Tsitaadid raamatust «Идиот»

Лизавета Прокофьевна становилась с каждым годом все капризнее и нетерпеливее, стала даже какая-то чудачка, но так как под рукой всетаки оставался весьма покорный и приученный муж, то излишнее и накопившееся изливалось обыкновенно на его голову, а затем гармония в семействе восстановлялась опять, и все шло как не надо лучше.

Деньги тем всего подлее и ненавистнее, что они даже таланты дают. И

«Что, если бы не умирать! Что, если бы воротить жизнь, – какая бесконечность! И все это было бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!» Он говорил, что эта мысль у него наконец в такую злобу переродилась, что ему уж хотелось, чтоб его поскорей застрелили.

Нельзя не заметить при этом, что в их доме довольно долго существовало какое-то неприятное настроение.

Смиренный игумен Пафнутий руку приложил

как легко прививаются привычки роскоши и как трудно потом отставать от них, когда роскошь мало-помалу обращается в необходимость

Дело в жизни, в одной жизни, – в открывании ее, беспрерывном и вечном, а совсем не в открытии

всякого порядочного человека составляет чистейшее Божие наказание. Разумеется, с богатством и со связями Тоцкого можно было тотчас же сделать какое-нибудь маленькое

тительность, с которою принимались дочерьми

Пьян, вы думаете? – крикнул голос с дивана. – Ни в одном глазу! Так разве рюмки три-четыре, ну пять каких-нибудь есть, да это уж что ж – дисциплина. Князь обратился было к голосу