нормальная женщина делает раз в месяц, и получив желаемый результат, я порадовалась и забыла. А вчера, когда я бегала по магазинам, докупая последние мелочи для поездки на Томкину свадьбу, меня как раз и торкнуло – а ведь не было же у меня в этом месяце этих самых критических дней. Но даже тогда я не очень заволновалась, подумаешь, может, я в расчетах промахнулась, да и вообще – женский организм не часы, всякое бывает. Но тест в аптеке ухватила. Скорее для очистки совести, чтоб не отвлекаться в поездке на всякие переживания. И сразу же про него забыла. И вспомнила только сейчас, перед самым выходом из дома. Заскочив напоследок в ванную комнату. И вот оно как…

– Ян, я уже вызвал такси. Ты скоро? – услышала я Пашкин голос.

– Да, скоро, – ответила я и снова посмотрела на две полоски. Надо же. Как такое могло произойти?

Память тут же услужливо подсказала мне, как. В начале июня, кажется, это было. Да, точно, в Питере как раз случились белые ночи, и я решила вытащить трудоголика Пашку на прогулку по каналам. Для чего и завалилась к нему в офис ближе к концу рабочего дня.

Новая Пашкина секретарша, очень строгая и профессиональная Даша, которую я даже немного побаивалась, уже ушла домой. В приемной никого не было. В кабинете, кроме самого Пашки, тоже. Он сидел, обложившись какими-то бумагами, ероша свои непослушные волосы, и на меня что-то накатило. Да и на него тоже. В общем, так получилось, что мы с ним наконец-то использовали его диванчик так, как хотели еще тогда, когда я работала в его офисе. Понятно, что в череде мартовских безумных событий нам было совсем не до дивана. А тут предоставился случай. И понятно, что с безопасным сексом в тот день сразу не задалось. Ну не думали мы о безопасности именно в этот момент, хотя Пашка, кажется, что-то пробурчал и даже попытался минимизировать возможные последствия. Но куда там, когда нас понесло, закрутило, мир рухнул, взорвался фейерверком, рассыпался на мелкие разноцветные искры и снова собрался, став еще более прекрасным, чем был. Какие тут средства контрацепции?

Я вздохнула, пытаясь сообразить, что я чувствую, кроме безмерного удивления. И так и не смогла понять.

– Ян, ты чего там застряла? – снова Пашка.

Он говорил спокойно и сдержанно, но за месяцы общения с ним я уже научилась распознавать самые тонкие оттенки его голоса. Сейчас Пашка был немного раздражен. Он совершенно патологически не выносил, когда куда-то опаздывал. Казалось бы, директор своей компании может себе позволить всякое и уж тем более небольшие опоздания. Но Пашка не мог. Он начинал нервничать, злиться. И поэтому предпочитал всегда и везде приходить немного заранее и рассчитывал все так, чтобы учесть все случайности и неминуемые задержки. Вот и в аэропорт надо было прибыть непременно за полчаса до нужного времени. Зачем, спрашивается. Я этого не понимала. Я-то как раз все делала в последний момент, частенько успевала в последнюю минуту, чем доводила Пашку до белого каления.

– Я сейчас, Паш, – ответила я, встала, сжимая полоску в кулаке, и посмотрела на себя в зеркало. С интересом посмотрела, как будто моя только что открывшаяся беременность должна была меня кардинально поменять.

Ничего нового в своем облике я не заметила. Все, как обычно. Длинные темные волосы, которые я с утра собиралась собрать в пучок или в хвост, чтобы не сильно мешали в дороге, но потом передумала, да и все резинки для волос, как назло, куда-то подевались. Надо спросить у Пашки, может, он видел, машинально подумала я. Схватив расческу, я пару раз провела по волосам, пытаясь их хоть как-то уложить. Получилось скорее плохо, чем хорошо – укладки никогда не были моей сильной стороной. Да что там, я никогда не относилась к категории безупречных женщин, как Пашкина великолепная Инга или вот моя мама, например, которая всегда ругала меня за воронье гнездо на голове. При мысли о Инге и особенно о маме я скривилась, как от зубной боли. Вспомнилось, как мама, каждый раз, когда я была, по ее мнению, не слишком аккуратна (а это было почти всегда), закатывала глаза и говорила что-то про отцовскую породу. Мысли перескочили на отца, но, по счастью, были прерваны стуком в дверь ванной.

