Loe raamatut: «Опасный защитник для беглянки»

* * *

Пролог

– Я просто поверить не могу! Как ты умудрилась-то?! Так облажаться самой и подставить меня! – от каждого вопля Руфа я вжимала голову в плечи, начиная чесаться все сильнее.

– Ч… что я… я… пот… твоему дол… должна бы… ла по… позволить е… ему по… по… поиметь себя?! – еще в раннем детстве излеченное заикание вернулось внезапно. Меня все еще трясло, настолько сильно, что зубы стучали, а перед глазами мельтешили цветные пятна.

Легкие горели, в горле пересохло, ноги дрожали и отваливались просто, ведь всю дорогу сюда я бежала, забыв о существовании всех видов транспорта и самоходных тротуарах.

Руф дернул себя еще разок за длинную фигурно извитую ультрамариновую челку и шумно выдохнул, продолжая метаться по нашему маленькому жилому блоку, как тигр в клетке.

– Я столько сил потратил, пристраивая тебя в этот чертов "Кападакес корпорейт". Думал, оставлю в шоколаде, бедствовать и нуждаться ни в чем не будешь без меня, – откровенно досадливо пробормотал он.

– Б… без тебя? – уставилась я на него ошарашено. – П… почему без тебя, Руф?

– Потому что… черт, детка, не так я хотел это сказать… – он отвернулся к узкому окну, сгорбился, и в воздухе отчетливо запахло виной.

– Т… ты меня собирался б… бросить? – ошеломленная догадкой, прошептала я.

Наверное, мне должно было стать в этот момент больно и страшно, но способность что-то чувствовать близилась сейчас к нулю. Весь ужас, отмеренный мне на ближайшее время, успела пережить тогда, когда Лазарос Кападакис вызвал меня в свой кабинет на недостижимом, для такого офисного планктона, как я, верхний роскошный этаж и после пяти минут беседы ни о чем, просто схватил меня за шкирку и нагнул над своим огромным столом. Без вопросов, предупреждения, не говоря уже о хоть малейших авансах с моей стороны. Вжал щекой в гладкую прозрачную поверхность так сильно, что почудилось – сейчас раздробит мне скулу и, не обращая внимания на мой хрип и брыкания, задрал юбку и сдернул трусы, оставив на бедрах ожоги, что саднили и сейчас. Как я нащупала вслепую тот тяжеленный сувенирный шар из густо-черного камня и не представляю, как исхитрилась попасть в мужской висок. Отчаянно взмахнула рукой, и скользкий массивный шар вырвался из пальцев, полетев дальше по собственной траектории.

И вот я уже давилась воплем, глядя на бездыханное тело своего босса, члена богатейшего, влиятельнейшего и, как ходили слухи, мстительнейшего семейства на Земле. Вокруг его головы на белоснежном полу расплывалось голубовато-тусклое пятно его крови. И это тоже являлось еще одним гвоздем в крышку моего гроба, если и прочего было бы недостаточно. Поговаривали, что многие сильные мира сего не совсем уже и люди в их первоначальном виде, но обычно тем, кто болтал такое, быстро укорачивали языки посредством несчастных случаев или затравливали, объявляя психами.

– Робин, не нужно считать меня из-за этого уродом, – смущенно пробормотал мой парень, заставив очнуться от вновь нахлынувшего воспоминания о пережитом.

– Нет? – отстраненно спросила, вдруг перестав даже трястись.

Похоже, сегодня со мной случилось все самое худшее в жизни. Меня почти изнасиловал мерзавец босс. Я его, скорее всего, убила. Но если и нет, то все равно моя жизнь перечеркнута, если и не окажусь за решеткой, то даже легальной работы уборщицы мне больше не видать. И теперь меня бросает парень, с которым мы вместе со школьной скамьи, как принято было говорить в прошлом. Мой первый и единственный. Тот самый, с которым мечтали, что “вместе навсегда”. Единственный мой близкий человек во вселенной, друг и любимый.

