Loe raamatut: «Болото истины. Меж двух мечей»

«Зависть – один из наиболее действенных элементов ненависти». О. Бальзак

«Каждый час, посвященный ненависти, – вечность, отнятая у любви». Л. Бёрне

Пролог

Девочка прикрыла глаза, с наслаждением делая глубокий вдох. Настало особенное время, когда в воздухе витает пьянящее спокойствие, свойственное одним лишь осенним вечерам. Небо всё ещё пронзительно-синее. От кучки сухих листьев, аккуратно собранных у калитки, поднимается пахучая струйка дыма, заполняющая лёгкие едким пряным запахом. Запахом осени. По-прежнему тепло, но ветер уже сменил мягкую ласку на зябкую свежесть.

Мама велела надеть куртку, но девочке не хотелось прятать под ней новое чёрное в белый горошек платье. Она получила его в качестве подарка на день рождения месяц назад. Теперь ей уже десять. Мама говорит, что она взрослая, но девочке не хочется быть взрослой. Взросление пугает. С этой, теперь часто повторяющейся, фразой появилось много ответственности, крадущей её беззаботное детство. Девочке сказали, что она сама должна понимать, как правильно одеваться во избежание болезни, но куртка прячет красоту кружев, поэтому она расстегнула замок до середины, выпуская наружу изящный ворот.

Всё же, были у взросления и свои плюсы. Теперь не приходилось украдкой бегать в лес. Девочке доверяли самой возвращаться домой в оговоренное время. К счастью, солнце пока не село, а значит, сегодня можно еще погулять.

Овражек с неглубоким ручьём делил пролесок на две части. Находясь недалеко от жилых домов, он привлекал внимание местной детворы. Вот и сейчас на другом берегу резвился пятилетний светловолосый мальчик, размахивающий палкой, словно мечом, в борьбе с невидимыми врагами.

Снова этот мальчишка!

С тех пор, как новые соседи перебрались в их коттеджный посёлок, этот мелкий задира неустанно следовал за девочкой по пятам. Она не возражала против игр, но мальчишка всё время дразнился, кривлялся, а иногда и больно щипал её. Кому понравятся такие друзья?

– Эй, Ада, иди сюда! У меня для тебя сюрприз, – нарочно растягивая последнее слово, мальчишка достал из кармана что-то, едва помещающееся в детскую ладошку. Он спустился с покатого бережка, жестом свободной руки приманивая девочку.

Стоило ей приблизиться, как шалун тут же разжал кулак, дав волю скрученной игрушечной змее, выпрыгнувшей на Аду, как чёрт из табакерки. Она взвизгнула от неожиданности, отпрянув назад.

– Ах ты… Гад мелкий! Подожди у меня. Вот поколочу, будешь знать, – погрозила она кулаком.

Мальчишка, смеясь, показал Аде язык и, быстро разувшись, влез в ручей, маленькими ножками поднимая в её сторону дождь из брызг.

– Ты дурак, Лука. Ни за что не буду дружить с тобой! – стряхивая с себя противные капли, Ада помчалась прочь, желая как можно скорее отделаться от проказника.

– Нет, Ада, спаси меня! Тут змея! – голос мальчика звучал испуганно. Позабыв о недавней обиде, она со всех ног помчалась к ручью. Оказавшись рядом с ребёнком, Ада осмотрелась по сторонам, ища опасность. Случайно пойманный взгляд дал понять, что её снова надули. Правая бровь Луки взлетела вверх, губы искривились в довольной улыбке. Очередная шалость удалась с блеском.

Вот же мелкий засранец.

Ада уже была готова отшлёпать мальчишку и вернуться домой, когда увидела за его спиной самую настоящую змею, скользящую по берегу прямо к воде.

– Не двигайся, – властно скомандовала она. – У тебя за спиной змея.

Мальчик, конечно же, не поверил ей. Он сам так часто проказничал, что грех было вестись на столь очевидный трюк.

Засмеявшись, он начал прыгать и кривляться. Ада не на шутку взволновалась. Змея была слишком близко, и вместо того, чтобы позволить ей убраться восвояси, он пугал её и провоцировал.

– Остановись сейчас же. Я не шучу. Змея настоящая.

Резкий крик и кромешный ужас в глазах ребёнка дали понять, что предупреждать об опасности слишком поздно. Гадюка уже успела вонзить острые зубы в ногу мальчика.

