Loe raamatut: «Лабиринт Баффало», lehekülg 3
Глава 12
Моветон (фр.) – дурной тон; поведение, манеры и поступки, считающиеся неподобающими, неприличными, не принятыми в обществе.
– Ёбт твою мать! – Этот матершинник выкрикнул так неожиданно и с таким отчаяньем, что я вздрогнула от крайне нехорошего предчувствия…
После холодного его недоприветствия «Кук» эти выпаленные слова и правда прозвучали пугающе. Общая теперь уже наша проблема. Точнее, некая подстава, что настигла нас в арендованной машине. Уже не участие в реалити-шоу (хотя как знать?!), но что-то эдакое, с наворотом… Продуманная игра, правил которой не знал ни Ривера, ни я.
– Париж! Да он издевается?! – разразился Ривера после паузы в несколько секунд.
– Что-что? – пролепетала я, окончательно перестав понимать смысл его слов.
Шок, оторопь – заставили на время забыть о том, что вообще-то гордая, принципиальная и непоколебимая Офелия Кук не собиралась обращать внимания на Баффало…
До скончания веков!
– О, нет-нет-нет! – Ривера зажмурился и стиснул зубы так, будто его раздирала изнутри страшная боль.
«Париж» – единственное слово, что застряло в моем сознании чем-то смутным, немного знакомым, но очень далеким…
– Париж? – Я полезла в телефон, чтобы найти сообщение от мисс Бэйли, которое, по догадкам, она наверняка тоже уже оставила на почте.
Первая мысль: неужели эти двое ученых-предателя решили отправить нас…
В типа как романтическое путешествие?!
Франция, Париж, Эйфелева башня, вино, круассаны, фуа-гра и всё такое…
***
– Бли-и-ин! – Я в ужасе дернулась, выронив телефон.
Метка на карте! Париж. Город на северо-востоке штата Техас. Место, где я провела убогие два года перед тем, как окончить старшую школу. Почти чужой городишко для меня – и родной для Риверы. Судя по реакции, он негодовал. Баффало не хотел возвращаться туда, где живут его школьные друзья и бывшие подружки.
Но почему?
По идее, он должен втопить педаль газа в пол, чтобы поскорее очутиться там, где его ждут. Где ему рады. Где он будет расхаживать весь такой блистательный и привлекающий внимание зевак. Как-никак, звезда школы. Спортсмен, который явно добился определенных успехов, раз может позволить купить себе шикарный Кадиллак…
Какой караул для меня, боже!
Я так старательно вычищала из памяти последний год в Париже, что и сам город почти стерся после переезда в Колорадо-Спрингс.
– Так, всё! – Ривера вылетел из машины как ошпаренный и с силой захлопнул за собой дверь.
Он ходил туда-сюда вдоль обочины, и даже через закрытое окно я отчетливо слышала, как он орет, матерится на чем свет стоит. Попутно Ривера ткнул в экран телефона, а затем начал вызванивать своего куратора, коллегу мисс Бэйли.
А я сидела в прострации от похмелья, от ожидаемо-неожиданного появления высоченного бычары.
И от новостей про поездку в проклятущий техасский Париж!
Ведь я была уверена, что наш путь-дорожка проляжет в какой-нибудь полусекретный исследовательский институт. Как в кино и сериалах показывают.
Но никак не в провинциальный Париж, где я провела не очень-то сладкие и приятные два года… Городишко с населением в двадцать пять тысяч человек и бутафорской Эйфелевой башней. Где в забегаловках подают не круассаны и бордо, а техасский пирог с орехом пекан, «Ковбойский чили», тако «Эль Пастор» и тому подобные южные сытные блюда.
От которых можно легко набрать с десяток фунтов жира…
Блин, реально, подстава подстав!
Глава 13
Блиц – (в американском футболе) защитное построение, смысл которого сделать сэк (захватить квотербека до его паса).
– Я отказываюсь, слышите вы, Коулман?! Мы так не договаривались! – бушевал я, брызгая слюной в чертов мобильник, который поставил на громкую связь, чтобы насколько возможно держаться от этого гада подальше. – Договор разорван, или как там его… Расторгнут, в общем!
