Loe raamatut: «Великий Военный Синдикат»

Великий Военный Синдикат

Весной некоего года, незадолго до конца девятнадцатого века, когда политические отношения между Соединенными Штатами и Великобританией стали настолько напряженными, что внимательные наблюдатели по обе стороны Атлантики пришли к убеждению, что в любой момент можно ожидать серьезного разрыва в этих самых отношениях, рыбацкая шхуна Элиза Драм отплыла из порта в штате Мэн к берегам Ньюфаундленда.

Именно в этом году в Вашингтоне была утверждена новая программа защиты американских рыболовных судов. Каждую флотилию этих судов сопровождали один или несколько крейсеров Соединенных Штатов, которые постоянно находились в районах промысла не только для того, чтобы своевременно оповещать американские суда, которые могли подойти слишком близко к трехмильной границе, но и для того, чтобы наблюдать за действиями британских военных судов у побережья и вмешиваться, хотя бы в форме протеста, в те случаи захвата американских рыболовных судов, которые могли показаться несправедливыми. По мнению всех трезвомыслящих людей, ничто в нынешнем положении дел не было так опасно для мира между двумя странами, как присутствие этих американских крейсеров в рыболовных водах.

Судно Элиза Драм опоздало с прибытием на промысел, и, получив приказ из Вашингтона сообщить об этом командиру Леннехаха, американского корабля, стоящего в этом месте, ее капитан и команда энергично принялись за работу, чтобы наверстать упущенное время. Они работали так энергично и с таким упорством, что уже на следующее утро после прибытия вылавливали треску в точке, которая, в зависимости от национальной принадлежности вычисляющего, могла находиться в двух и трех четвертях или трех и одной четверти мили от канадского побережья.

Вследствие такого невнимательного отношения к очевидной величине морской мили судно Элиза Драм чуть раньше полудня было остановлено и захвачено британским крейсером Дог Стар. Находящийся в нескольких милях от него корабль Леннехаха заметил опасное положение Элизы Драм и направился к ней, чтобы предупредить о необходимости занять менее сомнительную позицию. Но прежде чем корабль подошел, произошел акт захвата. Добравшись до места, где рыбачила Элиза Драм, командир Леннехаха определил расстояние до берега и подсчитал, что оно составляет более трех миль. Когда он послал офицера в шлюпке на Дог Стар, чтобы сообщить результат своих вычислений, капитан британского судна ответил, что он убежден, что расстояние меньше трех миль, и что сейчас он собирается отвести Элизу Драм в порт.

Получив эту информацию, командир Леннехаха подошел поближе к Дог Стар и сообщил ее капитану с помощью рупора, что если он поведет Элизу Драм в канадский порт, то сначала должен будет пройти по его кораблю. На это капитан Дог Стар ответил, что он нисколько не возражает против того, чтобы пройти через Леннехаха, и принялся высаживать призовую команду на борт рыболовного судна.

В этот момент капитан Элизы Драм поднял большой американский флаг; через пять минут капитан призовой команды спустил его; менее чем через десять минут после этого Леннехаха и Дог Стар палили друг в друга из носовых орудий. Искра была высечена.

Поединок был недолгим. Дог Стар был гораздо больше по тоннажу и тяжелее по вооружению, чем его антагонист, и рано днем он отплыл в Сент-Джонс, взяв с собой в качестве призов и Элизу Драм, и Леннехаху.

На протяжении всей этой ночи в каждой точке Соединенных Штатов, куда доходил телеграф, горел неугасимый огонь; а на следующее утро, когда по стране разошлись периодические и внеочередные выпуски газет, огонь разгорелся в ревущее пламя. От озер до залива, от океана до океана, на горах и равнинах, в городах и прериях он ревел и пылал. Забылись партии, фракции, политические взгляды. Каждый американец был частью электрической цепи; один и тот же огонь вспыхивал в каждой душе. Неважно, что будут думать на следующий день или в ближайшие дни, которые могут принести лучшее понимание происходящего, в этот день нерассуждающий огонь пылал и ревел.

