Loe raamatut: «Фиктивный развод. Не отпущу»
Пролог
– Мы на закрытой вечеринке самого скандального клуба, а ты хмуришься… Карина, ау! Очнись! Давай, расслабься немного…
Я не разделяла веселья подруги, внутри словно тревога какая-то поселилась. Второй час крутила в руке бокал шампанского, бесцельно блуждала взглядом по веселящейся толпе, то и дело спотыкаясь о табличку «Выход».
– Это что, твой муж? – вдруг взвизгнула Светка и вскочила на ноги. – Левон?
Я сначала оглохла от её вскрика и только после попыталась понять, куда она смотрит испуганным ёжиком.
По рукам поползли мурашки… Глазам своим поверить не могла!
За малиновой парчой символической перегородки сидела большая компания мужчин. Этакая деловая встреча, разбавленная представительницами прекрасного пола…
Резкий контраст между строгими костюмами и полупрозрачными и откровенными нарядами дам абсолютно точно указывали и на профессию, и на призвание этих особ.
Ещё мгновение, и взгляд цепляется за до боли знакомую фигуру. Широкие плечи, мощные руки, раскинутые по спинкам бархатного дивана, волевая линия профиля.
Мой муж…
«Бывший муж», – автоматически поправляет меня моё сознание. Развод есть, а привычка остаётся. Девятнадцать лет не стереть ластиком, на это время нужно…
– Карина, ты чего напряглась? – Света держала меня под локоть, заметив, что я готова сорваться в любую минуту. – Вы же развелись… Ты так об этом мечтала!
– Мечтала, наивно полагая, что начну новую жизнь! Но вместо этого Куталадзе упорно рушит то, что я пытаюсь выстроить. Он же повсюду… Раскинул свои щупальца, упорно подталкивая меня в сеть! Ну зачем владельцу частной авиакомпании наше крошечное издательство? Думаешь, он читает любовные романы? Нееет… Это он территорию метит, всех мужиков отсекает, чтобы никто не мог и посмотреть в мою сторону, – зажмурилась и опустошила бокал холодного шампанского. – Не выносит Левон конкурентов ни в бизнесе, ни на личном фронте. Уничтожает, стирает в пыль под ногами…
– Может, скажешь, что и Кузнецова он уволил? – охнула подруга, роняя стопку текилы из ослабевшей руки.
– А ты сомневаешься? Стоило мне согласиться на ужин, как на следующий день Кузнецов уже паковал коробки!
– Кар, ты уверена? – во взгляде Светы плескалось недоверие. Она не могла сдержать улыбки, явно думая, что я накрутила себя. – Ты прям жёсткий роман описываешь с эротическим уклоном…
Естественно! Где я, обычный редактор, попутно пишущий женские романы, и где ОН?
Левон Куталадзе, один из самых влиятельных людей региона. Горячий красавчик, эротическая фантазия даже замужних женщин…
В его чёрных как ночь глазах покоится порок, заботливо укрытый мужской манкостью. Столько лет вместе прожили, а вот чертовщинку в темном взгляде только сейчас разглядела.
Я понимала реакцию подруги. Развелись мы мирно, практически по графику, без претензий друг к другу. Этот процесс был больше похож на сделку с обменом автографами, чем на завершение семейной жизни.
Долгое время считала, что Левон для меня – открытая книга. Только все это оказалось неправдой…
Спокойный и предсказуемый муж, с которым мы воспитали замечательного сына, за три недели разрушил все, что я о нём знала!
С момента нашего развода моя жизнь превратилась в пепелище. Не было ни одного спокойного дня! И виной всему стал он… Левон Куталадзе.
Внутри закипала ярость.
Я уже потеряла счет времени, забыла, что сижу в компании коллег, отмечая новый успешный проект. Их голоса стали глухими, далёкими, а лица – смазанными. Да я просто выпала из реальности, превратившись в зверя, затаившегося в кустах…
Не дышала, наблюдая, как смазливая блондиночка ласково ведёт пальчиками по плечу Левона. Как играет ноготками, срываясь с ворота расстегнутой сорочки, чтобы «случайно» коснуться смуглой кожи. Представила его аромат: густой, свежий, наполненный лесной влагой и пряностью восточных специй.