– Как знаете, – безразлично и как-то вяло ответил старый пердун.
Умник чертов, которому я бы с удовольствием разбил очки и саму его высокомерную морду! Физиономию, которую я два раза наблюдал по видеосвязи на старте этого издевательства под названием «исследование».
– Только имейте в виду, мистер Ривера: по договору вы обязаны вернуть двойную сумму, – закончил он цинично.
Эти слова прозвучали еще более угрожающе, нежели если б он процедил их на эмоциях или опустился до оскорблений.
– Боже мой! – В лютом гневе от полной безысходности я хлопнул по лбу. И почти до крови прикусил губу, когда гребаный умник принялся монотонно зачитывать некоторые «важные моменты» из договора.
Я не вслушивался в болтовню Коулмана по двум причинам: первое – отходняк после вечерней пьянки. Второе – Париж…
Кук, сидящая в тачке! И ненавистный Париж!
Хреново физически и морально – вот как я себя ощущал! Настолько нестерпимо-гадко, что готов был пойти на всё что угодно: ограбление банка, продажу собственных органов. Я перебрал все варианты за то время, пока Коулман продолжал что-то там бухтеть. Даже самые безумные идеи полезли в башку. Изобретение машины времени, чтобы вернуться в прошлое и порвать гребаный контракт. Нет, еще лучше, оказаться в той точке, тем далеким вечером, когда я…
Черт!
Или можно взорвать психолого-исследовательский центр со всеми работничками. Или каким-то образом впасть в многолетнюю кому, чтобы Коулман забыл о моем существовании. Или же сбежать в леса-горы и прожить там отшельником до самой старости…
Но, увы, во всех случаях я лишился бы чего-то ценного. Свободы. Органов. Возможности бухать и курить анашу. Поэтому я почти не слушал трёп Коулмана, а исподлобья поглядывал на озадаченную Кук, что сидела в машине и таращилась на меня…
Она пялилась на полутруп подопытного кролика, который всё еще брыкался и пытался кусаться. Шанс вылечиться? Отдаться в руки профессионалам из клиники в Нью-Йорке?
А на хрена, спрашивается?
Чтобы наверстывать упущенное время? Рвать жопу ради жалких центов? Объяснять кому-то, почему Джейсон Ривера бил баклуши шесть с лишним лет? Разжевывать, почему не боролся, не старался, а сник?
Уж кому-кому, а потенциальному работодателю, да и бывшим одноклассничкам плевать на это с Эйфелевой башни! Они оценивают людей либо по записи в трудовом табеле, либо по россказням о том, чего ты добился…
Ни-че-го!
И, ковыляя на ослабевших ногах к тачке, где сидела желторотая Кук, я хотел вовсе не выздоровления и каких-то маломальских перспектив или изменений, а наоборот – тотального и, желательно, быстрого саморазрушения. Стать, наконец, инвалидом. Чтобы продолжать убивать себя на пособие от государства.
Я полжизни посвятил американскому футболу и пахал как бык, стремясь стать игроком Высшей Лиги.
Не вышло!
– Мистер Ривера, вы еще здесь? – Голос мерзкого старикашки и подлеца заставил меня поежиться от неприязни.
– Да пошел ты, Коулман! – произнес я сквозь стиснутые зубы в новом желании: застрелиться прямо тут, на обочине. На голубых глазенках Офелии Кук!
Дойдя до машины, я с какой-то даже радостью представил, что мою ногу вообще ампутируют. Да-да, подумать только: до каких… этих… как его… умозаключений может дойти доведенный до ручки человек!
Лишь бы не возвращаться в родной городишко! Лишь бы Кук перестала так откровенно пялиться!
Лишь бы закончить весь этот ад здесь и сейчас, блядь!
Но умник-могзоправ одной циничной фразочкой про долг загнал меня в угол. Нет, даже не угол. В капкан. Знал ли он о том, что зверь и так болен? Вряд ли. Я практически никому не рассказывал о полученной травме.
А что бы это поменяло в случае с Коулманом, а?
Да ему и всей его конторе плевать. Воистину благими намерениями выстлана дорога в ад! Настоящий. Кромешный. Не мой небольшой мрачный мирок в Денвере, который стал местом добровольного заточения. И та ловушка закрылась с оглушительным хлопком двери, когда я сел в чертов Шевроле.