– Нет, – Руф развернулся и шагнув ко мне, присел на корточки, хватая меня за руки. И впервые в жизни мне захотелось его оттолкнуть. – Робин, детка, послушай, мы так давно вместе. Всегда. Всегда я у тебя, а ты у меня. – это чистая правда. Оказавшись вместе еще в начальных классах приютской школы мы сдружились накрепко, а позже дружба сама собой перешла в глубокую близость. – Не пробовали… ничего другого. Никого.

– Поэтому? – в груди разливался мертвящий холод, даже заикание отступило. – Ты захотел еще кого-то?

– Да нет же, Робин! – мотнул яркой челкой Руф, досадливо морщась. – Не кого-то еще. Это другое. Я… я влюбился, Малиновка.

– Но я… что со мной? – как же это жалко, невыносимо, но сейчас мне все равно. Остаться совсем одной перед лицом сложившейся ситуации куда как невыносимее и страшнее.

– Ты – это ты, Робин, – крепко сжал мои кисти Руф, настойчиво заглядывая в лицо. – Я тебя люблю. Это не может измениться уже никогда. Люблю. Как друга, как часть себя, этого уже не отменить, это насовсем, как быть родными. Время, расстояние, другие люди ничего в этом не изменят, понимаешь?

– Но…? – как можно любить, но допускать "но"? Я ведь так не делаю. Нет?

– Но… не хочу, – гулко сглотнув, выдавил из себя Руф, отводя взгляд. – Больше. Не. Влюблен. Не горю, понимаешь?

– Нет, – честно призналась я. Хотя… я ведь, если подумать, никогда и не горела, наверное. Всегда в нем нуждалась – да, любила тепло и нежность между нами, но чтобы прямо гореть… Пожалуй, я даже не представляю – каково это. Может, вообще не способна? – Это не понимаю. Но ты меня бросаешь. Это ясно.

Я закивала нервно и часто и не могла остановиться. Конечно ясно, что же тут неясного. Новая волна горечи, боли и обиды захлестнула с головой и сдавила горло и легкие, вырывая всхлип из груди.

– Не бросаю, родная, нет. – Руф порывисто стиснул мои кисти, а я их задергала из его захвата не в силах выносить больше близкий контакт. Мы больше не близкие. Нет. – Выбираю близость с другой, но тебя не бросаю.

– А лучше бы да! – выкрикнула, вырываясь и кинувшись метаться по комнате. – Быть рядом со мной теперь смертельно опасно. Ты же понимаешь, что семейство Кападакис не простит мне смерти Лазароса.

– Во-первых, мы не знаем точно ли ты убила этого старого козла. – Руф догнал меня и остановил, положив ладони сзади на плечи.

– О чем ты?! Он точно не дышал. И кровь эта голубая… она текла… так много…

Меня затошнило от картинки воспоминаний, и я обхватила живот, опираясь-таки спиной о мужскую грудь в поисках такой привычной поддержки, которую получала от Руфа всегда.

– Тшшш, Робин, стоп! Не надо мне этого знать! Даже если похотливый мерзавец сдох, то туда ему и дорога. И раньше ходили слухи, что эти измененные придурки – те еще любители приставать к сотрудницам.

– И ты все равно устроил меня туда?! – опешила я, рванувшись обернуться, но Руф удержал меня.

– Малиновка, да я тебя воткнул на самый нижний уровень. Ты с этим сраным небожителем не должна была пересечься ни при каких обстоятельствах. К тому же, нигде больше не платят как в "Кападакис корпорейт". А когда ты… ты осталась бы без меня… ну деньги были бы не лишними.

– Ясно. То есть ты не просто уходил от меня, но и улетал с Земли, так?

– Да. На ближайший год уж точно, – признал мой уже бывший парень. – Так… получилось.

– С ней?

– И да, и нет. Ради чего-то нового. Но сейчас это неважно. – стиснув еще раз напоследок мои плечи, Руф отпустил и порывисто обернулся к своему рабочему углу с несколькими парящими вирт-экранами и взмахом руки вывел одно из окон на первый план. – Потому что ты тоже улетаешь. У меня появилась идея. Офигенски классно, что ты все же пошла со мной учиться в инженерно-технический поток. Я знаю, как спасти тебя, и сделаю это. Но потом ты сама за себя, Робин. Год точно. Я не смогу никак тебе помочь, и даже связаться будет весьма проблематично, но в этом как раз и плюс. Я не смогу, и никто почти не сможет.

