Loe raamatut: «В кривом зеркале»

Font:

Ох уж эти кривые зеркала!
Прямую – искривят, кривую – выпрямят.
Из размышлений одного из героев книги

Начало XXI века. Постсоветское пространство начинает приходить в себя после лихих девяностых. Переход в новое тысячелетие дается нелегко. Всюду мерещатся преступления и даже трупы. Впрочем, не только мерещатся… И не только они… Каждому хочется быть счастливым, успешным и…

Живописание одного вполне рядового исчезновения

Наброски. Агнешка

– Блин!

Вообще-то, Агнешка не позволяла себе выражений подобного рода. Даже наедине с собой. Но сегодня день относился к категории неудачных, так что морочиться с приличием не стоило.

– Да что там день! Неделя коту под хвост, – проворчала она, останавливая свой видавший виды бусик у обочины. – И не факт, что только неделя. Ну что там еще?

Очередной возмутитель спокойствия энергично загаллопировал в ее сторону.

– Ну вот как с этим жить? – Агнешка вздохнула. – Когда наконец можно будет попробовать на вкус новое тысячелетие? Да и не только на вкус…

Неделю назад в поселок нагрянул частный сыщик. Прочесал Престижное вдоль и поперек. Сунул нос во все имеющиеся в наличии щели. Разворошил все возможные и невозможные осиные гнезда. Вывернул все наизнанку, обнаружил дюжину забытых скелетов в шкафах мирных обитателей. Перессорил их друг с другом. А потом исчез.

В принципе, Агнешке все эти телодвижения были по барабану. Она не имела никакого отношения к следствию. Почти. Пропавший был ей знаком. И только. Конечно, по большому счету, не только. Но кого могут интересовать случайные встречи у калитки или редкие прогулки по бесчисленным тропинкам, починка швейной машинки или разгрузка фургончика?

Да, были знакомы. А кто в Престижном с кем незнаком? Да, гуляли иногда от нечего делать. Кошку выгуливали вместе по той же причине.

Да, помогал. Да, просила. Не грузчиков же нанимать, честное слово! И точно не остальных соседей просить о помощи. Эти все равно не помогут, чистоплюи несчастные! Разве что садовника пришлют или охранника.

Знаем мы этих охранников! С такими дело иметь – себе дороже, – девушка вздохнула, смахнула с кончика носа надоедливую тополиную пушинку и высунулась из окна:

– Я вся во внимании (чтоб тебя нечистый куда подальше унес!).

– Здрасте! – ослепительный рыжий чуб переспелым подсолнухом заслонил пейзажные красоты. – Я из милиции.

«Кто бы сомневался! После недавних событий тут не то, что подсолнухи – дубовые рощи должны разрастись. И вширь, и вглубь, – Агнешка снисходительно усмехнулась. – Засланный казачок – знакомая тактика. Надо же с чего-то начинать».

– Лейтенант Пукель, Ярослав Карлович! – щелкнул «подсолнух» несуществующими на кроссовках каблуками. И ослепил девушку белозубой улыбкой и многочисленными веснушками на щеках и переносице.

– Ярослав Карлович да еще Пукель! – восхитилась та. – С фантазией у ваших родителей проблем не возникало, с чем вас и поздравляю!

Ярослав Карлович собрался было обидеться.

– Не берите в голову, мои такие же, – махнула рукой девушка и представилась: – Коханая Агнешка Васильевна – примерно тот же эффект, не находите?

– Красиво звучит: Коханая… Агнешка…

– И так мило сочетается с Васильевной. Ну, что у вас? – Агнешка вспомнила о своем отвратительном настроении и невольных его виновниках.

– Вот, следствие веду. По делу Собесского. Вы в курсе?

Девушка нетерпеливо кивнула. Лейтенант важно кивнул в ответ:

– Побеседовать хотел.

– О, допрос? – в зеленоватых глазах заплясали солнечные зайчики.