Что впереди?
Крайне неприятная компания в лице Кук. Долгая дорога по адской дневной жарище. И приезд. В место, где на меня, беглеца, будут кидать любопытные взгляды и шептаться. Потому что шесть лет – недостаточный срок, чтобы забыть короля стадиона. Лучшего во всем Штате…
Проклятье!
***
Кик-офф – (в американском футболе) удар ногой в начале каждой половины игры. Разыгрывается с 35-ярдовой линии, пробивающим составом команды.
Я завел движок и резко вывернул руль влево. Кук продолжала молчать. Я чувствовал, как она напряглась и прожигает взглядом мой затылок, спину, сиденье водительское, черт.
Чтоб ей и вовсе испариться! Лопнуть мыльным пузырем. Она раздражала, нет, бесила своим присутствием!
Ну и ладно-ладненько. В Париж! Местечко, где я хорошенько развлекусь. Сделаю так, что гребаные жители еще долго будут вспоминать слетевшего с катушек гостя.
Я набрал побольше воздуха в полыхающую от неистового гнева грудь и глянул на Кук через зеркало заднего вида. Да, она пялилась на меня всё это время. Так и знал! Ну, окей, мисс Добродушие. Отныне мы, вроде как, в одной упряжке, да?
А с чего бы это вдруг?!
– Что вытаращилась, Кук?! – процедил я. – Не смей пялиться на меня, ясно?
Она в какой-то рассеянности хлопнула голубыми глазищами, вздрогнула и тут же отвернулась к окну.
О, да! Зажечь!
Зажечь ночные огни Парижа так ярко, что все, мать его, парижане и парижанки ослепнут к хренам собачьим…
Глава 14
«Нина, это ужас!» – написала подруге, которая так и не ответила на мои пьяные ночные сообщения.
– Блин, – шепнула я и стерла текст, припомнив, что по новым правилам проклятой игры этого делать нельзя. Еще не хватало лишиться пятидесяти тысяч из-за жалобных писем Нине.
Точнее, из-за Риверы!
Я искоса глянула на спутничка, который недавно матерился на обочине, лютовал, а затем сел обратно и в хамской манере велел мне не смотреть в его сторону. Бессовестный. Грубый. Ставший еще более взрывным, козел. Он не имел никакого права указывать. Он должен был вести себя как-то иначе…
Боже!
Баффало либо совсем озверел, либо у него отшибло память, раз он позволяет себе подобное со мной…
Блин, конечно, ждать от него признания вины, ошибок не стоило. Я на это и не рассчитывала, вообще-то. Потому что на такое способен только зрелый человек. Накопивший мудрость.
Но не-е-ет, блин!
Ривера не из таких. Подобные ему считают, что никому ничего не должны. Что существует всего лишь два варианта пережить душевную травму, буллинг: ощетиниться и дать отпор, либо заткнуться и терпеть.
Но это уже совсем какой-то чудовищный цинизм с его стороны по отношению именно ко мне!
Я своими собственными глазами видела, а точнее, читала другое в чате. Не те два варианта а-ля логика Риверы. Бывает, что человек просто не вывозит груз воспоминаний и боль родом из детства.
«Школьный шкаф». Сидящие там жертвы жестокости не собирались давать отпор обидчикам. По многим причинам. В том числе потому, что не хотели мараться, опускаться на тот же низкий, подлый уровень. Или нарушать закон ради не стоящих, дерьмовых людей.
С другой стороны – они не простили… Да, они терпели в прошлом. Были унижены. И эти вещи из «Школьного шкафа» вовсе не потерялись и не забылись. Наоборот, остались со многими до конца дней. Возможно, кто-то и простил, ссылаясь на христианские ценности. Или же доказал упорной работой (и кучей денег на счету), что они чего-то да стоят. Но таких не нашлось в чате, увы. Там сидели именно те, перед кем не покаялись. Даже не извинились. Те, кто не добился карьерных высот. Кто не стал условным пастором в католическом приходе…
Сволочь-Ривера-Баффало!
