Loe raamatut: «Непростой тропический рай»
Предисловие
«Бежать, бежать пока еще живо хоть что-то внутри, пока ребенок не полностью искалечен! Сколько можно терпеть и смиряться с лишениями! Сколько можно надеяться и полагаться на пустоту! – Билась в сознании Нади настойчивая мысль. – В конце концов, я ему ничего не должна, скорее он – мне, и квартиру и дачу и целых пятнадцать лет жизни! Хватит! Но только бы он не догадался, что это навсегда, что я не вернусь! Он ведь реально может выполнить угрозу и отнять сына, а может и «заказать аварию». Теперь я уже слишком хорошо его знаю!»
Надя с видимым спокойствием собирала вещи для отпуска. Ее младший брат поехал в Таиланд по совету одной пожилой женщины, и неплохо там устроился. Он открыл компанию, занимался продажей недвижимости и участков земли под строительство, обзавелся влиятельными друзьями среди местных власть имущих. Сейчас он начал новое направление – строительство элитных вилл на заказ, и пригласил сестру на лето, пока у ее сына каникулы. Надя – дипломированный инженер-строитель, могла оказать реальную помощь брату, и Илья сообщил, что оплатит перелет сестры с сыном к нему на тропический остров. Хотя, конечно, Надя была не родной сестрой, а двоюродной, но они «роднились» не только из-за родственной крови, но и потому, что выросли вместе у дедушки с бабушкой. Илья хотел, чтобы сестра также привезла и его сына с собой. Ведь Борис был еще несовершеннолетним и не мог лететь без сопровождения взрослых.
Антон завидовал гражданской жене, но ему никто не предлагал оплатить перелет, а сам он давно не работал, мирно устроившись на содержании женщины. Но об одном молчали брат с сестрой – Надя с Богданом не собирались возвращаться.
Антон дал разрешение на вывоз сына за границу на летние каникулы. Бывшая жена Ильи также обеспечила своего сына нотариально заверенным разрешением, чтобы Борис мог пожить с отцом во время каникул.
Мальчики были возбуждены и счастливы. Они предвкушали море, солнце, пляж и постоянно об этом говорили. Богдану не говорили о том, что возвращаться ему не нужно, что взрослые решили, что он сможет продолжить свое образование из-за границы.
Теперь нужно было улететь так, чтобы Антон до самого отлета даже не подумал о подобной возможности, иначе он сделает все, чтобы гражданская жена и сын не смогли уехать. А Антон всегда хорошо умел ломать и портить все, что пытались строить его близкие, если только он не видел в этом своей прямой выгоды.
Изображая полную невозмутимость, Надя старалась брать с собой только самое необходимое, чтобы мужчина ни о чем не догадался. Даже пятнадцатилетний Богдан ничего не знал. Он ехал в надежде, что морской воздух и само море поможет его коже, которая пылала красными пятнами от нейродермита. Мальчику было очень сложно носить одежду, которая прикасалась к больным местам и нередко он почти привычно издавал тихое
– Ш-ш-ш-ш, – словно ткань прикоснулась к воспаленному ожогу.
Богдан мечтал, что сможет ходить в одних шортах и уже ничто не будет натирать кожу до крови.
Врач давно говорил, что нейродермит возникает на нервной почве и мальчику нужен покой. Но где же взять его, покой?
И вот теперь у мальчика появилась простая и понятная мечта – вылечиться. Ведь в прошлый раз, когда он также болел, ему помогли назначенные врачом ванны с морской солью, хотя в начале и казались пыткой. А вдруг настоящее море и солнце окажутся лучшим лекарством. Да и придирок и унижений от отца мальчик не будет слышать целых три месяца. Одно это казалось пареньку счастьем.
Богдан всегда отличался удивительным терпением и способностью все вместить и понять. Раньше, когда Надя временами не выдерживала и хотела все бросить и уйти от гражданского мужа, Богдан тихо говорил?
– Мам, все-таки он – мой папа. Я постараюсь сделать для него все, что смогу.
