Loe raamatut: «Оберег для наследника»
Пролог
Солнце припекало сквозь распахнутое витражное окно, заставляя жмуриться от яркого света. Я рассеянно следила взглядом за большой черно-желтой бабочкой, неосмотрительно присевшей отдохнуть на оконную раму, и теперь медленно прикипающей к раскалившемуся на солнце дереву. И как ее, бедолагу, занесло на территорию Университета…
– Йель, ты скоро? – в очередной раз нетерпеливо позвала в открытый дверной проем.
– Скоро, скоро… – невнятно донесся из глубины помещения высокий девичий голос.
Оттуда, из кабинета университетского ключника, доносились и другие приглушенные голоса. Они то тихо и монотонно бубнили, пытаясь кому-то что-то втолковать, то сердито повышались, и тогда в них явственно слышалось раздражение. Наконец в коридор из кабинета выскочила Йель и в сердцах захлопнула скрипучую деревянную дверь.
– Нет, ты представляешь?! – обернулась она ко мне, все еще зримо напряженная, словно натянутая струна суарилла. – Этот жмот содрал с меня три – целых три! – сребреника за то проклятое пятно на обоях! Мол, таких обоев на складе уже нет, придется к следующему учебному году переклеивать наново всю комнату! Да разве ж это была моя вина, что проклятая змеежаба взорвалась?! Кто же знал, Астарот побери, что у нее как раз период линьки?!
– Да ладно тебе, – рассеянно отозвалась я, все еще сочувственно наблюдая за вяло подрагивающими красивыми черно-желтыми крыльями. – Лучше вспомни, сколько последствий твоих экспериментов так и остались ему неизвестны. Можешь даже не сомневаться – уж эти-то три монеты ты Университету точно задолжала.
Следовало признать, что определенная доля вины Йель в возникновении данного конкретного пятна все же имелась – надо было тщательнее изучать конспекты, прежде чем браться за приготовление сложных зелий. Вынужденная на правах старосты группы время от времени помогать престарелому ключнику в хозяйственных делах общежития, одно я знала наверняка – уж кто-кто, а старик Дорн лишнего со студентов никогда не брал. Тем не менее Йель была моей лучшей подругой и соседкой по комнате на протяжении всех четырех лет учебы, и потому спорить с ней не хотелось. Тем более сегодня.
– Так-то оно так, но…
– Вот и расстраивайся, все равно уже заплатила. Ну хочешь, возьму на себя половину стоимости ущерба? Комната ведь общая.
Однако подруга в ответ только фыркнула, отрицательно мотнув головой.
– Да мне не денег жалко. Просто дело принципа!
Глядя в ее разрумянившееся от спора лицо со сверкающими на нем голубыми, как небо, глазами, я не удержала улыбку. Нечасто можно было увидеть нашу милую и покладистую Йель такой возбужденной и воинственной. И такое-то зрелище всего за три сребреника!
– Мне будет этого не хватать, – невольно вырвалось у меня вслух.
Расцветшая было улыбка Йель разом потускнела при этих словах, в голубых глазах на миг мелькнула тоска, тут же стертая торопливым взмахом ресниц. Быстро взяв себя в руки, она снова чуть натянуто улыбнулась и тихо отозвалась:
– Да… Мне тоже будет всего этого не хватать.
Бросив прощальный взгляд в сторону лекционных аудиторий, мы двинулись по коридору к длинной открытой галерее, ведущей на главную университетскую площадь. Некоторое время воцарившееся молчание нарушалось лишь шелестом наших шагов. Сказать хотелось еще так много, а времени оставалось так мало, и с каждой минутой все меньше. Что поделать? Расставание – это всегда нелегко.
Наверное, мы с Йель – две самые странные выпускницы ренвинского Университета сегодня, подумалось мне. Все люди как люди, радуются полученным дипломам и долгожданной свободе… и только мы обе грустим и печалимся.