– Пока только диалог в общих чертах, а там… – лейтенант многозначительно взглянул на Агнешку, затем попытался придать взгляду профессиональную пронзительность и под конец смутился. Окончательно и, как водится, бесперспективно. – А там будем поглядеть. Можем приступить прямо здесь. А можем к вам подъехать. Как удобно вам будет…

– Нет! Не надо ко мне! – вдруг испугалась потенциальная свидетельница. – Я… я сейчас очень занята. Если вам не принципиально, давайте встретимся часа через два. У озера. Рядом с качелями. Вам же не принципиально?

– Ну… – лейтенант смутился.

Во-первых, ему было не принципиально прямо сейчас. Во-вторых, очень понравилось это самое «принципиально», и он очень постарался внести словечко в собственный лексикон, дабы употребить в нужном месте и в нужный час. В-третьих, ему очень понравилась сама Агнешка Васильевна, а на фоне долгосрочной якобы командировки в эти во всех отношениях приятные места, навести мосты с такой красавицей было бы очень правильно и полезно. А в-четвертых…

Пока он размышлял над «в-четвертых», зеленоглазая красавица успела согласиться с непроизнесенным ответом, послать Пукелю воздушный поцелуй и обдать его пылью из-под колес резко тронувшегося с места фургончика.

– Боится, значит… – пробормотал Ярослав, отмахиваясь от пыли полынным веником-букетом, собранным еще до встречи с прекрасной незнакомкой. – И фургончик имеет вполне подходящий… А значит, та еще фигурантка… По ходу, тут целая рота фигурантов собралась. И что мне теперь со всеми ними делать?

Впору было расстроиться. Такая девушка никак не могла иметь к делу отношения. Но факты – упрямая вещь, и Ярослав обратился к своей неуемной фантазии, дабы оградить возможную соучастницу от столь неприглядной роли. Через пару секунд умственно-чувственного напряжения Агнешка Коханая из группы подозреваемых плавно переместилась в категорию случайных свидетелей. А в планах лейтенанта замаячило вечернее свидание. Со всеми вытекающими…

– Блин… – повторила Агнешка, время от времени посматривая на часы. – Опаздываю. А тут еще и этот… рыжий-рыжий, конопатый, убил бабушку лопатой… Как же не кстати!

Ее фургон затормозил перед внушительными воротами узорчатого чугунного литья, стоившими половину годового оклада лейтенанта Пукеля. Левая створка бесшумно отползла в сторону, и фургончик въехал на территорию усадьбы.

Гараж находился рядом, за изгородью из пирамидальных туй. Под домом был еще один гараж. Но Агнешка предпочитала пользоваться дальним. К помпезному гранитному крыльцу (еще половина годового оклада милиционера) допускались лишь авто клиентов. Все остальное время вокруг дома господствовали пенье птиц, ароматы цветов и соснового бора. Именно за это Агнешка и выбрала усадьбу своим местом жизни. И творчества. А возможно, и счастья…

– Как же, станешь тут счастливым с такими-то заморочками…

По вымощенной колотым камнем тропинке она пошла к дому, в очередной раз раскладывая по полочкам события последней недели.

Все началось в понедельник, как и положено неприятностям.

– Агнюш, убили, небось, Франика, – голосила принесшая новость на хвосте местная сорока – тетя Клава. – Ставлю свою телушку против твово бусика – убили!

– И на что вам мой бусик? – не торопилась соглашаться со столь категорическим постулатом Агнешка. – Как и мне ваша телушка. Может, уехал куда наш сосед. Не первый раз, между прочим. Франк – птица вольная – куда хочу, туда и лечу.

– Ага, как же – уехал куда! – шмыгала носом непонятая в лучших своих чувствах поселковая сплетница. – И дверь нараспашку? Повыносять же все! Как пить дать, повыносять!

– С вами не повыносят, теть Клава, вы за версту непорядок чувствуете.

Тетей Клавдия Романовна была польщена. В семьдесят с некоторым прицепчиком ее в округе иначе как бабкой и не звал никто. Агнешка была в курсе, чем и пользовалась без зазрения совести. Романовна за этот комплимент на подарки не скупилась: то щавеля принесет на супчик, то банку молока, то яиц десяток. И, конечно, про самые свежие новости не забудет. С пылу с жару – пользуйтесь на здоровье!

