Финансы поют романсы

Эти звуки разбудили Барышева. Не открывая глаз и почти не разжимая губ, он спросил:

– Этот стон у них песней зовётся, да?

– Балда! Это я так выражаю восхищение тем, что никакая жара не помешает кондиционеру выполнить свой гражданский долг. И скоро наше милое домашнее пекло превратится в райский уголок.

Ну, до «райского уголка» было ещё… как до Москвы пешком. Но кондиционер старался вовсю, монотонно двигая челюстью.

Когда я была ещё совсем малышкой, то часто летом ловила стрекоз. А поймав, рассматривала: какие крылышки, какое тельце, какие глазки… И всегда удивлялась: надо же, такое эфирное создание, а челюсти, как у крокодила! Можно было, подставив стрекозе палец, на себе испытать мощь этих челюстей. Очень даже больно они щипались!

Работающий кондиционер всегда вызывает у меня эти воспоминания. Со стрекозы, что ли, их дизайн содрали?..

Постепенно в комнате стало прохладнее, и мы решили поспать ещё. А зачем вставать? Ни есть, ни пить нам не хотелось. Ещё бы!.. После вчерашних острых закусок, огромного осетра, поросят с гречневой кашей и экзотических фруктов теперь бы надо дня три поголодать, причём насухую, потому что жидкости мы вчера выпили… Я думаю, Чёрное море плюс Азовское плюс ещё один маленький заливчик. Море шампанского за здоровье молодых; море минералки по случаю небывалой жары; ну, и заливчик сока – так, для разнообразия.

В результате этих непомерных возлияний к сегодняшнему утру (которое для нас наступило в три часа пополудни) мы с Кирой стали похожи на китайских пчеловодов: опухшие физиономии с малюсенькими щёлочками глаз.

Лицо Барышева напоминало подушку. Моё лицо, подозреваю, выглядело так же. Я даже к зеркалу подходить не стала – чтобы не расстраиваться. Снова плюхнулась в кровать и отрубилась ещё на пару часиков.

Когда в старинных – ещё времён бабушкиной молодости! – ходиках на кухне пожилая кукушка надсадно прохрипела пять раз, я проснулась окончательно. Кирюша спал так же безмятежно, как и два часа назад. Будить его я не стала. Приняла душ, сварила себе кофе, уселась с чашкой на веранде и задумалась.

Перебрала в памяти те несколько очень странных фраз, которые произнёс пострадавший от свадебного букета Гриша: «Наш банк «влетел» на девять «мультиков», но наш управляющий на радостях пьёт шампанское». Интересно…

Жаркий ветер шевелил засыхающую прямо на корню траву. Хорошо, что у нас в огороде ничего другого не растёт. Наш дедушка-биолог когда-то из обычного огорода сделал прямо-таки мичуринскую станцию. По рассказам бабушки, в те давние времена наш приусадебный участок был иллюстрацией к старому анекдоту: полез он на ёлку за укропом, да арбузами его завалило. Когда деда не стало, опыты закончились. Бывшая «мичуринская станция» снова превратилась в образцово-показательный огород. Самый обычный огород с помидорами, огурцами и зелёным луком на грядках. После смерти бабушки я ещё пару лет пыталась продолжать это дело, но в конце концов поняла, что из нас с Федей огородники, как из дикарей – космонавты. Вернее, первым это понял Федя и окончательно потерял к огороду всякий интерес. Я же ещё некоторое время пыталась противостоять засухе, граду, наглым птицам, коварным насекомым и прочим напастям, а Федька смеялся надо мной и с цифрами в руках доказывал, что убыточное земледелие – моё призвание. И то правда… Первые огурчики-помидорчики мы же всё равно покупали на рынке, причём по бешеным ценам, а свои овощи поспевали у нас тогда только, когда их и так на каждом углу чуть не даром отдавали, так стоило ли мучиться с ежедневным поливом, окучиванием, опрыскиванием?! А однажды я посадила весной четыре ведра картошки, а осенью собрала… три с половиной. Это вместо ожидаемых двадцати. Причём сажала я картошку крупную, красивую, а собрала какое-то недоразумение размером с горошек. Вот какая из меня огородница…

И сейчас, слушая, как высохшие былинки печально стукаются друг о дружку, я радовалась, что у нас растёт только дикая трава и одуванчики. Не то сейчас бы мы имели на грядках готовый гербарий: высушенные кустики помидоров, клубники, картофеля…

Я снова мысленно всплакнула, пожалев те четыре ведра картошки, которые когда-то так бездарно сгубила. Вроде бы невелика потеря, а так жалко…

А есть люди, которые теряют миллионы, и при этом пьют шампанское! Надо же… Причём это не просто люди, это банкиры, для которых деньги – единственный интересующий их предмет. И такое необъяснимое легкомыслие кажется мне подозрительным…

От размышлений меня оторвал Кирилл. Он вышел на веранду, потянулся до хруста в суставах, зевнул до хруста в челюстях и спросил:

– Чем занимаешься?

