Tsitaadid raamatust «Злодей не моего романа»
— Ну-у, — нетерпеливо протянула всем известная сплетница.
— Что? — я продолжала изучать документ.
— Как "что"? Где ты его взяла?
Я его не брала. Он сам меня взял. Причем во всех смыслах.
Ревность — странное чувство, дикое. Оно может усилить любовь или влечение, а может и отравить их.
– «Сейчас с другой стороны к тебе подсядет юная жертва. Вот ей мозги и промывай. У вас все срастется». Твои слова.
– Хорошая память, – присвистнула я. – А дедушка постоянно все забывает.
– Ты второй раз сравниваешь меня со своим дедушкой, зачем?
– Ну, ты же старый?
– Я бессмертный.
– Без разницы.
— Ты всегда кусаешься во время секса? — возмутилась моя, наконец, пришедшая в себя персона. Я попыталась отодвинуться и нащупать в темноте джинсы.
— Только когда меня называют чужим именем.
Слушай, чего-то ты на мировое зло не тянешь. Ты же Эрик, правильно?
Мужчина кивнул.
– Мировое зло? – Он слегка улыбнулся, и улыбка эта была отнюдь не доброй. – Если я пока тебя не убил, это еще ни о чем не говорит. Мне интересно.
– Намек поняла. Шут – отныне мне имя второе.
– Почему? Что в этих женщинах? – Гриша вдруг выпрямился и снова зарычал. – Каково это, Эрик?
Теперь ты понял, каково это! Ты убивал их, одну за другой! Все эти годы!
– Он у тебя чего, не герой? – поразилась мне в ухо Катеринка.
– Для меня – герой, – шепнула я тихо.
– А по книжке?
Я поджала губы.
– Ого! Лен, уважаю.
— Закричу, — буркнула я.
— Загрызу, — послышалось так же тихо в ответ.
– Ты могла бы попробовать сбежать.
– Не хочу, – буркнула я. – Куда мне бежать? Кроме тебя, никого не знаю.
– Георг.
– Я тебя умоляю! Мелодрама ходячая! «Тропиканка-2».
– Что это?
– Сериал такой, длинный, нудный и слезливый.
– Я не собираюсь отказываться от мысли убить тебя.
Пока ведь не убил.
– Хоть предупреждаешь, другие просто кидаются.
Пытался — не значит сделал.
Я присвистнула. Вот Инферно-Пыжикова дает. Я со своим дедушкой общего языка не нахожу, хотя ему еще только восемьдесят, а этому кренделю тысячи… О чем он с Эйной в сетчатых колготках беседует? Или они не беседуют? Я закусила губу. Мысли приняли новый оборот. Если он такой старичок в юном теле (раз бледный, по-любому книжный кровопийца), то «Камасутру» мужик знает как азбуку. Прямо простор для моей маньячной натуры.