Плюс приберется за копейки, в магазин сгоняет – чего уж попусту ноги бить, а так вроде бы по делу. И приятно, и с пользой – перед продавщицей, своей тезкой, носом повертеть, мол, опять колбаса вчерашняя (сама-то отродясь казенную не покупала, разве что по великим праздникам, на салатик, граммов триста). И новостями с той же Клавкой обменяться. Да и с остальными. Что мы – не люди?

А если ее городским пирожным задобрить, то и клумбы прополет. Агнешка и глазом моргнуть не успеет – как в саду и во дворе наведен образцовый порядок, а в самоваре на веранде уже вода закипает. И пахнет вокруг теть Клавиным фирменным чайком с малиновыми ветками и лимонной мятой. Тут уж – хочешь не хочешь – достаешь из холодильника коробку с городскими вкусняшками, усаживаешь гостью-помощницу рядом, и будь что будет!

Против Клавиного чая и корзиночек с фруктами ни одна диета не устоит.

На этот раз до пирожных не дошло. Новость оказалась такой горячей, что, конкретизировав сообщение до обнаруженных в прихожей следов крови и прочих ужасов, тетя Клава помчалась по округе. Агнешка перевела дух и с облегчением вздохнула: в состоянии легкой ажитации тетя Клава становилась невыносимо голосистой. Ее верхние «ля» и «си» буравили мозг на значительную глубину, откуда затем доносились еще минут надцать после исчезновения источника. Головная боль невольному слушателю обеспечивалась до второй таблетки найса.

– Никуда не денется наш Франек, – Агнешка вытащила из аптечки заветный блистер и налила стакан воды, – погуляет и вернется. А кровь… кровь… Странно, уж не досужие ли Клавины выдумки? Правда, не в ее стиле вот так сразу привирать. Мало ли, годы свое берут. Или настроение… Да, кстати, настроение… Нет, ерунда какая. Никуда Собесский не денется! Скорее всего, очередная шлея под хвост попала. И нечего тут огороды городить!

Нет, понедельник начался не с того. С платья. Заказ известной светской тусовщицы, как и следовало ожидать, получился ужасным. А ведь Агнешка сразу предупреждала – не стоит изгаляться с фасоном. При такой-то фигуре. «Песочные часы» заказчицы требовали здорового минимализма – пара мягких складок, полуприталенный силуэт, летящий подол. Так нет же!

– Пусть будет а-ля двадцатые двадцатого! – улетала в нирвану капризница. – Тут прямо, тут оборочки и бретелечка спадает с плеча. И вот еще…

Напрасно лучшая в регионе портниха доказывала собственную правоту, напрасно листала журналы и демонстрировала на экране компьютера возможные альтернативные варианты. Клиентка вошла в раж и не желала ничего слушать. Пришлось сдаться, заранее обрекая новое произведение на провал.

И вот сегодня… Сегодня она ждет заказчицу.

– Блин! Опаздываю, лучше бы всех этих мильтонов в горячие точки отправили серьезные проблемы решать! – рявкнула Агнешка на ходу и рванула через кусты. Благо, причудливая география парка это позволяла. Сразу за зарослями жасмина и гортензии начиналась березовая аллея, подходящая к дверям кухни. Здесь путь к дому сокращался вдвое. Да и клиентка не поймет, откуда взялась слегонца взъерошенная модистка. Мало ли, может, спала, а может, бдела над заказом.

– Провалились бы вы все, вместе с милицией и Франеком заодно! – не на шутку активизировались эмоции Агнешки.

Как в воду глядела. Абы что – оно и в Престижном абы что. Бледное, породистое, как ему и положено, лицо клиентки вытянулось в унылую гримасу:

– Это не совсем то, что я представляла.

– Я же предупреждала: этот фасон вам не подойдет, – напомнила Агнешка.

– Ну, не настолько же! – стояла на своем светская львица с физиономией расстроенной лошади. – Попробуйте что-то придумать, вы же великая выдумщица!