– Думу думаю. И кофе пью.

– Дай глоточек!

Я заглянула в свою чашку: на самом донышке плотно лежал осадок.

Я виновато пожала плечами:

– Глотнуть уже не удастся. Можно разве что погадать на кофейной гуще… Кирюша, а скажи-ка мне вот что: если банк теряет огромную сумму денег, по какому поводу работники этого банка могут пить шампанское?

Он от неожиданности пару раз хлопнул ресницами, но быстро собрался с мыслями и сказал:

– Ну, вариант первый: они сами по какой-то причине постарались довести своё предприятие до банкротства, и их усилия увенчались успехом. Но это вряд ли, потому что такие дела если и делаются, так особо не афишируются. Вариант второй: банк на чём-то конкретно «попал», но сделка была застрахована, поэтому деньги они не потеряли. Точнее, потеряли, но потери им возместила страховая компания. Тогда работники банка действительно могут пить шампанское, а работникам страховой компании впору заказывать себе гроб с музыкой.

Я оживилась:

– Точно-точно! Там что-то говорилось о пострадавшей страховой компании… Похоже, этим делом мы займёмся в самое ближайшее время…

– Мы с тобой? – поднял брови Барышев.

– Мы с Федей.

Похоже, Барышеву надоело стоять. Он плюхнулся в старенькое плетёное креслице, которое под его весом возмущённо хрюкнуло, и спросил:

– Анечка, любовь моя, ты способна думать о чём-то, что не связано с работой?

Я секунду подумала и честно ответила:

– Нет, не способна. Но я вполне способна понять своим убогим умишком, что тебе тоже хочется кофе.

Вскочила и метнулась на кухню – варить кофе Барышеву. Он проводил меня удивлённым взглядом. Я в ответ только улыбнулась и пожала плечиком. В самом деле, не рассказывать же ему, что вчерашняя девица с лошадиной улыбкой всё ещё не даёт мне покоя!..

Вечер мы провели довольно мило, но ночевать его я уже не оставила. Хорошего понемножку! Тем более что та девица, в которой я увидела соперницу, уже исчезла с горизонта.

Когда-то, на заре нашего знакомства, я боялась Барышева до дрожи в коленках. Я тогда играла роль домашней прислуги в доме Игната Игнатова, вчерашнего молодожёна, и мне по статусу полагалось с большим почтением относиться к Барышеву, такому большому человеку, который, будучи крупным бизнесменом, являлся также депутатом областного совета. Но дело было даже не в разнице наших положений. Барышев смотрел на меня сверху вниз, разговаривал со мной сквозь зубы и вообще давил на меня психологически. А я не могла ответить ему так, как мне самой бы хотелось, потому что это означало бы выйти из роли, а в тот момент это было недопустимо. К тому же в самом Барышеве мы с Федей в то время подозревали возможного убийцу, и я сама толком не знала, как же мне к нему относиться.

Когда же дело было окончено, настоящий злоумышленник был найден и изолирован от общества, а я открыла своё истинное лицо, Барышева будто подменили. Из злого и жёсткого «хозяина жизни» он превратился во влюблённого мальчика: трепетного, несмелого, всё прощающего и на всё согласного. Такая разительная перемена не просто поразила меня: она меня потрясла. Тот человек, который запугивал меня и словом, и делом, и взглядом, вдруг стал буквально пылинки с меня сдувать. Конечно, мне это было очень лестно, спору нет, но простить его давнее отношение ко мне я так и не смогла, поэтому продолжаю мелко мстить.