Впрочем, у каждой из нас были на то свои причины. Моей подруге Йель Сафис, молодой наследнице пяти поколений талантливых магов и целителей – а теперь еще и обладательнице собственного диплома по специальности Травоведение и Целительство – после окончания Университета предстояло вернуться в родительский дом, дабы достойно продолжить дело своих прославленных предков… Вот только дом этот нынче стоял пустой и осиротевший. Три года назад, во время ужасного землетрясения, всколыхнувшего весь Терран и причинившего нашему миру огромные разрушения, семья Йель погибла, спасая жителей своего городка от ужасов разбушевавшейся стихии. Йель осталась одна.
Зная ее столько лет, я немного представляла себе, что она сейчас чувствует. Одно дело – жить эти три года в Коббе-Ренвине, мысленно представляя себе родителей и братьев живыми где-то там, далеко. И совсем другое – оказаться теперь лицом к лицу с безжалостной правдой, возвращаясь к одинокому, давно остывшему семейному очагу.
Я искоса сочувственно посмотрела на подругу.
– Как-то даже странно возвращаться туда, – словно уловив мои мысли, негромко произнесла Йель, с отрешенной полуулыбкой глядя в пространство перед собой. – Иногда кажется, что у меня больше и вовсе нет дома. Кто я теперь? Так, перекати-поле обыкновенное…
Мы вышли из здания и теперь неторопливо мерили шагами одну из белых гравийных дорожек, ведущих к центру площади.
– Просто подожди немного. Как только устроюсь на новом месте, обязательно заберу тебя к себе. Мы ведь с тобой как семья. Ты больше не будешь одна, обещаю!
Йель тихо рассмеялась в ответ.
– Ловлю на слове, подруга. Вот только сначала устройся. А то как бы тебе на твоем новом месте кислее, чем мне на старом, не показалось.
– Ну уж нет, об этом можешь не беспокоиться! – рассмеялась я. – Меня так легко не сломить! Я еще покажу всем, что ценное приобретение в моем лице может оказаться подарочком с сюрпризом.
Йель смерила меня насмешливым взглядом с головы до ног.
– Да уж… Трепетная невеста, ничего не скажешь!
– И то правда, – легко согласилась я. – Невеста из меня так себе, как ни посмотри…
И как раз вот в этом-то и заключалась моя собственная печаль. На протяжении всех последних лет учебы в Университете я мечтала лишь об одном – окончив Коббе-Ренвин, продолжить обучение магии в эльфийском Эйтар-Ллориэнне, дабы однажды сравняться в мастерстве со своей старшей подругой, Лиаренной. С этой эльфийкой мы познакомились три года назад во Фьерр-Эллинне, в самом сердце Проклятых Земель, где я гостила на каникулах у бабушки. Позже выяснилось, что она еще и близкая подруга моего зятя (который, к слову, на тот момент им еще не был) и знакома с моей сестрой. В общем, мы как-то быстро сдружились и вскоре стали почти неразлучны, несмотря на разницу в возрасте почти в полтора столетия. Именно Лиаренна в свое время и подала мне идею насчет Эйтар-Ллориэнна, и она же ходатайствовала за меня перед эльфийским Советом Старейшин.
И вот теперь, когда учеба в Коббе-Ренвине наконец-то была закончена, и я могла с легким сердцем отправиться к подруге во Фьерр-Эллинн… вместо этого, Астарот побери, я должна буду вернуться домой и выйти замуж! Таково было окончательное и бесповоротное решение моего отца, строгого и сурового Владыки Элдара – выдать меня замуж за принца одного из соседних королевств.
– Хоть одна из моих дочерей обязана вступить в брак так, как того требуют законы и обычаи! – твердо заявил он.
