Ген преступника

 Сделав внушительный глоток, он потянулся к телефону, набрал нужный номер, но едва послышались гудки, тут же сбросил, надеясь, что Ормонд слишком занят, чтобы заметить входящий вызов. По мере того, как иссекал виски в стакане, Йенс возвращался к телефону снова и снова, пока через час, ему, наконец, хватило сил довести дело до конца.

– Алло. Йенс, это ты?

 Последовало неловкое молчание. Последний раз они говорили 15 лет назад, не считая коротких фраз на общих собраниях.

– Йенс, что-то случилось? Я не могу долго говорить, поэтому…

– Генная тюрьма…Он будет там сегодня в 18.00 часов. Мы проникнем туда под видом официального визита. У тебя есть 3 часа, чтобы придумать, как помешать ему. Плюс 40 минут, что мы будем в здании.

– Что… Погоди, я…

– Мы оба знаем, почему Лигер отдал его дело «Уравнителям». Когда он упускал возможность напомнить тебе, с чего все началось? «Зачистка» здесь для вида, он хочет, чтобы Файя поймал именно ты, как и 20 лет назад. Но вопрос в другом. Хочешь ли этого ты?

 Йенс говорил быстро, боясь, что еще одно слово и Ормонд бросит трубку.

– Понимаю, у тебя много вопросов. Много их было и у меня, когда мы первый раз с ним встретились. Он пришел ко мне, Ор. Пришел спустя 8 лет после того, как убил моего сына.

 Голос стих, а сам Нирхен откинулся на спинку кресла, тяжело дыша.

– Лигер использовал нас обоих. Не знаю как ты, но я хочу, хоть раз поиметь его в ответ. Иного шанса может и не быть. Я должен был тебе это сказать. В прошлом, я вел себя, как козел, и сейчас, хотел бы сделать хоть что-то правильное.

 Йенс повесил трубку, допил виски и к удивлению своему улыбнулся, так широко, как никогда не улыбался.

 2

Тео перебегал от одной камеры к другой. Руки его тряслись, сжимая связку ключей. За пять лет тело ослабло, и теперь каждая попытка выжить из него больше, чем оно привыкло давать, вызывала приступы боли и дрожь. Время от времени, Флинн останавливался, чтобы перевести дыхание и согнать пелену с глаз. Одни заключенные, завидя его в проеме, боязливо отступали к стене, другие уверенно выходили вперед, и принимали указания Тео. Когда работа была закончена, Тео окинул взглядом убойщиков и обратился ко всем, включая тех, что вопреки прошлым заверениям отказался от побега.

– Понимаю, все это внезапно…Я и сам до конца не сознаю, что происходит … голос его сбился из-за частого дыхания Мой сын здесь, в тюрьме… Не знаю, позволено ли мне называть его сыном, надеюсь, что да…Когда-то, он заверил меня, что вытащит меня отсюда и не только меня, но и всех, кто захочет уйти вместе с нами. С каждым из вас, я говорил и не раз. Но ничто не обязывает вас сейчас идти за мной. Я не могу предложить вам ничего, ради чего не пришлось бы рисковать. Многие из вас пытались бороться с системой и оказались здесь. То, что происходит сейчас, может обернуться очередной провальной авантюрой, и только вам решать участвовать в ней или нет.

 Заключенные, молча стояли, не двигаясь с места, пока кто-то из общего ряда не протиснулся вперед и не взял на себя первое слово.

– Надеюсь, любовь к болтовне у вас не семейное? Двоих таких я не выдержу.

 По толпе прокатился звучный гогот.

– Не думаю, что у кого-то из стоящих есть желание и дальше оставаться в камере. Мы примем твое предложение, а что с ним делать дальше, разберемся, когда окажемся вне этих стен. Сейчас, мы союзники.

Хоть здоровяк улыбался, взгляд его был серьезен, как никогда. Он двинулся вперед, подбивая своим примером, других заключенных. Поравнявшись с Тео, мужчина остановился. Водрузил тяжелую ладонь на плечо и произнес:

– Не время отдыхать, Флинн. Веселье только начинается…

Центральный холл первого этажа.

