Loe raamatut: «Рукопашная с Мендельсоном»
© Куликова Г.М., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Будильник над ухом давно и противно пищал. Лайма, титаническим усилием разлепив левый глаз, с ненавистью взглянула на циферблат – семь часов. Утра. Господи, зачем она поставила будильник на семь утра?! В окно, едва сдерживаемое легкими шторами, уже вовсю рвалось июньское солнце, напоминая ей, что в такое прекрасное утро грех долго валяться в постели. Спорить со светилом было трудно, и Лайма разлепила второй глаз. И тут все вспомнила. Сегодня же день ее свадьбы!
Для начала Лайма утвердила себя на кровати в положении сидя и покрутила встрепанной головой, пытаясь сбросить остатки сна. Затем с трудом, как перегруженный китайским ширпотребом транспортный самолет, Лайма оторвалась от уютной кровати и медленно проследовала в ванную. Ей жизненно необходим был душ, причем холодный.
Свадьба. Какая женщина не любит быстрой езды к Дворцу бракосочетаний?! Нет, может, какая-то и не любит. Но ей стоит лишь посочувствовать. Что касается Лаймы, то ее отношение к предстоящему замужеству было в целом положительным. Андрея, своего жениха, а теперь уже без пяти минут мужа, она любила. Не до самозабвения, в меру. Любовь до самозабвения, как свидетельствовал весь ее предыдущий опыт общения с мужчинами, ничем хорошим не заканчивалась. Так что на этот раз она с хладнокровием стороннего наблюдателя фиксировала как сильные стороны будущего супруга, так и его маленькие мужские слабости, которые с годами могли перерасти в крупные недостатки. А к этому, как известно, лучше быть готовой заранее, потом метаться будет уже поздно.
Но так как положительного в их отношениях было все-таки больше, Лайма, как и десятки тысяч женщин до нее, в какой-то момент решила – почему бы и нет? Симпатичный, веселый, состоятельный, в Лайму безоглядно влюблен. Роскошная квартира в центре, без родителей, хомячков и аквариумных рыбок. Два загородных дома и кое-какая недвижимость за границей плюс успешный бизнес. Что еще нужно для счастливой семейной жизни? Тем более Андрей был очень настойчив.
С Андреем Травиным судьба свела ее примерно год назад, когда Лайма активно разыскивала спонсора для очередной концептуальной программы Независимого центра культуры, где она по-прежнему состояла на службе.
Лайма обожала свою работу, хотя с ней и были связаны самые разнообразные и не всегда стопроцентно позитивные эмоции. Ведь именно отсюда она впервые была призвана для выполнения спецзадания в составе группы «У». Призвана, надо заметить, довольно бесцеремонно. Тут Лайма неожиданно вспомнила свою первую беседу с тем неприятным типом по фамилии Дубняк…
* * *
Это была хитроумная комбинация, задуманная подполковником службы безопасности Борисом Дубняком для осуществления его личных корыстных планов. Группа, составленная Дубняком из людей случайных, абсолютных дилетантов в области безопасности, должна была с треском провалить задание по охране прилетевшего в Москву проповедника от «неоатеистов» Нанака Бондопаддхая и стать прикрытием коварного замысла по устранению индийского гостя. Группе присвоили наименование «У» – официально в смысле ударная или убойная, а на самом деле она мыслилась отцом-основателем убогой, этакий одноразовый расходный материал.
Но вышло все с точностью до наоборот. Лайма Скалбе, красотка со знанием иностранных языков, – командир группы, бывший десантник Медведь – силовое обеспечение и компьютерный гений Корнеев – всевозможная техническая поддержка – выполнили свою задачу, вопреки всем прогнозам, блестяще.
Дубняк понятия не имел, как ему теперь избавиться от созданного им детища. Думал-думал, и придумал. Взял и направил группу охранять американскую актрису Сандру Барр, которая как раз прилетела в Москву. А потом прервал с группой все контакты, понадеявшись на то, что они разбегутся, займутся своими обычными делами и навсегда забудут о нем и его секретных поручениях.