Общаясь с Барышевым, я с большим удивлением обнаружила в себе садистские наклонности: желание разозлить его, походя щёлкнуть по носу, между делом унизить, иногда поощрить, но тут же поставить на место: не забывайся, дескать, и помни, кто в доме хозяин. Но удивительно то, что он, кажется, не возражает. То есть с моим «садо» вполне совпало его «мазо». Ну, не в буквальном смысле, конечно, а так, по мелочам. В общем, мы нашли друг друга. И неудивительно, что я вчера так всполошилась, наблюдая за поползновениями нахрапистой девицы! Кому же охота потерять такого идеального партнёра по играм?

Правда, сам он наши отношения игрой не считает. Он относится ко мне так серьёзно, что можно бы и поменьше… И замуж зовёт не переставая. Но я действительно способна думать только о работе. Такая уж уродилась…

А сегодня он мне подбросил неплохую идейку… Я пока ещё не знаю, с чем именно придёт к нам в агентство этот Гриша из банка, да и придёт ли вообще, но если всё-таки придёт, нам с Федей надо будет сначала проверить: а не сами ли они хотели довести свой банк до банкротства?

Впрочем, выдвигать версии – Федина забота. И Гриша этот, кстати, тоже его друг. Его, а не мой! А я что? Я просто буду делать то, что мне велят…

Нет, подумать только: потерять девять миллионов долларов! Это же умудриться надо…

В воскресенье мне всё-таки удалось обойтись без еды и питья (не считая той единственной чашки кофе, выпитой на веранде), поэтому в понедельник утром я была свежа и мила, как розовый бутон. В лице моём уже не осталось ничего от китайских пчеловодов, улыбка моя была ослепительна, настроение – боевое. Вот я и ринулась в бой.

Глафира, наша секретарша, сегодня была настоящим украшением нашей приёмной. Недавно она положила глаз на одного клиента, который, будучи миллионером, собирался уехать на постоянное место жительства в другое полушарие, на райские острова. Глашке тоже очень хотелось на райские острова. И замуж ей тоже хотелось. Причём желательно за миллионера. Она вознамерилась миллионера этого обаять, обворожить, влюбить в себя по максимуму и таким образом обеспечить себе райскую жизнь на райских островах. Для этого Глаша подвергла свою весьма средненькую внешность основательной переработке.

Миллионер этот, правда, оказался липовым, но Глафире так понравилось ухаживать за собой, что она стала заниматься этим на постоянной основе. А может быть, втайне надеялась, что следующий клиент окажется достойным её внимания, а у неё уж и внешность нарядная готова!

Так или иначе, а превращение невзрачной, серенькой куколки-личинки в нарядную бабочку и мне понравилось, и агентству нашему добавило шика.

Сейчас эта яркая бабочка сидела за компьютером и что-то печатала.

– Боже мой, Глаша, ты сегодня хороша как никогда! – поприветствовала я её. – Феликс уже здесь?

– Здесь, здесь… Видишь, работой меня завалил по самые уши, – скривилась она.

Интересно, а у бабочек бывают уши? Или только усики?

Я прошла в нашу главную комнату, которая гордо именовалась кабинетом.

Федя сидел за своим компьютером и тоже что-то быстро печатал.

Я обалдела:

– Мы что, сегодня празднуем День славянской письменности? Ты пишешь, Глашка пишет… Давай уж и я, что ли, напишу пару-тройку упражнений – с вами за компанию. «Жи» и «ши» пишется с буквой «и», это я помню. А остальные правила надо бы повторить, в памяти освежить… Ты мне что-то поручишь?

Федя оторвал глаза от монитора:

– Долго спишь, красавица! Что, никак с милым расстаться не могла?

Я сокрушённо вздохнула:

– Милого своего я отправила домой ещё вчера. Но поскольку вчера мы с ним проснулись уже ближе к вечеру, то потом заснуть мне удалось уже ближе к утру. Полдня проспала, потом полночи бессонницей маялась. Вот и поспала утречком подольше… А что, случилось что-то? Клиенты валом повалили?

– Ну, не то чтобы валом… Гришу помнишь, которого свадебным букетом прибило?

– Помню, как не помнить! Он ещё прийти обещался…

– Он уже был здесь.

– И что? – оживилась я. – У нас теперь есть клиент и есть заказ?

– Заказ есть. А кто конкретно числится нашим клиентом, я пока что сам не понял.

– Однако это странно, – подняла я брови. – Клиентом считается тот, кто заказывает расследование и платит деньги, ты же меня сам учил! Разве что-то изменилось?