С утренними газетами в руках люди выбегали из-за столов на улицы, чтобы встретить своих собратьев. Что же им делать?

Быстро приходили подробные отчеты о происшествии, но в них не было ничего, что могло бы успокоить национальное негодование; американский флаг был сорван англичанами, американское военное судно было обстреляно и захвачено; этого было достаточно! Неважно, находилась ли Элиза Драм в пределах трехмильной зоны или нет! Неважно, какое судно выстрелило первым! Если это был Леннехаха, тем больше чести для него; он должен был это сделать! С трибуны, с кафедры, с пня и из редакции доносились горячие, страстные призывы, обращенные к Вашингтону.

Конгресс заседал, и в его залах огонь ревел громче и пылал сильнее, чем на горах и равнинах, в городах и прериях. Ни один из членов правительства, от президента до члена палаты, не осмелился выступить против бурных требований народа. Долго тянулся день дебатов по этому волнующему вопросу, и не прошло и недели, как в ответ на громкий вопль народа было объявлено о войне с Великобританией.

Когда это было сделано, тем, кто требовал войны, стало легче дышать, но тем, кто должен был ее вести, дышать стало тяжелее.

Это действительно было время трудных испытаний, но огромная масса народа не видела причин для такого положения вещей. Деньги были в огромном изобилии. В каждом штате хорошо обученные люди тысячами стояли в готовности к походу, а военный опыт и знания, полученные в ходе великой войны, все еще были сильны в народе.

Для обывателей план войны казался совершенно очевидным и очень простым. Канада совершила преступление, Канада должна понести наказание. За очень короткое время можно было подготовить сто тысяч, двести тысяч, пятьсот тысяч человек, если потребуется, для вторжения в Канаду. С трибуны, кафедры, пня и редакции раздался клич: "На Канаду!"

Однако в правительстве план войны не казался столь очевидным и простым. Перебросить огромную армию до Канады было достаточно просто, и эта армия, вероятно, справилась бы с задачей; но вопрос, который заставлял с придыханием работать исполнительную власть, касался немедленной защиты морского побережья, Атлантического, Персидского и даже Тихого океанов.

В буре национального негодования была объявлена война державе, которая в этот период ее истории довела свои военно-морские силы до уровня, вдвое превышающего силу любой другой страны в мире. И эта война была объявлена страной, которая, относительно говоря, вообще не обладала военно-морскими силами.

В течение нескольких лет военно-морской флот Соединенных Штатов неуклонно совершенствовался, но этого совершенствования было недостаточно, чтобы сделать его достойным доверия в этот кризисный момент. Как уже говорилось, денег было достаточно, и все верфи в стране могли быть задействованы для строительства броненосцев: но строительство кораблей занимает долгое время, а флот Англии уже был на плаву. Америка должна была бояться именно британского киля.

Посредством континентальных телеграфных линий было известно, что многие из крупнейших почтовых судов британских трансатлантических линий, которые были отозваны после объявления войны, готовятся в британских портах к перевозке войск в Канаду. Не исключалось, что эти большие пароходы могут высадить армию в Канаде до того, как американская армия будет организована и отправлена в эту страну. Не исключено, что Соединенные Штаты будут вынуждены защищать свои границы, вместо того чтобы вторгаться в пределы врага.

В каждом форте и на военно-морской верфи кипела работа; железные молоты стучали днем и ночью; но что предстояло делать, когда огромные английские броненосцы обрушатся на нашу оборону? Сколько времени пройдет, прежде чем американский флаг не будет больше виден в открытом море?

Неудивительно, что правительство оказалось в опасном положении. Разгневанная нация ожидала от него большего, чем оно могло выполнить.

Однако во всех уголках страны находились вдумчивые люди, не связанные с правительством, которые видели опасность сложившейся ситуации; с каждым днем они все меньше боялись, что их сочтут предателями, и все охотнее заявляли о своей убежденности в том, что страна находится в опасности. Несмотря на сохраняющийся национальный энтузиазм, начали проявляться сомнения, недоумения и страхи.