Лука истошно вопил от боли, завалившись в холодный ручей. Не задумываясь об опасности, Ада метнулась к нему и, схватив в охапку, поволокла к берегу. Повернув орущего, до нитки вымокшего, ребёнка на живот, Ада попыталась найти место укуса. К счастью, долго искать не пришлось. Два мелких окровавленных отверстия сразу обращали на себя внимание на фоне покрасневшей и уже начавшей отекать голени.

Не растерявшись, она припала губами к ране, начав высасывать из неё быстро распространяющийся яд. Отплёвываясь, Ада почувствовала, как рот онемел. После полоскания онемение не исчезло, но, по крайней мере, больше не ощущался стальной привкус крови. Сделав всё от неё зависящее, она усадила на спину громко всхлипывающего мальчугана и понесла к дому.

Десятью минутами позже Ада наблюдала, как чёрная Лада родителей мальчика быстро удалялась в сторону ближайшей амбулатории. Она жалела глупого ребёнка, несносным поведением нажившего себе проблемы. Но присутствовало и приятное чувство. Всё-таки, она спасла ему жизнь. Мама будет гордиться ею.

***

– Мне сказали, сегодня ты помогла малышу Луке, – мамин голос звучал довольно. – Ты молодец.

Женщина поправила одеяло, целуя нежную щёчку дочери.

– В качестве награды, можешь сама выбрать историю.

– Тогда я хочу послушать о змеях, – попросила Ада.

– Хм, что же тебе рассказать о них?

– Хочу знать, есть ли у них король?

Мама ненадолго задумалась, устраиваясь поудобнее у изголовья кровати.

– Да, у них есть король. Его имя – Левиафан.

Мир был создан из капли воды, в которой после зародилась вся прочая жизнь. Со временем капля стала океаном, полным разных удивительных существ. Самым огромным из всех был Великий Змей Левиафан. Алчный и жаждущий быть королём над всем, чего касался его взор. Были в океане и другие Великие Змеи, но все они проиграли в схватке за власть и преклонились перед силой и могуществом Левиафана.

Получив неограниченное господство, затревожился он о безопасности своих владений от внешних угроз. Тогда породил Змей сына Уробороса и отправил его охранять Мир сверху, из космоса. Свернулся тот в кольцо вокруг Земли, поглотив собственный хвост, в знак нескончаемой череды жизни и смерти, незыблемого закона кармы. Так образовался невидимый барьер – купол, раскинувшийся над всем миром.

Еще больше укрепив власть, заскучал Левиафан в своём водном царстве. Захотелось ему новый мир в границах владений. И тогда породил он второго сына Офиона. И создал тот сушу. Со временем на ней появились растения, звери и птицы. Тогда выполз Владыка из океана и поселился в прекрасных земных садах.

Полюбил он мир, полный звуков и запахов, но скоро тоска опять поглотила его. Звери и птицы оказались слишком глупы и свободны, чтобы преклоняться и благоговеть перед ним. И дал тогда он жизнь своей единственной дочери На́ги. И создала она людей: прекрасных, пугливых и послушных. Тех, что имели достаточный разум для признания Левиафана своим царём и Богом. Дала Наги людям знания и науки, обучила ремёслам.

Доволен был Левиафан, но начал опасаться, что совсем без защиты оставил океан. Сотворил он тогда младшего сына Ёрмунганда, и даровал ему дыхание, преисполненное смертельным ядом. Свернулся тот кольцом на дне, опоясав всю Землю, словно отражение старшего брата. Так был создан нижний купол. Сплелись две силы, из космоса и океана, образовав нерушимый барьер. Скрылся мир от посторонних глаз. Обезопасился от множественных врагов.

– Так значит, Офионы пришли к нам из океана? Я думала, они прибыли с других планет.

– Не стоит воспринимать сказки буквально. Ты знаешь, что Офионы не порождение Земли. Не порождение Солара. Ты просила историю о змеином короле, а не о захвате нашей планеты.

Девочка вынужденно согласилась.

– Но если спустя столько времени у них всё тот же король, выходит, они бессмертны? Вот бы и люди жили вечно.

– А мы и живём. Просто из-за блоков восприятия большинство из нас не осознаёт этого. Истина дремлет глубоко внутри, поэтому изнашивание физической оболочки воспринимается как смерть. Тела Офионов также бренны, но их уровень развития много выше человеческого. Они перебрались на постоянное место обитания в тонкий план, оттуда и управляют нашим миром. Им больше нет необходимости использовать родные тела, а когда приходится вступать в прямой контакт с людьми, Офионы без труда создают себе подходящий сосуд.