Я ничем и никак не заслужила такого обращения. Меня раздирала обида и невыносимая ненависть к нему!
Мне представилась картина, что я действительно участница гадкого реалити, где собрались выпускники школы. Диван с плюшевой обивкой, окруженный кадками с пальмами и лежащими на полу пуфиками-мешками. Вроде как приятная релакс-атмосфера, а на деле – гнилое место, где правят иные законы. Кто кого переплюнет.
И я сижу на том диване перед камерой и горю щеками от включенных софитов. И от унижения! Мне надо рассказать, как проходит сегодняшний день, бла-бла-бла. Дать какие-то комментарии об отношении к участникам и моих чувствах. По ту сторону экрана любопытные праздные зеваки уже достали соленый попкорн, чипсы и пивко. Им нравится шоу. А мне – плохо, неуютно, тошно от происходящего!
Потому что я скорее сдохну, чем поведаю им подробности отношений с Риверой в выпускном классе!
Не сделаю этого даже ради поддержки общества и сочувствия. Потому что следующим на диван бухнется Ривера, примет вальяжную наглую позу, оскалится в дерзкой улыбочке и начнет вещать, что не собирается каяться. Что жизнь – есть жизнь. Мол, плевал он на кармические долги. А своим статусом и положением он твердо застолбил место в социуме. Остальное – дела давно минувших дней и сущие пустяки…
Чтоб ему ослепнуть от софитов!
***
– Что-о-о? – почти неслышно шепнула я, почуяв странный запашок.
Боже, Ривера закурил косяк! Прямо в машине. Серьезно?! Да он…
Совсем офигел, что ли?
Он чередует тренировки с курением каннабиса? Или таким образом он решил отметить отпуск?
Неважно! Что он себе позволяет? Почему я должна травиться вместе с ним? Какой же он…
Мудак!
Иных слов просто нет!
Но я не скажу ни словечка, клянусь. Пусть его остановят копы…
Блин. Мы же еще в Колорадо, а тут частичный лигалайз, будь он проклят! Подстава очередная…
***
Кумарить – (в определенных социальных кругах) означает курить каннабис.
Мой мозг, кажется, поплыл от сладкого дыма. И это несмотря на то, что я демонстративно открыла задние окна настежь. Спасибо, отличное начало поездочки! Раскумариться напару со злейшим из врагов точно не входило в мои планы. Так же, как и провонять анашой. Мои волосы, платье – точно пропахли. Отмыться бы от этого кошмара. Избавиться от компании Риверы…
Но не-е-ет!
Он рулил молча. Даже радио не включил. Мы ехали по раскаленной дороге под гул слабого движка Шевроле. Ноль мыслей в моей голове, как быть дальше. Тупая, затуманенная башка Риверы с копной вьющихся черных волос. Ниже – бычья шея. Еще ниже – плечищи, что выполняли монотонные движения, от которых клонило ко сну.
Я как могла боролась с дремой. Потому что похмелье сморило. Потому что было чертовски скучно! И как-то тревожно…
Догадки? Мысли? А что толку их гонять? Всё равно ничего не изменить.
Баффало за рулем. Баффало – король положения. Бесправная – я. Которая боялась быть пойманной им на том, что снова «пялюсь».
Боже!
Какая-то безнадега и замершее время. Я – Офелия Кук. Взрослая женщина. Сидящая будто бы опять где-то на задворках жизни. Бесправная. Не имеющая права голоса. Девчонка, которую колошматило изнутри от самых разных чувств поначалу. И на которую нашел полный тупняк ближе к полудню.
Полное безволие…
***
Но стоп-стоп!
Почему это я обязана подчиняться какому-то там Баффало и безмолвно трепетать? Именно что трепетать, а не выказывать гордость, смешанную с обидами.
Я, Офелия Кук, хочу кофе. Хочу съесть что-то крайне вредное. Бургер с маринованными огурцами и луком-фри. Хочу передышки в поездке. Хочу отойти от похмелья и кумара, к запаху которого, кажется, успела привыкнуть…
Хрен там!
В общем, я копила дух для того, чтобы смело и четко высказать невежливые пожелания, а именно – требования к Ривере. Но получалось не очень! Я тушевалась, пока мой язык будто парализовало.
