Парижские тайны

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

уважаемым Виктории sola-menta , Маргарите margo000 и Анатолию strannik102 , а также TibetanFox и Deli .

Любезные мадам и месье!

Вам прекрасно известно, что в начале февраля ваш покорный слуга, завершая обязательную программу забега второго тура «Большой прогулки», написал Комедь в одном действии по мотивам романа «Дядюшка Наполеон» Ираджа Пезешк-зода, действие которой завершил изгнанием виновника педсовета за его намерение читать «Парижские тайны» сочинителя господина Эжена Сю.

Нынче, подробным образом ознакомившись с сим произведением, вынужден покаяться перед вами за этот непростительный ляп, ставший следствием совершенного незнания на тот момент этого произведения. Безусловно, сей талмуд громоздкий труд не может относиться к числу тех, за чтение которых преподаватель может быть заклеймен педагогическим сообществом и выдворен с позором.

В качестве оправдания могу заявить следующее.

Написать подобное я мог лишь постольку, поскольку был уверен, что произведение мсье Сю наполнено привычным мне натурализмом, часто встречающимся в литературе современной. Встретив в аннотации такие слова, как «дно», «проститутки», «притоны» и прочие, я пришёл к выводу, что мне предстоит что-то околодокументальное. И к собственному позору и стыду я, любитель французской классической литературы, совершенно забыл традиционные примеры натурализма того времени и той эпохи, ярчайшим образцом которого является произведение господина Густава Флобера «Госпожа Бовари», не такое уж острое по меркам XXI столетия. Спрашивается теперь, ну кому в голову придёт заклеймить человека за чтение этого романа? Равно, как за чтение господ Виктора Гюго и Александра Дюма, которые тоже, прямо скажем, не всегда стеснялись называть вещи своими именами?

Да-да, друзья мои, этих трёх французских классиков ваш покорный слуга часто вспоминал во время чтения «Парижских тайн». В основном из-за знакомых мотивов, как это принято сейчас выражаться. А еще на память приходили небезызвестные вам Анн и Серж Голон с их бессмертной «Анжеликой» (хотя, конечно, это писатели совершенно другого века, а сюжет происходит наоборот задолго до первой половины XIX века, но зато традиция классического французского натурализма налицо).

Такие ассоциации возникали благодаря и тому, что читается так же быстро, написано интересно, и положительным героям не можешь не сопереживать, как не можешь не желать кары героям отрицательным.

Не могу не заметить, впрочем, что истинный, чистый интерес пробуждается не сразу. Одна из первых заметок, небрежно записанных мной по ходу чтения книги на второй день чтения – «я ожидал натурализма, а попал на посредственный французский роман». Всё верно, и не отказываюсь от этих слов. Поскольку желание прервать чтение пропадает только с третьей части, где и сюжет становится более интересным, и повествование приобретает динамичность, а персонажи – законченный характер. Где наконец, преступники предстают перед нами во всём разнообразии. Тут не только убийцы и воры, но еще и развратники, садисты, коррупционеры, подделыватели ценных бумаг, подложники и прочие, которым и руку добровольно не дашь пожать, если будешь знать заранее, чья эта рука.

Да, потом становится интересно. Даже очень. Тем не менее, от главы к главе ловишь себя на мысли, что всё чрезмерно затянуто. Что «вот этого сюжета» могло бы и не быть, а «вот этот» выиграл, будучи написанным раза в два короче.

Про предсказуемость развития событий и говорить нечего. Как только узнаёшь историю мужа госпожи Жорж, так сразу понимаешь, что им является… ну вы сами уже знаете, и конечно со мной полностью согласны, что никого другого и предположить нельзя. Или, например, не успеваешь даже до конца ознакомиться с историей Сары Мак-Грегор, как сразу становится очевидно, кто её дочь.

А как наивно, как недоделано выглядят те места, в которых герои, разговаривая друг с другом, рассказывают тот или иной сюжет, который на самом деле предназначен для читателя, но автор не знает иного способа, как ввернуть сюжет в свое произведение! Вот его герои и ведут длиннющие диалоги, за которые в настоящей жизни их приняли бы за дураков.

Разговор Мэрфа и барона фон Грауна – тому пример.

Мсье Сю написал роман, который очень ассоциативен с другими книгами, персонажами и авторами. Про последних я уже сказал. Про книги – тоже могу. Не напоминает ли это произведение «Оливера Твиста»? А «Тома Джонса найдёныша»? По моему ответ очевиден, с той лишь поправкой, что «Парижские тайны» - книга более психологичная, более социальная (не путать с «социалистическая» - хоть это и так, но я имею в виду именно то, что написал) и… более растянутая.