 Каждую минуту число людей на этаже росло. Элиса бросала взгляд по сторонам, нервно поглядывая на часы. Времени было предостаточно, но даже секундная задержка, нагоняла на нее мрачные мысли. Отыскав среди заключенных Тео, она спешно принялась объяснять, что собирается подняться наверх и посмотреть, как там Фай.

– Не думаю, что это хорошая идея, Элиса.

 Такое заявление вызвало негодование у Кастро, и желание, как можно скорее осуществить задуманное, не спрашивая ни кого.

– Если Уолш решит показать норов, то Фай сам усмирит его. Ты можешь только помешать.

– Я совета не спрашивала, а…

– Фай.  –  глухо произнес Тео и направился через толпу к лестнице.

 Бирн спускался, придерживаясь за перила. Рука его продолжала кровоточить, несмотря на перевязку. А нога, пусть пуля и прошла на вылет, волочилась по земле, при каждом шаге, напоминания о полученном ранении.

– Фай!

Тео кинулся к нему, сжимая в объятиях, и не отпускал, пока не услышал сдавленный крик.

– Рука, Тео. Я тоже рад тебя видеть, но оставим это на потом. Нам нужно выбираться отсюда. Йенс сдал нас. Скоро уравнители будут здесь. Нам нужно поторопиться погрузчики будут здесь через пять минут. У нас есть время, чтобы загрузиться и выбраться отсюда, но придется ускориться.

– Сколько у нас есть?

– Минут 20. Уолш мог и соврать, но лучше поторопиться.

– Так ты и есть твой сын, Тео?

– Да, Рик, но давайте отложим знакомство. У нас…

– Да, я слышал. Кто-то настучал на тебя, пацан. И твой план пошел под откос.

– Пойдет, если мы и дальше продолжим трепаться, вместо того, чтобы начать действовать.

– Дело говоришь. Но мы отсюда не выберемся, если уравнители в десяти минутах от нас. Тео рассказал про твой трюк с фургонами, что ты собираешься пустить их для отвлечения, пока мы будем лежать под кучей мусора. Но, боюсь, досмотра на дороге нам все же не избежать. А нас слишком много, чтобы не привлечь внимание, которое уже обращено на нас.

– Я не оставлю здесь никого.

– Тебя никто и не просит. Каждый решит за себя. Если мы всерьез решили подойти к делу, то придется чем-то пожертвовать. Твоя забота сделать эту жертву не напрасной. А наша, дать уйти тем, от кого будет толк в будущих делах.

– Вас всех убьют.

В ответ Рик громко свистнул и призвал всех к тишине.

– Эй, парни! Слушаем сюда!

Голоса вмиг стихли. Рик поднялся на несколько ступенек, чтобы видеть всех, и чтобы все видели его. И потянул за собой Файя.

– Этот пацан пришел сюда за нами! Никто не скажет, что это было легко! Однако, один из тех, на кого он положился, предал нас!

 Сейчас сюда направляются уравнители! И никто не сможет выбраться, если кто-то не останется, чтобы задержать легавых! Нам нужно от 10 до 30 человек на выезде и еще человек 5 из надзирателей, чтобы взять хотя бы одну вышку. Вас снайперы без вопросов пустят наверх, ну а там, вы уж разберете! Мы не дадим им обратить внимание на что-то, кроме нас. Пусть думают, что основная сила внутри. Ну, кто со мной?!

 Заключенные молчали. Где-то, в самом центре показалась темная голова Кастро. Элиса протиснулась через толпу мужчин и взобралась на лестницу. Преисполненная уверенности она развернулась к «бывшим пациентам» и громко произнесла:

– Вы хотите свободы только для себя или для всех?! Если только для себя, то лучше возвращайтесь в камеры! Нам не нужны те, кто не готов рисковать ради нас всем, как мы рискуем для них! Прошлые попытки подорвать порядок провалились именно по этой причине. Чуть что люди только кричали о своей готовности идти на риски, а на деле поднимали руки, едва слова доходили до дела! Не знаю как вы, но я останусь и буду защищать вас, даже если вы не станете защищать меня.