В штатах, граничащих с Канадой, стали проявляться реакционные настроения. Если флот Соединенных Штатов не сможет помешать Англии быстро ввести в Канаду не только свои войска, но, возможно, и войска союзников, эти северные штаты могут стать ареной военных действий, и каков бы ни был исход борьбы, их земли будут опустошены, а люди пострадают.

Из многих областей к правительству стали поступать настоятельные требования. Из внутренних районов страны доносились крики о необходимости сосредоточить войска на северной границе, а из городов морского побережья – о необходимости кораблей, достойных называться военными, кораблей для защиты гаваней и заливов, кораблей для отражения вторжения со стороны моря. Предложений было бесчисленное множество. Времени на их создание не оставалось, утверждали они; правительство могло обратиться к дружественным странам. Но мудрые люди с грустью улыбались этим предложениям; трудно было найти нацию, желающую вступить в войну с Англией.

В разгар всеобщего воодушевления, страхов и предложений появились сообщения о захвате американских торговых судов быстроходными британскими крейсерами. Эти сообщения привели американский народ в ярость, а американское правительство – в тревогу.

Практически с самого начала этого бурного времени в одной из больших комнат нью-йоркского отеля ежедневно собиралась группа джентльменов. Сначала их было одиннадцать человек, все из больших атлантических городов, но их число увеличивалось за счет прибытия представителей из других частей страны, пока, наконец, их не стало двадцать три. Все эти джентльмены были крупными капиталистами и привыкли заниматься большими делами. Днем и ночью они собирались вместе за закрытыми дверями, пока не созрел план, который они долго обдумывали. Как только эта подготовка была завершена, в Вашингтон был отправлен специальный комитет, который должен был представить план правительству.

Эти двадцать три человека объединились в синдикат, цель которого – взять на себя всю ответственность за войну между Соединенными Штатами и Великобританией.

Это было весьма необычное предложение, но правительство было вынуждено отнестись к нему со всем уважением. Люди, предложившие его, были силой в стране – силой, которой ни одно правительство не могло позволить себе пренебречь.

План Синдиката был всеобъемлющим, прямым и простым. Он предлагал взять на себя весь контроль и расходы по ведению войны и заключить устраивающий всех мир в течение одного года. В качестве гарантии того, что этот договор будет выполнен надлежащим образом, в казначействе в Вашингтоне должна была быть размещена огромная сумма денег. В случае неудачи Синдиката эта сумма будет конфискована, и он не получит никакого вознаграждения за свои действия.

Сумма, которую правительство должно будет выплатить Синдикату, если он доведет войну до благополучного завершения, будет зависеть от продолжительности военных действий. Иными словами, чем меньше продолжительность войны, тем больше польза для страны, следовательно, тем больше должно быть и вознаграждение Синдиката. Согласно предложенному контракту, Синдикат получит, если война продлится год, четверть суммы, предусмотренной к выплате, в случае объявления мира через три месяца.

Если во время ведения войны Синдикатом какой-либо американский порт будет захвачен противником или британские войска высадятся в любой точке морского побережья, договор будет считаться расторгнутым, а обеспечение и платеж – утраченными. Если какой-либо пункт на северной границе Соединенных Штатов будет захвачен и оккупирован врагом, то за каждый такой факт оккупации будет потерян один миллион долларов из внесенного залога, но действие договора будет продолжаться.

Было оговорено, что сухопутные и военно-морские силы Соединенных Штатов должны оставаться под полным контролем правительства, но должны сохраняться в качестве оборонительных сил и не вступать в действие, если только какая-либо неудача со стороны Синдиката не сделает эти действия необходимыми.

Ситуация в правительственных кругах, а также признаки тревоги и недоверия, которые становились очевидными в Конгрессе и среди народа, оказали значительное давление в пользу Синдиката. Правительство ухватилось за его предложение не как за соломинку, а как за спасательный круг. Люди, предложившие освободить исполнительные органы власти от их рискованных обязанностей, были людьми с большими способностями, видным положением и огромными ресурсами, чьи масштабные предприятия были известны во всем мире. Такие люди вряд ли стали бы рисковать своей репутацией и состоянием в подобном деле, если бы у них не было веских оснований полагать, что их ждет успех. Даже самая крупная сумма, которую предполагалось выплатить им в случае успеха, была бы меньше обычной сметы на военные и морские операции, которые предполагалось провести; а в случае неудачи сумма неустойки значительно возместила бы убытки, которые могли понести граждане нескольких государств.