Ну а персонажи? Опять же не буду оригинальным, поскольку наверняка повторюсь за кем-нибудь, что Сычиха – это гипертрофированная старуха Тенардье. А Родольф – типичный Флоризель Богемский. Это само воплощение благородства, отваги, доброты, мужества. Но, в противоположность Флоризелю, удивительное, непонятное безучастие в возмездии в половине случаев, когда кара наконец дотянула свои медлительные руки до тех, кто ожидал этого.

Как-то кисло на душе, что без участия Родольфа накрыли всю банду с Сычихой и Грамотеем. А не высокорождённая ли особа должна была покарать шпагой убийцу своего верного пса Поножовщика?

Несколько слов о социальных размышлениях и манере господина Сю. Они, бесспорно, убедительны. Автор видится великим гуманистом. Я бы даже мог сказать, что он мастерски обличает пороки судебно-административной и законодательной систем, а также социальное неравенство своего времени. Но Боже мой, сколько опять лишних слов, соплями размазанных по стенке! Если в такой же точно манере один из депутатов Законодательного собрания предлагал учредить дома для инвалидов, не удивительно, что его подняли на смех. Удивительно другое - что его не закидали тухлыми яйцами и гнилыми помидорами. Поскольку в таком благом деле, как отстаивание социальных, а то и социалистических идей, нужно быть хорошим оратором. А один из показателей ораторства – умение своевременно остановиться.

Даже образность этих рассуждений не возвращает им ту силу, которую отнимают рассусоливания.

Странный, фатальный символ! Мы представляем себе правосудие богиней с повязкой на глазах; в одной руке – карающий меч, в другой – весы, на которых взвешиваются доводы защиты и обвинения. Но это не облик правосудия. Это облик закона, вернее человека, который карает или милует по своему усмотрению Правосудие держало бы в одной руке шпагу, а в другой – корону, чтобы одной рукой поражать злодеев, а другой – увенчивать праведников.

Убедительность книги теряется благодаря ее финалу.

Я бы мог сказать, что развязка начинается рано, но да бог с этим, она сюжета не портит. Но вот то, что случилось с дочерью Родольфа – это огромное свинство со стороны мсье Сю. Вот вам и гуманность! За такой свой поступок автор заслуживает того, чтобы переворачиваться в гробу всякий раз, как книга будет прочитана, и мнение читателей относительно ее финала полностью совпадёт с моим. Он бы ещё приписал в конце – «это ждёт каждого, кто честно пройдёт свой путь до конца».

Прошу прощения, мадам и месье за столь длинное письмо, но что читал, так и написал. В завершение могу сказать, что не жалею о том, что прочитал сей труд господина Сю, но февральская прогулка у меня получилась действительно долгой, и я порядком подустал, для чего мне нужна разгрузка. Вот сейчас напьюсь французского вина с русской валерьянкой и пойду читать…

А вот этого я вам не скажу. Мало ли что, вдруг опять конфуз выйдет?

Остаюсь всегда ваш

Serovad.

Книга «Парижские тайны» повествует о несправедливом устройстве общества Парижа, в особенности о гадкой доле бедных, их незавидной участи. Сломать этот порядок пытается Родольф – защитник бедных и угнетенных, наследный принц Гольштейнский. Он словно Бог, карает неправедных и награждает кротких и честных людей. Извилистый сюжет, довольно неказистый и банальный для нашего времени, изобилующий нелогичными поворотами и «роялями в кустах», тем не менее очень увлекает и заставляет следить за перипетиями истории до самого конца, несмотря на огромный объем романа. Сама же история довольно идеалистична, как и взгляды автора, которые он транслирует через свой роман. Сю верит в гуманизм и светлую природу человека, которую портит затхлое общество, нищета и плохое обращение, что достаточно спорно в наше время. Персонажи нарочито одномерны и плоски. Тем не менее, многообразие разнообразных типажей играет в плюс этому роману. Одним из первых затронув несправедливые социальные аспекты общества в контексте жизни «низов», а также представив человека в образе «карателя грешников и защитника слабых», Эжен Сю повлиял на многих великих авторов - Виктора Гюго, Александра Дюма, Федора Достоевского. Читая роман, я то и дело находил параллели то с «Отверженными», то с «Преступлением и наказанием». Стоит упомянуть, что Эжен Сю стал новатором, положив начало уголовно-сенсационному жанру литературы и тем самым породил множество подражателей со своими «тайнами». Данное произведение в свое время стало по-настоящему культовым. Каждый бедняк Парижа выписывал газетку, в нижней части которой регулярно печаталась новая глава романа. «Парижские тайны» стали частью истории Франции, частично став причиной революционных восстаний 1848 года. В нынешние времена роман уже не столь актуален для читателя, но тем не менее интересен с точки зрения взгляда на людей 19 века, их мнения, взгляды и общественный уклад.