«Придумаешь тут, как же, раз уж такое убожище получилось!» – возражало сознание. А руки уже открывали коробочку с булавками и принимались за дело: что-то собирали, что-то скалывали.

За собственную репутацию Агнешка не боялась. Этакое безобразие все равно никто надевать не станет. А предоплату ее научил брать Лешик. Ох уж этот Лешик!

В личной жизни ей не везло. Мягко говоря.

Замужество к концу второго года совместной жизни трансформировалось в сплошные муки и унижения.

– Кидай ты его, да куда подальше! – советовала наблюдающая за развитием процесса матушка. – Пока молодая, еще найдешь. А потом уж никто и не взглянет.

И она кинула. А что? Пока молодая… Да к тому же хорошенькая. Девяносто-шестьдесят и все такое прочее. Плюс глаза-кудри, губки-бровки и так далее. Однако ажиотажа на подходе к освободившемуся месту кавалера не замечалось. Год, другой, третий…

То ли мужики нынче клевали не на те параметры, то ли параметры их вообще не волновали. А все прочие женские достоинства на улице не продемонстрируешь. Да и на работе, если в коллективе сто из ста – женщины – тоже.

В общем, к четвертому десятку Агнешка подошла в не очень гордом одиночестве. Мама, две подружки, Варька со своими капризами.

– Зато бизнес! – вещала неутомимая оптимистка мама на юбилейном банкете. – Кавалеры пришли и ушли, а бизнес остался.

Подружки слаженно кивали, пребывая в заметном подпитии – любимый вермут лился рекой, а с добавлением шампанского создавал феерические ощущения внутри и снаружи. Варька могла бы вмешаться. Но кто возьмет в ресторан кошку?

– Сама прикинь: ты теперь живешь как у Бога за пазухой. Турция, Египет, Испания… Я за всю жизнь дальше Крыма не бывала. Дом опять же. Фотографии на страницах глянцевых журналов. Ребеночка бы еще – и ты в полном шоколаде, – мама слегка покачнулась и промахнулась в желании чокнуться с юбиляршей.

Агнешка вытянула губки в подходящую к ситуации улыбку, довела мамин замысел до логического конца. Конечно, последнюю упомянутую в тосте субстанцию она назвала бы несколько иначе. Но не спорить же с самым родным человеком! Хоть по форме, хоть по существу.

В чем-то мама права. Да, теперь она могла себе позволить многое. Но далеко не все. И кредит за долгосрочную аренду студии висит на ее плечах непосильным грузом, вынуждая брать левые заказы и строить из себя независимую домовладелицу. Да мало ли грехов накопилось…

Неудивительно, что визит детектива, а потом и милиции вызвал вполне обоснованную тревогу. Да и исчезновение Франека тоже. Не все в ее жизни получалось так гладко, как хотелось бы. Не терять же в трудах обретенные удобства и ценности!

– А, Бог не выдаст, свинья не съест! – обратилась она за помощью к народной мудрости.

– Вы о чем, милочка? – поинтересовалась клиентка.

– Да о своем, о женском. Вы не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю. Но складки сбоку смотрятся гораздо лучше. Я же говорила: вашей фигуре не идут прямые силуэты. Здесь нужно подчеркивать талию. А так, сами видите, заметны одни ваши выдающиеся достоинства. А талия где?

– Но мужики как раз за выдающиеся нас и любят, – усмехнулась мадам Конопацкая, рассматривая себя в зеркале зорким, с легкой примесью любования и пристрастия, взглядом. – Вот она, попка, вот они, грудочки – полный боекомплект.

– Ну, не совсем полный. Дабы приблизить к себе все это выдающееся великолепие, мужчинам нужно за что-то держаться. А так, судите сами, – Агнешка собрала ткань и профессиональным движением обозначила талию, – гораздо соблазнительнее. И сразу хочется обнять.

– Правда? – светская львица приосанилась и втянула в себя лишние килограммы.