 Фай только хотел что-то сказать, но Тео тут же одернул его, затыкая рот.

– Сейчас не время возмущаться. Она взрослая девочка, и должна понимать последствия своих действий. Будешь и дальше сюсюкаться с нами, будто с детьми, и предательство не станет твоей единственной ошибкой.

Слова Кастро, пусть и не сразу, но повлияли на заключенных. Один, за одним мужчины выступали вперед, ожидая следующих указаний. Фай смотрел на них, и как только нужное количество было набрано, махнул рукой и велел остальным следовать за ним. Оставалось 10 минут до приезда уравнителей.

 3

 Из ангара на большой скорости выехали три машины. Миновав ворота, они пустились по дороге, и, едва завидев сигнальные огни патрульных машин, разъехались в разные стороны. Фургон, что шел по центру, рванул прямо на колонну, понуждая уравнителей разъехаться в стороны.

– Отряды 1 и 3 поезжайте следом за ним! 4 и 5, начинайте преследование того, что направился на северо-запад; 6 и 7 ваш юго-восток! прокричал Ормонд в рацию. Разрешаю по необходимости запросить помощь! Не дайте им уйти.

– Все, кто остался, слушаем внимательно! Здание захвачено. Велика вероятность, что мы встретим сопротивление. 8 и 9 отряд! Приготовьтесь отбить атаку сверху. Они могли взять под контроль вышки. Если начнут палить, начинайте стрелять без моей команды. Как только путь будет свободен, берем щиты и заходить внутрь. Огонь открываем только по моей команде! Всем ясно?

ДА, СЭР!!!

– И помните, чтобы не случилось, Бирна не убивать. Он нужен нам живым.

ТАК ТОЧНО, СЭР!!!

 Отряды двинулись согласно указаниям.

 До ворот оставался чуть больше километра, как из-за бугра показались три большие фуры. Ормонд заглушил двигатель, вышел из автомобиля, призывая машины остановиться. Службисты, ехавшие следом, достали оружие, готовые в любую секунду открыть огонь.

– В чем тут дело?!  –  завопил водитель мусоровоза, недовольный внеплановой остановкой. То был мужчина преклонного возраста, с зачесанными назад волосами, прибитыми зеленой кепкой.

– Я прошу вас выйти из машины, сэр.  – произнес Ормонд, подзывая к себе нескольких службистов, чтобы те, направились к другим фургонам.

 Мужчина нехотя открыл дверь, спрыгнул вниз, окинув Ормонда самым, что ни на есть испепеляющим взглядом.

– В чем дело, кто-нибудь объяснит мне?

– Вы только что покинули тюрьму, сэр, захваченную вооруженной группой. У нас есть все основания подозревать вас в сговоре с…

– Какой черт возьми захват?! Мы погрузчики мусора, а не шпионы какие-то! Наше дело малое! Мы приехали, забрали мусор и уехали. По-вашему, будь внутри что-то неладно, мы бы не заметили?! У нас график, между прочим!

– Эй, Питерс, проверьте салоны и документы водителей.

– Я вынужден просить вас открыть кузов, сэр.

– Да, пожалуйста, хотите нюхнуть помоев, так это запросто!

 Мужчина залез обратно в салон и потянул за рычаг. Крышка мусоровоза открылась, и в ноздри Ормонда ударил тошнотворный запах отходов. Прикрыв лицо рукой, с секунду он смотрел на кучу из очистков, старых вещей, использованных шприцов и бутылок.

– Ладно, закрывайте.

– То тоже! Я могу и вывалить все, если хотите убедиться в чистоте нашего мусора! сказав это, старик гулко засмеялся.

– Не стоит. Рамирес, позвони в организацию, указанную в сопроводительных листах и спроси, числятся ли у них такие сотрудники? И уточни их рейсы.