Чтобы решиться на давно созревшие в голове слова, я сперва глянула на Риверу. Найти бы в нем хоть какие-то внешние недостатки… Зафиксировать их в сознании и сказать наконец-то свое веское слово насчет кофе и всего прочего.
И изъянчики у него нашлись, и причем довольно быстро… Да-да!
Пункт первый. Многодневная щетина – вовсе не брутальная, а какая-то запущенная, что ли. Даже такая щетина должна выглядеть ухоженно. Ривера будто забыл о своем лице. Забил на него, мол, что отросло за несколько дней без бритья, то и отросло, пофиг.
Пункт второй. Помятая футболка. С такими небольшими изломами, будто вещь небрежно швырнули в угол, а не повесили на вешалку в шкаф. Плюс, та футболка была какой-то… ну не знаю… Не новенькой. Не вещью, которую богатенькие спортсмены надевают от силы раза три-четыре. Никаких фирменных знаков и бросающейся в глаза дорогивизны ткани. Футболка как футболка. Обычная. Постиранная в стиралке…
И третий пункт. Красные от каннабиса глаза и помятое невыспавшееся лицо!
Смутная догадка пролезла в мою голову: Ривера – не звезда спорта, а, скорее всего, игрок какой-то третьесортной команды.
Но тогда откуда тачка?
Вероятно, он был успешен, но потом его вытурили из титулованной команды. Но за что? За хамство? Лень? Вредные привычки?
Он, наверное, смог подзаработать тогда деньжат. Купил ретро-тачку, сорил направо и налево деньгами…
Эх! А всё-таки жаль, что я не следила за его жизнью, достижениями… И упадком!
Так тебе и надо, сволочь!
Потому что ты не умеешь быть нормальным, порядочным человеком.
«Не смей пялиться, Кук».
Да не больно-то и хотелось! С тобой плюс-минус всё ясно, Ривера. Лузер, который живет остатками прежней роскоши и воспоминаниями о взлете. Любитель болтовни о былом величии и о том, как несправедливо с ним обошлось треклятое руководство клуба.
Прозрение!
Я прищурилась и теперь смотрела на Риверу без внутренних чертыханий. Деньги! Ему нужны пятьдесят кусков. Может, потому что его вот-вот попрут и из так себе команды? Потому что и там он умудрился наломать дров и посраться с тренером или игроками. Но зачем ему деньги?
Не мое это дело. Плевать!
Одно ясно: у звезды этой, так называемой, не всё так прекрасно. И поэтому нечего молчать! Нечего возвеличивать его. Он уже не тот Баффало-бык. Да, пусть всё еще притягательный, мужественный, почти без недостатков…
Мятая футболка и запах анаши, Офелия Кук. Сосредоточься на этом!
Глава 15
– Боже, – донесся до моих ушей сдавленный писк Кук в зависшей марихуановой поволоке.
Состояние, которое меня ни черта не радовало в этот раз!
Потому как НИЧТО в мире не могло меня отвлечь от мерзких слов: «Париж» и «Штат Техас».
Да, я опять затылком ощущал укоризненный, раздраженный взгляд голубых глазенок. Пришлось закрутить второй по счету косяк, потому что Кук бесила меня одним своим присутствием! Потому что являлась частью ужасного сюра. Небольшим таким фрагментом в сравнении с мозгоправами и образом чертового Парижа, но всё же…
Да, она не жужжала в уши, не несла своим от природы болтливым ртом белиберду. Кук и слова не сказала насчет того, что я курю прямо в тачке. Признаться, это еще больше злило! Потому что мне хотелось выместить на ком-то гнев за всё это дерьмо.
И Офелия-Веснушка-Кук казалась самым подходящим для этого объектом.
Поэтому я решил начать устраивать пиздец не по приезде в городишко, а прямо в дороге. Чтобы этой желторотой правильной бабенке тоже было несладко. Пусть, пусть сполна отработает свои пятьдесят кусков. Пусть заслужит их. Мне же ни хрена не хотелось брать вознаграждение. Меня тошнило от одной лишь мысли о том, на какое унижение я, отныне невольник, пошел ради пополнения счета на карте.