Как бы не так! Дисциплинированная группа «У» с блеском отработала и это задание, оказавшееся не блефом, а самой настоящей криминальной драмой. Для голливудской дивы все могло закончиться весьма плачевно, если бы не доблестная команда Лаймы Скалбе. Они нашли и освободили кинозвезду, похищенную коварным и влиятельным злоумышленником. В процессе выполнения этого задания у группы появился новый, теперь уже абсолютно легальный куратор – один из руководителей службы безопасности Игорь Тагиров.
Лайма, Корнеев и Медведь искренне считали, что являются секретным подразделением службы безопасности для особых, нестандартных и самых невероятных заданий. Таких, от которых само силовое ведомство предпочитает официально дистанцироваться. Специальной подготовки они не проходили, в списках не значились, но и уклониться от возложенной на них миссии не могли.
Да уж, Лайме было что вспомнить! В деле о мошенничестве с «порошком забвения» она и сама пострадала. Зато познакомилась с неординарной личностью – частным детективом Арсением Кудесниковым. У Кудесникова был удивительный помощник – кот Мерседес, огромная скотина невиданной красоты с королевскими повадками и почти человеческими глазами.
Лайма покачала головой. На старости лет можно будет писать мемуары – народ обзавидуется. Пусть они дилетанты, но могут дать фору настоящим мастерам. Разве не они раскрыли серию загадочных убийств, в том числе крупного американского специалиста из НАСА? Никто даже и предположить не мог, что речь идет не о контрабанде наркотиков, а о незаконной торговле метеоритами! Уж кого они в тот раз только не подозревали… Даже нечистую силу.
В секретном досье группы «У» каждая проведенная операция имела особое название. Какое – знал только их куратор и еще несколько высших руководителей службы безопасности. Тагиров как-то пошутил на этот счет, сказав, что, мол, какие операции, такие и названия. Но от настойчивых расспросов Лаймы уклонился.
Периодические «выпадения» из сферы культуры для выполнения заданий государственной важности удивительным образом не создали Лайме трудностей на работе. Этим она была обязана тому же Тагирову, который мягко и без лишнего шума раз и навсегда решил эту проблему. Вот только полностью сохранить в тайне свои похождения Лайме не удалось. В нормальном коллективе, как известно, секретов не бывает, поэтому невероятные слухи про ее «шпионскую» деятельность быстро разлетелись по коридорам и кабинетам. Лайма пыталась ударным трудом доказать, что главное в ее жизни – это заботы любимого навеки Культурного центра, что она, Лайма Скалбе, ничуть не изменилась, что она такая же, как все, но от навязываемого ей героико-романтического образа, как ни старалась, не смогла до конца избавиться.
* * *
Мысли Лаймы снова перескочили с боевых заданий на Андрея Травина, ее будущего мужа. Она невольно вспомнила их первую встречу…
Коммерческий директор большой фирмы по продаже строительных материалов, с которым поначалу беседовала Лайма, откровенно кисло реагировал на ее горячие призывы поучаствовать в возрождении российских культурных традиций. Дело шло к вежливому, но твердому отказу, когда к ним в комнату для переговоров заглянул довольно симпатичный парень. Решительная, слегка высокомерная блондинка с ярко-серыми глазами, пухлыми губками и потрясающей красоты ногами, которые не скрыл от заинтересованного взгляда огромный ореховый стол, мгновенно сразила одного из совладельцев компании.
Андрей тут же плюхнулся в ближайшее к Лайме кресло и в пять минут устранил все препятствия на пути финансирования культурного проекта. Затем легким кивком головы отпустил погрустневшего от внезапной и бессмысленной потери денег коммерческого директора. И начал первую атаку, которая, впрочем, закончилась для Травина почти ничем – за свое благодеяние он удостоился лишь номера служебного телефона.