Затем приходило время, когда Антон бил Богдана, или сильно обижал словами, и мальчик хотел сбежать. В такие моменты Надя напоминала сыну:
– Он – твой отец. Семья должна быть вместе.
Но недавно Богдан не выдержал. После очередных обид и оскорблений, когда Надя вновь напомнила, что семья должна быть вместе, мальчик выпалил:
– Мам, да за шестнадцать лет что вы вместе, он тебе даже жениться не предложил!
– Но ты же сам говорил, что хочешь полную семью, – напомнила как-то Надя.
– Мам, это было в первом классе! Ты еще помнишь? – Грустно вздохнул мальчик. – Я, конечно, постараюсь не бросить его, но сейчас я очень устал и хочу жить только с тобой!
– Нет, так не должно быть, – продолжала твердить Надя.
Она даже не знала, почему и что должно быть. Дедушка с бабушкой воспитали ее на Заповедях, но никогда не говорили ни о Боге, ни о Его Заповедях. Дед был идейным коммунистом и всегда говорил:
– Не позорьте фамилию Лесовых! Люди в городе знают меня.
Надя знала, что для дедушки было бы важно сохранение семьи, но сейчас дедушки не было в живых и она знала, что ее гражданский муж, тоже «приложил руку» к этому.
И вот теперь совпали две важные вещи: чаша терпения переполнилась, и сейчас ей, наконец, есть куда скрыться. Но почему же так предательски подрагивают руки?
«Нет, нельзя! Нужно быть невозмутимой! Я просто обязана дойти этот путь с честью! – твердила себе женщина, – раньше я всегда была сильной и просто обязана вспомнить, как это было!»
Глава 1
Свершилось! Самолет приземлился в огромном аэропорту Бангкока. Надя немного растерялась, увидев его размер. Она сколько-то знала английский язык, но очень обрадовалась, когда выяснила, что не напрасно настаивала, чтобы сын учил его серьезно и нанимала ему репетиторов, зарабатывая самостоятельно и экономя каждую копейку. Богдан очень выручал. Несмотря на то, что учился он по той же «советской системе», которая была рассчитана на то, чтобы человек, даже зная много английских слов, не мог на нем разговаривать, мальчик сумел «выжать» все, что мог из учебников и серьезно относился к занятиям с репетитором. И сейчас у него неплохо получилось объясниться и найти выход для пересадки с международного рейса на местные авиалинии. Борис немного смущенно заметил:
– Наверное мне тоже надо серьезнее английским заняться.
Идти пришлось долго и этот путь казался странным лабиринтом, потому что пришлось подняться, пройти по коридору между двумя залами и вновь спуститься. Помогло также подробное объяснение Ильи по телефону.
В самолете тайских авиалиний Наде с ребятами показалось, что они вдруг окунулись во что-то теплое, мягкое и улыбчивое. Стюардессы были очень доброжелательны и вежливы, за час полета пассажиров успели накормить.
Надя поражалась, что девушки начали раздавать напитки и еду сразу после взлета, стоило полу в салоне воздушного судна приобрести горизонтальное положение. Казалось, что самолет даже не полностью набрал нужную высоту. Но она поняла причину этого, когда, едва успев собрать подносы и пустые стаканы из-под напитков, стюардесса объявила, что самолет начал снижение.
– Мам, у нас бы точно не стали кормить при таком коротком перелете, – убежденно сказал Богдан.
И Надя согласилась. Она немало часов налетала в юности, и хорошо знала российский сервис.
Приземлившись, самолет резко затормозил, так как короткая взлетная полоса заканчивалась бетонной стеной и пилоты показывали удивительный профессионализм. Не успело воздушное судно встать на стоянку, мимо пронесся взлетающий самолет. К борту подъехал странный поезд из сцепленных открытых с четырех сторон «вагончиков», которые тянула небольшая машина.
– Теть Надь! Это что, нас на таких «автобусах» в аэропорт повезут?! – поразился Боря, выглядывая в иллюминатор.