После нескольких минут расспросов и звонков, Ормонд позволил фургонам уехать, а себе, вернуться в машину и продолжить путь. Как и он и предполагал, заключенные встретили их перекрестным огнем. Стрельбу вели с трех вышек. Чтобы вывести их из «игры» потребовалось несколько точных залпов. Убили снайперы нападавших или нет, Ормонд узнал уже после, когда послал службистов проверить вышки. На захват здания у службистов ушло 40 минут. Не слишком много, но и не так быстро, чтобы заподозрить что-то неладное. К этому моменту надзиратели, пребывавшие все это время в отключке, начали просыпаться, что ускорило возращение в тюрьму порядка. Сведя вниз всех бунтовщиков, Ормонд внимательно оглядел каждого, но Бирна так и не нашел. Уравнители продолжали преследовать фургоны, то нагоняя машины, то теряя их из виду. Начальника тюрьмы спустили вниз на носилках. Он потерял немало крови, и причина тому упрямство, с которой Уолш покинул свой кабинет и проковылял три этажа прежде, чем боль заставила его остановиться. Когда уравнители проносили его по первому этажу, Ардгал попросил их остановиться, чтобы переговорить с Ормондом. Губы его едва шевелились, но прежде, чем в глазах его все померкло, он процедил, сквозь зубы:

– Мальчишка ушел, я прав?

– Преследование все еще продолжается, мистер Уолш. Я сделаю все, чтобы Бирн ответил за свои преступления.

– Лжец…

Часть 2. Последствия

Глава 1.

– Что ты видишь, когда смотришь в окно, Хавьер?

Пожалуй, ни одно воспоминание не имеет надо мной такой власти, как наш разговор, за три года до принятия проекта. Удивительно, я помню все, сказанное тобой, но ничего из того, что отвечал тебе сам. Как и то, в какое время суток это происходило, была зима или осень; как мы оказались в том коридоре, а, может, и не в коридоре, третьего, а, может, и не третьего этажа. Может, это был кабинет, лаборатория? Ты проводил там почти все время. Меня всегда удивляло спокойствие, царящее в Центре; вопреки беспокойству, бушующему в остальном мире. Шла война, но мы знали о ней ровно столько же, сколько о материке на границе северного моря, т.е. практически ничего. Пока продолжалось финансирование, пока страны находили возможность обеспечивать Центр необходимым, сообщество не задавало вопросов. Кого, кого, а патриотов здесь точно не было. Стены Центра плохо пропускали сигналы. Из-за чего я часто брал радио и выходил на задний двор, где в любое время суток было опасно. Однажды, я видел самолет в небе. Он пролетал так близко, что мне казалось, я увидел пилота в кабине. Но как бы он не был близок, я не сошел с места, будто и не думал, что он может спустить на нас бомбу. Хватило бы одной, чтобы центр разлетелся на куски. Но этого не произошло. Люди цеплялись за сообщество, словно оно было способно решить все проблемы; словно оно не состояло из таких же людей, полных такими же страхами, желаниями, пороками. И я не раз задавался вопросом, чем было вызвано такое доверие? Почему, хватило пары лет, чтобы наш разговор, стал реальностью? Чтобы «Зачистка» стала реальностью. И ответ на удивление прост. Война. Она стерла границы. Уничтожила предрассудки, законы, правила, и оставила место для новых. Никто не обещал, что будет лучше. Но никто и не говорил об обратном.

Ты рассказал мне о «Зачистке» 78 лет назад. И сейчас я смотрю на мир, построенный тобой. Мир, носящий твое имя. Имя, Михаэля Лигера…

– Господин Лигер.

 В дверях гостиной появился юноша. Он был слишком высок и худ, от чего казался больным, будучи абсолютно здоровым. Он проследовал в центр комнаты, встал с правой стороны от председателя и вежливо поклонился.

– Я не слышал, как ты вошел, Юнес.

– Прошу прощение, сэр. Я стучал, вы, наверное, не услышали.

– А ты, наверное, не услышал, как я просил тебя, не беспокоить меня? резко ответил председатель, потирая разболевшиеся виски.

– Я все помню, сэр. Но ситуация, требует вашего внимания.

– Уж, больно часто у нас стали возникать ситуации, требующие моего внимания. Говори, что случилось? Только кратко.

– Два часа назад было осуществлено проникновение на территорию генной тюрьмы, в результате которого 85 заключенных сбежали, 12 взяты в заложники, 30 убиты во время штурма. Сообщение о нападение поступило от мистера Нирхена, которого удерживал в заложниках организатор побега.