Но Андрей взялся за дело серьезно, и уже через пару месяцев Лайма не представляла, как это раньше она жила без его заботы и внимания. В общем, дело уверенно шло к свадьбе, и сегодня, десятого июня, свадьбой должно было и завершиться.
Андрей, конечно, понятия не имел ни про какие группы «У». Лайма решила, что вполне может забыть о своем прошлом – от Тагирова уже почти два года не было никаких вестей. А вдруг про их существование вообще забыли? Или правильнее сказать – отправили в отставку? Вот это был бы праздник!
Тут Лайма тряхнула головой и попыталась сосредоточиться на главном. Итак, с восьми до одиннадцати она должна побывать попеременно в руках парикмахера, стилиста, визажиста и еще каких-то специалистов, которых нагнал ей Травин. А затем, надев умопомрачительный свадебный наряд, купленный – ни больше ни меньше! – в Лондоне, она сядет в лимузин и – вперед, навстречу супружеской жизни и новым небывалым ощущениям.
До вожделенного душа Лайма не дошла – зазвонил телефон. Три звонка подряд – рекорд для семи утра. Первой была тетя Люда, едва ли не единственная и самая близкая ее родственница. Она и бабушка Роза составляли на сегодняшний день все семейство Лаймы.
– Дорогая, ты как себя чувствуешь? Волнуешься? Нервничаешь?
– Нет, – пробурчала Лайма, – я не нервничаю. Я еще сплю! То есть сплю на пути к ванне. Нервничать начну перед алтарем.
– Перед каким алтарем? Вы разве еще и венчаетесь? Где? И почему я не знаю? – заволновалась тетя Люда, которая не любила, когда что-то проходило без ее участия.
– Это просто так говорится. Мы только расписываемся. Целую, конец связи, а то я ничего не успею, даже почистить зубы. Жених будет приятно удивлен.
– Тебе надо помочь?
– Почистить зубы? Нет, думаю справиться сама.
– Не дерзи тетке! Я серьезно.
– Да что ты, спасибо. Тут сейчас столько помощников понаедет – только успевай дверь открывать. Вера скоро явится, ей по должности положено мне помогать, она же рвалась стать подружкой невесты, так что пусть теперь мучается вместе со мной. Все, до встречи на мраморной лестнице.
– На какой еще лестнице? – снова взволновалась тетя Люда.
– Ну, такой, огромной, по которой мы будем подниматься к счастливой жизни. Мне кажется, во всех Дворцах бракосочетаний есть такие лестницы. Или должны быть.
– А бабушка сможет подняться по этой лестнице? В ее годы это тяжкий труд, – опять всполошилась тетка.
– Ничего, втащим на руках. Андрей, знаешь ли, здоровый, да и бабушке будет приятно – сколько десятилетий ее на руках не носили?
– Хватит болтать всякую ерунду – рассердилась тетя Люда. – Проснись наконец, ты же сегодня выходишь замуж.
– Это-то я помню, – вздохнула Лайма.
Тут же раздался следующий звонок – Андрей интересовался самочувствием и боеготовностью невесты.
– Ты мог еще целый час спать, – заметила невеста. – Волнуешься, что опоздаю?
– Твое опоздание на минуту – минус десять лег моей жизни, – скорбно вздохнул Травин. – Останешься вдовой раньше времени.
– Не забудь – богатой вдовой, – фыркнула Лайма. – Слушай, я не могу в душ попасть: сначала тетка, теперь ты.
– Ну, прости-прости. Я должен был услышать твой голос. Чтобы удостовериться, что все идет по плану. В конце концов, мы не можем сорвать столь грандиозное мероприятие…
При этих его словах у Лаймы неприятно засосало под ложечкой. Действительно – столько гостей, такая тщательная подготовка… И почему он вдруг подумал о том, что свадьба может сорваться?