И, учитывая, что из трех сестер к тому моменту единственной незамужней оставалась я, мне и выпала сомнительная честь поддержать таким способом репутацию Элдара. Все попытки уговоров, слезных истерик и шантажа оказались бессмысленны. Ну и к тому же, подозреваю, Владыка еще не забыл мой побег из дома и самовольное поступление в Коббе-Ренвин. Что ж, за все в конце концов приходится платить…
Нет, не то чтобы дела обстояли совсем уж плохо! Рейнара, выбранного мне в мужья второго сына Владыки Лагроса, я знала едва не с пеленок. Моих, если быть точной, ибо Рейнар был старше меня на четыре года. Помнится, в детстве он даже с удовольствием участвовал в наших с сестрами совместных проделках, а потом стоически, как истинный рыцарь, принимал на себя все положенное юным проказникам «вознаграждение». Потом был период, когда он пылко и безответно влюбился в мою старшую сестру Солар (что, впрочем, не удивительно – этим недугом переболели в свое время все наследники соседних королевств). После, разочаровавшись в любви, пытался сбежать из дома и тайно вступить в королевскую гвардию Палесма… В общем, я была в курсе всех основных перипетий взросления своего будущего супруга – и могла без особого преувеличения сказать, что знаю его, как облупленного. Это обстоятельство существенно упрощало наше с ним совместное будущее, но… сам факт предстоящего супружества напрочь перечеркивал все мои честолюбивые мечты об Эйтар-Ллориэнне.
– Переживаешь? – сочувственно поинтересовалась Йель, внимательно наблюдавшая все это время за моим лицом.
– Нет, – я кисло мотнула головой. – Почти смирилась. В конце концов, в королевских семьях мало кому удается устраивать жизнь по собственному желанию, так уж исторически сложилось. Хотя… Утор! Как же жаль расставаться с такими блестящими перспективами ради столь банального предприятия как брак!
Усмехнувшись, подруга ободряюще похлопала меня по руке.
– Кстати! Стоит поторопиться, – почти сразу спохватившись, она оглянулась на большой полупрозрачный циферблат часов, плавающих в воздухе над главной площадью университетского городка. – У меня через час корабль до Тебриса… А ты? Как будешь добираться домой? – ее взгляд вопросительно скользнул по моей одежде, ненадолго задержавшись на штанах для верховой езды. – Хм, видимо, не телепортом.
– Угадала. Собираюсь поехать верхом. Хочу максимально отсрочить возвращение к семейному очагу. Не желаю лишний раз слушать лекции о дочернем долге, лучше свежим воздухом подышу. Вот только перед отъездом попрощаюсь кое с кем – и в путь.
– Кое с кем? – с лукавой улыбкой переспросила Йель. – Ну-ну. Отчего-то я уверена, что совершенно точно знаю, кто этот таинственный «кое-кто».
Все еще улыбаясь, она остановилась и повернулась ко мне лицом.
– Что ж, тогда… – мы стояли посреди широкой университетской площади, позади высился главный учебный корпус Университета. Йель вдруг порывисто обняла меня. – Удачи тебе, подруга, кое с кем. И спасибо. Спасибо за все… Я буду так по тебе скучать!
Искренне растрогавшись от ее слов, я тоже крепко стиснула подругу в объятиях. Непрошенный комок подступил к горлу, и мне с большим трудом удалось взять себе в руки.
– Счастливого пути, дорогая… Помни, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Мы еще обязательно свидимся, обещаю! Будем вместе взрывать змеежаб, предсказывать вчерашний дождь и ворожить на еловых опилках.
Йель тихо рассмеялась и преувеличенно бодро кивнула, тряхнув белокурыми локонами. Проводив удаляющуюся подругу взглядом, я повернулась и двинулась в сторону северного крыла учебного корпуса – туда, где располагались кафедры узкоспециализированных наук и факультативных курсов.
Человек, с которым я хотела лично попрощаться перед отъездом, вел как раз один из таких факультативных предметов. Курс назывался «Востоковедение и основы азурийской философии». Предмет был необязательным, экзамен по нему не сдавался, и отношение к лекциям у многих было откровенно наплевательское – большинство студентов предпочитали решать в это время свои личные проблемы или подтягивать хвосты по другим дисциплинам. Однако я была одной из немногочисленных студентов, кто исправно посещал эти занятия до самого последнего дня.
Даже не знаю, что именно так привлекало меня в востоковедении. То ли мягкое звучание тарси – азурийского языка, изучение основ которого входило в программу курса. То ли рассказы о быте загадочной империи, лежащей далеко по ту сторону Проклятых Земель. То ли пересказ азурийских мифов и легенд, так странно похожих и одновременно непохожих на наши. Вполне возможно, мне нравилось все и сразу. Хотя пальма первенства бесспорно принадлежала самому профессору-востоковеду Аббас Фазиль-бею.