Сорвалась с места, с силой сбрасывая с себя подругу, что так отчаянно пыталась уберечь меня от очередной глупости.
Но это было невозможно. Моя встревоженная душа искала МЕСТИ!
Он раскачивает мою лодку, показывая, что я не имею права на свободу, не думая, что могу ответить тем же!
Мы так долго были вместе, что в какой-то момент перестали узнавать друг друга.
Кто мы?
И как мы дошли до того, что уколоть друг друга стало единственной радостью в жизни?
А как же свобода? Ведь мы так о ней мечтали!
Я всё пыталась найти хоть одну причину, чтобы не подходить, чтобы не подбрасывать дров в и без того адское пламя, но пусто было… Лишь жажда мести! Лишь острое желание дать сдачи!
В три шага взбежала по ступеням, махнув знакомым охранникам… Качки растерянно наблюдали за мной, изредка бросая взгляды на своего начальника.
Но Левону было слишком хорошо, чтобы он заметил моё появление.
– Добрый вечер, милый, – рухнула на него со спины, сжимая шею в сильном хвате. Шептала на ухо, едва касаясь мочки губами. Знала, что сейчас по мощной шее, путаясь в густой щетине, побегут мурашки, а Левон машинально дёрнет плечом, скидывая неприятное ощущение.
Выдох… Как выстрел из ружья.
Прожигала взглядом, скользила по спинке носа, вспоминая, как ощущается чуть заметный бугорок, оставшийся после перелома. Вдыхала жар кожи, сладость аромата, кайфовала от резких выдохов.
Мне было плохо… Внутри все дрожало от ярости. Хотелось устроить скандал, обрушиться бурей на его голову, разразиться грозой, оставляя болезненные ожоги!
Пальцы сжимались на его шее, ощущая сбивчивое сердцебиение, подрагивание кадыка, пульсацию вен. В крови плескался кураж, в моих руках был он… Его жизнь, его дыхание, его сердце. Хотелось сжать, чтобы сделать больно! Чтобы показать, каково сейчас мне!
Но Левон никак не реагировал, лишь изредка прикладывался к сигарете, с силой выдыхая сизый дым в сторону блондинки. Делал вид, что ничего не происходит! Но он мог обмануть кого угодно, но только не меня.
Очевидно, между нами молнии взрывались, раз за столом повисла гнетущая тишина. Напряжение так и потрескивало в воздухе.
Сидящая за столом компания была мне более чем знакома. Деловые партнёры, друзья… Все те, кто приходил с семьями на дружеские ужины, сейчас сидели, облепленные блядями, коих теперь модно называть эскортом.
Взрослые серьёзные дяди, а смущены и обездвижены, как школьники. А было чего смущаться… Я их жён знаю лучше, чем они сами!
Но в тот момент об этом я думала в последнюю очередь. Привычную ауру мужа нарушала приторная вонь пошлого парфюма той блондинистой пигалицы, что до сих пор была прилеплена к Левону.
Брезгливым движением скинула её наманикюренное щупальце с его плеча. Я тоже умею метить территорию. Правда, ещё не поняла, зачем мне это…
Мне хватило одного взгляда, чтобы увидеть страх, растерянность и досаду на симпатичном кукольном личике. Накачанные губы задрожали, а в глазах появилась скорбь всего мира. Конечно, такой клиент с крючка слетел!
– Карина! – голос Сашки Соколова прозвучал тихо и неуверенно. Друг семьи встрепенулся, откашлялся, после чего женская половина компании испарилась, оставляя лишь ассорти парфюма. – Привет… Не ожидал тебя здесь увидеть. Официальное открытие только завтра, я думал, что проверил все списки приглашенных на закрытую вечеринку.
Сашке было неловко… Естественно. Ведь он, не считая Левона, единственный здесь холостяк, ему и слово. Подвёл ты, Санечка, свою братию… Под монастырь подвёл.