– И каким же образом им удалось вывести почти сотню заключенных?

– Часть персонала усыпили газом. Начальник тюрьмы был ранен и на данный момент находится в больнице неотложной помощи. На лицо факт предательства. Личности перебежчиков будут установлены в ближайшее время, а пока, территория находится под наблюдением уравнителей. Так что никто не покинет здание.

– Все, кто был нам нужен, уже ушли. Что толку оцеплять территорию, когда виновник произошедшего ушел. Или я ошибаюсь, и он числится среди заложников?

– Нет, сэр. Он ушел. Так же, входе преследования, были задержаны три водителя фургона из числа персонала. Все они действовали под угрозой расправы над семьей или близкими родственниками. На данный момент, мистер Хэйс послал следователей для снятия показаний и составление фоторобота предполагаемых преступников. Их…

– Хватит.

Председатель поднялся с кресла и проследовал к окну. Стоял вечер. По широкой магистрали потоками двигались машины. Мерцал зажженный в окнах свет.

– Чтобы Ормонд сейчас не сделал, плодов оно не принесет. Я хочу, чтобы ты связался с мистером Корном и передал ему мои указания. Пока Уолш в больнице, обязанности начальника тюрьмы, переходят ему. Пусть займется поиском «крыс» в своем новом коллективе. Что до Ормонда, то у него есть заложники. Пусть устроит им допрос, может, чего и выведает. Для поиска парочки, что удерживала в заложниках семьи надзирателей, утруждаться не нужно. Слишком много действий поднимет много лишних вопросов среди младшего персонала. У нас нет необходимости задействовать весь корпус уравнителей. Свяжись с персоналом больнице, в которой лежит Уолш. Скажи, пусть сообщат нам, как только он очнется. Может, от него мы услышим что-то дельное. Записал?

– Да, сэр.

– Тогда слушай дальше. А дальше у нас «Зачистка». Бирн обзавелся сторонниками, и речь не о тех, кто помог ему оказаться в тюрьме(их очевидно недостаточно, раз он позарился на заключенных), а о тех, что он увел у Хэйса из-под носа. Они нужны ему для чего-то крупного. Не берусь утверждать, что он использует всех для своей будущей цели, но отрицать возможность не стану.

– Следующая цель?

– Да, Юнас, цель.  – скучающим тоном, протянул председатель, подавляя зевок.  –  Все более, чем очевидно. Мальчишка метит не мелкие фабрики и торговые центры, а на государственные объекты. Вряд ли тюрьма станем единственным в его списке. Я хочу, чтобы ты связался с начальником «Зачистки» и велел ей мобилизовать как можно больше, убойщиков. Если Фай задумает навестить «родны пенаты», то его встретят подобающим образом. В конце, концов это изначально была проблема «Зачистки».

– А если убойщиков не хватит? немного забывшись, произнес юноша.

– Именно поэтому, ты секретарь Юнас, а не мой советник. Советники знают, когда нужно молчать. Но дабы избежать таких вопросов в будущем, я напомню тебе, что убойщики это профессиональные убийцы. Простым большинством их не взять. Бирн понесет потери, как бы встреча не закончилась. И я не собираюсь пускать туда уравнителей. Я не настолько жестокий.

 И еще, скажи Ормонду, я даю ему время подумать над причиной, которую он назовет мне в качестве оправдания своего провала. И лучше, если она будет достойной. Так же, как и причина, по которой Нирхен медлил со звонком, который, я уверен, мог сделать раньше. Хотя, чтобы взять его в оборот много не нужно. Он труслив по своей натуре. Труслив и глуп.

– Это все, мистер Лигер? Я могу идти?

– Да, жду от тебя доклада через час. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы выполнить все мои поручения?

– Да, сэр.

 Уже в дверях юноша остановился и неуверенно спросил:

– Мне распорядится об увеличении охраны? Может, следующая цель вы, а не «Зачистка»?

– Если он не дурак, то обо мне подумает в последнюю очередь. Угрозу представляю не я, а те, кто мне служат.