– Да тут, понимаешь, такая штука интересная… Деньги потерял банк «Партнёр», но страховая компания «Купол» им всё это компенсировала, поскольку страховой случай действительно наступил. Получается, пострадала прежде всего страховая компания, и именно она заинтересована в расследовании дела о пропаже девяти миллионов долларов. Но платить за наши услуги им сейчас особо нечем, да и смысла как бы нет. Поскольку компанию скорее всего придётся объявить банкротом и пустить с молотка, зачем стараться? Это с одной стороны. С другой стороны, банк благодаря «Куполу» остался при своих денежках, за что «Куполу» они весьма признательны. К тому же банк боится снова попасть в неприятную историю. А чтобы этого не случилось, именно банк «Партнёр» заказывает нам расследование, банк же его оплачивает. В результате мы должны раскрутить весьма лихо закрученное дело. Ну, и если пропавшие деньги удастся вернуть, то крупно повезёт не столько банку, сколько страховой компании «Купол». Так что мы с тобой будем пытаться спасти компанию «Купол», но за деньги банка «Партнёр». Такой вот карамболь! А теперь скажи мне: кто наш клиент?

– Да уж… – озадаченно покачала я головой. – Задачка явно не для третьего класса… Тут даже пятиклассник сломает себе все мозги!

– Так а я тебе о чём…

Феликс снова ушёл в свой компьютер. Я не поленилась, подошла, глянула на экран: он работал со своей базой данных, где были собраны известные нам финансовые аферисты. Что ж, дело хорошее…

– Федь, а Федь, а мне-то чем заняться?

– Погоди, сейчас закончу! – отмахнулся он. – Ты пока посиди тихонечко, не мешай…

– Ладно…

Тихонечко – так тихонечко. Я пошла к своему столу с намерением побродить по Интернету, узнать, что в мире делается.

Но узнать мне ничего не удалось. Верно говорят: хочешь Боженьку насмешить – что-то запланируй. До Интернета дело так и не дошло, потому что в кабинет влетела Настенька. Вид у неё был такой сияющий, что глянуть любо-дорого!

– А у меня для вас потрясающая новость! – пропела она прямо с порога.

Я всплеснула руками:

– Ты выиграла в лотерею? Надеюсь, не меньше миллиона? Нам бы это очень пригодилось…

Настя резко затормозила у моего стола:

– А зачем тебе миллион?

– Что ты, это не мне лично! Нам с Федей поручили найти девять «мультиков». Если бы ты подкинула нам хоть один, нам бы оставалось найти уже только восемь, а это же лучше, чем девять…

Федя посмотрел на меня взглядом строгой воспитательницы и только головой покачал. Молча.

Ой, подумаешь… Но дурачиться я всё-таки перестала.

А Настя сказала:

– Аня, не сбивай меня с мысли, а то что-нибудь забуду. Федя, слушай внимательно. Когда на свадьбе тот молодой человек заговорил о банке, я вспомнила, что у меня есть подружка школьная. Нелька. Вообще-то её зовут Лионелла, но в первом классе никто нас полными именами не называл, только уменьшительными. А мы сами друг другу ещё и клички придумывали. Так вот, Лионелла сказала, что её можно называть «Нелла», но наши языки отказывались выворачиваться наизнанку, произнося это варварское имя. К тому же замурзанная, конопатая и щербатая девчонка никак не тянула не то что на «Лионеллу», но даже на «Неллу», поэтому звать её мы стали Нелькой. Так она для меня на всю жизнь Нелькой и осталась.

– Трогательно, – кивнул Феликс. – А мы здесь при чём?

– А при том, что я вспомнила: Нелька наша, получив образование в финансовой академии, пошла работать в банк. Она в банке «Богатырь» работала, я помню. Решила просто позвонить ей, узнать, что да как, а заодно, думаю, секреты их банковские выведаю. Может, вам в работе это как-то поможет… Нашла у себя в записной книжке её номер домашний. Вчера названивала ей целый день, но безуспешно. Я тебе, Феликс, даже говорить об этом не стала, чтобы тебя зря не обнадёживать. Её весь день дома не было. А мобильного её я не знала! Но сегодня утром мне повезло: только ты уехал, я снова набрала её, и представь, успела застать! Она ещё не ушла на работу. Только работает она уже не там. Из «Богатыря» ушла, в другой банк перешла с хорошим повышением должности и зарплаты. Только неладно у них там нынче. Большой облом недавно случился: чуть не обанкротились. И рассказала она мне в двух словах практически ту же историю, что и парень тот – ну, который под букет попал…

– И как же называется Нелькин банк? – заинтересовался Федя.