– Иду! – крикнула я. Наклонилась поближе к зеркалу, снова попыталась сделать что-то с прической, но плюнула, тряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам. Фиг с ними, все равно Пашке так больше нравится и… взгляд опять упал на тест в руке.

Черт, надо, наверно, сказать ему. Чего тянуть-то? Вот сейчас выйду, суну ему в нос тест, и пусть тоже думает, что нам с этим дальше делать.

– Яна, такси уже скоро подъедет! – ровный Пашкин голос слегка звенел, и я поняла, что он уже на грани.

– Иду! – я вдохнула побольше воздуха и открыла дверь.

– Ты хорошо посмотрела, ничего не забыла? – Пашка, увидев меня, тут же прошел в прихожую, где уже стояли два собранных чемодана.

– Ничего не забыла, вроде…

– Вроде? – Пашка наклонился и стал обуваться. – Ян, у тебя все «вроде». Как так можно? Подумай.

– Ничего не забыла, Паш. Послушай, я…

В Пашкином кармане завибрировал мобильник.

– Черт, такси уже подъехало. Яна, ну чего ты? Давай быстрее.

Пашка не выносил, когда заставлял кого-то ждать. Я подхватила свою сумку, все еще сжимая в кулаке картонку с двумя полосками, влезла в синие мокасины и поспешила за своим мужчиной, который уже вытаскивал из дверей наши чемоданы.

В лифте Пашка подозрительно посмотрел на меня.

– Точно ничего не забыла?

– Паш, ну что ты вечно со мной, как с ребенком, – возмутилась я.

– Паспорт? – Пашка пропустил мою реплику мимо ушей. – Проверь еще раз!

Я послушно полезла в сумку, в которой, как всегда, царил жуткий бардак.

– Паш, я хотела тебе сказать…

– Я так и знал! Забыла? Ян, ну как можно быть такой рассеянной. Хорошо, что мы еще не отъехали.

– Да не забыла я! Вот он! – паспорт наконец-то нашелся, я извлекла его из сумки и почувствовала, что выронила тест, который естественно сразу же затерялся среди множества вещей, хаотично валяющихся внутри.

– Слава богу! Так, билеты у меня, деньги тоже… телефон, ключи… – Пашка сосредоточенно перечислял самое необходимое.

– Паш, ты послушаешь меня или нет? – я потеряла терпение, но тут лифт остановился, Пашка стал суетиться с чемоданами, бормоча что-то себе под нос, и я подумала, что время для таких заявлений я выбрала явно неподходящее.

Пока Пашка с водителем открывали багажник и размещали там наши вещи, я забралась на заднее сидение такси и стала думать. Мысли постепенно устаканивались, приходили в порядок, и я попробовала представить себе реакцию Пашки на эту новость.

Поскольку никакого опыта в этом плане у меня не имелось, представление о том, как реагируют мужчины на подобные заявления, я черпала исключительно из литературы и кинематографа. Там в основном фигурировали два варианта.

Первый – это если мужчина был положительным героем. Тут, ясное дело, реакция должна была быть однозначно положительной. Что-то вроде «Любимая, я так долго этого ждал! Я так счастлив! Выходи за меня замуж». Пашка, безусловно, был положительным персонажем, тут я не сомневалась. Но, увы, жизнь немного сложнее, чем книги и фильмы. А потому уверенности в том, что Пашка будет вести себя именно так, у меня не было. И хотя я верила, что он меня любит, ну, почти верила… Но любовь – это одно. А ребенок… Мы никогда с ним не поднимали эту тему. Не обсуждали ни детей, ни даже нашу дальнейшую жизнь. Кто знает, может жениться и становиться отцом семейства вообще не входит в Пашкины планы?

Пашка сел рядом со мной и очень внимательно посмотрел на меня.

– Ян, что-то случилось? – черт, в наблюдательности ему отказать было нельзя. Я уже было открыла рот, но тут у Пашки снова зазвонил его чертов мобильник. – Да, Петя! Что там у вас? Я же говорил, что эта перевозка – это очень важно, и просил вас за ней проследить! Ты с Богданом говорил? И что он?

Водитель тем временем тоже занял свое место, и мы тронулись, покидая наш двор и выезжая на Литейный. Я уставилась в окно.