Во всяком случае, если Синдикату будет позволено сразу же взять на себя ведение войны, у него будет время привести армию и флот, особенно последний, в лучшее состояние для продолжения противостояния в случае неудачи Синдиката. Организационные и строительные работы по-прежнему могли продолжаться, и, если потребуется, армия и флот могли вступить в борьбу свежими и хорошо подготовленными.

Все ветви власти единодушно приняли предложение Синдиката. Контракт был подписан, и мир ждал, что будет дальше.

То влияние, которое на протяжении многих лет имели подконтрольные людям, входящим в Синдикат, интересы, привело к тому, что народ поверил в способность членов Синдиката успешно вести войну так же, как они успешно руководили другими гигантскими начинаниями. По этой причине, хотя с разных сторон звучали предсказания о катастрофе, американская общественность, казалось, была готова с легким нетерпением ждать результатов этой новой затеи.

После этого правительство приступило к сосредоточению войск в важных узловых точках северной границы; форты были укомплектованы людьми и вооружением, все береговые укрепления были приведены в наилучшее состояние, флот размещен в важных портах, а работы на верфях продолжались. Но без учета всего этого сразу же началась работа Синдиката.

Эти люди придерживались разных политических взглядов и преследовали разные цели в жизни. Но политика в их работе имела не большую роль, нежели продажа земли или железнодорожных рельсов. Никаких деклараций о побудительных мотивах и намерениях не было обнародовано. Синдикат просто приступил к работе. Можно было не сомневаться, что скорый успех принесет ему непосредственную выгоду, но нельзя было сомневаться и в том, что его успех принесет огромную пользу и выгоду не только тем предприятиям, в которых участвовали эти люди по отдельности, но и бизнесу всей страны. Спасти Соединенные Штаты от затягивающейся войны и уберечь себя от ее последствий – таковы были движущие мотивы создания Синдиката.

Без колебаний Синдикат решил, что война, в которую он собирается вступить, должна носить оборонительный характер и вестись методом нападения. Такая война обязательно должна быть быстрой и эффективной, и все возможности своих состояний, умов и тел члены Синдиката направили на работу, чтобы провести эту войну быстро и эффективно.

Все известные изобретения и усовершенствования в военном искусстве были тщательно изучены Синдикатом и выдающимися специалистами, которых он привлек к своей работе. Некоторые недавно усовершенствованные военные машины, новаторские по своей природе, являлись исключительной собственностью Синдиката. В определенных кругах было известно или предполагалось, что Синдикат завладел важными военными изобретениями; но что это были за изобретения и принцип их действия оставались тайной, тщательно охраняемой и оберегаемой.

Первым шагом Синдиката стала покупка у правительства Соединенных Штатов десяти военных судов. Они были среднего размера и в хорошем состоянии, но относились к устаревшему типу, и вводить их в эксплуатацию посчитали нецелесообразным. Этот шаг во многих кругах вызвал удивление и разочарование. Предполагалось, что Синдикат через своих агентов, разбросанных по всему миру, немедленно приобретет, путем покупки или аренды, флот из отличных броненосцев, выбранных у различных морских держав. Но Синдикат, не имея намерения вовлекать или пытаться вовлечь в эту ссору другие страны, не обратил внимания на общественное мнение и начал действовать по-своему.

Его суда, восемь из которых находились на Атлантическом побережье и два – на Тихом, были быстро подготовлены к той особой службе, которой им предстояло заниматься. Ресурсы синдиката были велики, и за очень короткое время несколько судов, уже имевших стальную обшивку, были оснащены дополнительной внешней броней, состоящей из полос эластичной стали, каждая из которых доходила от шканцев практически до поверхности воды. Эти полосы, шириной около фута и расположенные на расстоянии одного-двух дюймов друг от друга, были снабжены несколькими мощными воздушными буферами, так что при попадании в один или несколько из них снаряд лишался значительной части своего импульса. Эксперименты со стальными пружинами и буферами, проведенные Синдикатом, показали, что мощная упругость этой брони практически сводила на нет энергию самой сильной канонады.