– Блеск! – оценила маневр модистка. – Талию подчеркиваем однозначно. Над формой драпировки я подумаю. Сюда бы что-то еще…

– Имейте в виду: через три недели у меня важное мероприятие. Я должна быть именно в этом платье. Интерьер уже почти готов. Умоляю, сохраните стиль!

– Но…

– Вы же умница, Нешечка! Это все знают. Значит, до пятницы.

– Вы же сказали – три недели.

– Деточка, неужели вы думаете, что я пущу такое дело на самотек? Святая простота! Нам бы картинку не испортить, я же всем своим девочкам уши прожужжала про него. И фото показывала в журнале. Я должна произвести фурор! А потом собираюсь выставить платье на аукцион. Так что на создание чуда у вас целых двадцать дней – практически вечность. Да, и вот еще, вас я тоже хотела бы видеть…

Клиентка протянула стильную серебристую карточку:

– Билет на две персоны. И помните: двадцатые годы двадцатого века. Желательно в сине-зеленой гамме. Целую!

Тяжелый шлейф восточных ароматических композиций потянулся к выходу. Агнешка поспешила распахнуть французское окно и устроить сквозняк. Она терпеть не могла липких сладких ароматов. Как и – что держалось в великом секрете – их капризных обладательниц.

– Так-то лучше! – знакомые запахи наполнили комнату свежестью и покоем. – Может, цветок? – она вытянула из букета, стоящего на подоконнике, пион и приложила к неудавшемуся шедевру. – Не то…

Хотела было взяться за работу, но передумала. Вышла в сад. Рядом со спрятанным от любопытных глаз гамаком стоял сервированный для завтрака столик, который она так и не успела убрать.

– Мяу! – донеслось из гамака.

Сиреневый плед зашевелился, явив миру любимицу публики Санта-Барбару Васильевну Коханую, пятнадцатилетнюю неувядающую красавицу британку жемчужно-серого окраса. Санта-Барбара, в просторечье Варька, подарок отца к какому-то из Агнешкиных дней рождений, плевала на условности, переживая в добром здравии преклонный кошачий возраст. По весне ходила налево, озадачивая владелицу полудюжиной разномастных котят. Зиму проводила под хозяйским одеялом. Лето – в гамаке. А осень…

– До осени следовало бы элементарно дожить, – напомнила себе Агнешка и обратилась к любимице: – Иди уж, накормлю.

Аппетит у Санта-Барбары не особенно страдал от погоды и житейских неурядиц благодетельницы. А вот у самой Агнешки – наоборот. Чашка кофе осталась нетронутой. Как и мюсли. Девушка ограничилась стаканом сока и холодными гренками, совершенно не обращая внимания на то, что ест. Тревога поднималась в душе вязким утренним туманом.

Немудрено: за неделю тут такого наворотили.

Престижное считалось в округе тихим фешенебельным районом. Дюжина коттеджей. У каждого – участок в полтора гектара, собственный пляж, удобный подъезд к владениям. На границе две точки пропуска. Одна открыта круглосуточно. Посторонних – ноль целых ноль десятых. Разве что по предварительной договоренности.

Ох уж эта договоренность! В силу специфики своей профессии Агнешке в этом деле приходилось несладко. Попробуй уговори венценосных клиентов являться по расписанию! Все эти львицы, кошечки, наседки, звезды и прочие представительницы столичного бомонда терпеть не могли условностей, появляясь в любое время дня. Благо, что не ночи.

Приходилось лебезить перед охранниками. Задаривать, а порой и опускаться до взяток.

А куда деваться? Назвалась принцессой – держи марку. И она держалась всеми силами. За арендованную недвижимость, за авторитетных клиенток, за вымученный, соответствующий им стиль жизни.

В общем, держаться на плаву Агнешке удавалось года полтора. Но с прибытием в Престижное отряда законников, улаживать проблему стало более чем сложно. Руководитель «пограничного» отряда, майор запаса Бабулько уже не намекал, а прямым текстом угрожал нарушительнице местных устоев:

– Ежели что – не обижайтесь, Агния Васильевна, я вынужден буду сообщить властям.

