Loe raamatut: «В сердце намного больше», lehekülg 3
Глава II. В чужую матрицу
(Разговор в некоем таинственном месте, довольно далеко от Земли. Планета видна в голубом тумане, без намека на очертания материков и океанов)
Хрустально-белый светящийся куб, видимый лишь взгляду посвященного или провидца, парил в пространстве божественного Космоса среди бесчисленных сверкающих звезд, а вокруг него в бесконечности переливались, шептали и струились тысячи голосов Галактики, которую люди когда-то нарекли Млечным Путем. Куб тайны, созданный волей Божества, нес в себе семена жизни и являлся местом встречи и раздумья, а также перехода в иные реальности в загадочном и живом космосе Времени. Мосты и дороги из света соединяли между собою тысячи, а быть может, и миллиарды подобных световых кубов – центров Творения, из которых тысячи звездных странников отправляются в свои пути, чтобы встретиться на дорогах мироздания, обрести друзей и вместе созидать новую судьбу для себя и других, поднимаясь к загадке сердца, красоты и свободы.
Сияющая звездная завеса отделяла пространство куба от пространства других измерений, но солнечный ветер то и дело волновал ее словно тонкую ткань, будоража и маня нового странника в мир Земли.
* * *
В комнате с серебристо-белым светящимся полом и стенами, словно сотканными из белого волнующегося света, собеседников было двое: зеленоглазый, рыжеволосый юноша, с виду семнадцати лет, в неопределенной формы серебристой хламиде и босой, и второй молодой человек, несколько старше его, с твердым и отважным взглядом серых глаз, которые, однако, то и дело озарялись теплой улыбкой и лукаво мерцали, когда их владелец о чем-нибудь задумывался. Он был высок ростом и одет очень просто и непритязательно, а на поясе носил рапиру. Пушистые светлые волосы падали ему на плечи и разлетались от легкого ветерка, приносимого из-за Завесы. Он явно собрался в путь, потому что был обут в сандалии, и эта греческая обувь составляла странный контраст с его внешностью северянина – скорее уроженца Галлии, чем более суровых варварских стран. Казалось, он был полон воодушевления и готов отправиться в дорогу немедленно, и сверкание его глаз выдавало едва сдерживаемое нетерпение и волнение. Он был похож на солнечный луч, который мерцает и искрится перед тем как скользнуть в неизвестном направлении. Но сейчас он был занят тем, что пытался утешить своего друга, который не хотел расставаться с ним и в эти мгновения даже не пытался скрыть слез, сбегающих по щекам блестящими ручейками.
* * *
– Ты зеленоглазый котенок, братишка, – собеседник потрепал юношу по рыжим волосам. – Но ты всегда лучше умел мурлыкать, чем царапаться. Я буду достаточно сильным, чтобы выдержать все эти передряги во Франции. Поэтому я пойду первым, а ты родишься позже, на земле Ирландии, и тебе не придется странствовать так долго и тяжело, чтобы найти друзей. Никому не нужна твоя смерть в расцвете лет, всё задумано по-другому… – он лукаво улыбнулся. Но взгляд устремленных на него зеленых глаз был задумчивым и печальным:
– Я буду так скучать по тебе, что здешнее время потянется для меня как земное.
– Ну уж нет! Ты скоро заснёшь, а проснешься уже на Земле, новорождённым в колыбели. И у тебя будет прекрасная мать…
– Разве я не буду помнить тебя, друг мой? – рыжеволосый коснулся одежды уходящего, внимательно вглядываясь в его черты.
– Это как сказать… Ты и вспоминать меня не будешь, пока не вырастешь, у тебя будет достаточно других забот. Разве только, может быть, в твоих снах… Ну, мне пора, – юноша в светлой одежде, с соломенными волосами, крепко обнял своего друга и хотел уже отступить за колеблющийся занавес света, но зеленоглазый удержал его:
– Подожди! Как же мы встретимся с тобой, брат?