Руф быстро-быстро что-то печатал на виртуальной клавиатуре, моментально отправляя тут же исчезающие короткие сообщения кому-то. Ему стали отвечать, и друг торжествующе хохотнул. Я, промаргиваясь еще от слез, прочитать ничего не успела и только пробормотала:

– Да-да, я поняла. Спасибо. – Слезы стремительно высыхали, для них сейчас уже или пока не время. В груди болело адски, но эта боль больше не сковывала, она требовала решений и действий.

– Не сиди, Робин, – Руф вдруг заметался по нашей каморке, судорожно начав собирать мои вещи. – Ты должна тронуться в путь прямо сейчас. И отныне тебя зовут Алекс. Алекс Нортон, поняла? Ты летишь в самую отдаленную из частных тюрем Федерации в качестве инструктора по обучению заключенных пользованию механическими рудодобывающими машинами корпорации "Метлис".

– Но я не… – опешив, я вытаращилась на него. – Я же понятия не имею…

– Молчи! – оборвал меня Руф, сунув в руки большую сумку-антиграв, продолжая забрасывать в нее все подряд. – Тебе лететь почти полгода, а я закачаю тебе всю программу обучения. Робин, ты у меня умненькая и образование техническое имеешь, так что, справишься. Я в тебя верю. Ты сможешь начать учить эти отбросы и в глаза не видев ту технику, а как только учебные агрегаты расконсервируют, быстренько разберешься с их устройством и работой.

– Но все же… – попыталась вставить хоть слово я, но Руф не дал.

– Тс-с-с! – цыкнул он на меня и продолжил: – Алекс утверждает, что они максимально примитивные, поэтому и не требуют операторов с большим объемом спец знаний. Самым геморным будет тебе изучить все свойства этой породы, которую они будут добывать, чтобы озвучить их уверенно, но Нортон скинул мне все свои обучалки по этой теме. Единственное чего у тебя не будет – возможности вживую посмотреть и пощупать эти чертовы камни, но тут уж импровизируй. Благо их программа не подразумевает высадки инструктора на место с этими уродами. Ты просто учишь их обращаться с этими рудодобывающими машинами. Потом их забрасывают на всеми забытую планету с нужными ископаемыми, куда ни один свободный человек не полетит. И на этом все. Срок контракта – шесть месяцев. Пересидишь там, а потом свалишь и затеряешься в отдаленных колониях. Там есть очень неплохие варианты. Даже частные планеты или принадлежащие всяким общинам. Всяко они лучше, чем смерть от рук мстительной родни старого урода. Как только появится возможность – свяжешься со мной.

– Погоди, Руф! – опомнилась хоть немного я. – Как ты смог организовать это? В смысле откуда…

– Не парься ни о чем, Робин! – отрезал друг. – Все четко, никто прикопаться не должен. Алекс Нортон – мой хороший знакомый. Назначение в эту колонию для него было натуральной каторгой, он как раз и просил меня помочь ему придумать, как соскочить и рвануть с нами в дальний космос с экспедицией. А так мы и тебя спрячем там, где и искать никому в башку не придет, и Алексу шанс осуществить мечту.

– Но он же парень!

– Не парься, я сказал, а вещи собирай. Я все продумал. Пока ты будешь добираться до корабля, мы с Алексом ломанем базу “Метлис” аккуратненько, заменим все его данные биометрические и генетические на твои. А насчет пола – вообще нет проблем. Политика внутренняя “Метлис” запрещает указывать в документах половую принадлежность сотрудников, если только они сами этого не требуют. Так что, в долбанной “Хрустальной звезде” понятия не имеют какого пола инструктор, отправленный им компанией.

– Ну если так… то конечно… – вынуждена была согласиться я. – Руф, а мне нельзя с тобой в эту вашу экспедицию?

– Робин… – нахмурился мой бывший парень и отвел глаза.

– Ладно, я поняла. Прости, – махнула я рукой, сметая свой тягостно повисший между нами вопрос. Руф рвется к чему-то абсолютно новому, опасный балласт в моем лице ему в этом новом не нужен.

– Мы еще увидимся? – замерла я уже на пороге.