Надо сказать, профессор Фазиль-бей был одной из наиболее колоритных фигур в преподавательском составе Университета. Высокий, худощавый, аристократически сдержанный в манерах, временами он напоминал исполненного достоинства величавого аиста – если, конечно, вы когда-нибудь видели аиста в расшитом восточном халате и с коротко подстриженной ухоженной черной бородкой. Помнится, в свое время привлекательное лицо и низкий звучный голос молодого профессора привели в смятение немало девичьих сердец – и, что скрывать, было среди них и мое. С первого дня занятий лекционная зала кафедры оказалась просто набита жаждущими «знаний» студентками, которые томно вздыхали и млели, пожирая глазами молодого преподавателя, похожего на сказочного восточного принца. Впрочем, очень скоро большинство очарованных девиц с неудовольствием убедилось, что все помыслы красавца-востоковеда направлены исключительно в русло науки, и в итоге исцелились от своего любовного недуга без всяких отворотов. Это также привело к значительному снижению посещаемости занятий, однако Фазиль-бей этого, кажется, даже не заметил.
Впрочем, были среди его поклонниц и особо стойкие экземпляры, вроде меня. С одной стороны, это делало меня мишенью регулярных добродушных подколок со стороны Йель, к которым я в конце концов привыкла – ну а что поделаешь, если никак не удается стряхнуть с себя чары восточного обаяния профессора? С другой… В процессе посещения лекций оказалось, что помимо яркой внешности и острого ума, Фазиль-бей обладает также прекрасным чувством юмора и удивительным талантом рассказчика, позволяющим нам, студентам, раз за разом погружаться в волшебную восточную сказку, создаваемую для нас его увлекательными историями. Каждая лекция словно приоткрывала нам двери в далекий загадочный мир – и те, кто испытывал искренний интерес, были в нем желанными гостями.
И вот теперь мне было жаль уходить, не попрощавшись с этой прекрасной сказкой лично.
Профессор Фазиль-бей обнаружился у себя в кабинете на втором этаже учебного корпуса.
– Так-так-так! А вот и Лиона-бай! – добродушно протянул он на тарси, завидев меня в дверях.
Отложив в сторону очередную рукопись, профессор поднялся из-за своего стола, по обыкновению заваленного книгами и старинными манускриптами. Большая часть этой литературы была написана на языке империи Азур, хотя некоторые были и вовсе на каком-то странном древнем диалекте.
Я с улыбкой окинула взглядом знакомое помещение. Прежде мне не раз доводилось бывать здесь, помогая профессору относить на место учебные материалы. Пару раз помогала делать в кабинете генеральную уборку и периодически разгребала завалы на этом столе, когда рукописи, постепенно нагромождаемые друг на друга, уже грозили посыпаться на пол. Помнится, Фазиль-бей даже неоднократно делал попытки познакомить меня с некоторыми из этих трудов, дабы помочь проникнуться духом Азура. Но если знакомиться мне еще кое-как удавалось, по складам разбирая затейливую письменную вязь, то проникнуться духом, увы, не получалось. Тем не менее Фазиль-бей продолжал охотно принимать мою помощь и всегда терпеливо отвечал на все мои вопросы, даже самые нелепые и смешные, иногда тратя на беседы с любопытной студенткой по несколько часов кряду. Из-за этого порой мне казалось – вернее, мне хотелось верить – что наше общение доставляет ему такое же удовольствие, как и мне.
– Я уже боялся, что вы так и уедете, не зайдя повидаться на прощание, Лиона-бай, – Фазиль-бей перешел на западный всеобщий, осторожно обогнул нагромождение книг на своем столе и приблизился ко мне. – Такое, знаете ли, случается со студентами, когда впереди их манит широкая дорога в мир…
Красивые темные глаза смотрели на меня с чуть ироничным прищуром, в черной бородке пряталась мягкая, чуть лукавая усмешка. Мне вдруг подумалось, что на самом деле он ни минуты не сомневался, что перед отъездом я к нему зайду. Может быть, даже ждал…
– Боюсь, это не мой случай, Фазиль-бей, – отмахнувшись от этой волнующей мысли, с улыбкой ответила я. – Так уж вышло, что моя дорога в мир не так уж сильно меня и манит.