Еще один абонент, который домогался Лайму – ее институтская подруга Инна, – был безжалостно отправлен подальше, с пожеланием не опоздать на бракосочетание и позвонить в более подходящее время. Наконец Лайма достигла желанной ванны и, включив душ на максимум, нырнула под прохладные струи. Но даже холодная вода не сразу вернула ее к полноценной жизни. И дело совсем не в том, что Лайма была классической «совой», чья жизненная активность приходится на вторую половину суток. Утренний подъем давался ей легко. Дело было в Беседкине – этом кретине недоделанном, зануде и слезливом хлюпике, ее давнем воздыхателе.
Афиноген Беседкин по специальности был архитектором. Причем потомственным, в четвертом поколении. Еще его прадед возводил какие-то купеческие особняки в Сибири, дед приложил руку к стройкам социализма, а вот папенька с маменькой, вместе закончившие архитектурный институт, удачно вписались в современную действительность: без устали ваяли для российских нуворишей виллы, коттеджи и охотничьи домики. Преимущественно вдоль побережья теплых морей, в живописных заграничных предгорьях и на островах.
Экстравагантное имя мальчику выбрала своенравная мамаша, посчитав, что так ребенок будет выгодно отличаться от заурядных Андрюш и Сереж. Сын, которого и в школе, и во дворе иначе как Офигеном не звали, так и не смог по достоинству оценить своеобразную материнскую заботу.
Как ни старались родители, Афиноген не стал достойным представителем династии – природа по полной программе отдохнула на младшем из рода Беседкиных. С трудом закончив все тот же архитектурный вуз, Афиноген некоторое время старался применять свои скудные знания в родительском бизнесе. Но пользы не принес, а навредить успел порядком. Тогда дед-академик с помощью своих связей пристроил внука в одну солидную организацию, которая занималась, помимо всего прочего, архитектурной экспертизой для нужд города. Теперь Афиноген в составе различных комиссий исследовал жилой и нежилой фонд, давая рекомендации и составляя экспертные заключения. И кажется, был этим вполне доволен.
Независимый культурный центр, где трудилась Лайма, располагался в небольшом старинном особнячке почти в центре города. Последние годы его сотрудники жили практически на осадном положении, ежемесячно доказывая разным проверочным комиссиям, что на законных основаниях занимают столь завидное помещение. Однако проверки не прекращались – слишком лакомый кусочек находился в ведении какого-то там очага культуры. Лайме, которая по поручению своего руководства ходила ругаться и жаловаться, чиновники прозрачно намекали, что они со своими культурными программами вполне могли бы отвалить куда-нибудь за МКАД. Культура, мол, от этого не пострадает. Тем не менее коллективу центра удавалось сдерживать натиск алчных бизнесменов, желающих захватить их любимое здание.
Афиноген Беседкин впервые предстал пред Лаймиными очами года два назад в составе очередной проверочной комиссии. Комиссия осуществляла контроль за сохранением исторического облика здания и бесценных интерьеров. Лайма, как всегда во всеоружии, сопровождала гостей. К неудовольствию проверяющих, все оказалось в норме, и они благополучно убрались из центра и из жизни Лаймы. Но не все. На самого юного члена комиссии Афиногена Беседкина сильнейшее впечатление произвел не исторический облик здания, а весьма эротический облик Лаймы Скалбе.
С тех самых пор и начались ее мучения. Не сильно занятый на службе, подкрепленный финансами небедных родителей, Беседкин последовательно добивался от Лаймы сначала внимания, потом любви, потом – сострадания. При этом наличие у Лаймы других мужчин и даже жениха его не останавливало. Лайма решительно отвергала домогательства Беседкина, но тот был неутомим.
Его ухаживания и приставания, по счастью, не носили криминального или экстремального характера. Это была долгая и нудная осада с эпизодическими вкраплениями внезапных истерик и неискренними попытками совершить самоубийство на глазах у любимой. Последняя подобная сцена случилась три дня назад.