Вооружение каждого судна состояло из одного орудия большого калибра, установленного в носовой части палубы и защищенного бомбозащитным корпусом. Все суда были укомплектованы капитанами и командами из торгового флота, от которых не требовалось выполнения боевых обязанностей. За боевые операции отвечала небольшая группа людей, состоящая из двух-трех научных специалистов и нескольких профессиональных артиллеристов и их помощников. Несколько бомбозащитных навесов и изогнутая стальная палуба завершали защиту судна.

Помимо оснащения этого небольшого флота, Синдикат занялся строительством нескольких морских судов необычного типа. Его возможности были настолько велики, а методы настолько основательны и совершенны, что для постройки одного из этих кораблей одновременно задействовались с десяток верфей и литейных заводов. За удивительно короткое время Синдикат получил несколько таких кораблей, готовых к действию.

Эти суда стали называть «крабами». Они были невелики, и единственной их частью, выступающей над водой, была середина эллиптической палубы, слегка выпуклой и обшитой стальными бортами. Эти суда оснащались электрическими двигателями необычайной мощности и могли развивать огромную скорость. В носовой части судна, полностью защищенной выступающей палубой, находились механизмы, с помощью которых они должны были выполнять свою особую задачу. Синдикат намеревался ограничиться морскими операциями, а пока удовлетворился этими двумя классами судов.

Вооружение каждого из крупных кораблей, как уже говорилось, состояло из одной пушки большой дальности, а боеприпасы ограничивались новым типом снаряда, который еще никогда не использовался в военных действиях. Материал и конструкция этого снаряда были известны только трем членам Синдиката, которые изобрели и усовершенствовали его, и именно благодаря тому, что они владели этим секретом, их пригласили вступить в эту организацию.

Этот снаряд не имел взрывчатки в обычном понимании этого слова и был назван изобретателями "Двигатель мгновенного действия". Он выстреливался из обычной пушки, но для приведения его в движение не использовался порох или другое взрывчатое вещество. Сам снаряд обладал необходимой двигательной силой, а пушка использовалась лишь для придания ему нужного направления.

Эти снаряды имели цилиндрическую форму и были заострены на дальнем конце. Они были заполнены сотнями маленьких трубок, отходящих от центрального стержня. Те, что находились в средней трети бомбы, были направлены прямо вниз, в то время как те, что находились в ее передней части, были наклонены вперед под небольшим углом, а те, что находились в задней части, – назад под тем же углом. В конце снаряда находилась специальная трубка, направленная прямо назад, которая и обеспечивала движущую силу.

Каждая из этих трубок могла создавать силу, достаточную для перемещения обычного поезда с пассажирскими вагонами на одну милю, причем эта сила могла быть приложена моментально, так что разница во времени между отправлением поезда на одном конце мили и его прибытием на другой была бы незначительной. Можно легко представить себе величину ударной силы между поездом, проходящим милю за две минуты или даже за одну минуту, и поездом, проходящим такую же милю за одно мгновение.

В этих снарядах те трубки, которые направляли свою силу вниз или вбок относительно земли, были способны мгновенно привести в движение любую часть твердой земли или скалы на расстояние двух или трехсот ярдов, а находящиеся на поверхности земли частицы объектов мгновенно уносились на гораздо большее расстояние. Труба, приводящая эту бомбу в движение, имела определенную силу, регулируемую в зависимости от обстоятельств, и могла доставить бомбу на столь большое расстояние, насколько возможно точное прицеливание. Ее реактивная сила приводилась в действие в пушке с помощью электричества, а в других трубах тот же эффект достигался за счет удара стальной головки об объект, на который она была нацелена.

Что именно давало трубам их силу, было тщательно охраняемым секретом.