Имелся, конечно, второй вариант. Ужасный. Это если герой по сюжету оказывался подлецом. Почему-то именно в подобных сценах писатели и режиссеры предпочитали раскрывать сущность такого рода персонажей. Здесь сразу на ум приходило помрачневшее и испуганное лицо мужчины, который, пряча взгляд, заявлял: «А ты уверена, что этот ребенок от меня?». Или и вовсе отвратительное: «Немедленно иди и делай аборт!». При мысли об аборте я похолодела и инстинктивно положила руку на живот. И тут же поняла, что никаких абортов я делать не буду. Просто не смогу.

Нет, вряд ли, конечно, Пашка способен засомневаться в своем отцовстве или отправить меня на операцию таким категоричным и холодным тоном. Это уж совсем бред. Но вот начать рассуждать и логично мне объяснять, почему он не хочет ребенка, это да, это, вполне возможно. Откуда мне знать, что он на самом деле думает обо всем этом.

Я изучающе смотрела на Пашку, жестко раздававшего указания своему заму по телефону, и думала о том, что совершенно не представляю, как он относится к детям. Как-то, пару месяцев назад, у нас зашел разговор про его бывшую, Милану, бьюти-блогершу, с которой он жил несколько лет до меня, пока она не изменила ему с его лучшим другом. И я, кажется, спросила, почему у них не было детей. «Мила и дети?» – искренне удивился Пашка, словно я сморозила какую-то глупость. И был, в общем-то, прав. Представить себе его бывшую в роли матери было сложновато. Но значит ли это, что сам Пашка хотел детей? Или его устраивало это положение? Ответа у меня не было.

Пашка закончил свой разговор.

– Ян, что ты на меня так смотришь? – вдруг спросил он.

– Ничего я не смотрю… – растерялась я.

– Смотришь. Ты разглядываешь меня так, словно я внезапно превратился в чудовище, покрылся шерстью и вот-вот накинусь на тебя, чтобы растерзать.

– Господи, Паш, о чем ты? Какое, к черту, чудовище? – не очень убедительно пробормотала я, пряча глаза.

– Ну, мне так показалось. Ян, послушай, ты же знаешь, я терпеть не могу опаздывать куда бы то ни было. И я могу, конечно, быть немного резким, даже, наверно, грубым… Но это не потому, что я на тебя злюсь. Я понимаю, что ты по-другому устроена. Ты же не обижаешься?

Как я вообще могла подумать, что Пашка может быть отрицательным персонажем? Конечно же, Пашка – герой. И он никогда не будет отводить взгляд и нести всякую чушь насчет абортов. Придет же такое в голову.

– Паш, я хотела сказать…

И тут зазвонил смартфон уже у меня. Черт, ну что же за напасть такая! Я нетерпеливо вытащила трубку. Звонила Вера.

– Ян! Привет! Вы там где?

– Привет, Вер! Едем в такси, а что? Рано же еще, времени полно…

Я посмотрела на Пашку, который снова начал нервничать и смотреть на свои часы.

– Да-да, я знаю, что полно. Просто мы не рассчитали, немного пораньше приехали. Я звоню сказать, что мы уже на месте. На всякий случай. Я же знаю твоего Кольцова, он вечно норовит на встречи за полчаса приезжать. Я и подумала, что вдруг вы уже подъехали. Ну, нет так нет. Не торопитесь. Мы ждем вас, как и договаривались.

Я отключила смартфон.

– Паш, они просто пораньше приехали и уже на месте, что ты дергаешься?

– Не люблю, когда меня ждут, – немного смущенно пробормотал Пашка и стал вглядываться в проплывающие за окном дома.

«А что я так тороплюсь? – подумала я, откидываясь на спинку сиденья. – Почему надо обязательно вываливать на него все это так, впопыхах. Да еще, когда он явно нервничает и боится опоздать на самолет. Нет, надо все сделать красиво. Вот приедем на ту турбазу, или что там за место выбрали Томка с Ванькой для своего бракосочетания. Там, как мне говорила Томка, у нас будет отдельный домик, типа коттеджа. Вечером останемся одни. Романтичная обстановка, водохранилище, наверняка живописная природа. И вот тогда я ему и скажу. И пусть только попробует не обрадоваться!».