– Банк «Партнёр». А ваш как?

– И наш «Партнёр», – развёл он руками.

– Ах, так это один и тот же банк… – разочарованно протянула Настенька. – А я-то думала, что по нашим банкам прокатилась волна однотипных преступлений! С этой новостью и шла к вам, думала – вы обнаружите серийных преступников, банковских маньяков, прославитесь на весь мир… А это, оказывается, один банк…

Она поникла головой.

Федя удивился:

– А чего ты пригорюнилась? Это же замечательно, что твоя подруга работает именно там! Теперь у нас будет свой шпион, свои глаза и уши внутри заведения!

– Она не согласится шпионить!

– Не факт, – задумчиво сказал Феликс. – К тому же мы попросим её поработать не против своего банка, а совсем наоборот – во благо. Такой вариант твою подругу устроит?

Настя пожала плечами:

– Не знаю, устроит ли… По крайней мере, думаю, не возмутит.

– Вот и ладненько. А кем твоя Лионелла работает?

– Ой, у неё должность такая мудрёная, не запомнить! Я записала даже. Сейчас…

Настя полезла в свою сумку, долго там рылась, потом радостно сказала: «Вот она где!», выудила бумажку и с выражением прочитала:

– Заместитель начальника отдела кредитования. Вот!

– Ха-ха… Как сказал сам же Гришка, на ловца и зверь бежит! Давай-ка сюда твою записку, – протянул он руку и забрал у Насти бумажку. – Фамилия этой Лионеллы как будет?

– Пузырькова.

Я прыснула и закрылась руками. На мой взгляд, к фамилии Пузырькова больше бы подошло имя Прасковья. А тут – аж целая Лионелла! Хотя… Одноклассники же её Нелькой зовут до сих пор! А Нелька Пузырькова – это нормально.

Феликс записал для себя фамилию Лионеллы и спросил Настю:

– Что ещё ты можешь о ней сказать?

Настенька задумалась:

– Ну, я даже не знаю… А что конкретно тебя интересует?

– Видишь ли, если мы начнём с ней работать, то интересует меня буквально всё: кто родители, кто муж, есть ли дети, не склонна ли она сама к хищениям в крупных размерах…

– Кто – Нелька?! К хищениям?.. – округлила глаза Настенька. – Да она, она… Она вообще человек честности небывалой! Мы с ней как-то в детстве возле магазина десятку нашли. По тем временам деньги сказочные! Обронил кто-то… Так она ко всем прохожим приставала, всё выяснить пыталась, кто же деньги потерял. Наконец кто-то сказал, что деньги его. Я думаю, соврал тот дядька, понял, что можно поживиться на ровном месте… А Нелька так обрадовалась! Решила, что сделала дело хорошее, благородное… А ты говоришь – «к хищениям»… И не стыдно тебе?

– Не стыдно. Она, может, тоже тот случай забыть не может. Поняла, что дядька её облапошил. Потому и учиться пошла в финансовую академию, а не в сельскохозяйственную. Чтобы, значит, теперь самой умело присваивать чужие денежки. Такое тоже бывает, поверь мне!

– Не поверю! – упрямо мотнула головой Настя. – Я сегодня собиралась повидаться с ней, расспросить о житье-бытье, детство повспоминать… А ты мне яду в душу налил. Зачем, Федя?

Он оживился:

– А вы уже договорились о встрече?

– Ну, практически да. Она оставила мне номер своего мобильного, а я ей – номер своего. Созвонимся, уточним время.

– Настюша, солнце моё, я тебя очень прошу: созвонись с ней и постарайся встретиться прямо сегодня! И порасспрашивай как следует! Она же тебе в порыве откровения может очень много интересного рассказать! Ты только не говори ей пока что ничего обо мне и моей работе, а то спрячется в свою ракушку! Или специально «дезу» подсунет…

– Чего подсунет? – опешила Настенька.

– Ну, дезинформацию. Чтобы направить следствие по ложному пути.

– А зачем бы ей это понадобилось?

– Ну, не знаю. Может, и не будет она этого делать. А вдруг будет? Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… Но такой счастливый случай мы упустить не можем. Начальник отдела кредитования сам плывёт к нам в руки!

– Не начальник, а заместитель начальника, – напомнила я.