Продажный кретин.
Тупица! Которому отец с детства разжевывал, что в жизни нахаляву можно получить лишь неприятности. Я и сам это хорошо знаю. Хотя в итоге скатился до пособия по безработице. Подачка от государства. Таким вот образом влачить существование – это почти прямая дорожка к тотальному… как его, бля… иждивенчеству, вот.
Когда ты оправдываешь себя, а что, мол, плохого-то?! Многие так живут. Ведь любой может оказаться в трудной ситуации. А затем, когда эта «ситуация» становится уже не периодом жизни, а нормой, человек начинает винить всех вокруг в непонимании и несправедливом отношении.
Но проблемка в том, что умом я всё понимал. Не разглагольствовал по кабакам о том, что произошло шесть лет назад. Не пытался вызвать у кого-то каплю жалости. Потому что я еще хранил остатки гордости. И принимал пособие с перманентным чувством отвращения к себе!
Я тратил эти небольшие деньги по-разному. На выпивку и траву – с удовольствием, а вот на еде и одежде старался экономить. Потому что ни к чему такому человеку, как я, походы в рестораны или дизайнерское барахло. Ноль желания эстетствовать. Крайне простая житуха. На краю пропасти под названием «Тотальная деградация»…
***
Линия розыгрыша – (в американском футболе) полоса, где начинается розыгрыш.
– Ну всё, – прошептала себе под нос Кук и заерзала на заднем сиденье, когда очередной клуб дыма медленно расплылся по салону с моим долгим и о-о-очень показательным выдохом.
Мол, совершенно верно, Кук! Уж в чем-чем, а в деле курения дури я большой профессионал и ни хрена не закашляюсь, словно какой-то там подросток неумелый.
Кук зашуршала. Кажется, своей дурацкой перемётной вязаной сумкой. Эта сумка меня тоже раздражала! Наверное, девчонка ее сама связала.
Тьфу, блин!
Как представил ее на диване перед телеком с этими… штуками… ну, чем там вяжут. Короче, рукодельница хренова. Вместо того чтобы ходить по барам, мутить с какими-то мужиками, она наверняка любить посмотреть мыльные сериалы, или заняться всяким скрупулезным хобби, типа шитья или рисования картин по номерам. Сидит такая, смотрит муть по кабельному про какого-нибудь богатого шейха.
Да уж, ей кобелек точно не помешал бы. Да погорячее такой…
А она сидит и слезки роняет на свое рукоделие. Вместо того чтобы напялить платье с глубоким вырезом. Чтоб все парни в баре пялились на ее…
Мда, а грудь у нее выдающаяся. Во всех, мать его, смыслах. Два футбольных, упругих мяча. В моей постели не было телок с такими сиськами. Вот просто интересно: в дамских магазинах легко ли найти белье на такой размер буферов?
Боже, трава явно повела меня не в ту колею…
– Останови! – пискнула Кук.
Я промолчал и демонстративно поддал газку.
– Останови быстро! – потребовала она более нахрапистым тоном.
Мне нравилось выводить эту рукодельницу из состояния дзена. Пусть еще просит. Да так, чтобы я согласился. Что для этого надо ей сделать? Попросить вежливо: «Ну, пожалуйста, Джей, останови»?
О нет!
Мне хотелось довести ее до точки кипения. Чтобы пособачиться с ней. Чтобы Кук горела круглыми щеками, лупила меня по спине ладонями. Или своей уродской лучезарной сумкой всех оттенков радуги.
А лучше, чтобы она попыталась придушить меня длинными ручками от этой вязаной хрени. Прямо во время езды. Я бы еще больше разогнал тачку, и в итоге Шевроле угодила бы в кювет. Или в столб! А я бы сдох от удушения или удара – неважно. Это уже не имело бы никакого значения. Главное – быстро и безболезненно. Нет, главное – по дороге в чертов Париж! Очень неплохой вариантик красиво подохнуть, не правда ли?
– Мне третий раз повторить? – произнесла девчонка теперь уже учительским тоном.
Да хоть миллион, Кук, хе-хе!
– Ладно! – выпалила она после моей вызывающе-долгой паузы. – Считаю до десяти… Один…
Что она задумала, блин?