– По мне, так безумие будет заявляться в «Зачистку». Он ведь может умереть…

– Тогда те, кто был с ним, взбунтуются. А бунт подавить легче, чем восстание. Для восстания нужна голова. Отсечем голову, и движению придет конец. А Бирн останется на страницах истории, как очередной неудавшийся революционер. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?

– Прошу меня извинить, сэр.

 Стоило Юнасу выйти, Хавьер взял с полки фужер, плеснул себе из графина немного коньяка и за один присест все выпил.

– Значит, играем по-крупному, 13? Надеюсь, ты не разочаруешь меня, как твой отец…

Глава 2.

Элиса.

 Прошло четыре дня, а я еще ни разу не слышала, чтобы хоть кого-то вызвали на допрос. Сутки напролет мы жаримся в камерах с правом на один выход в туалет. Учитывая количество пищи, которое мы получали последние три дня (ничего), даже это позволение кажется лишним. Единственное, что у нас всегда в достатке, так это вода. Уравнители выдают по пол-литра чуть ли не каждый час, и удивленно смотрят, когда находят бутыль полной или вовсе нетронутой. Подмешивают нам что-то или нет, сказать трудно. Отсутствие пищи, невыносимая духота и без того делает нас слабыми, уравнителям ни к чему стараться еще больше. Я ни разу не слышала, чтобы службисты переговаривались между собой даже во время пересменки, они молча расписываются в журнале и уходят. Слов не дождешься и от заключенных. Когда нас только сюда привели, у выхода в правом верхнем углу, я заметила табличку. Их вешают на каждом этаже, для обозначения номера блока. Пятый, в котором разместили нас, предназначался для самых буйных нарушителей. Вот кого точно накачивали наркотиками или близкими к ним препаратами. Помню, как Фай говорил мне, что за особым уровнем «Зачистка» начинает слежку в первый же день освобождения. Долго они не протягивают. Для нас все значительно проще. Как только служба получит от нас информацию или не получит ничего; нас убьют. Сделают это быстро, тихо, может, даже незаметно для нас самих. Хотя, «Зачистка» никогда не ставила перед собой цель гуманно прощаться с объектом. Сколько бы времени я не провела в этой камере, сожаление, что мне не хватило смелости убить себя, не оставляет меня. У меня было все. Пистолет, заряд, время. Но стоило приставить дуло к виску, как рука опустилась. Теперь у меня нет ни пистолета, ни заряда, ни возможности. Учитывая мое положение в тюрьме, служба, может попытаться использовать меня в качестве приманки. Пусть мы ни раз обсуждали возможность поимки одного из нас, но меня не оставляет беспокойство, что все может пойти иначе.

В дверь постучали.

– Заключенный №3149 отойти на три шага назад, повернуться к стене и сложить руки за спиной! после стольких часов тишины, голос надзирателя казался таким громким, что хотелось заткнуть уши и прижать к голове подушку.

Уравнитель наблюдал за мной через специальную прорезь в двери, и как только я сделала все, что он говорил, замок в двери щелкнул. По стене расползлись длинные тени. Одна из них подобралась ко мне сзади, нацепила на запястья наручники; другая, молча наблюдала за мной, сжимая в руках дубинку. Носить при себе другое оружие, было бы глупостью, учитывая компанию, в которой находятся надзиратели каждодневно.

– 3149, на выход!

Будь у меня больше сил, а главное прав, я бы попросила его заткнуться. Но уравнитель продолжал надрывать горло, хотя необходимости в этом не было. В коридорах было холодно; из-за резкого контраста тело пробила дрожь. После трех пролетов и четырех коридоров, единственным моим желанием, как бы абсурдно не звучало, было вернуться обратно в камеру.

– Стоять, 3149!

Мы остановились перед железной дверью, такой же, как и все двери в центре. Один из надзирателей вошел внутрь, поздоровался с кем-то и одобрительно кивнул товарищу за моей спиной.

– Вперед, 3149!