Я закрыла глаза, представляя себе маленький уютный коттедж, рядом плещется вода, поют сверчки, луна серебрит водоем. Я сообщаю Пашке, что беременна, и он светлеет лицом, счастливо смеется, обнимает меня, поднимает и кружит. Потом вдруг становится очень серьезным и извлекает из кармана маленькую бархатную коробочку. И тут же просит стать его женой. Ну, хорошо, с коробочкой явный перебор, вряд ли Пашка собирается делать мне предложение, да еще и таким дурацким способом, растиражированным Голливудом и не очень принятым в нашей стране. Это они там дарят на помолвку кольца. У нас все более обыденно. Да и счастливый смех с дурацким кружением меня в объятиях тоже отдает женскими бульварными романами. Скорее всего, он просто скажет: «Янка, черт, это же так здорово» и полезет целоваться. А потом мы пойдем в домик…

Я открыла глаза. Пашка, ничего не подозревающий о том, какой сюрприз я ему приготовила, и главное, еще не знающий о том, что я уже придумала, как ему надо на него реагировать, уткнулся в свой телефон, просматривая там присланные ему документы. И вот тут я поняла, что мне страшно… Потому что никакой уверенности в том, как поведет себя Павел, у меня не было.

2.

Веру с Мишей мы нашли сразу же. Они стояли недалеко от стойки регистрации на рейс, где, собственно, мы и договорились встретиться. То есть, если уж быть совсем точным – это Пашка с Верой договорились, в этом плане они были похожи. Оба педантичные, пунктуальные, ровно вежливые. Вот такие люди и становятся директорами предприятий, пока все остальные пытаются писать дурацкие детективы и обнаруживают то, что они беременны, в самый неподходящий момент. При мысли о беременности я опять запаниковала, зачем-то полезла в сумку, но была остановлена Пашкиным голосом.

– Яна, если ты ищешь наши паспорта, то они у меня.

Это тоже было правдой, потому что Пашка после допроса в лифте вздохнул, демонстративно закатил глаза и забрал у меня паспорт.

– Ага, – пробормотала я. – Я так.

Пашка покачал головой и переключился на Веру с Мишей, к которым мы только подошли.

– Вера, Миша, привет. Извините, мы опоздали, но, кажется…

– Да ладно, Паш, не извиняйся, – Вера улыбнулась и кивнула мне.

Миша сунул Пашке свою лапищу для приветствия, буркнул невнятное здрасьте в мою сторону и, особо не дожидаясь, когда я ему отсалютую, повернул к Вере влюбленное и счастливое лицо.

При виде этих двоих тест с двумя полосками выскочил из головы, как мячик. Наблюдать за их влюбленностью было забавно, они чем-то здорово напоминали двух подростков, врасплох застигнутых первой любовью. И если Вера еще как-то сдерживалась, старалась не выплескивать наружу свои эмоции, то Миша, который, между прочим, был следователем, распутавшим такое дело, в котором сам черт бы сломал ногу, чувств своих скрывать совершенно не умел. Его лицо было как открытая книга. Даже странно, как он с таким лицом допрашивает преступников и подозреваемых, ну разве что они сразу, испугавшись габаритов и увесистых кулаков следователя Самсонова, выкладывают ему всю подноготную.

О начале их романа мы с Пашкой догадались еще тогда, когда столкнулись с Мишей в палате выздоравливающей Веры. В тот день я, вцепившись в Самсонова пиявкой, выпытала все о психопатке Ксении и ее хитроумном папаше. Но подозреваю, если бы не чувства, которые испытывал тогда еще Михаил Андреевич, а сейчас просто Миша, к Вере, фиг бы нам перепал такой подробный и обстоятельный рассказ, пусть и густо сдобренный «этсамым» – любимым Мишиным словечком, без которого он и пары слов связать не мог.

Роман Веры и Миши развивался неторопливо. За пять месяцев они едва-едва миновали стадию конфетно-букетного периода и перешли ко взрослым отношениям. Глядя на неуклюжие Мишины ухаживания и перетоптывания, я сама сгорала от нетерпения, хотя они меня никоим боком не касались.

– Паш, как ты считаешь, они уже того, этсамое? – теребила я Пашку, потому что мне было жутко любопытно, а Вера и уж, тем более, сам Миша моего любопытства не удовлетворяли.

– Яна, – Пашка притворно хмурился. – Нас это не касается. Ни это, ни «этсамое», так что успокойся уже наконец и отвяжись от людей.