– Наверное, – пожала плечами Надя. – Других автобусов не видно.
Экзотика сопровождала путников на каждом шагу. Оказалось, что пассажиров действительно повезли на этих маленьких платформах с крышей, защищающей от солнца. На платформах стояли скамьи, но стен не было. Стоило пассажирам выйти из самолета, их встретил влажный жаркий воздух, напоенный ароматом неизвестных цветов. После холода кондиционеров все это казалось очень необычным, словно они не вышли на улицу, а вошли в баню, наполненную чудесными запахами.
– Как воздух удивительно пахнет! – поразилась женщина, вдохнув полной грудью.
– А откуда запах? – оглянулся Богдан.
По краю лётного поля росли деревья с белыми цветами. Позже они узнали, название деревьев – их называли франжипани или плюмерия. Надя не знала, почему люди называют их по-разному. Возможно, одно из названий было местным, другое – международным. Но Надя не стала выяснять, выбрав для себя то, что больше понравилось.
Когда транспорт подвез пассажиров к необычным крышам из пальмовых листьев, туристы были поражены, выяснив, что это и есть «здание» местного аэропорта. Люди проходили по бетонной дорожке, обдуваемой большими вентиляторами, к пункту получения багажа. По обе стороны дорожки также росли различные деревья, покрытые цветами, наполняя воздух своим ароматом. Под стволами деревьев, клумбы пестрели цветами и коротко стриженой зеленой травой.
Наши путники уезжали также «из лета», но местное буйство красок и запахов впечатляло. Получив багаж, Надя и мальчики прошли по открытой бетонной дорожке, между яркими цветочными клумбами, к месту, где их ожидал Илья. Других туристов здесь ожидали водители с табличками различных отелей, в которых туристы собирались отдыхать. Но Надя с Богданом и Борей были очень рады встретить родное лицо после долгого перелета и общения с незнакомцами.
Богдан еще не привык к мысли, что они не планируют возвращаться. Мать только в самолете сообщила сыну об этом, что вызвало у мальчика глубокий вздох облегчения.
– Да неужели?! Ты «созрела». Наконец-то! – воскликнул он. – Я уж думал, что ты до смерти с ним останешься! И я знаю точно, кто бы первый из вас «отдал богу душу». Он точно всех нас переживет, профессиональный «выживальщик».
– Не надо так! – нахмурилась Надя, – все же он – твой отец и я благодарна ему хотя бы за то, что ты у меня есть!
– Надеюсь от него я не унаследовал непомерный эгоизм! – поёжился Богдан.
– Не переживай, нам обоим с тобой это «не светит». Мы же всю жизнь его обслуживали, так что не выжили бы, если бы не были его антиподами, – напомнила мать.
– Надеюсь! – с сердцем выдал Богдан.
Наконец впереди появилось знакомое лицо дяди. Он приветливо помахал рукой. Богдан прибавил шаг. Обычно дядя был требователен к работе и строг, но он никогда не оскорблял и не критиковал без серьезной причины и мальчик любил его. Он был рад, что теперь можно будет жить здесь, на тропическом острове с родным человеком и, приходя домой, не выслушивать, что все люди – мерзость по умолчанию, а Богдан и его мать – типичные представители этого человечества. А сын – маменькин сынок, и потому – тряпка, что бы он ни делал. И что бы ни старался делать сын, чтобы заслужить любовь отца, даже доброе слово слышал не часто. Антон считал, что, похвалив другого человека, сразу унижает себя. А на это он не мог пойти.
Поэтому Богдан давно перестал пытаться заслужить похвалу отца, довольствуясь словами матери, которая была справедлива, хоть и строга к себе и к сыну, понимая, что иначе им обоим просто не выжить в этом мире. Ведь Антон придирался даже тогда, когда причин не было, но если дать ему повод, тогда «вовеки не отмоешься». Надя долгое время не решалась уходить от гражданского мужа даже после просьб сына, потому что не раз от знакомых женщин слышала, что их мужья «распускают руки».