 В комнате было светло, и свет этот исходил из окон. Нигде в изоляторе я больше не видела их. Само помещение было большим, но единственной мебелью в нем был стол и парочка стульев, на одном из которых сидел высокий мужчина. Получше я смогла его рассмотреть, лишь заняв свое место за столом. Надзиратель достал из кармана длинную цепь, прицепил один ее конец к наручникам у меня на руках, а другой к напольному кольцу. Завидя мой взгляд, он произнес все также громко:

– На случай, если подумаешь встать, не спросив разрешения.

– Спасибо, ребята, дальше я сам.

 Уравнители послушно вышли из комнаты и остались лишь мы вдвоем. На вид ему около пятидесяти, может больше, а, может, и меньше. Небольшая проседь в волосах, тяжелый, немного рассеянный взгляд. Полагаю из-за бессонницы. Он достал из кармана пачку сигарет и посмотрел на меня, как бы спрашивая разрешение.

– Вы курите, мисс Кастро?

– Мисс Кайро. И нет, я не курю.  – в ответ на мое исправление, он коротко усмехнулся.

– Ни к чему прятаться за фальшивым именем, когда мне известно настоящее, мисс Кастро. И я надеюсь, в нашем разговоре «Нет» будет звучать, как можно реже. закурив, он положил перед собой папку с документами и некоторое время молча перелистывал ее, словно впервые видел.

– Значит, вы работали медсестрой в тюрьме для генных преступников?

– А где работаете вы?

 Услышав вопрос, он улыбнулся и спешно принялся извиняться.

– Прошу прощение, я не представился. Меня зовут Ормонд Хэйс, я глава службы «Уравнителей», и сегодня буду вести ваш допрос. А теперь, с вашего позволения, мы вернемся к вопросу. Вы работали медсестрой в тюрьме для генных преступников?

– Зачем вы спрашиваете то, что вам итак известно?

– Это нужно для построения диалога, мисс Кастро. Но, возможно, вам будет удобней говорить самой, без моих вопросов?

Непринужденность, с которой он говорил, скорее раздражала, чем располагала к себе. Фай часто упоминал некого Хэйса, но вряд ли это был он. У того было другое имя…Как же его звали…Голова разболелась из-за напряжения. И в момент, когда я уже была готова оставить всякие попытки вспомнить, имя возникло само собой.

– Мисс Кастро?

– Вы не получите от меня больше, чем есть в этой папке, если…

– Если что?

– Если допрос будет проводить не Молан Хэйс.

 Выражение его лица изменилось. Пусть он и продолжал прикрываться своей добродушной улыбкой, я заметила, как сжались его челюсти и напряглись плечи.

– Молан никогда не упоминал, что у него есть такие знакомые. Но, боюсь, я не могу оторвать его от работы. 13 не единственный нарушитель, требующий нашего внимания.

– Можете, если хотите получить информацию о Файе. Разве не за этим вы позвали меня? Другие заключенные не дадут вам того, что могу дать я. И в доказательство своих слов, скажу, у вас в службе есть доносчик, который все это время помогал и продолжает помогать Файю. Приведете Молана, и я скажу вам его имя.

– С чего мне верить вам, мисс Кастро?

– Вот вам еще один факт. Именно этот человек убил Айрона Свифта.

– Все еще недостаточно мисс Кастро.

– Он мой брат, и, узнав, что вы держите меня здесь, может оказать вам определенную поддержку в поимке Файя в обмен на мою жизнь. Я убедила вас, мистер Хэйс?

 Он промолчал. Поднялся из-за стола и побрел к двери, не зная, считать ли его уход за согласие или нежелание продолжать разговор дальше, я прокричала, пожалуй, слишком громко, выдав свое отчаяние.

– Есть еще мистер Нирхен. Будет не хорошо, если станет известно, что он помогал Файю по собственному желанию, а не под угрозой расправы. Даже, если вы не имеете с ним связи, его трагичная смерть, а сомневаться в таковой не придется, если информация дойдет до известных лиц, ляжет на вас. Ведь именно вы отказались выполнить мою просьбу, тем самым подставив под удар другого человека. Хотя, спорить не стану, он заслуживает смерти.