– Об этом не беспокойся, – юноша с мерцающими глазами снова улыбнулся. – Когда придет время, мы вспомним друг друга и то, откуда мы оба пришли. Мне поможет вспомнить тебя тот, кому я иду помогать в его творении. Я иду не напрасно… И возникнет зов, который заставит нас, как перелетных птиц, странствовать в поисках друг друга, пока мы не найдем свою настоящую семью на Земле. Третий человек, о котором я сказал тебе, станет для нас другом и защитником. А мы предназначены ему в помощники и посланники.
– Как я хочу собственными глазами увидеть всё, чему суждено произойти! – пылко воскликнул рыжекудрый юноша. – О, это несправедливо, что я не могу пойти сейчас вместе с тобой!
– Всё прекрасное, что может произойти, зависит еще от нашего упорства, – проговорил его собеседник. – Воплощение на Земле – не прогулка по розам. А теперь мне действительно пора, близится мой год и месяц май.
– О нет! Друг мой…
– Гермес покровительствует мне. Покровительствует он и тебе, – быстро проговорил тот, кто собрался в путь. – Прощай до времени…
Рыжеволосый протянул руки и попытался еще удержать его, но тот исчез.
Вскоре после этого на Земле произошло событие, не замеченное почти никем, кроме ряда заинтересованных в нем лиц. Случилось это во Франции, в тихой сельской глубинке. Май месяц – хорошее время дарить новую жизнь, особенно когда она еще так уязвима, и нуждается в солнечном тепле, и шепоте листвы, и в материнской любви, чтобы расцвести… Так и случилось, что в 1471 году, в мае, в семье молодых и влюбленных друг в друга супругов д’Анжи, мелкопоместных дворян из Лангедока, родился сын.
Глава III. Зар встречает Вальминта
(Август 1494 года от Рождества Христова)
Чтоб с другом, братом рядом быть,
Я море победил!
Хочу я истине служить,
Я смел и полон сил!
Зар неторопливо ехал верхом вдоль забора старого яблоневого сада, спускающегося к морю. Ветви яблонь склонялись через изгородь и были усыпаны глянцевыми зелеными плодами, уже крупными и сладкими в это время лета. Из-за далеких дюн ветерок приносил соленый запах водорослей, и он смешивался с ароматом яблок и влажной земли. Полуденный час выдался совсем тихим и одиноким. Лишь с безоблачного неба доносился изредка крик пролетающей чайки.
Зару казалось, что вокруг нет ни души, и в солнечной тишине этого уголка Франции единственный звук – мягкий перестук копыт его коня, идущего шагом. Постепенно минуя ограду сада, кажущегося бесконечным, молодой человек представлял себе картины своего будущего, которое становилось все ближе по мере его продвижения к морю. Что ждёт его в Ирландии? Какую жизнь он сможет построить там для себя и тех, кто стал ему близок?.. Будет ли он так полезен и нужен людям, как ему хотелось, как он видел в своих мечтах?.. Тишина прибрежного пути погрузила его в некое загадочное безвременье, в котором постепенно вызревают все возможные образы будущего. И в этом будущем он видел себя вместе со своей дружиной – необыкновенными людьми, готовыми вместе с ним создать совершенно новую, невиданную прежде жизнь там, где пока только волны ударялись о морской берег и ничего не было. И еще его ждала…
Тут лошадь Зара резко остановилась, запрядав ушами и скосив глаза куда-то вбок. Взглянув вправо, рыцарь увидел, что в двух шагах от его коня, прямо на земле, сидит на расстеленном плаще молодой человек и пристально смотрит на него. Видимо, он уже давно наблюдал за ним и Зар не заметил его лишь оттого, что слишком погрузился в собственные мысли. Вооруженный всадник явно не вызывал ни робости, ни опасений у незнакомца: он смотрел открыто и, казалось, почти был готов улыбнуться. Поза его была непринужденной, одна рука покоилась на согнутом колене, а в другой он держал надкушенное яблоко. Рядом с ним на плаще было рассыпано еще несколько яблок, сорванных, несомненно, с тяжелой ветви, которая в двух шагах от него спускалась с изгороди. За спиной у незнакомца виднелась длинная рапира с потемневшей гардой, которую