– Папа же никогда не бил меня, да и тебя не часто наказывал, – пыталась уговорить она сына, – другие отцы еще и бьют жен и детей.
– Мам, знаешь, после некоторых его слов я думаю, что было бы лучше, чтобы он меня ударил, – возражал Богдан.
И вот сейчас можно забыть о беспричинных унижениях. Дядя если поругает, то всегда только за дело. С ним рядом хочется стать лучше, добиться бОльшего.
Боря бросился к отцу, за которым скучал. Илья радостно обнял родных и подхватил чемодан Нади.
– Как Антон вас отпустил?! – спросил он, не успев сделать первые шаги к машине. – Он же забыл что такое приготовить себя хотя бы яичницу.
– А мы ему не сказали, что насовсем! – радостно сообщил мальчик.
– Да уж знаю, – усмехнулся Илья, – но даже на лето, просто не верится, чтобы он согласился. Ему же готовит придется самостоятельно. Да и на работу придется выходить. Надеюсь ты не оставила ему деньги на все лето? – горько усмехнулся Илья, взглянув на сестру.
– Ему свободы захотелось, – глухо и едва слышно сообщила Надя, – как тогда, с дачей. Он даже согласился на работу выйти. Вроде кто-то из его друзей хорошее место ему предложил. Он же только начальником готов работать.
– Да уж помню, – усмехнулся Илья, припоминая любимую присказку Антона «раз люди тупы, так пусть работают на меня. Я на них горбатить никогда не буду!» Затем он взглянул на кузину и чуть взмахнул рукой, – Понимаю. Я рад, пусть у него будет любая, самая прекрасная на его взгляд работа или просто «место получения прибыли», только не за твой счет. – Мужчина помолчал и улыбнулся – Наконец-то ты решилась!
Он знал, что много лет назад, когда Илья работал в Москве, а Богдан был совсем крохой, Антон убедил Надю поехать на дачу на лето. Он мечтал «порезвиться» в квартире в ее отсутствие. Дедушка тогда уже болел и мужчина убедил всех, что договорился с друзьями, взяв в аренду на лето прекрасный загородный дом, рядом с деревней.
– Будешь дедушку и сына поить деревенским молоком, кормить домашними яйцами, – уговаривал он жену.
Антон всегда умел красиво говорить и женщина с пожилым мужчиной поддались на уговоры. Надя привыкла верить мужчинам на слово, потому что всю жизнь видела, что если дедушка дал слово – то оно будет твердо как кремень. И брат ее старался поступать также. Он верил, что мужчина не может уважать себя, если не умеет держать данное слово или если не может полностью отвечать за свои слова.
Надя и Семен Захарович думали, что Антон сам отвезет их в деревню, но тот сказал, что ищет работу и должен идти на собеседование, отправив их со своим знакомым. Когда Надя с дедушкой увидели «дом», они хотели уехать в город, не выгружая вещи из машины, но водитель сказал, что едет дальше, в соседнюю деревню, и в город соберется не скоро. Похоже было, что Антон все знал, и друзья заранее договорились. Пришлось выгружать вещи и пытаться хотя бы какое-то время пожить.
Двери домика лишь прикрывались, оставляя щель для холода и москитов. Прогнивший пол скрипел на каждом шагу, провалившись в нескольких местах. В помещении пахло сыростью. За водой нужно было идти во двор, где стояла колонка. Туалет также был только на улице. С маленьким ребенком и больным стариком у женщины было много стирки, и ей все приходилось стирать на руках. За продуктами необходимо было идти больше километра в деревню. Надя не могла оставить больного дедушку с маленьким сыном и ей приходилось брать ребенка с собой. Чтобы малыш не капризничал в долгой дороге, она придумывала массу историй, которые он внимательно слушал. Транспорта для возвращения в город не было по всей округе. Деньги на продукты скоро подошли к концу и им пришлось «тянуть», экономя каждую копейку.