Властям – скажет тоже – властям на Престижное разве что наплевать. А то и не заметить бы. Все давно схвачено, оплачено и забыто. Суетиться в таких местах – дело неблагодарное. У местных жителей руки длинные да и связи серьезные. Тут уж государственными масштабами попахивает. Словом, регионы отдыхают.

Неделей ранее…

Они и отдыхали. До последнего времени. И пропажу жителя поселка успешно проигнорировали. Подумаешь, исчез один бездельник! Да у нас таких…

Обитатели Престижного поначалу на причитания бабы Клавы внимания не обратили. Куда он денется! Но затем, когда волна впечатлений докатилась до города, взялись за дело с позиции личных интересов.

– Ее бы саму придушить, – предложил белолицый красавец Лев Львович, обладатель совершенно неподходящей к имени и отчеству фамилии Зайчик, ослепительно молодой и прекрасной супруги Казимиры, двух сыновей (от предыдущих браков) и весьма подходящего состояния в несколько миллионов небелорусских долларов.

Общее собрание домовладельцев проходило под вечер на пляже Льва Львовича. Из десяти ответственных домовладельцев (три дома не входили в расчет – в одном до последнего времени проживал пропавший Франц Собесский, два других пока не обрели владельцев) на оперативный сейшн явились восьмеро. Владельцы виллы «Славянка» находились в долгосрочной зарубежной командировке, а залетевшего в поселок несколько лет назад из соседней страны генерала-отставника Озкаускаса найти не удалось.

По периметру пляжа нарезала круги вездесущая баба Клава.

– Именно, что придушить… Это ж надо так все испортить!

Восемь пар глаз практически одновременно уткнулись в обтянутый спортивными штанами тугой Клавин зад.

– И ведь не факт, что этот бездельник через день-другой не вернется, – пробасила со своего шезлонга Барбара Ягеллоновна, в кулуарных диалогах аборигенов Баба-Яга, директриса престижной частной гимназии и по досадному недоразумению супруга скромного местечкового фермера Васи Сидорова.

– С этого станется, – поддержал ее Павел Петрович Ангел, ответственный социальный работник республиканского масштаба.

Остальные ограничились кивками и вздохами. Трикотажный тыл возмутительницы спокойствия был оставлен на некоторое время в покое. Счастливая его обладательница устроилась в ближайшем отдалении, настороженно внимая доносившимся с пляжа репликам.

Предложение священнослужителя Александра Шумского, последовавшее за рядом ничего не значащих глупостей, было встречено глубокомысленным молчанием. Хорошая мысль – что тут скажешь. Но столь категорическое вмешательство в жизнь поселка требовалось осмыслить. Лишь баба Клава мгновенно сориентировалась в обновляющемся на глазах жизненном пространстве, громко икнув и приблизившись к сильным мира сего на несколько метров:

– Конечно, лучше! Этого я на себя возьму – хоть какая копейка к пенсии будет. Не сумневайтесь.

Сомневающиеся ответили единым залпом возмущенных взглядов. Но баба Клава привыкла к борьбе. Дернула скукоженным плечиком, шмыгнула сморщенным носиком и стрельнула в обратном направлении скрюченным не первой свежести указательным пальцем:

– А, спугалися, проходимцы? Ладно, можете дух перевести: не буду я ему о ваших планах докладывать. Так и быть, сжалюсь.

– Вы о чем, милейшая? – напрочь проигнорировав ставшее привычным обращение, уточнил у старой сплетницы отец Александр.

– Это как о чем? О готовящемся преступлении. Вы ж тока шо меня придушить собирались. Можно подумать, такие вопросы быстро решаются! Детский сад, прямо!

– А вы полегче, полегче на поворотах, уважаемая, – подала хорошо поставленный голос директриса Сидорова. – До удушения дело не дойдет, можете быть спокойны, но, кто знает, с чем вам придется встретиться на жизненном пути в ближайшие двадцать четыре часа… Автомобиль с испорченными тормозами, утечка газа или скользкие мостки на речке. Так что думайте, когда говорите, милая моя. Жизнь – штука коварная. Особенно, если так назойливо на это коварство набиваться.

