Loe raamatut: «Всё во имя…»

© Феалин Эдель, 2021

ISBN 978-5-0055-1707-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Голубое небо, голубое море и белая точка на горизонте. Жрица взглянула в эту точку – и точка посмотрела на жрицу. Жрица стояла на берегу перед огромным обрывом, в голубых одеждах с покрытой головой. Птица взглянула в жрицу – и жрица подняла руку. Белая сова приземлилась на тонкие пальцы, впившись в кожу когтями. Но жрица стерпела, как стерпела бы многое ради возможности смотреть «в». Несколько секунд птица и жрица заглядывали друг другу в глаза, а после раздался голос.

– Госпожа Гайа, староста просит вашей помощи!

Девочка в простом льняном сарафане запыхалась, видимо, бежала без передышки от самого поселения. Это была дочь старосты – она всегда звала Гайю, когда жрица была нужна.

Гайа кивнула, кивнула и её сова.

Жрицы жили вне поселений, хотя и не очень далеко. Староста позволял им обрабатывать почву, вести хозяйство и выгонять скотину на выпас, но к обсуждению дел деревни они не допускались. Их звали, только если случилась какая-то беда.

Гайа пригнулась, чтобы пройти через низкую арку двери в небольшой деревянный домик.

Молодой парень лет восемнадцати сидел на лавке, прислонившись головой к брёвнам стены, и едва различимо шептал. Мать – старая седая женщина – прикладывала ему ко лбу льняную тряпку, смоченную холодной колодезной водой, набранной в небольшое ведёрко. Парня звали Жени.

Сова слетела с руки Гайи и уселась парню на колени, с интересом заглядывая в его лицо.

– Что случилось? – спросила Гайа, присаживаясь за стол в отдалении от больного.

– Сегодня проснулся, с печки спустился да и упал, как подкошенный. Ни работать, ни спать не может, всё лежит и шепчет, сидит и шепчет! – приговаривала мать, протирая тряпочкой раскрасневшееся лицо Жени.

Сова покачала головой и обернулась к жрице. Они снова внимательно смотрели друг другу в глаза, а потом Гайа спросила:

– Что же шепчет он?

– Шепчет, что жаль ему, не может ни в поле работать, ни корову подоить, ни гусей покормить…

– Оставьте меня с ним одну, – попросила Гайа.

Когда все вышли, она присела перед парнем на колени и взяла его руки в свои. Сова слетела с места, с любопытством склонила голову, наблюдала за происходящим.

– Жени, послушай, Жени, – мягко проговорила Гайа и улыбнулась как ребёнку. Сколько бы дел на него ни взвалили – он был лишь уставшим мальчиком. – Ты очень многое делаешь для семьи, работаешь много, помогаешь всем. Спасибо тебе, Жени…

Жени поморщился, словно ему стало больно, и слёзы покатились по его щекам, непрошенные слёзы. Он крепко обхватил руки жрицы своими пальцами и прикрыл глаза, замолкая. Гайе бросились в глаза его задорные рыжие волосы и исхудавшее сильное тело.

– Ты молодец, Жени, ты очень полезен, очень нужен нам. Даже ничего не делая, ты будешь нужен, тебя никто не осудит. Ты устал, Жени, отдохни – и всё будет хорошо.

Жени закивал часто-часто, сглатывая слёзы и рвущиеся наружу рыдания.

– Всё будет хорошо, – как мантру повторила Гайа и погладила парня по мокрым от пота волосам, с удовольствием ощущая под пальцами мягкие кудрявые локоны.

Жени припал к её груди и зарыдал уже во весь голос.

***

Когда Гайа убиралась у себя в доме, она всё думала о том парне Жени, и о его проблеме, и о том, как она ему помогла. Сова сидела на подоконнике и с важным видом клевала пойманную на ночной охоте уже мёртвую мышь.

– Он же так любил работать! – удивилась Гайа. – Что же случилось с ним утром?

Сова вытерла окровавленный клюв о мягкую шёрстку и ответила:

– Силы человека имеют свойство заканчиваться.

– Но человек разве силы во вселенной не находит?

Сова рассмеялась, коротко, сипло.

– Человек уже давно не находит. Человек находит силы в человеке. А мальчику никто его затраты не компенсировал, вот внутренний ресурс и истощился. Слышала, как мать только и жаловалась, что он работать не может?

Гайа вздохнула и продолжила работать метёлкой.

ГЛАВА 1

Через несколько дней Жени сам постучался в дверь домика жрицы. Сова увидела его в окно, с любопытством рассмотрела зелёные глаза и веснушки на щеках, потом фыркнула совсем по-человечески и демонстративно перелетела на жердь в углу спиной к гостю. Гайа открыла дверь и не смогла не улыбнуться – Жени выглядел куда увереннее, чем в прошлый раз.

– Здравствуй. Пришёл зачем ты? – спросила она.

– Спасибо сказать, – Жени спрятал взгляд и словно смутился, не желая смотреть ей в глаза.

– Так говори, – насмешливо прищурилась Гайа и пропустила парня внутрь. – А пока с мыслями собираешься, я чай тебе налью, – и скрылась на кухне.

Жени остановился в светлице, окинул взглядом рукодельные шторки, большую прялку, подставку для метёлки и жердь для совы, большой деревянный стол со скатертью. Сова, почувствовав его присутствие, демонстративно нахохлилась, но обратно не повернулась, сделав вид, что спит, уткнувшись клювом в угол. В доме было светло, чисто и очень уютно.

Гайа вынесла из кухни чайник и поставила его на большой стол посреди комнаты, наполнила две небольших чашечки. Внутри комнаты распространился аромат собранных трав.