он, похоже, только что начистил до блеска. Тут же рядом валялся пояс с ножнами. Если бы не оружие и проницательный, несколько дерзкий взгляд серо-голубых глаз молодого путешественника, то по одежде можно было принять его за простолюдина, так бедно он был одет, в видавшие виды штаны и домотканую рубаху из грубого льна. Светлые волосы, от природы легкие и пушистые, доставали ему до плеч, придавая его облику мягкость и вместе с тем задор. Рыцарь чувствовал, что этот человек чем-то похож на него самого и знаком с трудностями одиноких переходов, быть может, без пищи и крова. Бродяга явно не уступал Зару ростом и был несомненно вынослив и силен, но в его силе ощущалась почти неуловимая грация. Он был не слишком широкоплеч, однако мужественного сложения, с сильными крупными руками и стройным станом, хотя еще по-юношески худ и длинноног. Зар обратил внимание, что на ногах у него греческие сандалии – не слишком типичная для Франции обувь. Старые и потертые в походах, они тем не менее придавали его узким ступням какое-то особенное изящество… За исключением рапиры и сандалий, незнакомец не был обременен никакой ношей: ни сумки, ни даже узелка, и Зар был очень далек от того, чтобы счесть его хозяином пресловутого яблоневого сада. Молодой рыцарь и бродяга-француз несколько мгновений с нескрываемым интересом смотрели друг на друга.
– Доброго дня, путник, – произнес наконец молодой скиталец. Голос его прозвучал спокойно, даже чуть лениво, однако оказался ясным и мелодичным.
– Доброго дня, – ответил по-французски Зар, приветливо кивнув, и слегка отпустил поводья. Конь сделал еще несколько шагов по тропе, но рыцарь остановил его, ощутив необъяснимое сожаление, и оглянулся, уловив на лице незнакомца грусть. Тотчас это лицо просветлело и француз слегка улыбнулся:
– Не хочешь спешиться и разделить мою трапезу?
Это прозвучало так естественно и просто, словно он никак не ожидал отказа. В этот момент в таинственной глубине сознания Зара вдруг зашумели морские волны: этот шепот волн словно напоминал ему что-то… Возможно, перед ним была загадка из прошлого, которую еще предстояло разгадать. Это странное забытье длилось всего мгновение: француз ничего не заметил.
– Буду рад! – Зар охотно спешился, тем более что любопытство одолевало его не на шутку. Привязав коня к толстой яблоневой ветке (тот тотчас потянулся губами к яблоку), он подошел к молодому бродяге и, сняв пояс с ножнами, опустился на плащ рядом с ним. Француз улыбнулся снова, на сей раз приветливо и открыто, и протянул ему яблоко:
– Угощайся. Разносолов нет, но уж не обессудь, – его глаза смеялись. Зар отметил, что они необычной миндалевидной формы и при этом яркие, мерцающие как море. Странно переменчивые… Глаза эти вполне гармонировали с худощавым и загорелым лицом молодого француза. У юноши были тонкие черты: изящный прямой нос; приветливый рот, как будто всегда готовый к смеху и улыбке, но удивительные сияющие глаза были главным, что привлекало внимание к его лицу, делая его одновременно доверчивым и лукавым.
– Я могу кое-что добавить к нашему столу, – улыбнувшись, молодой рыцарь потянулся к своей седельной сумке, которую перед этим снял с седла и которая теперь лежала на земле рядом с оружием. Из сумки он достал большую краюху хлеба и пару гроздьев сладкого черного винограда. Разломив хлеб на две части, Зар протянул половину новому знакомому. Тот с удовольствием принял угощение:
– Это кстати. – Он с аппетитом откусил от краюхи. Похоже было, что даже если он вчера и ужинал, то сегодня не завтракал ничем, кроме воды из ручья и яблок из чужого сада. Но никто не сказал бы, что француз унывает.
Рыцарь решил, что как гостю ему следует представиться первому:
– Меня зовут Зар. Я путешествовал по Франции, а сейчас еду к морю.
Юноша кивнул:
– Вальминт. – Он отложил хлеб, отряхнул руки и протянул Зару крепкую ладонь. Они обменялись рукопожатием. Затем Вальминт спросил:
– Так ты проехал через всю Францию?