– Да это же почти одно и то же! – отмахнулся он. – Одним словом, Настенька, ты уж поработай немножко на наше агентство, ладно? Тебе это будет не трудно. Всё равно же собиралась с подругой встречаться!

– Ладно, – пожала плечами Настя. – Я всегда рада тебе помочь. Мне только не очень нравится, когда ты пытаешься из честного человека сделать вора. А в остальном – всё хорошо.

С этими словами она ушла.

Когда за Настей закрылась дверь, Феликс сказал:

– А теперь, дорогая моя сестрёнка, я тебе в двух словах обрисую наше новое задание.

– Что ты, братец, зачем так себя ужимать? Я не то что два, я и двести слов способна выслушать и запомнить! Не дурочка же я, в самом деле…

– Хорошо, слушай и запоминай. Петраковский Григорий Владимирович, он же – мой давний приятель Гришаня, работает в банке «Партнёр» начальником службы безопасности. И вот какую интересную историю он мне поведал.

В их банке пошёл большой невозврат кредитов от юридических лиц, причём не возвращались деньги, которые банк давал им на «раскрутку», то есть на расширение бизнеса. Кредиты давались компаниям по управлению активами. Эти компании брали деньги якобы под акции крупных предприятий, активами которых они управляют, а на самом деле оставляли в залог просто макулатуру.

– Что значит «макулатуру»? – хмыкнула я.

В моём понимании макулатура – это связанные бечёвкой пачки старых газет. Когда мы с Федей были маленькими, то носили такие пачки в школу. Занятие это так и называлось: «сбор макулатуры». Бабушка наша была очень довольна, что таким образом и дом можно освободить от хлама, и сделать нужное для страны дело. Тогда ведь ещё не было этого новомодного садистского лозунга «Убей бобра, спаси дерево!». Нам, школьникам, объясняли, что деревья мы спасаем именно таким образом – собирая макулатуру.

Но банк же не мог выдавать кредиты под залог старых газет!

Федя объяснил:

– Существует много уважаемых компаний и предприятий, акции которых ценятся высоко. Так вот, мошенники придумали такую схему: они «клепали» одноименные компании, но регистрировали их в других местах. Ну, в других городах. В одном и том же городе ведь не зарегистрируют две компании с абсолютно одинаковыми названиями. Да и вопросов немало это вызовет, и внимание ненужное привлечёт… А в любом другом городе – пожалуйста! Сколько угодно… Так вот, возникали новорождённые компании – полные тёзки компаний известных, уважаемых. Эти новые компании тут же выпускали свои акции. И под залог этих акций брались в банке кредиты. На самом деле это были не акции, а высококачественная туалетная бумага с голографической защитой. Ну, в том смысле, что место этим акциям… сама понимаешь где. Причём акции даже не обязательно было выпускать в бумажном виде. Иногда бывает так, что номинальная стоимость акций буквально копеечная. Бумага, на которой они печатаются, стоит дороже. Поэтому такие акции существуют только в электронном виде. Ясно?

– Про акции – ясно, – кивнула я, – а вот про Гришу Петраковского – не очень.

– А что ты не поняла? Гриша – начальник службы безопасности. Вся безопасность банка – на его плечах: от охранников на входе и до электронной безопасности, чтобы хакеры не взломали их компьютеры. Он, как пионер, – за всё в ответе.

– Так что же он проворонил липовые акции?

– Да в том-то и прикол, что акции были не липовые, а самые настоящие! Жалко только, что цена им – ноль…

– Так я об этом тебя и спрашиваю! Как можно было выдать деньги под залог мусорных бумаг?

Феликс почесал макушку:

– Гриша говорит, что кредиты эти оформлялись в тот момент, когда в банке работали студенты-практиканты. Ну, а с них взятки гладки…

– Со студентов-то – да, безусловно. Но у практикантов должны же быть наставники! Или это уже не в моде?

– Я задал Гришке этот вопрос.

– И что же он ответил?

– Ответил, что через банк ежедневно проходит девятый вал различных операций, и уследить за всеми просто невозможно. Те сделки, которые вызывают хоть малейшее сомнение, рассматриваются буквально под лупой. Ну, а если кредит просят под залог акций многоуважаемых предприятий, то банк этот кредит даёт с радостью. И спокойно дожидается возвращения суммы. А когда наступает час «икс», ожидаемый кредит не возвращается. Банк, правда, по этому поводу особо не расстраивается: у них же есть высоколиквидные акции, под залог которых и был выдан кредит!