– Спасибо тебе, – проговорил Жени, принимая чашку и присаживаясь за стол. – За чай и за помощь. Мне стыдно как будто, что слабым был…

Гайа присела напротив, и сама глотнула свой отвар.

– Страшного ничего в этом нет, – пояснила она. – Любым людям свойственно – быть слабыми. Даже тебе. Мне даже.

– Ну ты-то! Не бывает такого! – изумился он, и его большие зелёные глаза от удивления стали казаться ещё больше.

– Конечно, бывает, – фыркнула жрица. – Слабой бываю, уставшей, ленивой. Но я не одинока, а ты…

Жени кинул подозрительный взгляд в сторону совы – а точно ли она достаточно хорошая компания для доброй Гайи?

– Если нужно будет, я приду, – твёрдо заявил Жени. – Если сова… улетит. На охоту, ещё куда.

От наглости такой сова вспорхнула с подставки, вихрем приземлилась на стол и угрожающе раскрыла огромные белые крылья. Гайа подхватила птицу руками, бережно прижала к себе, пока та трепыхалась и царапала когтями белые женские руки. Гайа только рассмеялась, заметив, что Жени вскочил было ринуться ей на помощь.

Сова успокоилась, распушившись, устроилась на покрытых голубой тканью коленях жрицы, а сама Гайа снова взяла в руки чашку.

– Бояться не надо. Она мой друг, – пояснила она. – Как тебе чай?

– Вкусный, – честно отозвался Жени. – Гайа, можно я приходить буду? Помогу в хозяйстве. Я много умею всего!..

– Конечно приходи, – согласилась Гайа. – Всегда рада тебе буду. Трав тебе соберу. Приходи.

***

Жени приходил к Гайе по нескольку раз на неделе. Заваривал чай, пока она пряла или вышивала, выгонял и пригонял её гнедую кобылку, поливал и вскапывал огород. Гайа всегда улыбалась, разговоры их были легки и просты. Если Жени приходил подавленный – Гайа всегда заставляла его смеяться. Сама же Гайа не грустила никогда.

Жени интересовало всё, что было связано с жрицей, – как она живёт, чем питается, сколько раз в день выпускает сову на охоту, но реальность оказалась куда прозаичнее ожиданий деревенского парня. Гайа ела, как все остальные люди, работала так же, как все, а сова сама решала, когда ей нужно улететь, иногда пропадая целыми сутками.

– А кому служишь ты? – спросил Жени однажды, когда они вышли вскопать высохшую землю, чтобы её засеять. – Жрицы всегда служат кому-то.

– Людям служу, – просто ответила Гайа. – Вашему поселению, старосте, вашим животным и растениям, морю и небу, деревьям и травам.

– А что есть твоё служение? – продолжал допытываться он. – Заклинания, подношения, молитвы…

– Помогаю я, – улыбнулась Гайа. – Нужна кому-то помощь – я смотрю в него – и вижу, как помочь.

– Говорят все, что колдунья ты, – нахмурился Жени. – Что сухую землю влажной делаешь, чистое небо облаками укрываешь, вылечить больного можешь или живого убить…

– Ну и говорят пусть, – пожала плечами Гайа. – А как сухую землю влажной сделать иль больного вылечить, ты знаешь и сам.

Жени задумался.

– А что значит смотреть «в»?

– То и значит, – фыркнула Гайа и осмотрела свой небольшой огород, спрятанный под кронами домашних яблонь и груш, оплетённых красным виноградом. – Вот видишь землю, смотришь на неё – сухая она, – Гайа воткнула в землю лопату, надавила на неё всем своим телом и вытащила кусок чернозёма. – А посмотришь в землю – так поймёшь, что в глуби влажная. Просто копать нужно. Ты будешь копать?

Жени рассмеялся и тоже взялся за лопату.

– Интересная ты жрица, – заметил он, присоединяясь к работе. – Богам не служишь, волшебством не владеешь, сама, руками землю обрабатываешь, сама еду выращиваешь. А сова зачем тогда?

– Прилетела сама она. Со мной и осталась.

Жени окончательно уверился в том, что жрица ничуть не волшебнее его самого. А оттого лишь сильнее проникся к ней восхищением и преданностью.

Стал он смотреть, как Гайа другим помогает, как работает, как видит своим волшебным даром – и чувствовал, как всё меньше хочется от неё отходить, как всё больше хочется смотреть вместе…

***

– Ты смотри, – говорила Гайе сова. – Не привяжи к себе мальчика, тяжело расставаться будет.

– Да кто ж его у меня держит-то? – удивлялась Гайа. – Сам уходит, приходит сам. Слушает, вопросы задаёт. Неглупый, понимает, не для того я в этом мире существую.

– Ты на людскую мудрость не уповай! Не то были бы они все Зрячими, не было бы у них ни болезней, ни проблем… Ты, Гайа, совсем птенец ещё, крылья никак не вырастут. Одной тебе быть следует. А если желаешь его в ученики взять – то требуй с него обет, чтобы никого не смел в жёны звать, да чтоб сам ни с кем любовью не занимался, не то будет беда большая, сама в него посмотри!

– Злая сова ты, жестокая, – обижалась Гайа. – Не буду я парню жизнь портить, не буду обеты давать заставлять. Не хочет он в ученики, любопытно ему только, не более. Любознательный да работящий, хороший он, смотрела я в него, знаю…

– Слепые зрячими становятся, а Зрячие слепыми, – недовольно ворчала сова. – Нет волшебства сильнее любви. Нет того, кто чар её на себе не испытал.

– Брось ты, – не соглашалась Гайа. – Я всех люблю – и травы, и ветви, и скалы, и небо, и Жени, и всех людей поселения.

Молчала сова, не соглашалась, но и спор не продолжала: и так знала, что дальше будет. Знала и то, что молчать следует.