После жизни в трехкомнатной благоустроенной квартире в центре города, которую женщина всегда держала в идеальном порядке, Надя пришла в ужас от увиденного. Семен Захарович молчал. Бывший военный, волевой мужчина, понимал, что вряд ли справится сейчас с тем, чтобы по нужде каждый раз выходить на улицу. Рак подкосил его, прежде крепкое здоровье. Но представить, что внучка будет выносить за ним горшок даже в мыслях не мог. Поэтому он всегда выходил сам и это отнимало силы, которых и без того почти не осталось. Кроме того, ночной холод, даже летом, оказался опасным для его ослабленного организма, он часто простывал.
Их «отдых» закончился через месяц тем, что у Нади поднялась температура до сорока градусов. Лекарства у них закончились давно, так как дедушка часто болел, а обещанное посещение Антона все откладывалось. Надя вынуждена была идти в деревню с температурой, чтобы позвонить Антону. Но он просто не взял трубку. Тогда ей пришлось звонить соседям, у которых была машина. Они отнеслись к ее просьбе очень жертвенно. Несмотря на то, что дорога была не близкой и ухабистой, сосед поехал на ними, и к ночи привез едва дышащую мать, с малышом и больным стариком в город.
Когда Надя вошла в квартиру, гражданского мужа не было. Она увидела следы неубранной попойки, грязное нижнее женское бельё под кроватью. Женщина вынуждена была принять лекарство и начать генеральную уборку. К постельному белью она не смогла прикоснуться и выбросила его. Когда Антон поздно ночью вернулся в квартиру, он выразил удивление и недовольство. Надя сообщила ему о находке, но он сумел убедить ее, что предоставил квартиру своему родственнику с женой, которые нуждались в месте для ночлега. В то время Надя еще верила ему, хотя вся история была слишком очевидна. Но женщина очень хотела верить мужу, и приняла его ответ за правду. Но сейчас, спустя годы, она уже не сомневалась, чем именно собирается заниматься ее гражданский муж в их отсутствие. Но теперь ей было уже безразлично.
Илья привез родных в свою квартиру, которую он арендовал.
– Вам, племяш с Борькой, придется спать в одной комнате, – сообщил Илья, показывая комнату, в которой стояли две кровати. А ты, сестренка будешь жить здесь, – он указал на соседнюю комнату. – А это моя, указал он на третью дверь.
– После нашей одной комнаты на всех, это хоромы! – улыбнулась Надя.
– Да уж… Антон сумел «ободрать тебя как липку». Как ты могла «повестись» на все его басни? – лишь поразился Илья. – Ты же всегда была как «кремень».
– Люди меняются, – вздохнула Надя.
– Да уж… – грустно качнул головой Илья. – Давно мы не виделись!
– Очень давно! Но главное, что ты жив! – улыбнулась Надя, грустно взглянув на брата.
Они не виделись много лет. После армии Илья женился, у него родился сын. Тесть пригласил Илью на работу своим заместителем и в девяностые годы брат заработал состояние на недвижимости. Через время Илья развелся, не смог жить с капризной и своенравной «дочкой богатенького папы» и уехал.
Пока Илья работал с недвижимостью, они с Надей виделись почти каждый день, потому что Надя помогала брату в качестве инженера. Но потом Илья уехал и они довольно долго не виделись.
Глава 2
Галину Григорьевну нашел дедушка. Он уже лежал с четвертой стадией рака, когда Антон зашел в комнату старика и сказал:
– Дед, ты здесь лежишь как овощ. А Надя разрывается, ухаживает за тобой. Если врачи от тебя отказались, попробовал бы обратиться к нетрадиционным способам. Нужно же хоть что-то делать!
Это произошло в то время, когда Богдана еще не было. Антон, поселившись в квартире Нади и дедушки, привез с собой свою дочь-подростка. Он «напел» Наде, что бедная девочка оказалась не нужна своей непутевой матери и Надя согласилась забрать ребенка к себе. Они с Антоном спали в проходной комнате, а девочке, которая действительно никогда не имела своего «угла», отдали третью комнату. Во второй комнате лежал дедушка, за которым Надя ухаживала.