– Обязательно, Малиновка моя! – Руф обнял меня порывисто и крепко. – Куда же мы друг от друга денемся! Подумаешь, другой конец галактики! Тоже мне, расстояние.

Рвано выдохнув, я шагнула за порог нашего крохотного мирка, чтобы уйти из него навсегда.

Глава 1

Шесть месяцев спустя

– Да они совсем рехнулись там что ли? – орал на весь отсек прибытия грузный мужик, одетый в тёмно-синий комбинезон с красно-золотыми нашивками, указывающими на него, как на местное начальство. Выходит, передо мной капитан Ирвин Ларсон.

Был он весьма колоритным типом. Здоровенный, краснолицый очень светлый блондин с длинными волосами и бородой, часть волос в которых была заплетена в тонкие косички со всевозможными серебряными бусинами. Без формы и с какой-нибудь звериной шкурой на плечах он вполне бы сошел за воина-викинга из старых земных фильмов или сетевых игр.

– Они что, решили, что у нас тут гребаный парк аттракционов для детишек? – у мужчины были бледно-голубые глаза слегка навыкате, которыми он на меня довольно устрашающе таращился с высоты своего немалого роста. – Прислали какую-то соплюху! Ты себя видела, девочка? Да тебя эти бешеные волки морально в первый же день порвут! Какой из тебя учитель для зеков, а? У меня тут не мальчики из церковного хора, а три сотни голодных мужиков, убийц, насильников, маньяков и пиратов. И большинство из них нормальную бабу не видели годами!

Его рев сейчас за малым не взрывал мой мозг, да еще и голову запрокидывать приходилось, чтобы смотреть начальству в лицо. Почему нельзя говорить нормально и не нависать надо мной, будто намереваясь втоптать в пол отсека?

– В л… – я скрипнула зубами, справляясь с тошнотой после сложной стыковки, при которой нас поболтало, и останавливая чуть не прорвавшееся заикание, – В любом случае никакой альтернативы ни у вас, ни у меня нет.

– Вселенная бесконечная! – этого громилу так просто не обманешь, выходит. – Она еще и заикается! Деточка, да они тебе и рта раскрыть не дадут! Если не взбунтуются, стараясь добраться до тебя, то отымеют все мозги.

Он закатил глаза и мотнул головой, приведя в движение всю растительность на своей голове и лице, отчего бусины зазвякали, сталкиваясь. Не взирая на саму ситуацию, мне это вдруг показалось забавным, отчего ощутила прилив уверенности в себе.

– Ваши запугивания, капитан Ларсон, совершенно бессмысленны, – повысила я голос, сжав кулаки. – Повторюсь: никакой замены мне нет и не будет еще шесть месяцев. А спонсорскую программу вы сорвать, думаю, не хотели бы. И я уверена, что раз до сих пор у вас не случалось никаких инцидентов, то и мое появление их не спровоцирует, при условии соблюдения обычных мер безопасности.

– Ты только голос свой послушай! – орать мужчина перестал, перейдя на презрительные ухмылки, – Пищишь, как мышь перепуганная.

– Я не испугана, – возразила, упрямо глядя ему в лицо. – Пока нет. Но продолжите в том же духе – и я разозлюсь!

– Ути-пути! И что сделаешь? – наклонил он голову, уставившись откровенно насмешливо и явно испытывая меня на прочность.

Могу врезать чем-нибудь тяжелым по башке, например, и ты будешь валяться, истекая кровью, как мой бывший босс. Ему я тоже, наверное, поначалу показалась мышью пищащей, дрожащей и беззащитной. Подумала, но, конечно же, не сказала вслух, вместо этого, продолжая упрямо глядеть в ответ, процедила:

– Укажу вам и вашему руководству на непрофессиональное поведение, капитан Ларсон.

Само собой – полное вранье. Я последняя, кто станет кляузничать и вякать, рискуя привлечь к себе ненужное внимание, но он-то пока не в курсе.