– Два, Ривера… три-и-и…
Я не выдержал, правда, силенок не хватило дождаться «десяти». Любопытство взяло верх над азартом.
– И что будет-то, а, Кук? – Я глянул на нее через зеркало и сделал еще одну затяжку косяка. Он уже почти истлел, потому что я напрочь о нем забыл, черт.
– Я надую прямо тут, в машине, вот что!
Боже.
«Надую». Смех один! Детский сад какой-то.
– И поверь, Ривера, мало не покажется. Я давно терплю. Уже часа два как. Поэтому в машине будет вонять не только травой, но и…
– Ладно-ладно, Веснушка.
Блин, зачем я так назвал ее вслух?! Типа ласково даже.
– Ладно, Кук. Вон там заправка. Не смей дуть в машине, слышишь?
– Ага, значит, тебе можно дуть, а мне нельзя? – начала издеваться девчонка.
– До границы Колорадо имею право, усекла? – Я принялся отстаивать гребаные права. – А вот ссать в машине – это… как его… не по-людски. Ты же не собака какая-то.
– Ну-ну, – буркнула она. – Хуже собаки. Их хотя бы вовремя выгуливают. И вообще, ты тут не хозяин, понятно?
Я заткнулся, потому что не нашелся, что ответить. Честно, я и сам давно проголодался и мучился жаждой, но выжидал, когда Веснушка…
Кук. Просто, мать его, Кук!
Короче, сдастся первой. Попросит или потребует, неважно. А я буду ломаться. Из вредности. И потому, что мне нужно было на ком-то отыграться, а Кук – самый что ни на есть подходящий объект для такого дельца.
– Слушай, Кук. Есть предложение на подумать… – Я вырулил к заправке. – А может, к черту Париж, а?! Давай набухаемся в каком-нибудь мотеле? Нажремся в хлам и покутим маленечко?
– Нет, Ривера, просто побыстрей запаркуйся. Не стану я пускаться с тобой во все тяжкие, уволь уж! – отозвалась девчонка таким тоном, будто я ей оргию предлагаю.
Фу, какая же она тошнотворно-правильная!
– Скажи, Веснушка. Ты когда-нибудь принимала участие в оргиях? – Я решил немного поразвлечься и смутить ее, а заодно показать себя настоящим ублюдком.
Правильно-правильно, пусть знает, с кем придется иметь дело. Пусть видит, во что превратился бывший королек школы.
– Заткнись! – презрительным тоном процедила девчонка на мой пикантный вопросик.
Я напоказ ухмыльнулся и бросил на Кук весьма вызывающий взгляд. Точнее, бесстыдно вылупился на ее большие сиськи.
– Ну не-е-ет, ты точно не трахалась с телками или несколькими мужиками сразу, – цокнул я типа укоризненно, пока ее лицо наливалось пунцовой краской.
– А давай всё же заглянем в мотель? Пожалуйста-а-а? – принялся кривлялся я, почти запарковав тачку. – Уж больно тянет опрокинуть пару рюмок, послушать о твоем скучном житье-бытие, а затем… – Я сделал многозначительную паузу, эротично облизнув губы. – А затем отжарить пару шлюх перед тем пиздецом, что начнется в чертовом Париже.
– Нет! – кинула мне в лицо разгневанная девчонка. – Ты просто урод, боже! Я-то думала, что ты, Ривера, стал еще более надменным засранцем. Но ты просто… Мудак конченый!
Супер!
– О да-а-а. – Я заглушил движок. – Ты права, Веснушка. Моя житуха куда веселее твоей. И очень скоро я покажу, что такое настоящий кайф. Так что насчет косячка, а?
– Отстань! – Девчонка накинула на плечо сумку и поторопилась покинуть место, где правил Король Засранцев.
Я невольно глянул на ее попу, когда она очень неуклюже выбиралась наружу.
Ну и задница, блин! Между таких булок очень неплохо бы смотрелся мой…
– С-с-стоп! – прошипел я, ударив себя по лбу.
Почему-то трава подействовала на меня чудно. Странно. Не как обычно. Может, туда что-то подмешали? Какую-нибудь синтетику…
От которой хочется трахаться!