Не переставая усмехаться, Фазиль-бей чуть внимательнее вгляделся в мое лицо.
– Что за грустный настрой, Лиона-бай? Не стоит отчаиваться раньше времени, – в его голосе мне послышалась мягкая укоризна. – Вы такая одаренная девушка, что наверняка найдете применение своим талантам везде, где бы не оказались… Уверен, вас ждет прекрасное будущее!
Понимая, что профессор пытается меня ободрить, я молча кивнула, решив не делиться с ним своими сомнениями на этот счет. Зачем? В конце концов, это наша с ним последняя встреча, не стоит ее портить.
Фазиль-бей неожиданно шагнул ко мне вплотную, осторожно и мягко беря мою руку в свою. Ощутив сухое тепло мужской ладони, я застыла, изумленно вскидывая на него взгляд. Посерьезневшие темно-карие глаза пристально вглядывались мое лицо. Фазиль-бей медленно поднял мою руку к груди, и от этого жеста сердце вдруг взволнованно пропустило удар, а потом застучало с удвоенной силой. Что он делает? Хочет что-то сказать? Целый сонм романтических предположений, одно волнительнее другого, вихрем пронесся в голове, заставляя кровь в смущении приливать к лицу. Азурийцы обычно довольно сдержанны с посторонними женщинами, уж это-то я знала хорошо. На мгновение в голове промелькнула шальная мысль, что стоящий передо мной смуглый красавец сейчас скажет, что я ему нравлюсь, и предложит сбежать с ним, куда глаза глядят… Видят боги, я согласилась бы, не раздумывая! И в бездну дочерний долг!
– Лиона-бай, – тихо проговорил в этот момент Фазиль-бей, не сводя с меня проникновенного взгляда. – Хотите, я открою вам вашу судьбу? Обычно я мало кому такое предлагаю. Только самым близким людям.
Эх, мечты, мечты… Тем не менее, от его последних слов предательский румянец залил мои щеки еще ярче. Я безмолвно кивнула, не в силах отвести глаз от красивого смуглого азурийца. Фазиль-бей медленно перевернул мою руку ладонью вверх. Гипнотический карий взгляд оторвался от моего лица и переместился на пересечение линий руки. Вспомнив, что профессор Фазиль-бей ко всему прочему еще и редко практикующий, но невероятно искусный хиромант, я замерла, не смея лишний раз вздохнуть.
Вдруг! Вдруг свершится чудо – и он скажет, что свадьбы не будет?
Взгляд Фазиль-бея медленно скользил по рисунку на моей ладони. Внутренне разрываясь между надеждой и страхом разочарования, я жадно следила за выражением его лица, пытаясь предугадать ответ, но профессор с предсказанием отчего-то не торопился.
Молчание затягивалось.
– Хм, интересно… – негромко пробормотал он в конце концов, машинально переходя на тарси и вновь поворачивая мою ладонь тыльной стороной вверх.
Не зная, что это может означать, я продолжала вопросительно смотреть на Фазиль-бея. И даже забыла удивиться, когда он точно так же взял мою вторую руку и принялся внимательно рассматривать ее, производя с ней те же манипуляции, что и с первой. Смуглые пальцы плавно и чуть щекотно скользили по линиям ладоней, заставляя мурашки невольно бежать по коже. В конце концов Фазиль-бей медленно поднял на меня глаза, и впервые за время знакомства я увидела в них что-то, отличное от привычных спокойствия и доброжелательности. Удивление? Или растерянность?
– Что? – встревоженно спросила я. – Что-то случилось, профессор? Со мной что-то не так?
– Как знать, как знать, – взгляд Фазиль-бея снова уткнулся в мои руки, потом поднялся к лицу, становясь с каждой минутой все более и более задумчивым.