– Пришлось. А ты, Вальминт, ты тоже направляешься к морю? – Зар откусил от своей краюхи и взял виноград.
– Мне некуда спешить. Иду на побережье, чтобы несколько дней порыбачить. А там посмотрим…
Они некоторое время молчали, продолжая трапезничать. Зар незаметно приглядывался к Вальминту, прислушиваясь к своим ощущениям. Этот человек, определенно, нравился ему.
– В Греции хлеб с виноградом, да ещё оливки, часто составляют людям и завтрак, и обед, – проговорил Вальминт.
– А ты был в Греции? – оживился Зар.
– Да, в Эфесе. Там было много всякого… Ты похож на греков.
Улыбнувшись, Зар обратился к нему на греческом:
– А что ты делал в Эфесе?
Вальминт быстро вскинул на него глаза, но, казалось, не особенно удивился и ответил тоже по-гречески:
– Мне хотелось узнать кое-что… Я там работал. Я попал туда вскоре после того, как ушел из своего дома.
– А это было давно? – полюбопытствовал Зар, переходя снова на французский.
– Больше пяти лет назад. Когда мои родители умерли, мне было семнадцать… Не спрашивай, что случилось, я скажу и так: чума… – Вальминт погрустнел и поднялся:
– Море совсем рядом. Может быть, пойдем?
Это было сказано так непринужденно, что Зар понял: юноша пока не думает о том, чтобы расстаться с ним.
– Да, пойдем к морю. – Он поднялся и снова опоясался мечом, а дорожную сумку вскинул на плечо:
– Коню надо отдохнуть.
Вальминт поцокал языком и конь Зара перестал объедать яблоневую ветку и повернул к нему голову. Вальминт подошел к нему и отвязал от ветки. Взял в руки повод. Зар удивленно поднял брови: его конь обычно плохо подпускал к себе чужаков. Француз улыбнулся, словно прочтя его мысли:
– Идем.
Он подвел Зару его коня, который пошел за ним как шелковый, и передал ему повод. Повесил на пояс рапиру и подхватил с земли свой плащ, закинув его на плечо, и они двинулись по пологой тропинке к берегу, ведя коня в поводу и дорогой беседуя обо всяких пустяках.
* * *
Поверь, мой друг, не зря
Я оказался здесь.
Есть небо и земля,
И будущее есть.
«Значит, ему двадцать три года… Он на два года моложе меня, но, похоже, немало испытал… Бродяжничает и не может никуда прибиться… Но почему?» – размышлял дорогою Зар, поглядывая на Вальминта. Тот казался беспечным; грусть его прошла, и он с удовольствием поддерживал беседу. Впереди показался пустынный песчаный берег.
– Тебе не приходилось воевать, Вальминт? – спросил Зар то, что его уже давно интересовало.
– Я умею фехтовать, – отвечал юноша. – Это наше фамильное оружие, оно досталось мне от отца, – он похлопал рукой по рукояти рапиры. – Но в сражениях я не участвовал. Быть наемником… Подчиняться чьим-то приказам – не по мне. И потом, я ни с кем не враждую. Я сам по себе.
– Но ведь твоя жизнь полна случайностей… И ты совсем один.
– А у кого жизнь не полна случайностей?.. Так или иначе, я справляюсь, – Вальминт пожал плечами.
Молодой рыцарь внимательно посмотрел на него: за этой бравадой скрывалось отчаянное, хотя и привычное, одиночество – здесь Зара трудно было обмануть. Решив повернуть ситуацию в неожиданное русло, он произнес:
– Остановимся здесь, на берегу. Покажешь мне твое искусство?
Вальминт с любопытством поглядел на него:
– Ну что ж, почему бы и нет? Размяться будет очень даже неплохо.
Продолжая вести коня в поводу, они подошли к морю. Вальминт слегка отстал.
– Вот и ты, море, – задумавшись, произнес Зар на своем родном языке, вновь ощутив близость своего будущего, и в эту минуту услышал как позади него другой голос повторил его слова, точно уловив их тон и мелодию. Он оглянулся: Вальминт смотрел на него. Немного смущенно улыбнулся:
– Это прозвучало так красиво… Скажи мне, что значат эти слова? Это твой родной язык?