На момент публикации роман «Парижские тайны» считался чуть ли ни самым популярным произведением. На мой взгляд, здесь много нереальных моментов, романтизации пороков и куча ещё непонятных вещей. Но в своё время книга была актуальна и востребована. Перед читателем рисуется картина парижских трущоб ХVIII века, где главенствуют преступники и нарушители порядка, а бедные и порядочные люди всеми правдами борются за жизнь. Главный герой разыскивает свою уже взрослую дочь, с которой ему пришлось разлучиться волею судьбы. В книге столько всего накручено и нахлабучено, что поражаешься, какое у автора богатое воображение. Во-первых, автор даёт своим персонажам интересные прозвища. Во-вторых, он помещает их в такие ситуативные декорации, от которых становится дурно и в которых выжить можно только чудом, как и выходит у Певуньи. Мне так же, как и Родольфу, хочется проклинать Сару миллион раз за то, что она обрекла дочь на страшное и порочное существование. Бедная Лилия-Мария! Я не верю, что она смогла забыть все свои злоключения. Помогать бедным и несчастным – это благое дело, но не все травмы поддаются лечению. Современному читателю книга может показаться наивной, но она учит верить в торжество справедливости, любви, раскаяния и прощения.

Смотрела красивый фильм с незабвенным Жаном Маре,потом при первой возможности купила и прочитала очень объемный красный двухтомник.Книги эти в моей библиотеке не сохранились,а теперь по прошествии многих лет захотелось Парижские тайны перечитать.Жду выхода книги в серии,которая мне очень нравится.

Здесь я хочу выразить все слова лишь одной главной героини — Певунье. Она же Лилия-Мария, она же Мария, она же принцесса Герольштейнская Амалия.



Я могу сказать одно, что Певунья — по истине несчастная святая душа, которую я видела в книге. Ни одна книга (и их герои) из моих прочитанных не сравнится с ней. Бедная девушка пережила ужас не по своей воле. Рожденная принцессой от несчастного брака ее мать сама сделала судьбу несчастной дочери — быть падшим ребёнком. Спустя много времени ее смог вытащить из ужаса Родольф — отец главной героини и как жаль, что у них было мало времени побыть вместе как дочь и отец, ведь это случилось лишь в конце второго тома. В какой-то степени мне и правда напомнило книгу "Петербургские трущобы" Крестовского, где бедная несчастная мать, когда-то была знатного рода, но став падшей женщиной, встретила свою дочь на последних секундах жизни. Хотя бы спасибо Эжену Сю, что Родольф и его дочь смогли встретиться не при таких обстоятельствах.

После жизни полной ужаса, дна, она, до конца своих дней, считала себя на уровне преступников и проституток, Певунья не смогла привыкнуть к жизни принцессы. И это не удивительно, она скрывала свое прошлое, стыдясь этого и не могла опозорить своего отца. Люди таких сословий с отвращением относятся к жизни падших людей, поэтому бедная девушка не смогла жить спокойно, отказав человеку, которого любила (Принцу Генриху) и ушла в монастырь. Там бедняжка и умерла.

Но в каком-то плане я уверена она обрела свой рай и возможно встретилась со своей матерью Сарой, которая умерла не дождавшись своей дочери. Эжен Сю описывает две девушки — Певунья и Хохотушка. Вроде две девушки с одинаковым прошлым, а именно тюрьма и жизнь в трущобах Парижа, но совершенно разные судьбы. Хохотушка обрела свое счастье на земле, став женой и матерью и теперь живет спокойно, когда Певунья смогла стать счастливой лишь тогда, когда умерла. Возможно, если бы ее родители не были бы голубых кровей, а обычными людьми, она смогла спокойно остаться жить на ферме (или в любой деревне), найти своего человека и жить. Потому что тут она смогла бы рассказать о своем прошлом как Хохотушка, но не свету, в котором она жила.

Прекрасная книга (хотя есть некоторые вопросы, но они незначительные). Хочу поблагодарить автора за столь чудесную главную героиню, которую могу спокойно назвать Святой Лилией-Марией.