Успокоилась я, правда, только тогда, когда, заскочив пару недель назад в субботу утром к Вере (Пашка как раз умотал опять в Литву в командировку), застала у нее на кухне Мишу, распивающего чай.

Самсонов, занимающий собой полкухни, усиленно делал вид, что дует в кружку, от которой даже дымка не шло, а его рубашка была подозрительно застегнута не на те пуговицы. Да и сам он при моем появлении покраснел как мальчик, у которого родители нашли плейбой под подушкой, забормотал что-то невразумительное, куда-то засобирался, задел стол, смахнул с него любимую Верину чашку, словом, причинил некоторый ущерб, но все равно был прощен и, возможно, даже утешен.

– Самсонов и Вера Ковальчук все! – объявила я Пашке, едва только он появился на пороге квартиры, вернувшись из командировки. Меня так распирала эта новость, что я вместо того, чтобы расцеловать Пашку, по которому в общем-то скучала, или просто броситься ему на шею, первым делом сообщила ему о Вере и Мише, торжествующе улыбаясь.

– Что все? – не понял Пашка, ошарашенно смотря на меня.

– Ну это, этсамое! – подмигнула я.

– Янка, ты меня с ума сведешь, ей-богу, – Пашка вздохнул и, подцепив ручку чемодана, прошел в комнату. Устало плюхнулся на диван.

– А что это ты, как будто и не удивлен? – разочарованно протянула я. – Паш! Ау! Они наконец-то сделали это! В смысле, они теперь пара и все такое этсамое.

– Они уж давно, этсамое, – Пашка хитро улыбнулся.

– Как это давно? А…

Тут пришла пора удивляться мне, а Пашка с дивана с довольной улыбкой наблюдал за моей пантомимой.

– Нет, не может быть… Да ведь я же сама…

– Мне Миша на прошлой неделе звонил. Спрашивал моего совета. Ну, не будет ли это слишком, если он пригласит Веру с собой на бракосочетание Стрельцова и Томки. Ваня его тоже позвал.

– Да? – я округлила глаза, не зная, чему удивляться больше. Тому что Ванька позвал Мишу на свадьбу, или тому, что Миша спрашивает у Пашки совета, и вообще, я опять выходит не при делах.

– То есть получается, опять все в курсе, а я одна…

– Янка, – Пашка уже откровенно забавлялся, глядя на меня. – Я вообще-то с дороги, устал, хочу есть, а особенно… – он дернул меня за руку, утягивая к себе на диван и притворно рыча в ухо. – А особенно этсамое…

– Ну что, регистрироваться что ли пойдем? – спросила Вера, как-то странно посмотрев на Михаила.

– Да, конечно, уже пора, – Пашка в привычной озабоченности глянул на часы.

Как по мне, так торопиться нам было некуда – времени еще вагон и маленькая тележка, но Паша с Верой думали иначе. У них у обоих в головы таймер был встроен, не иначе.

– Миша, – Вера обернулась к Самсонову, и тот, как по команде, поднял два чемодана, свой и Верин, которые в его ручищах выглядели просто игрушечными.

Пашка подхватил наши. Это, конечно, у него получилось не так эффектно, как у Миши, но он тоже вполне справился. И хотя на фоне Михаила Пашка смотрелся как-то неубедительно, едва доставал ему до плеча и уж, конечно, уступал в ширине (все-таки в Самсонова вполне можно было вместить трех Пашек), все равно – Пашка оставался для меня самым лучшим.

Мужчины двинулись по направлению к регистрации, а мы с Верой немного отстали – она поправляла ремешок босоножки, и я задержалась, чтобы ее подождать.

– И куда мы торопимся? Рано еще, – протянула я. – Даже стойка регистрации еще не открыта. Это все Пашка. Давай быстрее, чего копаешься, – передразнила я его. – Приехали чуть ли не за полдня, теперь будем здесь стены подпирать, ждать…

– Ян, – аккуратно перебила меня Вера, снова бросив какой-то нервный взгляд в сторону Михаила. – Наша стойка уже открыта.

И она мотнула головой в сторону стойки бизнес-класса, где уже вовсю суетились девушка и молодой человек в фирменных костюмах.

– Ого, мы летим бизнес-классом, – обрадовалась я. – Чего это вы с Пашкой решили шикануть? Это же невозможно дорого! Да и лететь-то нам до Москвы всего чуть больше часа, вполне могли бы потерпеть.