Зар кивнул:
– Да. Мой язык – гэльский, ведь я родом из Ирландии. Я сказал сейчас, что рад снова увидеть море.
– Я тоже люблю море. – Вальминт задумчиво смотрел вдаль. – Оно не раз выручало меня в беде.
«Может быть, Вальминт, оно выручит тебя и на этот раз?»
Два человека стояли на берегу, глядя на безбрежный морской простор.
* * *
Люди встречаются и расстаются,
Чьи-то пути, может, снова сойдутся.
Пусть же та встреча им будет во благо,
Мост перебросит для нового шага.
– Начнем? – Зар вынул меч из ножен. У него был легкий клинок, благодаря чему соперничество с Вальминтом становилось возможным: в противном случае, рапира не могла бы устоять против тяжелого боевого оружия. К этому моменту конь уже был оставлен на лужайке в прибрежном лесу и щипал свежую травку, а дорожная сумка Зара стояла у маленького костерка, который они с Вальминтом разожгли на опушке, в полусотне шагов от берега.
Вальминт взял в руки рапиру. Сверкнул зубами в улыбке:
– Начнем.
Несколько мгновений они примеривались друг к другу, пытаясь отвлечь ложными выпадами, но затем клинки стремительно столкнулись, брызнув снопом искр, и началась борьба, в которой ни один не хотел уступать. У Вальминта оказалась на удивление твердая рука. Он быстро наступал, наносил короткие удары и отскакивал назад, ускользая из-под ударов Зара и вновь бросаясь в атаку, и если бы рыцарь не был так хорошо тренирован, ему бы совсем непросто было выстоять против ловкого и напористого противника. Французом овладел нешуточный азарт, его голубые глаза воинственно сверкали. Было видно, что он наслаждается игрой, которая шла вполне всерьез, хотя противники не испытывали ожесточения, свойственного настоящему поединку, и не намеревались повредить друг другу. Зар все-таки стал одолевать француза: тот наконец начал приметно уставать, однако ничуть не собирался сдаваться. Решив взять неожиданностью, Зар резко сменил стиль и стремительно пошел в атаку: клинки засверкали и зазвенели с удвоенной силой, затем скрестились и противники, сойдясь вплотную, напрягли все силы стремясь обезоружить друг друга. По лицу Вальминта тек пот, но и Зар был основательно измотан.
Зару так и не удалось выбить оружие из рук Вальминта. Пришлось использовать прием, незнакомый его сопернику: в результате француз оказался словно пойманным в ловушку, с правой рукой, заломленной назад и взятой в крепкий захват, хотя и по-прежнему сжимал в ней оружие; но теперь его жало стало безвредно и он тщетно старался вырваться из неудобной и сковавшей его позиции. Зар не собирался причинять своему сопернику серьезную боль, но ему хотелось испытать его:
– Брось рапиру!
– Ну уж нет! – Вальминт строптиво рванулся и охнул от боли, но оружия так и не выпустил. Зар тотчас разомкнул захват и отступил на шаг:
– Достаточно. Отдохнём.
Вальминт остановился, тяжело дыша и потирая правую кисть. Зар воткнул меч в песок. Француз поступил так же со своей рапирой, но смотрел на него негодующе:
– Как ты это сделал?!
– Я покажу тебе, только уже без оружия, – рыцарь восстановил дыхание. – Это важно знать. Есть и другие похожие приемы. Ты понимаешь, что, попав в такой захват в настоящем бою, не будешь иметь шансов?
– Покажи мне прямо сейчас! – Вальминт все еще выглядел уязвленным, хотя старался скрыть это. Зар решительно шагнул к нему и положил руку ему на плечо:
– Благодарю тебя, ты доставил мне настоящую радость. Я давно не встречал противника, равного мне по силе. Я с радостью покажу тебе все, что умею, но только когда ты перестанешь сердиться. – Гнев из глаз Вальминта исчез как по волшебству. Он вдруг рассмеялся:
– Пойдем к костру, мой друг. Я поставил там воду в котелке, она наверное уже выкипает. Я бросил в нее лесных трав. А потом ты покажешь мне свои фокусы…
Они немного посидели у костерка, выпив ароматного лесного «чая», приготовленного Вальминтом. День уже начинал клониться к вечеру. Зар поднялся:
– Теперь смотри. – Поправляя Вальминта когда требовалось, он отработал с ним тот самый, озадачивший его, прием и еще два-три приема, требующих скорее ловкости, чем силы.