Я почувствовала легкий приступ паники.
– Фазиль-бей, не надо меня щадить! Мне грозит опасность?!
– Что? – востоковед словно очнулся от транса. – Да… То есть – нет! В смысле…
Он, наконец, выпустил мои ладони и выпрямился, задумчиво заткнув большие пальцы за широкий пояс халата.
– У вас очень необычная судьба, Лиона-бай, – снова вернулся он к всеобщему языку. – Нет, даже не так… Правильнее будет сказать, у вас две судьбы. Перед вами две дороги, и обе они – ваши.
– Что это значит? – мои брови сами собой поползли вверх.
– Не знаю, – чуть поколебавшись, честно признался он. – Могу лишь сказать, что и ту, и другую вам предстоит пройти.
– То есть, две жизни? Прожить мне одной? – мне казалось, я ослышалась. – А такое возможно?
– Не знаю. Но уверен, что так оно и будет… Линии судеб не ошибаются.
Фазиль-бей снова немного помолчал, словно раздумывая о чем-то, а потом продолжил.
– Одна дорога будет легка и спокойна, как равнинная река. Другая… увы, не могу разглядеть, что именно ждет вас на ней. Но, уверен, скучной ее не назовешь… И еще. На этом втором пути мы с вами обязательно снова встретимся, – я увидела, как при этих словах его губы снова тронула улыбка, а глаза потеплели. – Буду ждать с нетерпением, Лиона-бай.
– Да, я… я тоже… – чувствуя, как снова начинаю краснеть, я смущенно опустила глаза.
Фазиль-бей немного помолчал.
– Я не знаю, где и когда мы встретимся, Лиона-бай, но как ваш учитель… вернее, уже бывший учитель… я хочу дать пару советов, которые, надеюсь, вам помогут. Именно их дал мне в свое время мой наставник. Выслушаете?
Все еще не решаясь поднять взгляд, я молча кивнула, рассеянно рассматривая тонкую узорную вышивку на его халате.
– Совет первый – где бы вы ни оказались, непременно заводите друзей. Иногда одна только мысль о том, что вы не одиноки, способна придать сил в трудных обстоятельствах. Совет второй – выбирая, на чьей стороне быть и кого принимать на свою сторону, доверяйте больше сердцу, чем глазам… И третий совет. В какую бы сложную ситуацию вы не угодили, никогда – слышите? – никогда не заключайте сделок со злом!
– Э… спасибо, – пробормотала я, слегка озадаченная последним советом. – Я запомню.
Фазиль-бей еще раз окинул меня задумчивым взглядом, а потом, словно очнувшись, сделал шаг назад, отодвигаясь на пристойное расстояние. Только сейчас я вдруг осознала, что весь наш разговор так и происходил на расстоянии ладони друг от друга. Кажется, мои щеки снова обдало жаром. Интересно, он хотя бы догадывается, какой эффект оказывает его поведение на одну романтически настроенную студентку? Или, может… он специально так делает?
– В таком случае удачи вам, Лиона-бай, на всех ваших путях, куда бы они не вели.
Крайне озадаченная предсказанием и все еще пребывая в некотором смятении чувств после столь… э, близкой беседы с Фазиль-беем, я спустилась во двор и медленно побрела в сторону общежития. И только пройдя две трети пути, вспомнила, что так и не узнала, быть ли свадьбе. Вот бездна! Ну не возвращаться же теперь из-за этого?
– К Утору все! – мрачно пробормотала, решив, что, раз мне все равно предстоит прожить две жизни, то уж одну-то свадьбу я как-нибудь переживу.
Нужно было поскорее забрать свои вещи из комнаты, время близилось к трем часам пополудни. Если в ближайший час я не выеду из Ренвина, есть шанс, что ночь застанет меня где-нибудь на безлюдном участке тракта, и тогда ночевать придется прямо под открытым небом. Нет, я, конечно, люблю подышать свежим воздухом, но без фанатизма.
Увы, моему намерению выехать пораньше было не суждено сбыться. Не успела я приблизиться к корпусу общежития, как из-за угла здания вынырнул чем-то крайне озабоченный декан Рандемар.