После того, как молодая женщина согласилась жить с Антоном, она очень скоро поняла, что обещанной поддержки от мужчины не будет. Для нее этот период жизни казался невыносимо тяжелым. Сколько Надя себя помнила, они жили с бабушкой и дедушкой, который заменил ей отца. Ее мать развелась с отцом когда девочке было три года, а когда Наде исполнилось семь лет, отец умер и Надя больше ничего о нем не слышала. В трехкомнатной квартире жила прабабушка, бабушка с дедушкой и они с матерью.
Дедушка всю жизнь был «щитом» своей жены, которая была рождена в богатой семье фабрикантов «буржуев» и в советское время не выжила бы, если бы не «пролетарий»-муж. В свое время девушка получила двадцать шесть предложений о замужестве, но выбрала себе в мужья «пролетария», которого ее мать до конца жизни так и не смогла принять как родного. И все же, несмотря на то, что женщина считала выбор дочери ошибкой, именно он спасал их от расстрела не один раз.
Кроме того, что семья бабушки была богата, они были религиозными людьми и прабабушка сохранила иконы даже после революции и всех преследований за веру. В их семье сохранилась икона, простреленная пулей красных. Прабабушке не раз угрожал расстрел и от красных, и от белых. Она была женщина редкой силы воли. Иначе не выжила бы.
Дедушка родился в семье, бежавшей из Польши после погромов. Его отец работал краснодеревщиком и обучил детей своему ремеслу. С раннего детства владея грамотой, Семен в двенадцать лет устроился работать счетоводом-писарем в сельсовет деревни, где они жили. Затем он получил образование и пошел служить в армию, где прослужил двадцать пять лет, дослужив до полковника.
Когда в СССР началась война, Семен Захарович служил в Кёнигсберге. Мужчина остался воевать, а жену с ребенком отправил домой. Их погрузили в «телячьи вагоны» и отправили в тыл. Во время бомбежек мать прикрывала маленькую дочь свои телом. Домой женщина вернулась совершенно седой.
Семен Захарович прошел всю войну и вернулся домой живым. Это был самый большой подарок для семьи!
Выходя в отставку, Семен Захарович имел право выбрать для жизни любой город и выбрал тот, где жили его родные и сестра жены. Семья хранила родственные узы, общались, нередко собирались вместе и всегда поддерживали друг друга.
Отставной полковник получил небольшую двухкомнатную квартиру с подселением.
С первых дней законной «пенсии» Семен Захарович пошел в районный исполком.
– Я отслужил своей Родине в армии и готов трудиться на ее благо, как гражданский, – заявил мужчина.
– Такие люди нам нужны! – согласился руководитель, взглянув на грудь полковника, украшенную орденами и медалями, – герои и труженики.
И Семен Захарович трудился почти до восьмидесяти лет. В работе мужчина был строг и честен до крайности. Он никогда не позволял себе пропустить даже мелочи. Все и всё должно было работать правильно и честно. Он слыл грозой всех, кто был «нечист на руку» в любой отрасли, которую мог проверять районный исполком. Сотрудники и подчиненные знали, что предложить бывшему военному взятку даже опаснее, чем попасться на ошибке во время его проверки. Ошибку мужчина еще мог понять, но попытку взяточничества никогда без наказания не оставлял.
Он не один год председательствовал в ревизионной комиссии города, но в их доме не появилось ничего нового. Все, что имела его семья было честно заработано и получено в качестве официальных наград от государства за верную службу родине.
Мужчина был очень строгим и сдержанным в работе, но повеселиться очень любил. В доме постоянно были слышны шутки и смех, часто приходили гости. Семен Захарович играл на нескольких музыкальных инструментах и всякий раз, когда собирались гости, семья пела, смеялась и радовалась.