Метод прицеливания был таким же новым, как и сам снаряд. В этом процессе ничего не зависело от остроты зрения наводчика; фактор личного мастерства был полностью исключен. Орудие было установлено так, что его направление точно указывалось по градуированной шкале; имелся прибор, на который влияли наклоны, подъемы или крены судна, и который в любой момент определял положение орудия по отношению к плоскости морской поверхности.

Перед выстрелом один из научных сотрудников проводил наблюдение, по которому точно определял расстояние до объекта, на который нужно было навестись, и по тщательно составленной математической таблице определял, на какие точки градуированной шкалы нужно установить орудие, и в тот момент, когда дуло пушки оказывалось в том положении, в каком оно было в момент прицеливания, нажималась кнопка, и снаряд мгновенно оказывался на том месте, на которое наводился. Точность, с которой можно было определить движущую силу бомбы, была важным фактором в этом методе прицеливания.

Как только три корабля с пружинной броней и пять Крабов были закончены, Синдикат счел себя готовым приступить к осуществлению операций. Время действительно пришло. Перед самым началом военных действий моря были заполнены американскими и британскими торговыми судами, спешившими домой или в дружественные порты. Но не всем посчастливилось добраться до безопасного места в отведенные сроки, и несколько американских судов уже были захвачены быстроходными британскими крейсерами.

Члены Синдиката прекрасно понимали, что если война должна вестись по их сценарию, то они должны нанести первый реальный удар. С момента объявления войны прошло совсем немного времени, и возможность перехватить инициативу еще оставалась.

Именно для того, чтобы взять инициативу в свои руки, ранним июльским утром два броненосных судна Синдиката, каждое из которых сопровождалось крабом, вышли из порта Новой Англии и направились к тому месту на канадском побережье, где было решено положить начало кампании.

Корабли Синдиката не имели индивидуальных названий. Корабли с пружинной броней назывались "отражателями" и были пронумерованы, а крабы обозначались буквами алфавита. Каждый Отражатель находился в ведении директора морских операций, а все военно-морские силы Синдиката подчинялись генеральному директору. В этот знаменательный день этот человек находился на борту Отражателя № 1 и командовал маленьким флотом.

Отражатели не отличались быстроходностью, а их нынешняя броня из стальных полос, нижняя часть которой часто оказывалась под водой, значительно замедляла их продвижение; однако каждый из них был взят на буксир одним из быстрых и мощных крабов, и с этой поддержкой они очень быстро добрались до места назначения на утро второго дня.

В этот ветреный день при пасмурном небе и умеренно спокойном море маленький флот Синдиката расположился у гавани одного из главных канадских портов. Примерно в пяти милях от него были хорошо видны мысы по обе стороны от устья гавани. Было решено, что к работе должен приступить Отражатель № 1. Согласно этому решению, судно приблизилось к гавани на дистанцию около мили, сопровождаемое Крабом А. Другой Отражатель и Краб оставались на своей первоначальной позиции, готовые действовать в случае необходимости.

Приближение двух судов, очевидно, военных и несущих американские флаги, было замечено с фортов и редутов в устье гавани, и новость быстро распространилась по городу и судам в порту. На суше и на воде возникло сильное волнение, как среди жителей города, так и среди его защитников. Каждый служащий, у которого был свой пост, мгновенно занял его; и менее чем через полчаса британский корабль Скарабей, стоявший на якоре на небольшом расстоянии от гавани, вышел навстречу врагу. В порту находились и другие военные суда, но им требовалось больше времени, чтобы привести себя в боевую готовность.

Как только приближение Скарабея было замечено Отражателем № 1, с него спустили шлюпку с белым флагом и быстро поплыли к британскому кораблю. Увидев приближающуюся лодку, корабль лег в дрейф и стал дожидаться ее прибытия. Капитану Скарабея была передана нота, в которой говорилось, что Синдикат, взявший на себя ведение войны между Соединенными Штатами и Великобританией, намерен потребовать сдачи этого города с его фортами и оборонительными сооружениями, а также всех судов, находящихся в его гавани, и, в качестве первого шага, немедленной сдачи судна, командиру которого была передана эта нота.