– Гомункула?

Мама, довольно улыбаясь, кивнула.

– Но раз их король Левиафан, почему же тогда их зовут Офионами, а не Левиафанами?

– Сами Офионы зовут свою расу иначе. Кто-то из древних магов дал им такое название, услышав имя среднего из сыновей Владыки. От этого всё и пошло. По крайней мере, так принято считать.

– А как выглядят их настоящие тела?

– Об этом я расскажу в другой раз.

Девочка с отвращением поморщилась.

– Уверена, они скользкие и отвратительные. Я буду сильной и истреблю их всех. Я могу видеть их тёмное нутро. Им от меня не скрыться.

Мама засмеялась, потрепав волосы дочери.

– Сперва нужно подрасти и набраться сил. Мало видеть Офионов. Нужно еще и понимать их не меньше, чем они понимают нас. А вообще, я верю, что с каждым можно договориться. Просто людям пока нечего предложить им в обмен на свою свободу.

Глава 1. Помещик Зотов

Затуманенное зрение не давало чётко разглядеть интерьер комнаты, в которой очнулся Ларт. Его мутило, голова нещадно болела, а рот словно набили вонючей ватой.

Вот же, «повезло» оказаться в теле какого-то пьяницы. Сколько теперь придётся выводить из организма всю эту годами накопленную дрянь?

Кряхтя и едва шевеля головой, чувствительной, будто нить накала в лампочке, Ларт попытался подняться с резной деревянной кушетки, на которой, судя по всему, провёл крайне нескучную ночь.

– Батюшки! – высокий причитающий голос, как серп, прошелся по звенящим нервам.

– Антон Платонович, совсем плохо? Может, рассольчику?

Невысокая светловолосая кухарка лет тридцати пяти, с пышными округлыми формами и длинной светло-русой косой наклонилась к своему барину, участливо заглядывая в лицо. Сжав обеими руками стремящиеся разъехаться виски, он простонал, жестом прося говорить потише.

Женщина повторила вопрос уже менее терзающим голосом, но Ларт, не сумев выговорить слово «можно», лишь невразумительно мычал, кивая на предложение.

– Совсем плох сегодня, – пробубнила под нос кухарка. – Пашка, тащи из погреба рассол.

Сдавленные стоны с кушетки заставили женщину умолкнуть. Бросив виноватый взгляд, она прижала к губам натруженные пухлые пальцы. Подол длинной голубой юбки в цветочек, покрытой сверху белым передником, взметнулся от резкого разворота. Кухарка поспешила в буфетную, стараясь больше не тревожить барина. Он был миролюбивым человеком в моменты трезвости. Беда лишь в том, что трезвым встречали его в последнее время нечасто. Похмелье делало помещика Зотова довольно грубым, поэтому женщина опасалась злить его с утра.

Открытая входная дверь впустила в прихожую поток морозного воздуха. Обстукивая валенки о половик, молодая неопрятная девушка в наспех покрытом на голову платке и тёплом овчинном тулупе, негромко позвала:

– Глаша, я рассол принесла, – девушка обветренными руками удерживала двухлитровую банку маринованных огурцов, беззастенчиво пялясь на кушетку в прихожей, где разлёгся хозяин дома.

Расторопная Глаша явилась мгновенно и, велев не шуметь и без того тихой помощнице, замахала руками, скорее выпроваживая её во двор.

– Иди, нечего холоду нагонять.

Ларт застонал, принимая дрожащей рукой стакан вкуснейшего, ледяного рассола. Напиток немного привёл мужчину в чувство. Прокашлявшись, он осмотрел уютную прихожую с обоями в сине-голубую полоску, на которых разместилась парочка деревенских пейзажей. Несколько арочных дверей вели в комнаты, точное количество которых трудно было определить расплывающимся взглядом.

Обратив внимание на стоящую напротив женщину, Ларт, нахмурившись, выдал:

– Ты кто?

В ответ та подняла брови, с немым укором покачав головой.

– О, допился до чёртиков. Глафира я, кухарка ваша.

– А я кто? – выдержав паузу, поинтересовался Ларт.

– У-у-у…, – только и вымолвила женщина, немедленно направившись на кухню готовить настой от похмелья.

– Антон Платонович Зотов вы. Помещик, – послышался далёкий голос Глаши.