– А, Лиона Элдарская! Рад, что вы еще не уехали! – с явным облегчением воскликнул он, завидев меня. По пятам за деканом следовали два крепких, коренастых, суровых с виду гнома. Тот, что шел слева, все еще что-то бубнил на ходу, хотя декан его уже не слушал. – Вы случайно не помните, кто из студентов вашей группы на прошлой неделе помогал профессору Морену в подготовке практических материалов к экзамену по оборонной магии?
– Помню. Я помогала, – честно ответила я, замедляя шаг и вопросительно глядя на декана в ожидании продолжения.
– Отлично! – просиял Рандемар. – Видите ли, профессор сегодня в отлучке, отправился возвращать в храм Всесветлого одолженные амулеты всеведения, а тут… вот! – он сделал красноречивый жест рукой в сторону гномов. – Какое-то недоразумение с несгораемыми сундуками. Не будете ли вы любезны дать этим двум господам разъяснения по всем интересующим их вопросам?
Ох, не понравилось мне это его «по всем вопросам» применительно к гномам, известным своей дотошностью… Однако я покорно кивнула и повернулась к низкорослым спутникам декана.
– Слушаю вас, господа.
Один из гномов прокашлялся, извлек из недр кафтана слегка измятый листок и, тщательно его расправив, начал:
– Согласно накладной номер тридцать семь от девятого числа месяца траводара, в распоряжение Университета Магии Коббе-Ренвина были переданы четыре кованых жаропрочных сундука с четырьмя огненными саламандрами внутри, по одному на каждый сундук.
Гном сделал паузу и взглянул на меня поверх листка, ища подтверждения своим словам.
– Верно, – кивнула я. – Четыре сундука и четыре саламандра. По одному саламандру на каждую группу студентов.
Гном снова откашлялся и продолжил.
– Однако при возврате отработанного материала была обнаружена недостача.
Он снова взглянул на меня, и я послушно кивнула.
– Правильно. Саламандров вернуть не можем. Они, знаете ли… э, сгорают в ходе экзаменационного практикума.
– В курсе, – буркнул гном. – Сундук верните.
– Минуточку! – удивилась я. – Сундуки вам вернули еще пятого дня! Я сама видела, как их укладывали в грузовой обоз до Чи-Беррина.
– Вернуть-то вернули, – неожиданно раскатистым басом вмешался второй гном. – Да только не четыре сундука, а три. Один, стало быть, до сих пор у вас.
– Будь сундук у профессора Морена, он бы уже давно его вернул, – снова вмешался в разговор декан. – Очень щепетильный и педантичный господин, знаете ли. Скорее всего, сундуки держали в университетском хранилище и при отправке один там забыли.
– Возможно, – задумчиво кивнула я. – Может, стоит отправиться в хранилище и на месте это проверить?
Однако декан при этих словах отчего-то замялся.
– Да, это хорошая идея, но… я сейчас очень занят. У меня важная встреча. Лиона, не могли бы вы?… Ключ от хранилища у эконома Дорна. Думаю, вы знаете.
Он вопросительно замолчал, глядя на меня – и я, чуть помедлив, обреченно кивнула. У меня и так с самого начала разговора крепло подозрение, что уехать до трех не получится. Впрочем, все еще можно было немного сэкономить время, не ходя к ключнику. Поскольку старый Дорн частенько отправлял меня в хранилище с различными поручениями, я прекрасно знала, где он держит запасной комплект ключей от всех хозяйственных помещений университета. И была уверена, что ключник не станет возражать, если я воспользуюсь им, чтобы уладить это небольшое недоразумение с сундуками.
Подойдя к входу в хранилище, я остановилась и, вставив ключ в замочную скважину, повернулась к гномам.
– Вам вовсе ни к чему спускаться туда вдвоем, – сказала я. – Сундук вполне под силу унести одному.
На самом деле мне просто не хотелось пускать туда их обоих. В хранилище содержалось немало очень редких, ценных и даже опасных вещей, и за одним чужаком мне будет гораздо легче уследить, чем за двумя.