Невероятная наглость этого требования заставила капитана Скарабея засомневаться, с кем он имеет дело – с буйным сумасшедшим или с болтливым дураком; но он сообщил человеку, командовавшему шлюпкой с развевающимся флагом, что дает ему пятнадцать минут на то, чтобы вернуться на свое судно, и затем откроет огонь по этому судну.

Люди, которые гребли на маленькой лодке, не были военными моряками и не привыкли к подобным поручениям. Через восемь минут они добрались до своего судна и оказались на его борту.

Всего через семь минут после этого со Скарабея раздался первый выстрел. Он прошел над Отражателем № 1, и тот, не отвечая, немедленно направился на сближение со своим противником. Шеф-директор хотел выяснить, какой эффект произведет интенсивная канонада на новую броню, и поэтому приказал поставить судно в такое положение, чтобы у англичан была прекрасная возможность использовать его в качестве мишени.

Скарабей не терял времени, чтобы воспользоваться предложенными возможностями. Это был большой и мощный корабль с тяжелым вооружением, и вскоре, оказавшись на расстоянии выстрела от судна Синдиката, он обрушил на его белоснежный борт снаряд за снарядом. Отражатель № 1 не отвечал, а спокойно переносил страшную бомбардировку. Несколько мощных снарядов сотрясли его от носа до кормы, но ни один из них не сломал стальную пружину и не пробил толстые внутренние пластины.

Через полчаса такой обработки главнокомандующий убедился, что новая броня хорошо выдержала суровое испытание, которому она подверглась. Некоторые из пневматических буферов были выведены из строя, вероятно, из-за дефектов в их конструкции, но их можно было легко заменить, и кораблю не было нанесено никакого ущерба. Продолжать эксперимент больше не было необходимости, к тому же существовала опасность, что англичанин, заметив, что его противник не пострадал от его огня, подойдет ближе и попытается протаранить его. Этого следовало избегать, так как Скарабей был гораздо крупнее Отражателя № 1 и мог столкнуться с ним и потопить его просто за счет превосходства в массе.

Поэтому было решено проверить возможности крабов. С Отражателя № 1 были поданы сигналы на Краб А, который находился между ним и вражеским судном. Эти сигналы подавались струями густого черного дыма, которые выбрасывались из небольшой трубы на Отражателе. Эти тонкие столбы дыма сохраняли свою цилиндрическую форму в течение нескольких мгновений и были видны на большом расстоянии днем и ночью, освещаясь в последнем случае электрическим светом. Длина и частота этих струй регулировались прибором в комнате директора. Таким образом, с помощью длинных и коротких струй, с правильным использованием интервалов, можно было проецировать в воздух сообщение, как телеграфный аппарат наносит его на бумагу.

Таким образом, Краб А получил приказ немедленно приступить к атаке Скарабея. Почти погрузившееся в воду судно быстро вышло из-за спины своего спутника и направилось к британскому кораблю.

Когда последнее судно заметило приближение этого черепахообразного объекта, выбрасывающего маленькие струйки черного дыма в ответ на приказы Отражателя, на борту царило изумление. Краба раньше никто не видел, но поскольку он быстро приближался, времени на любопытство и обсуждения не оставалось, и по нему открыли огонь из нескольких тяжелых орудий. Трудно попасть в быстро движущийся плоский объект, едва возвышающийся над поверхностью воды; и хотя несколько выстрелов попали в краба, они отскочили, ничуть не помешав его продвижению.

Вскоре Краб А приблизился к Скарабею так близко, что невозможно было опустить орудия последнего так, чтобы поразить его. Поэтому большое судно было направлено навстречу своему обидчику и на полном ходу устремилось прямо на него, чтобы раздавить его. Но краб мог поворачиваться, как на шарнире, и, отклонившись в сторону, пропустил мимо себя набирающий ход корабль.

Мгновенно поняв, что поразить этого проворного и практически погруженного в воду противника будет непросто, командир Скарабея счел за благо оставить его в покое и со всей скоростью наброситься на Отражатель. Но оказалось, что столкнуться с крабом легче, чем оставить его позади. Он обладал огромной скоростью и, следуя за британским судном, быстро настиг его.