– Теперь даже при столкновении с разбойниками, которые используют самые подлые и запрещенные приемы, ты сможешь постоять за себя.
Вальминт кивнул, но как-то рассеянно…
К тому времени они уже изрядно изваляли друг друга в песке, по очереди отрабатывая друг на друге подножки, удары и захваты, и теперь направились к морю, манившему своими свежими голубыми волнами. Сели возле воды на песок друг против друга. У Вальминта был какой-то отсутствующий вид. Он смотрел и на Зара и одновременно в пространство, словно растворившись в окружающем. Зару вновь показалось, что его спутник лишен направления и мается уже не первый год, совершенно неприкаянный и уже не думая о том, чтобы где-нибудь пустить корни.
– Ты когда-нибудь мечтал, Вальминт?
Тот улыбнулся, пожал плечами:
– Мечтал, конечно. Но жизнь трудна. Часто приходится не мечтать, а думать о том, как выжить… Пошли купаться! – быстро поднявшись, он ничтоже сумняшеся сбросил на песок всю одежду и бросился в теплые волны, разбив своим телом белую пенящуюся дорожку.
– Иди сюда, Зар! – он с наслаждением плавал и нырял, как дельфин, над водой показывалась то его мокрая голова, то пара длинных стройных ног, которые в эту минуту чем-то напомнили Зару рыбий хвост. Вальминт нырнул и несколько секунд не показывался, а затем вынырнул и с ликующим воплем поднял над водой правую руку, в которой была зажата большая серебряная рыбина. Рыба билась и трепыхалась. Зар рассмеялся. Вальминт погреб к берегу и вскоре оказался на суше, где бросил на песок свою бьющуюся добычу.
– Хорошая будет уха! – Он натянул штаны и поднял рыбу, собираясь идти к костру. – Иди же, смой с себя пыль!
Зар наконец последовал его совету и, сбросив с себя одежду, погрузился в синие волны, что принесло ему ни с чем не сравнимое блаженство. Искупавшись, он пошел к костру, где закипала вода для ухи. Вальминт сидел у огня и чистил рыбу. Он искоса посмотрел на своего друга:
– А как живешь ты, Зар? Ты, наверное, не всегда был скитальцем? Ты хорошо говоришь на языках…
– Я учился этому. Кроме греческого и французского, я знаю еще английский и латынь.
– А я – арабский. Так уж случилось, что я побывал в Дамаске. – Вальминт слегка помрачнел. – Я провел там два года в плену. Попался пиратам, как дурак. Но меня использовали на работе в кузнице, и там я научился, как варить хорошую сталь и ковать мечи. И не только мечи, но и бороны, и подковы… Я думал, я там подохну, но благодаря тому что я выучил язык, мне удалось бежать. Не все люди были там жестоки ко мне…
– Как же тебе удалось бежать?
– С караваном через пустыню, в арабской одежде. Не представляю, как мне удалось добраться до Франции. Везение… – Зар улыбнулся его словам:
– Все это не случайно, Вальми. Тебя вели.
– Да нет, сущее везение! Когда я отстал от каравана в бурю и упал в пустыне, меня подобрал другой караван, проходивший мимо. И через несколько месяцев я уже ступил на родную землю. О Господи, я думал что никогда больше не покину Францию, после всего что пережил, но уже полгода спустя оказался в Эфесе! – Вальминт произнес это с таким искренним изумлением, что Зар опять засмеялся.
– Что же привело тебя в Эфес, бродяга?
– Погоня за знаниями. Захотелось увидеть Элладу, – такую, как о ней рассказывают и пишут. И я не пожалел!
– А как же греческий?
– А, язык! Я знал его, к счастью. Меня ему научили дома. У нас было много книг на греческом, привезенных еще моим дедом.
– Так твои родители были хорошо образованы?