Теперь придется за брюликами в магазин бежать, айфончики новые покупать, цветуёчки в ночном бутике заказывать, а там после нулей на часах продавцы так ловко меняют ценник! Специально для таких вот проштрафившихся мужей…
– Как жаль, да? – рассмеялась и вытянулась, расправляя плечи. Прогнулась кошкой, чтобы Левон затылком ощущал меня, а он и рад. Откинул голову, пользуясь мной, как подголовником. – Да я просто поздороваться подбежала. Сань, а ты в следующий раз закрытую вечеринку на гвозди заколачивай, чтобы враги не прокрались в тыл… А куда ваши цыпы убежали? Я им что, не понравилась? Неужели напугала?
– Кольцо, – сипло рассмеялся Левон, обжигая внезапным поцелуем мою правую руку, до сих пор покоящуюся на его плече. – Приросло? Или очередная дурная привычка?
– А это напоминание, Куталадзе. Утром просыпаюсь, вижу и сразу настраиваюсь на новый день, что уже никогда не будет похож на день сурка, – обвела взглядом растерянных мужиков. – Всего доброго… Хорошего вечера. Прошу прощения, что потревожила…
Левон попытался перехватить руку, но меня было просто не остановить. Бросилась в толпу, пытаясь отделаться от странного навязчивого ощущения ревности.
Дура… Карина!
Он – бывший… Страница, которую ты перевернула, чтобы начать все с самого нуля!
Тогда откуда эти слёзы, застывшие в глазах холодными хрусталиками льда? Откуда дрожь, бродящая по позвоночнику? Откуда ощущение тяжелого взгляда, скользящего от затылка до задницы?
Знала, что смотрит. Мне не нужны доказательства. Куталадзе не мог иначе.
– Боровиков! – взвизгнула я, перехватывая нашего штатного юриста, пробирающегося к барной стойке сквозь дрыгающуюся в экстазе толпу. Бездумно, на эмоциях прижалась к нему всем телом. – Потанцуй со мной!
– Карин… Ты чего? – он рассмеялся, но спорить не стал. Его руки мгновенно опустились мне на талию, уничтожая расстояние между нами. – Весь вечер грустила, а теперь…
Симпатичный, голубоглазый, немного смазливый, но мне не замуж за него выходить. Достаточно было того, что он – не Левон Куталадзе!
А это уже преимущество.
– Всё хорошо? Ты плакала, что ли? – Гена чуть нагнулся, пытаясь понять, что произошло, пока меня не было.
Всё не то… Глаза не те! Пустые, холодные, чуть пьяные… Губы тонкие, нос аккуратный, почти аристократический. Генка всегда был гладко выбрит, что было для меня совсем непривычно. Лощеный, выглаженный аккуратист без брутальной небрежности, без ощущения бурлящей силы.
Он был другой…
Вот только какого чёрта я его сравниваю? Почему каждого подгоняю под шаблон, навязанный родителями? И как с этим бороться?
Слёзы и правда застыли в глазах, превращая и без того ужасный вечер в клубе в какую-то феерию фальши. Мне плохо, а я танцую. Мне бы взвыть в голос, а я улыбаюсь чужому мужчине, что слишком тесно прижимает меня к себе…
– Карина! – Боровиков чуть встряхнул меня, заставляя выпасть из паутины мыслей. – Хочешь домой? Давай отвезу?
– Я сам отвезу свою жену домой!!! – ЕГО бас разнесся над танцполом залпом автомата. Заглушил звуки, стер признаки жизни, уничтожил мир…
Боже! Я так хотела избавиться от этого наваждения, так хотела получить второй шанс на возможность самой выбрать то, чего хочу! Не родители, не муж, не сын… А я!
Но вместо того, чтобы убегать, сама иду к нему в лапы. Знаю, что схватит, но иду.
– Ты идёшь со мной, жена…
Глава 1
– Маш, я сегодня развожусь! Никаких совещаний, никаких встреч! Это десятая попытка, а если ничего не выйдет, лично взорву, к чертям, эту богадельню! – я с легкостью перепрыгивала через лужи, не сводя глаз с таблички на крыльце небольшого муниципального здания. – Если сегодня не разведёмся, то Левон опять умотает в свою командировку на другой континент!
– Ой, Кара, прости! – моя помощница осеклась, подбирая слова.
Конечно… Кто бы ни услышал про наш с Куталадзе развод, начинают лить слёзы, будучи уверенными, что я сохраняю лицо, не открывая измены красавчика-мужа.
За руку не ловила, поводов не получала, ревностью не страдаю. Пустое это… Особенно учитывая наши с ним обстоятельства.