– Ох, Ян, – Вера снова посмотрела на наших мужчин. – Это мы можем потерпеть, наверно. Просто, ну ты посмотри…

– На что?

– На кого! На Мишу! Ян, ты вообще, как его представляешь в салоне эконом-класса? Он же тупо не влезет ни в одно кресло. А если и влезет, то мы его потом не выковыряем оттуда.

Я засмеялась:

– Ну да, прости, что-то я не подумала. Ну и прекрасно! Сейчас закажем шампанского! Ой, черт, – я осеклась, вспомнив про тест и про то, что с шампусиком, равно как и с другим алкоголем разной степени крепости мне придется надолго распроститься.

– Ничего прекрасного, – пробормотала Вера, не заметив моего замешательства. – Сейчас начнется…

– Что начнется?

– Миша просто не в курсе насчет бизнес-класса. Иначе он бы никогда не согласился…

– Почему? – удивилась я.

– Ян, господи, ну что ты тупишь сегодня. Как ты думаешь, может Миша позволить себе бизнес-класс на зарплату следователя?

– Да, что-то я не подумала. Ну и что? Ты-то можешь? Какая разница? Я вот тоже не могу себе позволить так шиковать…

– Ну ты сравнила! Ян, ты – женщина. Это нормально, когда мужчина платит. А у нас все ровно наоборот. К тому же, у Миши явный пунктик на этом. Ты себе не представляешь, как я устала с ним бороться.

– Вер, но ведь он же знал, что ты, некоторым образом, намного его обеспеченнее? – удивилась я, наблюдая, как мужчины подходят к стойке регистрации, и Пашка протягивает наши паспорта и билеты. – Что теперь? Тебе надо раздать свои деньги на благотворительность и жить с ним на зарплату следователя?

– Ой, Ян, я не знаю, честно говоря, что у него в голове. Представляешь, он вообще сначала хотел ехать до Москвы на машине. На его машине. На этом кошмарном драндулете, который дребезжит и рискует развалиться на первой же колдобине. Насилу его уговорила полететь самолетом. Так что ты думаешь, он отдал мне все деньги на билеты в экономе, и за себя, и за меня. Хотя мне вот вообще это ничего не стоило. А у него, как пить дать, половину отпускных сожрало. Черт, а потом я представила, как он с его габаритами будет пыхтеть в маленьком кресле полтора часа, и мне стало дурно. И я договорилась с Пашкой, что мы возьмем бизнес, ну, все вместе… И это будет для него сюрприз. Для Миши. Короче, Ян, я даже не могу себе представить, как он отреагирует…

Она не договорила. У стойки регистрации раздался грохот, как будто что-то упало. Миша стоял, опустив свои кувалдоподобные руки вдоль тела. Рядом покачивались чемоданы, которые, по всей видимости, и грохнулись, когда Миша разжал свои кулаки.

– Ну, все, – пробормотала Вера, – Началось…

– Не боись, прорвемся! – я взяла Веру за руку и направилась к нашим мужчинам.

– Я, этсамое, – Миша посмотрел на Веру исподлобья. – Я никуда не лечу.

– Миш, послушай, – Пашка сочувственно посмотрел на Веру. – Это была моя идея, про бизнес-класс. Я уговорил Веру. В самый последний момент. Так что, во всем виноват только я.

Миша недоверчиво посмотрел на Павла, который, как всегда, проявляя свое благородство, кинулся принимать удар на себя.

– Ну, просто я привык летать бизнес-классом, – продолжал Пашка. – Вот, понимаешь, пунктик у меня такой. Не могу в экономе…

– Вот и летели бы с Яной бизнесом, а мы бы прекрасно в экономе, этсамое, – упрямо пробурчал Михаил.

– Не, Миш, что ты за эгоист такой! – влезла я, понимая, что нужно спасать ситуацию. – Вот почему ты не думаешь про Веру? Почему вы, мужики, всегда только о себе беспокоитесь?

– Мы? – удивился Павел, посмотрев на меня с некоторой обидой, а Михаил удивленно перевел взгляд с Веры на меня и залился краской возмущения.

– Я, этсамое, эгоист?

– А кто ты? – несло меня. – Самый натуральный эгоист, Миша! Ты себя в зеркало видел? А в самолетах ты вообще летал когда-нибудь?

Миша совершенно потерялся от моего напора.