В маленькой квартирке было тесно. Жена нередко просила Семена Захаровича написать заявление на получение квартиры бОльшего размера. Но он долго противился, считая, что другие нуждаются в первую очередь. Но когда подросла дочь, и вышла замуж, Семен Захарович все же написал заявление. Дочь вышла замуж на последнем курсе института и ее муж, такой же студент, как она, вынужден был прийти к ним в квартиру, ведь он не имел своего жилья.
Семен Захарович получил трехкомнатную квартиру в порядке обычной очереди. Им предложили обмен с соседкой, жившей этажом выше. И женщина не возражала. Она была одинокой женщиной и семья Лесовых всегда помогала ей. Они дружили много лет. Уступив свою большую квартиру без возражений, женщина получила заботу и присмотр за ней до самой смерти. Но Лесовые сделали бы это и без обмена, так как и раньше заботились о ней.
Очередь на квартиру шла на общем основании, а это значило, что ее пришлось ждать не один год. Брак Надиной матери не выдержал жизни двух комнатах, вместе с родителями и бабушкой. Через четыре года мать Нади развелась с мужем.
И все же дом, полный оптимизма, смеха и радости, продолжал жить своей жизнью. И только в глазах матери Нади появилась грусть.
Отец Нади не долго прожил после развода. Он часто выпивал, что и явилось одной из причин их развода, и через несколько лет его не стало.
Радоваться и смеяться в доме умели, но все же при любом веселье, было неприлично рассказывать анекдоты, особенно политические. Допустимы были лишь простые, почти детские анекдоты. Называясь «истинным коммунистом», Семен Захарович не думал о том, что поддерживает воспитание и поведение христианских семей. Бабушка выросла в христианской семье и, хотя согласилась не называть, откуда получила моральные нормы и принципы, все же старалась всегда придерживаться их при полной поддержке мужа.
– Настоящий человек рождается и живет не для себя, а для служения ближним. – Наставлял Семен Захарович дочь и внуков. – Мы живем для того, чтобы окружающим нас людям жилось лучше.
Надя видела неподкупную честность деда, который никогда не принимал взяток, когда возглавлял ревизионную комиссию в магазинах. Она видела его огромное желание сделать счастливыми окружающих людей. В их семье неприлично было быть счастливым, если кому-то рядом с тобой плохо.
Когда квартира стала больше, то и жильцов в ней прибавилось. Надя не знала, по какой причине кузена привезли к ним, и бабушка присматривала за Ильёй. Но девочке было веселее с младшим братиком. Дети не разбираются в степени родства и Наде было все равно, каким именно братом приходится ей Илья. Они просто росли вместе как родные.
Дед очень любил Илью! Мужчина считал, что у мальчика большое будущее и всегда «пророчил» ему какие-то важные свершения в этой жизни.
– Илюшка, ты у нас настоящий мужчина! Дай пожать твою мужественную руку! – иногда говорил дед мальчику, и Илюша важно протягивал ему свою крошечную ручонку, которая тонула в сильной руке деда.
Позже Илья уехал. Он учился очень хорошо, его мать настояла на том, чтобы мальчик занимался английским языком с репетитором, и он отличался от своих сверстников тем, что реально мог разговаривать на нем. Ведь советская система была устроена так, чтобы дети, изучая иностранные языки, все же не могли на них говорить. Но Илья получил необходимую базу и после института мог общаться с иностранцами. Когда Илья служил в армии, он попросил сестру выслать ему учебники по изучению английского языка.
«Слушай, Надюшка, я тут отупею! – пожаловался он в письме, – мне кажется я забуду здесь английский. Но у меня большие планы после армии, и терять язык совсем не хочется»
Все каникулы с раннего детства Илья всегда проводил с бабушкой, дедом и сестрой. Они часто ездили на дачу, бегали вместе на реку, заплывая на скорость и дальность. Дети чувствовали себя в воде легко и комфортно, словно утята. Надя, как старшая сестра всегда помогала Илье, и он привык доверять ее спокойствию и силе воли. Дети оба унаследовали от деда целеустремленность и силу воли. Но Надя была сдержаннее и спокойнее, и Илья всегда мог довериться старшей сестре, что она поддержит и не станет докладывать старшим в случае проблем.
