Tsitaadid raamatust «1970»

У окон Овертона есть несколько ступеней. Первая – «немыслимое». Потом идет «радикальное». Затем последовательно: «приемлемое», «разумное», «стандартное» и «действующая

выкрутится из ситуации? Фактически его сейчас на хрен послали.

накормить? Или отравишь какой-нибудь дрянью? – Обижаешь, начальница! Да я кулинар

для этого времени, все равно эту квартиру получит – бесплатно, конечно. Никаких тебе ипотек. Никаких коллекторов

! А кто из вас, поганок, вякнет еще что-то в адрес моей жены или меня – я этим мечом вам башки посрубаю

два кобеля, старый и молодой. Бегут, бегут… помойка! Старый говорит – жрать! Жрут, жрут… нажрались, дальше бегут. Видят – сука стоит. Старый рычит: трахать! Оттрахали – бегут дальше. Добежали до «Мерседеса» – новый такой, блестящий, огромный! Старый рычит: ссать, срать! Обгадили колеса машины, дальше побежали. Молодой не выдержал и спрашивает: слушай, а зачем мы эту машину обгадили? Старый и отвечает: запомни, молодой, все, что не можешь сожрать и оттрахать

болваном, чтобы этого не понимать. Болван ты, Петя! Самый что ни на есть деревянный

Какой бы я ни был – больной, пьяный, раненый или здоровый, – всегда приползал, приходил, прибегал домой. Дом для меня все! Дом – это семья. Семья – над всем. Над моралью, над совестью, над жизнью и смертью. Убью весь мир, сам сдохну, но семью сберегу!

точно бы «сорвало крышу», и тогда… Спиртное растормаживает сознание, и то, что ты не сделаешь

время, когда в стране умирало больше людей, чем рождалось