Описание одной борьбы

Разнополярье праздно шатающихся Немного переварив и усвоив сей рассказ, я наконец понял что хотел сказать в нем товарищ Кафка. Точнее, я подумал что он хотел сказать именно это. Многие компании собираются в послерабочее время, ничем не объединенное кроме как убить остаток дня. Даже если в такую компанию затесался одиночка, этого никто не заметит, никому не интересно слушать собеседника, вникать в его проблемы или успехи там, в рабочем времени уже почти прошедшего дня, всем нужно рассказывать. Даже одиночке надо поведать кому-то что он весьма одинок и так уж повелось. И вот ситуация - абсолютно противоположные друг другу люди вынуждены слушать друг друга чисто из вежливости, попутно накладывая в своем воображении словесный поток собеседника на свои собственные мысли, параллельно воображение рисует фантасмагорические картинки, оба в переплетении реальности и гибрида своего и постороннего воображений, оказываются уже в каком-то на самом деле не существующем настоящем... Ну и, собственно, не услышать аппанента и при этом пытаться навязать ему свое мнение - в этом суть борьбы. Борьба эта конечно не имеет никакого смысла. Ну так это ж праздношатающиеся, почему бы и не включиться в борьбу)

В коридоре на меня обрушился сосед-дошкольник Рома. Рома обнял меня за ногу и сказал: — А мы с бабуленькой Кафку читали! Я закричал и бросился прочь. Однако Рома крепко держал меня за ногу. — Тебе понравилось? — спросил я. — Более или менее, — ответил Рома. — Может, ты что-нибудь путаешь, старик? Тогда дошкольник вынес большую рваную книгу и прочел: — РУФКИЕ НАРОДНЫЕ КАФКИ!

"Хочу быть сильным" Довлатов

В рассказе Сергея Довлатова, на то он и гений, само имя Кафки трансформируется в пыточный инструмент, которым обыватель, раз завладев им, с немалым удовольствием тюкает по голове героя, приводя его к общему знаменателю. Такого же инакового, мучительно не вписанного в социум, каким был Франц Кафка и его персонажи. Не верится. что те, кто присвоил право оперировать именем венского страдальца для подтверждения значимости своей позиции, читали его книги. Не так. Что читали, поверю, что поняли хоть что-то - нипочем. Ну, ты-то, конечно, причисляешь себя к понимающим? Я да (скромно потупившись), больше того, я его люблю. Нет. немного читала, всего "Замок" и "Превращение", но зато уж эти книги совсем-совсем мои.

Оттого, когда искала, что бы почитать на немецком, нашла в интернете авторитетный сайт, пр едлагавший для тех, кто подвизался на уровне Ремарка (а я даже две его книги в оригинале прочла) "новеллы Франца Кафки, которые поражают красотой, простотой и проникновенностью". Отлично, - решила, - Немецкая проза небольшого объема, да еще в исполнении любимого автора! И взяла Beschreibung eines Kampfes. И честно отмучила три первых главы, списывая мучительное непонимание на несовершенство собственного немецкого. Я бы и дальше с усердием дятла долбила этот текст. да к счастью для себя наткнулась на отзыв о нем Апдайка, категорически не рекомендовавшего новеллу для знакомства с творчеством Кафки. Раз уж автор "Иствикских ведьм" и романов о Кролике так говорит, то мне можно с чистой душой дочитать "Описание одной борьбы" на русском.

Дочитала, и это оказалось вовсе не настолько страшно, запутано и непонятно, как опасалась. То есть, изрядно. но не смертельно. Для тех, кто решится пройти тем же путем, перескажу, обращая внимание на детали, которые ставили меня в тупик, и по возможности интерпретируя. Поехали. все начинается в гостях, где герой-рассказчик, выпивший три рюмочки бенедектина, готовится продолжить четвертой, на тарелке перед ним изрядное количество вкусных пирожных и жизнь хороша. Вдруг на соседнее кресло усаживается его шапочный знакомый, которого распирает от желания поговорить о своих успехах на амурном фронте. Спасая репутацию девушки от посторонних ушей (о чем его приятель совсем не думает), рассказчик предлагает прогуляться на гору св.Лаврентия, что неподалеку - выпал снег и неплохо бы им обоим проветриться.

В ходе совместной прогулки, он сначала страдает от небрежения, высказываемого спутником, таким успешным у женского пола, таким славным малым, в жизни которого все просто, ясно, приятно. После пытается привлечь его внимание, но безрезультатно - тот занят только собой. Еще потом начинает воображать как говоря с возлюбленной, тот аттестует его странным неприятным чудаком. пойти бы домой, но от перспективы оказаться в неуютном уюте меблирашки, тоска берет. Которая неожиданно сменяется ужасом перед спутником, рассказчику в нем начинает видеться безжалостный убийца, бросается наутек но,споткнувшись о ступеньку у церкви, падает. наделав изрядного шуму. На шум из соседнего кабачка выглядывает женщина с закоптелым фонарем и игриво настроенный мужчина, они не замечают героя. Зато его исчезновение наконец обнаруживает приятель, который возвращается и, взгромоздив повредившего в падении колено рассказчика на закорки, тащит его на спине.

