Tsitaadid raamatust «Дневники»

Не в состоянии ни жить, ни говорить с людьми. Полная погруженность в себя, мысли только о себе. Мне нечего сказать, никому, никогда.

Оставь мне мои книги. Это все, что у меня есть.

Я прохожу мимо борделя, как мимо дома возлюбленной.

Я словно из камня, я словно надгробный памятник себе, нет даже щелки для сомнения или веры, для любви или отвращения, для отваги или страха перед чем-то определенным или вообще, — живет лишь шаткая надежда; бесплодная, как надписи на надгробиях.

Но если бы у меня не хватало тут верхней губы, там ушной раковины, здесь ребра, там пальца, если бы были на голове безволосые пятна, а на лице оспины, это бы еще не было достаточным подобием моего внутреннего несовершенства.

Разумеется, и для меня существуют возможности. Но под каким камнем лежат они?

Когда я после некоторого перерыва снова начинаю писать, я словно вытягиваю каждое слово из пустоты.

При известной степени самопознания и при других благоприятствующих наблюдению за собой условиях неизбежно будешь время от времени казаться себе отвратительным.

Я живу здесь так, словно уверен, что буду жить второй раз; ну, например, как после неудачной поездки в Париж я утешал себя тем, что постараюсь вскоре снова побывать там.

Чем глубже роешь себе яму, тем тише становится.