– А ты уверена? Карин, ну Левон у тебя зачётный мужик… По таким бабы сохнут до последнего вздоха, храня затёртую фотокарточку под подушкой.
– Всё, мне пора, – шепнула и отключилась, пряча телефон в сумку, когда заметила у входа в ЗАГС того самого зачётного мужика. – Привет, Левон. Идём скорее, а то опоздаем, как в прошлый раз!
– Паспорт-то взяла? – усмехнулся Куталадзе, помогая мне снять плащ.
– Взяла, а ещё пять копий каждого листа, свидетельство о рождении, дипломы, зачетку и справку об отсутствии задолжности перед городской библиотекой. Всё здесь! – хлопнула ладошкой по кожаному шоперу. – Давай скорее…
Это была десятая попытка. ДЕСЯТАЯ!
Реальность словно взбеленилась, бросая к нашим ногам миллион преград и квестов. Весь мир был против этого развода, но меня было просто не остановить! Ковид, аппендицит, задержка рейса, авария и потоп… Мы прошли через многое, чтобы вот так оплошать в очередной раз.
Наступала танком, сотрясая пустой коридор звоном каблуков, даже не оборачиваясь на Левона. Боялась увидеть сомнение, печаль или какую-нибудь диковинную сыпь, после которой придется мчаться в больницу. Пусть хоть волдырями покроется, но подпись свою он поставит!
Да я вообще ни на кого не смотрела, вдруг кто-то свалится с сердечным приступом, подерётся или забьётся в эпилептических конвульсиях… Но видит Бог, я переступлю через каждого, только бы дойти до нужного кабинета.
Нет! Сегодня с этим покончу!
Тело ослабло, а в ушах вибрировал голос сотрудницы ЗАГСа, так монотонно подбивающей итог моего долгого брака.
Женщина чеканила сухо, безэмоционально, зачитывала результат мирного соглашения, даже не смотря в нашу сторону.
Мы для неё – ещё одна пара несчастных, унылая и привычная рутина. А эта неприветливая и уставшая женщина для меня – билет в новую жизнь.
Долгожданный глоток свежего воздуха, надежда на счастье и любовь…
Вдыхала полной грудью, едва касаясь плечом мужа. Привычка длиной в девятнадцать лет. Да и муж практически бывший, поэтому пора учиться жить во имя собственных желаний.
А всё, чего я сейчас хотела – свободы.
Украдкой смотрела на него, пытаясь заметить радость, ликование, облегчение… Но Левон был спокоен, собран и, кажется, даже не моргал, сконцентрировавшись на тётке. Он был похож на каменную статую, холодную и безэмоциональную.
Хотелось сжать его руку, чтобы ободрить, напомнить, что именно об этом мы и мечтали.
Ведь правда?
Боже… Девятнадцать лет! Мы были детьми, выросшими в соседних домах.
Родители дружили всю жизнь, но этого оказалось мало… Они ещё в студенческие годы решили, что их дети непременно должны пожениться, чтобы соединить кровь семей Куталадзе и Шенгелия.
Годы шли, а идея отцов превратилась в одержимость, в идею фикс, попахивающую диагнозом!
Но проблема в том, что в обеих семьях рождались мальчик за мальчиком, портя всё коварство плана. Я появилась последней. Долгожданная дочурка, удача и знак свыше.
Росла под уютным покрывалом любви, под чутким присмотром четырех братьев и отца, для которого я была принцессой. Жила и не знала, что судьба моя решена много лет назад…
Семья Куталадзе была не просто друзьями и соседями. По утрам слышался звонкий смех в нашей кухне, знаменующий шумный совместный завтрак. И это не перекус бутербродом на бегу, это пир, собирающий за одним столом человек двадцать!
Левон был младшим из Куталадзе. Активный, живой, с великолепным чувством юмора и убийственно красивым голосом. Я, даже будучи девчонкой, была тайно влюблена в этого чернявого красавчика. Но лет до десяти… Потом интересы девочек сильно меняются. Сменился и мой кумир.
И каково же было мое удивление, когда в день моего совершеннолетия отец огорошил известием о моей скорой свадьбе. И отгадайте, с кем? Конечно… С Левоном Куталадзе.