Странная легкость овладевает нашим знакомым, он парит, облетая статуи и думая о всяких возвышенных вещах, очевидно ситуаций "битый-небитого-везет" способствует такого рода взлетным состояниям, желания попробовать самой не возникает. В результате падает, повредив колено, уже самодовольный женский любимец, а герой продолжает подъем в одиночестве, препоручив его заботам нескольких слетевшихся стервятников. Потом он встретит ужасающего толстяка, несомого четырьмя дюжими слугами в паланкине, те войдут со своей ношей в реку и потонут, однако Толстяк останется на плаву и поведает историю странного богомольца, который с силой ударялся головой о плиты церковного пола, внимательно оглядываясь всякий раз, дабы оценить впечатление, производимое на окружающих. Когда же Толстяк спросил его о причинах такого странного поведения, тот рассказал, что устал от ощущения собственной бестелесности, незначительности, от вежливого игнорирования со стороны общества; сказал, что кажется самому себе сделанным из папиросной бумаги и нуждается в подтверждении собственной значимости, хотя бы и таким странным путем.

После Рассказчик продолжит подъем к св. Лаврентию снова в обществе прежнего своего Спутника. Они достигнут вершины и теперь тот расскажет ему о своих сомнениях и страхах перед чудом и тайной любви, готовом войти в его жизнь, по которой прежде легко и бездумно скользил. Теперь нужно ведь будет отказаться от изрядной части себя, от своего эгоизма, от привычки жить, сообразуясь лишь с собственными интересами.Потом оба делают странную и абсурдную в цепи этих странных абсурдных событий вещь - каждый разрезает руку до крови ножом. Нет, не с целью скрепить вновь обретенное понимание обрядом побратимства. Кровь каждого останется его заботой, а боль - его болью. Но понимание. что всякий в этом мире несчастен по-своему и на свой лад одинок, пребудет с читателем.

И вот вам описание одной борьбы.

Ох уж этот Кафковский поток мыслей! Странные люди, странные диалоги, странные фантазии автора... Но что-то в этом есть, черт возьми! Первой мыслью было: "Что за бред сумасшедшего?", но, как известно, человек ко всему привыкает, вот и я втянулась в эту игру воображения, граничащую с маразмом. Тема морального противостояния разных людей раскрыта неплохо, хоть и запутанно (Кафка же, ну). Примеры привести невозможно, как невозможно и рассказать, что же все-таки конкретно я прочла. Если бы меня попросили описать этот рассказ одним словом, то я бы высказалась несколько нелитературно. Это...прикольно. Единственной непонятой мной фразой, повергшей меня в небольшой шок, осталась:

На дрожащем конце ветки сидела и качалась белочка моей прихоти с отвесным хвостом.

Может, кто-нибудь сможет объяснить мне ее?

Кафка в полноте своей неотразим! Здесь есть все так присущее ему: абсурд, одиночество, кровь, боль... В этом рассказе грациозно они вплетаются в запутанный, странный, необъяснимый сюжет. Одно из тех прекрасных произведений, где непонятно, где мир реальный, а где мир фантазий персонажа... Это эссенция творчества Кафки, появившаяся на самой заре. Зимняя грусть Франца гораздо более печальна, нежели любая другая грусть, например, летняя. Абсурдно? Не беда! С изяществом абсурд великого писателя вписывается в нашу жизнь, но читать Кафку в основном все же сложно, особенно, когда не знаешь, каким он может быть. Безусловно, это не центральное произведение писателя, однако оно ни капельки не уступает в яркости и свечении его волшебным романам или тому же "Превращению". Кафка с его тленностью будет интересен лишь матерым экзистенциалистам, посему всех оптимистов просим проходить мимо и не кричать о том, как "плохо" пишет гений.

А я огорченно посмотрел на него - ибо кусок фруктового торта, который находился у меня во рту, был невкусен...

Волшебный, странный, непонятный, очаровательный, пронзительный - все эти слова относятся к Кафке. Не подумайте, что я пишу хвалебную рецензию - мне это незачем. Я пытаюсь писать правду, надеюсь, у меня это удалось.

"Часть" первая. Чудное чередование настроений в отношениях главных героев увлекло меня, одарив благодатно умеренными дуновениями абсурда, который будто бы изъят из самой сути бытия - настолько он естествен. Это, а также зима и трактирная обстановка обманчиво позволили на некоторое время рассмотреть в новелле повествование, родственное своей атмосферой "Замку". Впечатление исчезает при чтении второй "части". На замену ему приходит смятение, вызванное вторжением Толстяка и Богомольца, чьи речи дразнят разум, создавая иллюзию достижимости смыслов, в них мелькающих - эдакой оргиастический непрекращающийся пляс, диковинность которого подчёркивает безмятежно покорная и мстительная природа. Наконец, в третьей "части", вернувшись к уже привычным героям ("возвращение" было формальным - мне кажется, Богомолец и Толстяк будто бы на время стали вместилищем для них), я испытал облегчение, сравнимое лишь с чувством, возникающим при прибытии домой после долгой и изнурительной поездки, пускай и небезынтересной.