– Беседкин, возьми себя в руки! – взывала Лайма, оттаскивая красного и встрепанного, как воробей, Афиногена от проезжей части.
– Ты меня не любишь! – кричал он в ответ. – Ты специально меня обзываешь Беседкиным. Меня так в школе дразнили! И в детском саду. Я не хочу жить без тебя!
Он бился в руках Лаймы, как пойманный за лапу петух, и постоянно норовил рвануть обратно на дорогу.
– Я не обзываю, – стонала уставшая после работы Лайма. – Я не виновата, что это твоя фамилия. Ты куда опять собрался?
– Под автобус! – гордо заявил Беседкин, шмыгнув носом.
– Под какой еще автобус? – топнула ногой Лайма.
– Двадцать восьмой. Вон, видишь, подходит. – Афиноген близоруко прищурился. Затем неуверенно спросил: – Слушай, а это точно двадцать восьмой? Я без очков плохо вижу…
– А тебе какая разница? – ехидно осведомилась Лайма. – Анна Каренина, насколько я помню, не интересовалась номером поезда перед тем, как лечь на рельсы.
– Ты не любишь меня! – снова ожил Беседкин. – Ты издеваешься, ты унижаешь меня как личность!
– Это чем же? Что не даю тебе бегать по проезжей части с риском оказаться в милиции за антиобщественное поведение? А в любви я тебе никогда в жизни и не объяснялась, это все твои выдумки.
– Ты считаешь, что я не способен умереть из-за тебя?
– Ну почему же? Только ты предварительно вгонишь в гроб меня. А потом красиво умрешь от горя. Дождавшись следующего автобуса.
Хотя к Беседкину с его причудами Лайма уже давно привыкла, прогнозировать реакцию Афиногена на официальное замужество она не бралась – кто знает, что он может отчебучить? Решила сообщить неугомонному Беседкину о свадьбе чуть погодя – может, свершившийся факт охладит его пыл? В любом случае его тяжкие муки надо было прекращать – узнай Травин о вселенской любви Афиногена, и тому точно не поздоровится. А Лайма всегда была противницей грубых силовых решений.
И вот вчера вечером, когда Беседкин позвонил с традиционными пожеланиями спокойной ночи, она сдуру, вопреки собственному первоначальному решению, взяла и ляпнула про свадьбу. Жалко ей, видишь ли, его стало! Лучше бы себя пожалела.
То есть сначала Беcедкин мужественно пережил страшную весть. Дрогнувшим голосом поздравил Лайму, пожелал счастья, спросил, где будут расписываться, а потом… сорвался. И до половины четвертого утра жалостливая Лайма выслушивала его крики, стоны, плач, вопли, мольбы, а также стихи, ей посвященные. Многое она уже слышала раньше, но в этот раз прозвучало и кое-что новенькое. В общем, уже светало, когда Лайме наконец удалось прервать этот безумный словесный водопад.
– Все, Беседкин, пока. Мне завтра, то есть сегодня, рано вставать. И не звони мне больше, можешь на мужа нарваться.
– Я не боюсь твоего мужа! Да он тебе вообще пока не муж. Еще неизвестно, как дело повернется, – услышала напоследок Лайма.
И что же теперь? Благодаря собственной глупости она будет сонной и квелой невестой? Нет уж, фигушки. Энергичная гимнастика в течение пятнадцати минут, чашечка крепкого кофе – и она в порядке. Бодрая, веселая, жизнерадостная, красиво причесанная, в дивном белом платье! Идеальная невеста по имени Лайма Скалбе на сто процентов готова к новому испытанию – супружеству.
«Ничего, – подумала она легкомысленно. – Теперь вся эта жизнь с ее хлопотной работой, истеричными поклонниками и секретными заданиями останется в прошлом. Как и моя экзотическая фамилия».