– Я, этсамое, летал… давно, в детстве мы в Сочи с родителями…

– А ты не заметил, что с тех пор ты несколько подрос? Вот сам подумай – ты представляешь себе размеры кресел в экономе? Ну ладно, тебе наплевать, и ты готов втиснуться на сидение, которое в два раза тебя уже. Но ты о Вере подумал?

– О Вере? – зачарованно пробормотал Миша.

– Да, о Вере! Это ей сидеть рядом с тобой. На соседнем кресле. Точнее, на том, что от него останется после того, как ты займешь весь положенный тебе объем. Я вот один раз летела в Прагу рядом с толстой теткой. И скажу тебе, это были худшие три часа в моей жизни. А та тетка прилично уступала размерами тебе, можешь мне поверить. Это так ты заботишься о своей любимой женщине? Ты готов ее обречь на такое из-за своих дешевых понтов?

– Яна! – испуганно пролепетала Вера.

– Понтов? – Миша покраснел еще больше и взмахнул своими огромными руками, слегка задев стоящего рядом Павла. Тот поморщился, но выдержал удар стоически.

– Именно, Миша! Понтов! – я понимала, что несколько перебарщиваю, но другого пути решить проблему я не видела. Миша вполне был способен отказаться от полета, и тогда я даже боюсь представить, как бы мы выходили их этой ситуации. – Понтов, Миша! Ты не готов поступиться своей дурацкой гордостью ради того, чтобы твоя любимая чувствовала себя комфортно. Ты готов создать всем нам кучу проблем, только потому что тебе, видите ли, твои дремучие шовинистские понятия не позволяют это сделать. Ты, Миша – сексист, домостроевец и мужлан!

Пашка хмыкнул при слове «сексист», а я застыла в пафосной позе, возмущенно глядя на Михаила. Тот сопел, краснел, но я явно поколебала его решимость. Видимо, с этой стороны он сложившуюся ситуацию не рассматривал.

– Миш, – вступила Вера. – Я тебя очень прошу, давай мы сейчас поедем бизнес-классом, а обратно, я тебе обещаю, мы будем добираться так, как ты захочешь. Можно, к примеру, поездом… Нас же твой друг будет встречать, этим именно рейсом. И Янка с Павлом, они-то чем заслужили? А мы потом поговорим… Я, конечно, не должна была так делать… ну, за твоей спиной. Ну, прости меня, пожалуйста…

Миша обиженно потоптался на месте, пробурчал себе что-то под нос, но все-таки нагнулся, поднял чемоданы и поднес их к стойке, где девушка в синей форме с интересом наблюдала за разыгрываемой перед ней сценой. Похоже, гроза миновала.

– Спасибо, Ян, – благодарно шепнула мне Вера. – Даже не представляешь, как с ним иногда тяжело.

– Ну, надеюсь, оно того стоит, – так же тихо шепнула я.

– Стоит, – ответила Вера и счастливо улыбнулась.

3.

В бизнес-классе я уже летала, так что никаких особых восторгов он у меня не вызвал. Как-то, пару месяцев назад, мы с Пашкой должны были срочно попасть в Москву по моим делам, а билеты оставались только в бизнесе, и Пашка, не моргнув глазом, выложил кругленькую сумму, честно говоря, приведшую меня в некоторое замешательство. Я все никак не могла привыкнуть к тому, что уровень дохода моего возлюбленного в разы отличается от моего. Впрочем, если быть честной, такие вещи меня не сильно волновали. Приятно, конечно, что не надо думать о том, как дотянуть до следующего гонорара, как со мной периодически бывало в старой жизни, еще до Пашки. Но и какой-то бешеной радости от материального достатка я не испытывала. В магазинах я, скорее по привычке, чем из экономии, выискивала скидки и упорно не желала выкидывать бешеные суммы за бренды, предпочитая демократичные торговые марки средней ценовой категории. Пашку, кстати, это тоже мало волновало. Для него деньги были средством, а не целью. Если надо ехать срочно, а срочно получается только дорого, то значит поедем дорого, и никаких сожалений от неразумных трат. И мне такой подход очень нравился.

Мы разместились на удобных, вместительных креслах. Даже Миша вполне комфортно втиснулся в одно. Вера села рядом с ним, и они тут же принялись ворковать. Мелодичный голос моей подруги журчал приятным фоном, изредка прерываемый басом Михаила.