Немного отлежавшись, Ларт поднялся и нетвёрдым шагом побрёл по дому в поисках зеркала. То, что стало для него очевидным, говоря о новом, временном теле, так это то, что владелец его не выделялся ростом. А еще он был худым и, судя по всему, выпивохой со стажем.

Интересно, по какому же критерию выбирался сосуд? Ему говорили, что это будет кто-то, схожий с ним по внутренним характеристикам, и непременно в пределах ближней локации к месту разлома. Но всё же, почему именно этот человек? Неужели альтернативой могла быть только свинья, зимующая в хлеву?

Найдя наконец зеркало в комнате, больше всего похожей на гостиную, Ларт с отвращением уставился на отёкшего от алкоголя мужчину, с виду лет тридцати восьми. Волосы тёмные и всклокоченные. Глаза глубокие и синие. Нижняя часть лица покрыта густой тёмной бородой и распушёнными усами. Он скорее напоминал батюшку, чем помещика. Не хватало только рясы. Правда, с такой рожей его едва ли и близко подпустят к церкви. Шевалье брезгливо уставился на чёрный пиджак в сомнительных пятнах, надетый поверх уже несвежей белой рубашки. В тон к пиджаку брюки тоже выглядели неопрятно, но, по крайней мере, были сухими. Это вызвало у Ларта чувство благодарности к их законному владельцу.

– Глаша, принеси набор для бритья. И одежду сменную.

– Да неужто удумали бороду сбрить? – женщина торопливо вошла в комнату, протягивая барину горячую кружку отвара, приятно пахнущую ягодами, мёдом и смесью каких-то трав.

– Может, подождёте, пока хмель сойдёт? А то, чего только не учудишь спьяну. Жалеть ведь потом будете.

– Неси, милая, – между глотками приказывал Ларт. – Не хочу носить на подбородке труп облезлого бобра. Кстати, я с минуты на минуты жду важную гостью. Подготовь для неё еду и комнату, будь любезна.

Кухарка с жалостью посмотрела на мужчину, окончательно потерявшего рассудок. В его-то молодые годы! Помещик всего на пару лет был старше самой Глафиры, а уже спился. Гостью какую-то выдумал ни с того, ни с сего. Так и чертей скоро гонять начнёт.

***

Ада приземлилась на ворох соломы в пропитанном едким запахом навоза хлеву. Её внезапное появление встревожило животных, блеянием и мычанием проявивших своё недовольство. Изящная черноволосая красавица в изумрудном платье лежала на сене в нелепой, совсем не соответствующей её благородному облику позе. Колени широко расставлены, утончённые руки, до кистей прикрытые рукавами, утопали в колючей сухой траве. Часть соломы запуталась в длинных шелковых волосах, придавая Аде комичный облик.

Тихие смешки, раздавшиеся у двери, заставили обернуться. Еще толком не разглядев смеющегося, магирани, по волне накатившего раздражения, безошибочно определила, кто перед ней.

– Да ты у нас сама грация, – стройный мужчина невысокого роста в соболином пальто с усмешкой пялился на неё.

– Уверен, ты приземлилась здесь неслучайно. Если задуматься, хлев идёт тебе гораздо больше, чем уютный дом. Кстати, я как раз его владелец. Не считаешь, что в этом есть смысл? – издевательская манера и нахальный тон выдали бы Ларта и без особой связи магирани и шевалье.

Он вплотную приблизился и, едва не завалился на Аду, потеряв равновесие в попытке опереться на солому. Проворно увернувшись от резкого движения колена, нацеленного в пах, Ларт рассмеялся, поднимаясь на ноги. Он снял с себя пальто, примирительно протягивая его даме.

Не желая общаться с этим опухшим усатым кретином, Ада без тени жеманства выхватила из рук предложенную одежду. Надоедливый голос вновь обратился к ней:

– В жизни не поверю, что ты способна устоять против этого, – он подвигал пышными усами, единственной растительностью, оставшейся на лице. – Готов поспорить, они вскружили голову не одной местной крестьяночке. А уж какие чудеса они вытворяли в обществе благородных вдовушек, можно с трудом вообразить. О нет, я даже не стану. Хотя, если ты не возражаешь, я готов испытать магию барских усов и на тебе.

Оттолкнув смеющегося в голос Ларта, Адель встала, натянув на себя пальто. К удивлению, оно оказалось в пору. Мужчина, тело которого занимал шевалье, был на полголовы ниже её, тогда как прежний Ларт на голову выше. Возможно, поэтому его обычное дурацкое поведение казалось сейчас больше комичным, чем раздражающим. Усиливала эффект и внешняя особенность мужчины – оттопыренные кончики ушей.