Гномы спорить не стали. Молча кивнули, после чего один из них остался стоять у дверей, а второй отправился следом за мной вниз по лестнице. Едва мы ступили на первую ступеньку, как под потолком хранилища ярко вспыхнули магические светильники, заливая все вокруг ровным золотистым светом. Ступеней, ведущих в хранилище, было всего двенадцать, но зал, открывающийся взорам входящих, поражал воображение своей необъятной величиной. Уверена, в свое время здесь не обошлось без пространственной магии, и наверняка далеко не все хранилище физически находилось под Университетом – не удивлюсь, если значительная его часть вообще лежала в других измерениях. Однако, как бы то ни было, но на сравнительно небольшой площади под Коббе-Ренвином хранилось поистине невероятное количество всевозможных предметов. Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулись ряды стеллажей, шкафов, полок, сундуков, ящиков, тюков, свертков, бочек, кувшинов, мешков и просто бесформенных куч всякого добра.
– Так, дайте-ка подумать… – я остановилась на нижней ступени, по привычке цепляя ключи на пояс и одновременно пытаясь сообразить, где же в последний раз видела эти злополучные сундуки. – Кажется, четвертый ряд направо… И, пожалуйста, ничего не трогайте!
Я повернулась и направилась в указанном направлении, убедившись, что гном следует за мной. По собственному опыту и рассказам Дорна я знала, что в первые минуты хранилище на любого производит ошеломляющее впечатление, и позволив себе хоть немного отвлечься, здесь можно было легко затеряться и заблудиться. К счастью, мой спутник не отставал от меня ни на шаг, я все время слышала за своей спиной его сосредоточенное пыхтение.
Дойдя до нужного места, остановилась.
– Это должно быть где-то здесь… – взгляд мой медленно прошелся по залежам вещей в поисках потерявшегося огнеупорного сундучка.
Мы стояли в самом начале ряда, почти у центрального прохода. Слева от нас тянулся широкий стеллаж с полками, уставленными множеством маленьких, запылившихся от времени стеклянных пузырьков. Справа почерневшими от времени железными валунами высились два больших кованных сундука с тяжеленными навесными замками, а через проход наискосок, занавешенный отрезом темно-зеленого бархата, возвышался один из редчайших артефактов нашего мира – огромное, в два человеческих роста, прямоугольное Зеркало Соад-Дина. Я невольно задержала на нем взгляд, привычно разглядывая тяжелые бархатные складки и, как обычно, рассеянно гадая, что же под ними скрывается.
Согласно курсу истории магии, Соад-Дин был величайшим чародеем всех времен и народов. А еще он был непревзойденным мастером зеркал – такое вот было невинное увлечение у могучего мага. И делал он свои зеркала для всех желающих, наделяя их волшебными свойствами в соответствии с личными пожеланиями заказчика. Именно с его легкой руки в наш мир пришли такие удивительные артефакты, как Зеркала Оракула, в которых можно было увидеть будущее, Серебряные Омуты, сквозь которые можно было общаться друг с другом на расстоянии, Глаза Змеи, способные сохранять в себе образы того, что попало в их отражение, и потом показывать их повторно своему хозяину, и множество других удивительных и полезных вещей. На моей памяти с Зеркала, находящегося в хранилище, никогда не снимали занавеса. Я не слышала, чтобы кто-нибудь говорил о том, как оно работает, да и о нем самом почти никогда не упоминали. Лишь однажды, пару лет назад, я случайно подслушала, как несколько преподавателей на кафедре оккультизма спорили о том, допустимо ли держать в хранилище Зеркало Судеб (других зеркал в хранилище не было, так что речь явно шла именно об этом экземпляре), и не опасно ли это для учащихся, которых время от времени отправляют туда с различными поручениями. Помнится, некоторые из профессоров тогда яро высказывались за то, чтобы перенести Зеркало в дальние подвалы Университета, а то и вовсе отдать его в какой-нибудь храм, в то время как другие преподаватели, в том числе и Фазиль-бей, категорически возражали, чтобы Зеркало куда-либо убирали с того места, где оно стоит.