– Да… Погоди, уха выкипает! – юноша торопливо снял котелок с огня. – Ты такой запасливый… Ложек не найдется?
– Одна есть.
– Давай сюда. – Дуя на горячую жидкость, они по очереди зачерпывали из котелка, передавая друг другу ложку. Свежая уха, да еще после купанья, была восхитительна. Настроение у Зара сделалось просто отличное. Его компаньон, как оказалось, с такой непростой судьбой, все больше нравился ему.
Занимаясь ухой, тот посматривал на Зара, думая о чем-то своем. Зар во многом еще оставался для него непонятен, и кто он, Вальминт пока не знал. Но твердость и основательность рыцаря притягивали его к себе. И потом, Вальминт любил загадки…
* * *
Зачем нам странствовать скорбя?
Свет у меня и у тебя.
Где я, там будешь ты.
Ведь мы с тобой с одной звезды…
Без друга нет мечты!
В тот вечер Вальминт остался ночевать у костра вместе с Заром. Походный бивуак чем-то напоминал ему дом, благодаря тому, что теперь у него появилась компания. Впервые за много дней Вальминту было уютно. По природе он был общителен и с трудом переносил длительное одиночество, а беседа с Заром оказалась чрезвычайно занимательной. Юноша давно уже не встречался со сверстниками своего круга. Он ощущал Зара равным себе, а открытость и доброта молодого рыцаря быстро уничтожили последние следы отчужденности между ними. Видя искреннее расположение Зара, молодой бродяга отбросил свою скрытность: он рассказывал рыцарю о своих приключениях, в которых проявил истинную выносливость и отвагу, не раз спасавшие ему жизнь. На лицах двоих людей, сидящих у костра друг против друга, плясали отсветы живого пламени. Зар то смеялся, слушая Вальминта, то хмурился, скрывая невольную жалость, которую вызывала незащищенность его собеседника, абсолютно неприкаянного и одинокого перед лицом огромного мира. Но жизнерадостность Вальминта и его легкий нрав совершенно очаровали молодого путешественника.
– А как же твой дом, Вальминт? – спросил он наконец. – Ведь у тебя же остались дом и твоя родовая земля?
– Да как сказать… Хотя я и дворянин, но моя семья жила не намного лучше наших арендаторов. Крохотное поместье, дикая глушь… У нас было совсем по-деревенски. Но я был счастлив там, пока были живы мои родители. Я рос на приволье, – Вальминт улыбнулся воспоминаниям. – Скакал на лошади без седла, бегал по полям с крестьянскими ребятишками. Когда подрос, стал помогать крестьянам. Бывало, случалось мне и поле пахать, и сеять. И подковы ковать… Я все умею делать и нигде не пропаду.
– Так поместье не приносит тебе никакого дохода?
– Оно бы приносило, но оно давно мне не принадлежит. Оно было заложено и перезаложено, и когда все случилось… Когда я остался один, то не смог выплатить долги, и мой дом и земля перешли к кредиторам. Вот так. – Вальминт замолчал, грустно улыбнувшись. Потом продолжил:
– Наши арендаторы уцелели. Это очень хорошие люди… Они предлагали принять меня в свою семью как родного, но я не захотел оставаться и отправился странствовать.
«Слишком горько было оставаться». – Этого Вальминт вслух не произнес, но Зар его понял. Он не стал спрашивать француза, почему тот до сих пор ни на чем не остановился, не попытался создать для себя более спокойную и надежную жизнь, в которой не возникало бы каждый день прямой угрозы самому существованию. Хотя сам рыцарь не хотел бы жить так, как этот бродяга – перекати-поле, он понимал, что человеческая душа загадочна и идет иногда самыми неочевидными и непроторенными путями, стремясь… быть может, к лучшей доле, которая другим показалась бы поистине мучительным жребием. Он принимал Вальминта таким как есть. И хотя они были сверстниками (Зар только на два года старше), молодой рыцарь отчетливо видел, сколь многого еще не знает и не понимает Вальминт в окружающем мире, по которому странствует «без руля и без ветрил». Не знает и не осознаёт того, что сам Зар давно уже постиг благодаря своей исключительной, необыкновенной судьбе. Он мог бы сейчас проникнуть в мысли француза, воспользовавшись своей особенной силой, но не собирался этого делать, хорошо усвоив от своих учителей, что нельзя против воли вмешиваться в чужой путь. Поэтому он просто сидел у костра и наслаждался беседой с человеком, который был ему по душе и, как ни странно, во многом уже стал ему близок. Зар знал за собой эту особенность: привыкать к людям, привязываться к ним и потом стойко любить их сердцем, невзирая на время и расстояния. Но на том и держится мир…
«Что ты скажешь завтра, Зар, когда эта перелетная птица покинет тебя и отправится своей дорогой?»