– Будешь паинькой, и я позволю тебе переночевать в моём уютном тёплом доме. А не будешь – оставлю в сарае, – издевательски бросил Ларт, чем нисколько не разозлил Аду. Даже напротив – на её лице появилась лёгкая улыбка, обескуражившая и насторожившая шевалье.

– Йода¹ усатый, – пробубнила она под нос, покидая хлев.

Холодный ветер бросил горсть липкого снега в лицо. Плотнее закутавшись в меховой воротник, магирани быстрым шагом направилась к большому деревянному одноэтажному дому с мезонином и подвальным этажом. Нежно-голубой цвет здания смотрелся гармонично на фоне окутанного белым ковром поместья.

Без тени стеснения пройдя в дом, Ада сняла мокрое от снега пальто. Дверь открылась снова, впуская в тепло озябшего, трясущегося от холода помещика.

Удивлённая кухарка вышла навстречу, выпучив на вошедших свои круглые синие глаза.

– Что с тобой, Глаша? Я ведь предупреждал, что жду важную гостью, – Антон Платонович добродушно подмигнул опешившей женщине.

– Проходите, – едва вымолвила она, пропуская вперёд неизвестно откуда взявшуюся гостью, прибывшую без собственной тёплой одежды в разгар непогоды.

Бросая полные недоумения взгляды, кухарка отправилась разогревать самовар. В это время Ларт и Ада вошли в одну из нескольких комнат, имеющих вход из прихожей.

Это оказалась не слишком большая гостиная, пол которой покрывал пёстрый ковёр. Обои тёплого оттенка, не менее пёстрые. Из мебели стоял круглый стол в окружении четырёх венских стульев с мягкими сиденьями и в том же стиле диван. Правый угол украшала кафельная печь, в левом – сверкал тёмным лаком буфет с горкой посуды. По стенам расположились картины: портреты и натюрморты. Двери в другие комнаты располагались с двух сторон анфиладой². Облик интерьера выдавал холостяцкое жилище, так как в нём не было и намёка на женскую руку, способную разнообразить уныние комнат приятными мелочами в виде цветочных ваз и прочих милых безделиц.

– И как прикажешь называть тебя? – Ада удобно уселась на мягкий диван, устремив вопросительный взгляд на шевалье.

– Ну, ты могла бы называть меня, как и остальные, барином, но если тебе этого мало, то к вашим услугам Антон Платонович Зотов. Помещик, а по совместительству самый сексуальный мужчина Всея Руси. С огромными усами и не менее огромным…

– Твоя клоунада прекратится когда-нибудь? – устало вздохнула Адель, перебивая хвастливую тираду.

– Кстати, ты выяснил, где мы находимся, и какой сейчас год?

Ларт заметно посерьёзнел.

– Пока нет. Я и так до смерти напугал Глашу, узнавая, кто она и кто я. Выясним это позже, самостоятельно. Амог – Будда северного направления. Стало быть, по локации мы где-то на севере.

Ада поднялась с дивана, начала прохаживаться по комнате. Дрова в печи потрескивали, даря тепло и особенный зимний уют.

– Совсем не обязательно приземлиться на севере. Вспомни опыт Марго. Не стоит забывать, что наши Будды – своеобразные существа. Если подумать, путешествие для каждой магирани оказывается судьбоносным и не ограничивается одним лишь поиском силы. Если мы попали сюда, значит, это зачем-то нужно.

– Ну, хотя бы во временном отрезке я уверен, – постарался реабилитироваться Ларт, которого задевало давящее превосходство Ады.

– Должно быть, сейчас начало XX века, – он поднял палец вверх, указывая на хрустальную люстру, источающую электрический свет.

– 1915 год. Двадцать пятое ноября. – Ада склонилась к отрывному настенному календарю.

– Тревожное время, – задумавшись, мужчина начал накручивать на палец свои пушистые усы. – Первая мировая война в разгаре. И до революции чуть больше года. Вот так повезло. Умеют же маги прятать артефакты. И почему не в более спокойной обстановке?

– А когда она была спокойной? Офионы заботятся о том, чтобы в мире не прекращались кровавые бойни. Когда в одной части света спокойно, в другой непременно идёт война.

Ада бросила взгляд в направлении выхода.

– Сюда идёт твоя управляющая. Поговорим позже.