И начался год ада…
Ни Левон, ни я не горели желанием рушить свою жизнь. Мы бесились, хлопали дверьми, устраивали скандалы, пытались говорить нормально, напоминая, что за окном двадцать первый, век и варварские методы дедов больше не имеют никакого смысла.
Но наши отцы были глухи и слепы. Они отмахивались от нас, как от глупых птенцов, твердя, что дело это решенное и обжалованию не подлежит.
Ночи напролет я рыдала на плече у мамы. Она утешающе поглаживала меня по голове, то собирала волосы в косу, то распускала упругие завитки. Успокаивала, рассказывала, что их с отцом свадьба была точно такой же, но легче мне не становилось.
И однажды ночью в окно моей комнаты ударил камень. Распахнув створку, увидела Левона, он тащил высокую лестницу, жестикулируя мне одеться и спускаться.
Да я видеть его не могла! Казалось, что он разрушил мою жизнь, мои планы, мои желания… Несмотря на то, что лично наблюдала эти сумасшедшие по своему накалу скандалы между ним и его отцом. Но мне просто нужно было кого-то винить в своём горе.
– Они не отступятся, – как только мы скрылись в густой яблоневой рощице, произнес Левон. – Сговорились, стоят бронебойной стеной. Два упёртых престарелых барана! Но самое гадкое, что никто другой не встаёт на нашу сторону… Деды, дядьки, братья. Все молчат!
Голос Левона дрожал, пропуская рычащие звуки. Он то ударял кулаком в ствол дерева, то принимался растирать лицо ладонями. Глаза его бегали, выдавая стресс и панику.
И он был прав.
Я знала своего отца. Он никогда не отступится, не сдастся, не передумает. Если считает, что его единственная дочь будет в безопасности в семье его друга, то так оно и будет. А моего мнения никто не спрашивает…
Мне некуда было бежать, не у кого просить помощи. Я перепробовала все! Даже мой любимый дедушка встал на сторону папы, заявив, что не может отдать единственную внучку в семью какого-нибудь подонка и наркомана. А по его мнению, все, кто не Левон Куталадзе, непременно наркоман.
– Кара, я предлагаю сделку. Сыграем свадьбу, а через год тихо разведемся. Они хотели пышное торжество? Они его получат. Других требований эти террористы не выдвигают, поэтому будем бороться с ними их же методами…
Тем вечером в яблоневом саду была создана ещё одна коалиция. Мы пожали друг другу руки, смирившись с неизбежным.
Свадьба была шикарная, родители были довольные, братья счастливые, а гости в восторге. Нам всё твердили и твердили, что нет пары красивее. Что мы будто созданы друг для друга!
А мне рыдать хотелось… А почему хотелось-то? Именно этим я и занималась всё торжество. Лила слезы, пытаясь разжалобить отца, деда, братьев, но они были слепы и не замечали моей трагедии. И только мама понимала, однако этого было катастрофически мало.
Чувствовала, что жизнь моя рассыпается, так и не успев начаться, а никто не хочет этого замечать…
Сразу после свадьбы мы переехали в подаренную родителями квартиру и начали учиться жить самостоятельно. Левон был старше меня, к тому моменту уже работал в юридической фирме, поэтому спокойно взял молодую жену на полное обеспечение.
Но этого было мало. Я понимала, что через год, когда наше соглашение подойдет к концу, мне придётся выживать самостоятельно. Глупо надеяться, что родители поддержат, поймут и смирятся. Нужно быть готовой обеспечить себя, чтобы никто не смел диктовать правила!
Искала варианты долго, но что могла студентка первого курса университета? Правильно… Воспользоваться связями, чтобы получить место в местной газете. Начала с платных объявлений, потом ушла в отдел новостей, ваяла короткие заметки и отсеивала хлам.
Мы строили карьеры, копили подушку безопасности, встречаясь за ужином просто поболтать, как в старые добрые времена.
Левон был для меня другом. Опорой. Когда я впервые заговорила про работу, он был категорически против! Горячая кровь – не водица. Потребность обеспечивать свою семью сидит в генах и передается из поколения в поколение. Однако Левон не мог не признать, что через год наши дорожки разойдутся, и тогда мне придется туго, если не найду работу. Но и тут Куталадзе поступил по-своему, он сам нашёл для меня место. Надёжное, приличное и со знакомыми в руководстве.