– Ну, бой-баба! – восхитился Павел Петрович, давно подбивавший клинья к соседке. – Не говорит – пишет. И сразу поэмами!

– Не про тебя она эти поэмы пишет, – стиснув зубы, процедил появившийся ниоткуда супруг ораторши. – А будешь клеиться, я твой пластырь на другие цели употреблю, есть у меня идейка.

– Вася, прекрати молоть ерунду! – энергия Барбары Ягеллоновны переключилась на супруга.

Агнешка в который раз зареклась называть домашних питомцев человеческими именами. Но кто мог подумать, что в чуть ли не сельской глуши встретится на Санта-Барбарином пути еще одна носительница столь редкого имени. Да какая! Послевкусие от встречи с Бабой-Ягой омрачало последующий за ней день или вечер. Заодно и пушистая тезка несправедливо изгонялась из гамака или постели до лучших времен.

Коханая не могла понять, отчего ей так несимпатична соседка. Но у сердца свои предпочтения, а посему и сегодняшний вечер бедная Варька проведет в старом плетеном кресле, сердито наблюдая за манипуляциями хозяйки со стороны.

Собравшиеся еще немного подискуссировали, обменялись десятком едких замечаний и сомнительных комплиментов и вынесли вердикт: милицию в исчезновение Собесского пока не впутывать, но для подстраховки пригласить из города частного детектива средней руки. Пусть покружит по окрестностям, поспрашивает жителей. В общем, создаст видимость активной гражданской позиции обитателей Престижного. А там уж, как Бог даст.

Поначалу хотели сброситься, но неожиданно вмешался молчавший до сих пор шоумен и писаный красавец Ян Донской:

– Позвольте оплатить это удовольствие в гордом одиночестве. Никогда в жизни не приходилось играть роль спонсора.

Ему позволили, наказав выбрать что-то среднее между полным отсутствием и редким присутствием сыщика.

– Есть у меня такой на примете, – подсказал начинающему спонсору Ник Семашко. – Ни рыба ни мясо. Нос у него короткий, зрение никакущее, ноги заплетаются даже на городских тротуарах. Любовников годами выслеживает, собак десятилетиями ищет. В общем, подойдет.

– Десятилетиями – это хорошо, – мечтательно прошептала баба Клава, определяясь с размером аренды пустующей половины дома. – Это нам очень даже подойдет. За хорошую идею надо будет Николеньке занесть яиц свеженьких. Десятка два. И уборку на пустой половине устроить. Генеральную.

На том и разошлись. Агнешка ушла первой. Если бы не директриса, можно и в пляс пуститься. Денег с нее не затребовали, чего она так боялась. И милицию пока не вызывали, чего тоже не хотелось бы. А Франек… А что Франек? Погуляет и вернется. Ведь возвращался всегда.

И лишь проходя мимо знакомой калитки она почувствовала легкий озноб: «А что, если правда? Вдруг Собесского убили…»

– Нет, не может быть! Откуда в Престижном убийцам взяться? Я вас умоляю! – шептала она в сгущающуюся темноту, стараясь держаться подальше от кустов черемухи, плотно стоявших вдоль тропинки.

Подвергшаяся-таки остракизму Варька недоуменно наблюдала за перемещением хозяйских спальных принадлежностей из гамака в душную спальню на втором этаже. С чего бы? Лето только началось, и обычно большую его часть они предпочитали ночевать под открытым небом.

Кошка недовольно прочихалась, демонстративно повздыхала, получив в ответ язвительную характеристику на себя любимую. И перешла на свой страх и риск в гамак. Кто их поймет, этих женщин? Не стоит и морочиться. А раз место освободилось, можно позволить себе не изменять традициям…

Все наладилось само собой. Казалось бы, все было удачно схвачено и обеспечено. И кто бы мог подумать, что мира и покоя Престижному хватит на неделю? А слепой, глухой и колченогий сыщик вынудит предусмотрительных жителей обратиться-таки к соответствующим ситуации органам.