Столовая, куда вошли маги следом за Глашей, оказалась просторной. Длинный стол, накрытый льняной скатертью, приглашал насладиться неспешным чаепитием. Липовый мёд, несколько сортов варенья в хрустальных розетках, масло и булочки, манящие ароматом свежей домашней сдобы.

Вошла кухарка с дымящимся самоваром. Видимо, сказались утренние волнения, её тяжелая ноша начала быстро выскальзывать из рук. Всеми силами пытаясь устоять, она пошатнулась назад, едва не залив себя кипятком.

Вовремя сориентировавшись, Ларт незаметным жестом направил слабо осязаемый поток ветра к женщине, подталкивая её в спину. Справившись с равновесием, она тут же поспешила водрузить самовар на стол, при этом громко выдохнув, не веря собственной удаче. Уже готовая уйти, она обернулась, окликнутая Лартом:

– Куда же ты, Глаша? Попей с нами чаю.

Его добродушная улыбка смутила женщину. Барин приглашал составить ему компанию, только когда не желал пить в одиночестве. В часы трезвости такого отношения за ним не наблюдалось.

– Да неловко как-то, – покраснев, ответила она.

– Отчего же? – вступила в беседу Ада. – Нам было бы очень полезно послушать Вас. Антон Платонович не совсем здоров сейчас, а я прибыла издалека. Интересно узнать последние новости.

Глаша присела, расправляя передник, но, спохватившись, вскочила, начав разливать чай в бледно-розовые фарфоровые чашки.

– Что тут расскажешь? Год уже как воюем. Неспокойно. То одна война, то другая³. Люди устали. В Петрограде, да и в Москве бунты частые, говорят. Хоть у нас тут, в Сибири, спокойно. Бунтовать не с кем. Крестьяне в основном одни, да арестанты.

– Это хорошо, что спокойно, – улыбнулась кухарке магирани.

– Достань мне завтра тёплую одежду, – потребовала она, склонившись к уху шевалье.

– Слушаюсь, дама моего хлева, – Ларт каждый раз отвечал колкостью, когда Ада вела себя напыщенно. Демонстрируя свой якобы превосходящий статус, она больно задевала его мужское самолюбие. Выстроенная ею непроницаемая стена должна была ослабить жар гордого сердца, однако, напротив, заставляла с еще большей страстью добиваться столь желанного им внимания. Пусть и таким идиотским способом.

Если бы саму Аду спросили, отчего она так резка с Лартом, вероятнее всего, она бы ответила, что навязчивость шевалье раздражает её. Хотя, стоило признать, подобное ребячество иногда развлекало, избавляя от скуки. Она прекрасно понимала причину его несносного поведения. Отчаяние, вызванное безответным чувством, побуждало Ларта любыми доступными способами привлекать к себе её внимание. Погрязший в мучительной зависимости, он не желал признать факт, что в шкале приоритетов Ады нет места романтическим отношениям.

***

Комната, в которой поселили Адель, не выделялась изысками. Типичная гостевая с кроватью, туалетным столиком и платяным шкафом.

Оставшись в одиночестве, магирани, наконец, позволила себе задрать длинный рукав изумрудного платья, чтобы взглянуть на беспокоящую её руку. С внутренней стороны правого предплечья, сквозь бледную кожу едва пробивалась метка, саднящая, будто невидимый огонь пожирал изнутри. Чтобы не привлекать внимание, ей пришлось терпеть всё это время ноющую боль без возможности хоть как-то её облегчить. Заметив на туалетном столике тазик для умывания, Ада уложила в него руку, начав обдавать водой из кувшина. К несчастью, вода не была достаточно холодной, чтобы полностью унять жжение, но лёгкий благотворный эффект всё же имелся. Почувствовав слабое облегчение, она, сняв платье, улеглась в постель, продолжив рассматривать метку.

Амогхасиддхи Будда, выделяющийся слабо-зеленоватыми очертаниями, сидел в позе лотоса, выставив правую руку в мудре бесстрашия, раскрытой ладонью вперёд. В его левой руке, покоящейся на коленях, Адель заметила едва различимые скрещенные ваджры⁴.

Началось. Предвкушение заставляло порхать бабочек в животе. Как же давно она ждала возможности заполучить силу божественного уровня! Алатея отправила её самой последней, дав возможность наблюдать за тем, как другие возвращаются, преисполненные великой силы. Не все справились сразу. Севиль не справилась и вовсе. Но Ада знала – она сильнейшая из всех магирани ковена. Кроме Алатеи. Но и ту она превзойдёт со временем.