 Он по-прежнему молчал, и лишь выйдя в коридор, чтобы позвать охрану сказал:

– На сегодня вы достаточно сказали, мисс Кастро. Раз вы утверждаете, что единственная из пойманной группы, располагаете реальной информацией, то я не стану держать больше остальных и отдам их, как и полагается службе «Зачистки». Думаю, вам не нужно объяснять, что делают с генными преступниками, посягнувшими на общественный порядок.

 Мои попытки дозваться его, призвать остановиться и послушать еще хотя бы минуту, не принесли результата. Наручники с силой вонзились в запястье, едва я попыталась подняться. Услышав мои крики, уравнители тут же вбежали в комнату.

– Проводите мисс Кастро обратно в камеру. И сделайте так, чтобы она не поднимала больше шума. Насчет остальных заключенных я распоряжусь сам.

 Я почувствовала, как на затылок легли чьи-то руки и с силой надавили. Особого усердия и не требовалось, чтобы прижать меня к столу и вколоть нечто, от чего перед глазами все закружилось. Темнота наступала медленно, а вот тело онемело мгновенно. Последнее, что я помню, так это как закрылась дверь камеры, а затем все исчезло…

 2

Ормонд занимался разбором документов, когда дверь со стуком открылась, и в кабинет вошел Молан. В одно мгновение он пересек комнату, схватил отца за ворот рубашки и буквально вытянул из-за стола.

– Что все это значит?!

– С каждым разом, твои вопросы все содержательней. Для нас обоих будет лучше, если ты отпустишь меня. Ведь в этих стенах, я все же твой начальник.

– Для нас обоих будет лучше, если ты объяснишь мне, какого черта патрульные повязали моего напарника?!

– Нил Харлей арестован по ряду преступлений. Перечислять их все, слишком долго, тем более, что ты наверняка потребуешь доказательства каждого из них. А у меня их пока всего два. Однако, для ареста и их хватит.

– В чем его обвиняют?  – уже более сдержанно произнес Хэйс, все еще удерживая отца.

– Убийство, шпионаж, угроза общественной безопасности, подделка документов, хранение оружия и так далее. Я же сказал, обвинений много. Опровергнуть некоторые из них, он не сможет, как бы не пытался. Против него слово нашего информатора.

– Кто этот информатор?

– Тебя это не должно волновать. Если бы он не был твоим напарником, я бы не стал отвечать ни на один из вопросов. Впредь, так и будет. Все, что касается Бирна, теперь моя забота; моя и «Зачистки». Это уже не дело об убийстве или покушении; это преступление против государственного строя. Дела подобного уровня не для тебя, и ни для кого другого из службы.

– Причем здесь Бирн?

– Может, это ты мне скажешь?

 Хват Молана ослаб.

– Хотя, лучше сформулирую вопрос по-другому. Откуда на орудии убийства твои отпечатки пальцев? Как только я заподозрил Харлея в сговоре, то приказал обыскать его квартиру. Он не очень-то был осторожен, учитывая роль, которую он играл. В его квартире нашли рюкзак, с винтовкой нового образца. Такую можно получить либо по официального заказу службы, либо на черном рынке. Идиотов, которые рискнули бы толкать нечто подобное, тут же бы загребли. Мы отправили оружие на экспертизу и обнаружили два вида отпечатков. Один Харлея, а второй твой. Пули в магазине соответствуют образцу, извлеченному из тела Свифта. Никто не исключает простого совпадения, поэтому, я решил расспросить очевидцев и уточнить момент, связанный с Харлеем и этим рюкзаком. В день убийства на нем его не было, но он был в твоей машине, о чем говорят волокна, обнаруженные в багажнике. Эти же волокна мы нашли на одной из крыш, после того, как прочесали район в поисках места, откуда был произведен выстрел. Ты правильно указал группе направление, в котором им нужно двигаться, и предполагаемое расстояние между целью и снайпером. Мы перекрыли район, но убийцу так и не нашли. Он не мог взять и раствориться, а значит, ему кто-то помог. На выезде досмотру не подвергали лишь патрульный экипаж и вас. А теперь я спрошу еще раз, как твои отпечатки оказались на орудии убийства?

 Молан промолчал, опустил руки и отошел от стола, намереваясь вовсе выйти из кабинета.