– Пф-фф, укажет она! Сообщения отсюда до Земли идут три месяца и столько же обратно, да и доходят, далеко не всегда, напугала тоже мне! – а вот это я знаю, потому Руф и выбрал для меня местечко в заднице Вселенной, где правда о подмене Алекса Нортона станет очевидной только тогда, когда я уже покину тюрьму, где искать меня стали бы в самую последнюю очередь. – Ладно, бери свои манатки и пошли, поглядим какая ты у нас отважная. И заодно проверим скромница ли.

Хм… А скромность тут при чем?

Огромная толстенная и весящая, наверняка, тонны дверь уже была открыта. Дроны шустро таскали и грузили на парящие платформы здоровенные коробки с припасами на следующие полгода. Оглянувшись последний раз на серебристый бок и стыковочный шлюз корабля, который меня сюда доставил, резко выдохнула, набираясь решимости. Схватила за ручку-поводок свою сумку, активировала антигравитационную пластину в ней и потащила за собой. Живот скрутило от нервозности и понимания, что все – обратной дороги не остаётся, но я запретила себе эти мысли.

Мы с Ларсоном прогрохотали магнитными подошвами ботинок по железу пола, вошли в лифт. Краткая невесомость, желудок перевернулся, приспосабливаясь к новому тяготению уже внутри тюрьмы, и мы шагнули в коридор. Где я тут же к месту и приморозилась, ошалело мечась взглядом по сторонам. И натыкаясь повсюду на абсолютно голых мужчин.

– Что, не знала о таком, мышка? Забыли твои наниматели упомянуть об этой особенности нашей богодельни? – хохотнул Ларсон, явно наслаждавшийся моей реакцией. – Тут ты, дорогуша, насмотришся на мужские приборы на всю жизнь вперед. Все размеры, формы и цвета на любой вкус.

– Я вам не дорогуша! И хватит мне тыкать! – огрызнулась, не зная куда девать глаза. Куда ни глянь – вокруг десятки и десятки одиночных камер – прозрачных со всех сторон клетушек с их приводящим в шок содержимым. – По… почему они… в таком виде?

– Потому что, это одно из правил и воспитательных инструментов нашей замечательной корпоративной колонии “Хрустальная звезда”, девочка, – все ещё лучась неприятным довольством, поведал начальник тюрьмы. – Ублюдки не имеют права скрывать хоть что-то во время отбывания срока. Ничего. Даже собственную наготу и каждое движение. Так что они спят, жрут, справляют нужду и ублажают себя тут на глазах у всех. И каждый это более чем заслужил. Каждый!

Мужчины… заключенные… голые заключенные, заметив меня, повскакивали со своих прозрачных лежаков, кинулись к таким же прозрачным перегородкам, отделяющим их крошечные одиночные камеры от коридора. Сплошные ряды камер, справа и слева, в три этажа. И повсюду прозрачное все без исключения. Стены, пол, потолок, лежак, трубы в стенах, унитаз даже. И ни намека на одежду ни у кого. Вообще. Ни клочка. У меня все нутро сжалось не только от смущения и шока, но и от осознания, насколько же унизительным должно быть подобное существование. Ни крошечного подобия уединения годами напролет, все напоказ, даже самые неловкие физиологические моменты. Чей больной ум придумал подобное место заключения? Конечно, всякие шоу типа "за стеклом" в той или иной форме всегда были и будут, но на такое люди шли добровольно, желая выставить себя напоказ по каким-то своим мотивам, и могли прекратить в любой момент. А здесь… Кошмар какой-то, одним словом.

Некоторые мужчины принялись бить по перегородкам, что-то беззвучно выкрикивая. Кто-то тыкал в меня пальцам, а кое-кто… ой мамочки! Одни обхватывали э-э-эммм… себя… в смысле свои половые органы, и совершали совершенно недвусмысленные движения тазом, другие имитировали, я так понимаю, оральный секс, и кричали-кричали. Правда, ни единого звука слышно не было.

– Я вижу, что все вы необычайно счастливы приветствовать нашу новую временную сотрудницу – мисс Алекс Нортон, – грохнул голос Ларсона, который, оказывается, активировал микрофон на своем лацкане. – И хотя, чисто по-мужски, могу понять столь бурные проявления радости, но как начальник тюрьмы приказываю: А НУ УЙМИТЕСЬ, СКОТЫ!!

Я едва не оглохла, вжала голову в плечи.