А потом случилось то, что разрушило наше соглашение…
Глава 2
Я просто не могла поверить своим глазам. Смахивала слезы, пытаясь вчитаться в свидетельство о разводе, но буквы плясали. Сжимала гербовую бумажку, словно это было нечто ценное, важное. А ведь так оно и было…
Мой теперь уже бывший муж шёл следом, не издавая ни звука. Я до сих пор не могла понять, что именно он чувствует. Злость? Обиду? Облегчение? Радость?
Но он словно закрылся от меня. Его лицо было безэмоциональным. Левон даже не обращал внимания на орущий в кармане брюк телефон, двигался, как робот, смотря себе под ноги.
Так… И что теперь? Что делать? Как живут свободной жизнью?
Но ответа на этот вопрос я не знала. Да и в душе почему-то стало как-то пусто, словно кусок жизни вырвали. Я даже застыла на ступеньках в лёгкой растерянности, словно и не родилась в этом городе. Все было незнакомым…
Прохожие суетливо толкались, бредя навстречу друг другу. Автомобили гудели клаксонами, из соседней кофейни тянуло ароматом свежей выпечки. И воздух… Такой пьяный-пьяный, полный ожидания, надежды…
Но затишье длилось недолго…
– Ну, поздравляю, родичи. И как вам первые минуты свободной жизни? – недовольно цыкнул Андрон, встречая нас перед ЗАГСОм.
Сын бесился, отказывался говорить на тему развода. И мы с Левоном надеялись, что он и вовсе не приедет, дабы не накалять и без того непростую обстановку.
– В блуд броситесь сразу, а то ведь вас только я и связывал, да?
Мой красавчик… Точная копия своего отца, забравший от меня только цвет глаз, он замер в напряженной позе, пытаясь замаскировать боль за напускной бравадой, граничившей с хамством. Но хамства было больше, поэтому Левон едва слышно зарычал.
– Андрюш, – я обняла сына, прижалась, пытаясь забрать тревогу. – Мы навсегда останемся твоими родителями. Что может изменить штамп в паспорте? Ты станешь нас меньше любить? Или уважать?
– Ой, мам, только давай без лапши на ушах?
– Ты как с матерью разговариваешь? – Левон отреагировал мгновенно, вскинул на сына недовольный взгляд. – Мы все обговорили, поэтому твои истерики и обиды уже просто неуместны. Ты взрослый…
– А если я не хочу быть взрослым, у которого родители в разводе? – Андрей шагнул навстречу отцу, стойко вынося его взгляд. – Или в нашей семье учитываются только ваши желания? Ой, а семьи-то уже нет… Да, пап?
Как же они похожи. Оба упёртые, сильные, вспыльчивые. У обоих кровь бурлит так, что порой от их скандалов стены дома дрожат. Вот только до Левона Андрюшке ещё взрослеть и взрослеть. Пока рано… Гормоны и буйство молодости играют не на его стороне.
– Для машины и отдельной квартиры ты тогда тоже недостаточно взрослый? – Левон ловко вырвал из рук сына ключи от подаренного авто и взмахнул ими в воздухе. Андрей открыл рот, но так и не решился возразить…– До дома прогуляешься пешком, а лучше на общественном транспорте, говорят, мозг проветривается от мусора. Подумай над своим поведением и приходи на взрослый разговор.
– Ну пап!
– Андро, я все сказал! Мужчина, делающий больно маме, не мужчина, а обиженный ребёнок. Ты имеешь право злиться, но злись на меня! У тебя сутки на то, чтобы подумать о фазе твоего взросления… – муж аккуратно взял меня под локоток, как делал это всегда, и повёл к своему авто.
Если Левон что-то решил, то спорить с этим не имело никакого смысла. Он посадил меня на переднее сиденье, по привычке поправил полы плаща, аккуратно закрыл дверь и выехал с парковки, поглядывая на растерянного сына в зеркало заднего вида.