Илья был более эмоционален и нередко вспыльчив, но и в работе увлекался, достигая результата в тех местах, где другие отступали.
На первом курсе института Надя подружилась с мальчиком, и они стали появляться вместе в различных местах. Они не были влюблены, просто начали общаться. Но дедушка строго сказал:
– Внучка, его мать получила их состояние не очень честным путём. Я бы не хотел видеть этого мальчика рядом с тобой.
Это был последний день, когда Надя общалась с мальчиком. Она извинилась и прекратила общение. Для нее мнение деда было очень важно!
Дедушка учил детей и внуков заповеди: «При виде старца вставай», но на свой манер. Он заставлял проявлять уважение ко всем взрослым, и заставлял верить, что взрослые всегда мудрее и лучше молодых. Но Надя видела, что нередко взрослые бывают бесчестными или трусливыми людьми, и в ее сознании возникал конфликт.
Уже после выходя на пенсию, дедушка иногда работал по дереву и каждая вещь, сделанная им была высочайшего качества. Он просто не представлял, что могло быть иначе.
– Лесовые всегда держали голову высоко! – говаривал он, – потому что мы во всем поступали честно и порядочно. «Если не дал обещания, крепись. Пообещал, так слова держись!» Нередко вспоминал он народную поговорку. И Надя была воспитана на самых высоких стандартах жизни. Ей никто и никогда не говорил, что стандарты ее семьи взяты из Библии, но девушка с детства была научена, что иначе невозможно поступать.
Вскоре после армии Илья женился и тесть, работавший директором большого предприятия при министерстве, взял зятя своим заместителем. Во время перестройки многие люди потеряли работу, но Илья стал работать по приватизации недвижимости и очень хорошо зарабатывал. Брат попросил Надю помочь ему в качестве инженера, и Надя согласилась. Взрослыми они могли дружить и работать вместе также, как и в детстве.
Но потом, в течении трех лет умерла сначала прабабушка, затем бабушка и мать. После смерти матери, Надя решила, что теперь она уже никому не нужна. Если дедушке нужна будет поддержка, с ним рядом будет Илья.
Когда заболела мать, Наде казалось, что мир рушится. Она была рождена посредством кесарева сечения, а такие дети обычно труднее отрываются от матери. И Надя действительно была всей душой привязана к матери. Она даже избегала серьезных отношений с ребятами, потому что дома ей было очень хорошо, и не хотелось ничего другого. Они с матерью были словно близкие подруги и девушка боялась что-либо менять.
Хотя трудиться им обоим приходилось очень много. Бабушка была очень требовательной к чистоте и порядку, но сама уже ничего не могла делать. Белоснежные скатерти и занавески, ежедневную влажную уборку и всегда свежую пищу для нее обеспечивали Надя с матерью.
В это время Надя училась в институте и подрабатывала. Они с матерью и дедушкой также работали все лето на даче, затем привозили на электричке урожай в квартиру, и Надя с матерью консервировали все овощи.
Работы Надя не боялась. Для нее было самым важным, что все время они могли общаться с мамой, делиться мыслями, наблюдениями, секретами. И от этого общения их связь становилась крепче год от года. И Наде казалось, что она выдержит всё в жизни, только бы мама всегда была рядом. Наде казалось, что запаса оптимизма, смеха и радости ей хватит на целую вечность. Она никогда не думала, что ее душевный и физический ресурс может быть исчерпан.
Но мама пережила бабушку лишь на один год. Она умерла так быстро, что Надя не сразу смогла понять, что это реально. Девушку словно «отключили от жизни». Она не знала, что теперь ей делать и куда двигаться? Она привыкла жить «по полной». Если трудиться, то «с полной выкладкой», если смеяться, то от души, общаясь с матерью, знать, что ей всегда можно довериться. Она имела подруг своего возраста, но «доверенным лицом» для нее была только мама.