– Выпрямитесь немедленно, девочка, – велел мне Ларсон шепотом. – Они сейчас каждое движение ваше отслеживают.

На большинство заключенных рев начальника возымел действие, и они прекратили бесноваться, отойдя вглубь камер, но некоторые только еще больше разошлись. На прозрачном стекле внешних стен камер появились кровавые росчерки от разбитых кулаков, а то и лиц, которыми мужчины неистово бились в перегородки, словно впавшие в панику птицы, случайно залетевшие в западню открытого окна в чьем-то доме. И чем дальше, тем больше становилось этих красных следов, превращая и без того отвратительную прозрачную тюрьму в декорации для фильма ужасов. Мышцы моей спины стало прямо-таки судорогами сводить от борьбы с собой, потому что внутренне, в своем разуме, я уже упала на пол и свернулась жалким клубком, закрываясь руками от безумного зрелища.

Неожиданно в камерах так и не прекративших буйство из разных углов начали бить мощные струи воды, судя по быстро запотевающим стенам – ледяной. И вот теперь-то и самые строптивые успокоились, отшатнувшись вглубь камер и исчезая за помутневшим стеклом. Было только видно, что кто-то даже скрутился клубком на полу, прячаясь так от замораживающих струй. Мне стало бесконечно жаль всех этих людей и стыдно за человечество в целом, допускающее существование подобных клоак.

Да, я осознаю, что многие из них, а скорее всего и все подряд, тут натуральные звери, но ведь те, кто все это придумал для них, на мой взгляд, не намного человечнее. Эта тюрьма создана не просто отрезать этих людей от остальных, наказывая одиночеством, но и откровенно издеваться. Может они и заслужили, вот только… все равно это отвратительно. Ведь те, кто все это спроектировал и построил, наверняка мнят себя как раз человеком нормальным. Мне понятно желание мстить кому-то, кто принес боль и несчастье тебе лично или кому-то, кто тебе дорог. Но все эти люди ведь не могли быть личными врагами придумавшего это прозрачное узилище.

Вдруг, среди своих мечущихся мыслей я почувствовала нечто… Изморозь и жар… Взгляд. Чужой, тяжёлый, плотный. Чтобы найти того, кто был его обладателем, стоило лишь вскинуть глаза немного вверх ко второму уровню. Мужчина, блондин, коренастый, даже какой-то я бы сказала чрезмерно мощный и широкий, как кряжистый столетний дуб, но ничуть не старый. Весь как будто состоящий из литых лент-плит мышц, которые даже на беглый взгляд чудились средоточием чудовищной, нечеловеческой какой-то силы. Он уставился на меня сверху вниз, будто обездвиживая, приковывая к месту. Я даже споткнулась на ровном полу.

Он стоял там такой же обнаженный, как и все вокруг, но при этом выделялся настолько, что игнорировать это было невозможно. Он не прыгал, не делал непристойных движений, вообще не шевелился, как будто и правда был вросшим в несуществующую тут почву корнями древесным истуканом. Просто стоял, положив широкие ладони на перегородку, и пялился на меня. Ну и был однозначно возбужден. Чем же это скрыть в подобных условиях? Но при этом… при этой его полной бесчувственности и отсутствии активной реакции факт наличия у него возбуждения и этот пристальный взгляд добрались до меня куда сильнее остальных. Наш визуальный прямой контакт длился всего пару мгновений, больше я просто не выдержала, отвернулась, испытав ещё более острое желание спрятаться. Уже не от бесновавшейся совсем недавно толпы готовых действительно растерзать меня мужиков, а всего лишь от взгляда одного.

– Надеюсь для персонала у вас предусмотрены иные условия проживания? – пробурчала, стараясь игнорировать чувство, что между моих лопаток начинает тлеть комбинезон.

– Само собой, – фыркнул начальник.

Мы спустились по лестнице на четыре этажа ниже и очутились уже в нормальном коридоре с металлом в качестве стен, где я вздохнула облегченно.

– Сегодня отдыхате и акклиматизируйтесь, девочка, а завтра объявим о наборе учебной группы. И чую я, что у нас будет аншлаг. Эх, жаль, что вокруг не найти дураков, чтобы поставить деньги на обратное.