– Лев, ты перегнул, – я закрыла лицо ладонями. С одной стороны, он прав, что пытается не вырастить из сына тряпку, а с другой стороны…
Совершеннолетие ребёнка для мамы – всего лишь цифра. Её сыночек навсегда останется крошкой, которого она прижимала к груди бессонными ночами. И даже если этот крошка уже прижимает к себе какую-нибудь чужую грудь, всё теми же ночами, это не имеет значения.
– Кара, ну ты же знаешь, что дело не только в нас. Андро с таким отчаянием требовал возможности жить самостоятельной взрослой жизнью… Просил шанс доказать, что он может и без нас! Это его слова, Кара. Его! А ты, вместо того чтобы поддержать меня, вдруг встала на сторону сына! Что, ощущая приближающийся аромат свободной жизни, можно уже не поддерживать единый фронт? – муж чуть наклонился, заглядывая мне в глаза, как делал это всегда, чтобы заручиться поддержкой и пониманием. – А я говорил, что рано. Птенец, вкусивший волю, уже и взрослую особь будет равнять по своим крылышкам. Рано…
– Да, не поддержала, – согласилась, даже не думая сопротивляться.
– Если он взрослый для своей хаты, то пусть будет достаточно взрослым для нормального общения с матерью. Не этому я его учил, – Куталадзе закурил, открыл окно и пустил по ветру тяжелый выдох. – Не этому, блядь..!
В машине повисла тяжелая тишина. Левон задержал воздух, унимая эмоции, а я замерла, не в силах сбросить шок… За всю жизнь не слышала от мужа ни одного матерного слова! Он для нас все эти годы был опорой, щитом, за которым не страшно, тихо и спокойно.
Поэтому эта яркая вспышка прозвучала грозовым раскатом. Громким, отрезвляющим… Что я ещё о нём не знаю? Быть может, мы и вовсе не знакомы?
Это было так странно. Сжимать сумку, где лежит свидетельство о разводе, но при этом ехать в одной машине, обсуждая поведение сына, будто ничего не изменилось.
Мы словно вновь превратились в тех молодых, наивных и испуганных новым этапом жизни. Помню, как привыкали друг к другу, как учились соблюдать границы, как смущались, сталкиваясь по утрам в ванной.
И вот снова мы… Только уже разведены, свободны, но всё так же связаны цепью.
– Домой? – Левон откашлялся, с тоской посмотрев на высотку, в которой мы прожили долгие годы.
– Да. Не пойду сегодня на работу…
– А может, в ресторан сходим? Отметим? – Левон поиграл бровью, пытаясь сделать вид, что рад. Но слишком хорошо я его знала, чтобы поверить.
В нашей семье сейчас нет человека, не ощущавшего бы себя одиноким.
– Нет, но спасибо за приглашение. Я побегу, у меня дела, – чисто машинально нагнулась, прижалась к щеке мужа и вышла из машины. – Ты уже нашёл жильё?
Боже, этот вопрос просто убивал меня… По лентам разрезал, вновь возвращая слёзы на глаза.
– Да, все хорошо. Не переживай. За вещами завтра заедет мой помощник, я улетаю в Сочи, там у Каратика ЧП случилось какое-то, – Левон растёр лицо ладонями, откинулся на спинку сиденья, старательно не сталкиваясь взглядами. – Так будет лучше.
– Да, ты прав. Так действительно будет лучше…
Мы распрощались и отправились каждый своей дорогой. Вот только есть тропинки, есть магистрали… И что выбрать дальше – неизвестно.
Левон настоял, чтобы я осталась в нашей квартире. Андрюшка к тому моменту уже жил отдельно… Ладно, в этом же доме, но в соседнем подъезде. Помню, как Куталадзе отчаянно пытался найти что-то максимально близкое, чтобы окончательно не потерять сына из вида.
И вот спустя полгода наши дороги разошлись по трём направлениям.
Семья распалась на три ниточки. И вроде ждали этого, а грусть всё равно жрёт изнутри.
Вошла в квартиру и вдохнула густой аромат преобладающего мужского парфюма. Теплая, уютная, просторная… Это был пентхаус, вид которого будоражил до сих пор. Нам её подарили на свадьбу, и за столько лет не возникло ни малейшего желание подобрать что-то более новое, современное. Мы ограничивались регулярными ремонтами и сменой мебели, чтобы оживить приевшееся пространство.