* * *
– Почему ты не обратился за помощью к королю, Вальминт? Ведь ты дворянин, ты хорошо образован, все это дает тебе преимущества. Быть может, король согласился бы рассмотреть твое дело и составил тебе протекцию.
– Мне это даже в голову не приходило. И потом, я тогда был… – собеседник Зара замолчал.
«Ты был растерян».
– Случилось очень много всего, рыцарь. Я остался один. Кругом свирепствовала болезнь…
– Как ты-то сам избежал ее?
– Чудом! Я ухаживал за родителями до последнего, но болезнь не тронула меня. А потом… У меня было одно желание – уйти. Уйти как можно дальше…
Вальминт прилег у костра на плаще, подложив руку под голову. Задумчиво глядя на мерцающие угольки, их возникновение и угасание, он погрузился в какую-то грезу наяву, уйдя далеко-далеко от Зара… Тот поднялся:
– Посмотрю, как там мой конь… – и отправился на поляну. Когда через полчаса он вернулся, почистив коня пучками травы и напоив его в лесном ручейке, Вальминт спал у потухшего костра. Вид у него был усталый.
«Скитания по городам и весям не обходятся так уж задешево…». – Осторожно, чтобы не разбудить своего спутника, Зар прилег на песке с другой стороны кострища и погрузился в мысли об Ирландии.
Солнце краешком коснулось моря. Пустынное побережье было погружено в тишину прозрачных ранних сумерек.
* * *
За ролью видеть человека,
За искрой – света полноту,
И другу путь открыть в мечту,
Что пробудит надежды века.
– Так ты не был в Париже?
Зар спросил это много позже, когда костер снова ярко пылал в густых сумерках, а хорошо выспавшийся Вальминт сидел на корточках у огня и длинным прутом помешивал угли.
Он посмотрел на Зара, слегка усмехнулся:
– Тебе странно, что я француз и не был в Париже? Так уж получилось, что я туда не дошел. Было много других дорог, которые меня привлекали. Потом не забывай, что я вернулся из плена не так уж давно, меньше двух лет назад, и почти сразу после этого отправился в Грецию. А дорогой мне все время приходилось делать остановки, чтобы что-нибудь заработать на пропитание. Я шел туда, где нужны были рабочие руки. Мне пришлось побывать каменщиком, маляром и даже огородником…
– Неудивительно… Я вижу, ты давно привык рассчитывать только на себя.
Вальминт в ответ вскинул тонкие брови:
– Как же иначе? Не на короля же мне рассчитывать! Король далеко. И потом, разве не он поддерживает все эти законы? Я стал бездомным по вине королевских слуг и не хочу от них никаких милостей! – Глаза у него засверкали.
«Я понял, Вальминт. Но так не пойдет. Тебе все-таки нужна помощь». – Зар задумался. Вслух же произнес:
– Ты что-нибудь знаешь об Ирландии?
Оказалось, что Вальминт не знает о ней ничего. Зар принялся рассказывать ему о своей стране, и постепенно на лице молодого скитальца, слушающего его рассказ, появилось выражение умиротворения и задумчивости, словно он погрузился в сказку. На его устах играла улыбка; воображение вело его по незнакомым дорогам древней и таинственной страны… Эльфы и феи танцевали перед его внутренним взором на зеленых холмах и у сверкающих водных потоков… Отважные воины стремились в битву, защищая свое право на свободу и независимость… Теплые дожди щедро орошали землю Ирландии, возвращая ее к жизни.