Бродила по коридорам, не решаясь открыть двери ни в кабинет мужа, ни в комнату сына. И когда зазвонил телефон, я бросилась на этот звук, как к последней надежде спасения от тишины.
– Да, Свет, – рухнула на диван, вдруг ощутив усталость. Услышать голос подруги стало настоящей наградой.
– Просекко или текила? Я просто не знаю, что предпочитают разведёнки, – вот умеет моя подружаня пошутить так, чтобы за живое задеть. Но как-то деликатно, любя…
– Нет, Свет, я пас…
– Поздно. Купила и то, и другое, а ещё я стою у тебя под дверью, – рассмеялась подруга и для убедительности ткнула в дверной звонок.
Света обняла меня с самого порога, прижала к себе и стала поглаживать по голове, как делала это в детстве мама.
– Ну что, милая, отметим первый день свободной жизни?
Глава 3
– Кар, я до сих пор в шоке, – разрумянившаяся от шампанского Света быстро нарезала овощи на салат, пока я жарила креветки. – Мой психолог года два назад дал задание сделать доску желаний. Оформить все сферы жизни, так сказать…
– Свет, не надо, – я уже чувствовала, к чему она ведёт. Но силы покидали меня слишком стремительно, чтобы вновь и вновь проживать то, что произошло сегодня.
– Не перебивай… На том плакате было всё стандартно: дорогая тачка, брендовый шмот, успешная карьера, красота, молодость… А в центре у меня была счастливая семья. И это не вырезка из журнала, – Света отвернулась, закинула вверх голову, как делала всегда, борясь с накатывающими слезами. – Это была семья Куталадзе. Левон… Такой большой, надёжный, спокойный. Карина – мягкая, добрая и чуткая. А ещё был мальчик Андро, которого все всё равно называли Андрюшей. Этот чудесный малыш дался им непросто, чем спас, сплотил, заставил ощутить себя настоящей семьёй. Карин, я была уверена, что вы одумаетесь и дёрнете стоп-кран…
– Стоп-кран, Света, нужно было дёргать, когда нас женили против воли! – стиснула челюсти от злости.
– Кара, ты была девчонкой. Ну что ты знала о жизни-то? Да и давай признаем, твой брак оказался более прочным, чем мой… А я вообще-то по любви выходила, – подруга зажмурилась, словно уговаривала себя не вспоминать прошлое, загнавшее её на сеансы к психологу. – Мой Паша так любил меня… Так любил! Обещал на руках носить до конца жизни! И что вышло из этой любви, о которой он трубил на всю округу? А ты знаешь, когда меня во второй раз из травматологии выписывали, я доктора умоляла поставить диагноз – травматическая сила мужской любви! Но он, сука, отказался… Но посоветовал сходить к мозгоправу, раз я с первого раза не поняла, что пора убегать от такого мудака…
– Света… – вроде и момент не тот, но мы одновременно расхохотались. Вот за это я и любила свою лучшую подружку. Она и погоревать может, и посмеяться над всем и вся.
– Но ничего, Кара. Мы с тобой молодые ещё. Тридцать семь – не возраст, да? – подруга поправила недавно сделанные аппетитные титечки и поиграла бровью.
– Когда мы вышли из ЗАГСа, нас встретил Андрюша. Ему больно настолько, что досада через край выплёскивается. Он заявил, что мы должны быть рады, ведь всё это время только он и удерживал нас вместе, – эта картинка всё никак не выходила из головы. – Я вообще не понимаю, откуда он всё это взял?
С надеждой поглядывала на телефон, по привычке ожидая и сообщения от сына, и короткого отчета от мужа: в аэропорту, в самолёте, прилетел…
Неужели этого больше уже не повторится? У меня из-под ног словно почву выбивали. Или лестницу. Доска за доской. И я вынуждена учиться ловить равновесие заново…
Не могла сидеть на месте. Устала гипнотизировать бездушный кусок пластмассы. Схватила поднос с сыром и распахнула двери на террасу. Мне нужен был воздух.
Долгожданный день моей жизни вдруг приобрёл оттенок грусти. Да такой, сука, яркой, что хочется позвонить и Левону, и Андрею, и потребовать немедленно вернуться домой, чтобы обнять мать!