* * *
– Обалдеть можно! Такой невесты Москва еще не видела! – завизжала Вера, когда Лайма в своем сногсшибательном белом платье возникла на пороге кухни, где подружка невесты угощала кофе и развлекала светской беседой уже закончивших свою работу парикмахершу и стилиста.
Дружба между Лаймой и Верой завязалась несколько лет назад в магазине одежды. Вера прилетела выбирать деловой костюм, в котором собиралась ходить по офисам в поисках работы. Поскольку она была невысокой и полненькой, ни один костюм ей не подходил – то юбка была узка, то пиджак велик в плечах, то рост оказывался не тот. Продавщицы хоть и помогали Вере, но весьма неохотно, без огонька. Лайма, ненавидевшая несправедливость и ценившая женскую солидарность, пришла отчаявшейся женщине на помощь. Вдвоем они сформировали отличный строгий комплект, и благодарная Вера пригласила Лайму в кафе, выпить чашечку чая и поболтать. Так с тех пор и повелось. Они встречались и болтали, ходили вместе по магазинам, обсуждали все на свете и сами не заметили, как стали лучшими подругами.
– Лайма, тебя нужно сфотографировать, а фотографии отправить в какой-нибудь глянцевый журнал. Они все там сдохнут от зависти!
Искреннее Веркино восхищение воодушевило Лайму, хотя она и сама видела – действительно смотрится потрясающе. Присутствующие здесь же на кухне труженики гламурного фронта дружно присоединились к восторгам, хотя сами же принимали живое непосредственное участие в создании этого шедевра.
– Только ни к чему теперь не прикасайся! – тараторила Верка. – Иди в комнату, аккуратно сядь куда-нибудь, замри и не дыши. Вот-вот лимузин с женихом прибудет, потерпи немного.
Лайма машинально бросила взгляд на настенные часы – они показывали половину одиннадцатого. Уже совсем скоро Андрей должен заехать за ней и за Верой. Добираться до Дворца бракосочетаний минут тридцать-сорок, но ведь пробки, мало ли что, да и лимузин огромный, его по городу не погонишь, свадьба все-таки… И вообще лучше прибыть на место пораньше.
В этот момент в прихожей раскатисто и немного фальшиво зазвучала мелодия песенки крокодила Гены из мультфильма про Чебурашку: «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам». Этот дверной звонок Лайма купила несколько лет назад на какой-то строительной барахолке. Старый – резкий и дребезжащий – сломался, и пришлось срочно искать ему замену. А так как Лайма все делала наспех, после работы, то она схватила первое, что попалось под руку. Продавец уверял, что у звонка двенадцать интересных мелодий и хозяйка будет довольна до чрезвычайности. Он очень, очень сильно ошибся. Удивительным образом в маленьком пластиковом ящичке оказались собраны все мелодии, которые Лайма просто ненавидела. К сожалению, это выяснилось лишь после того, как местный электрик, тихо матерясь, прикрепил оригинальное творение рук человеческих над входной дверью и пустил его в эксплуатацию.
Помимо нелюбимой еще с раннего детства арии крокодила здесь присутствовали народные хиты «Вот кто-то с горочки спустился» и «Будьте здоровы, живите богато», а также эстрадные шлягеры «Увезу тебя я в тундру» и «Птица счастья завтрашнего дня», которая, как известно, прилетела, крыльями звеня.
Как там было у создателей музыкального монстра с авторскими правами, неизвестно, но на Лайму вся эта история произвела удручающее впечатление. Она даже хотела избавиться от мерзкого звонка, только все времени не было купить новый. Потом она к звонку привыкла и даже смогла полюбить некоторые мелодии, которые раньше не оценила по достоинству. Правда, песенка крокодила в список реабилитированных шедевров не вошла.
Лайма инстинктивно дернулась на звук, но Вера замахала руками и грозно крикнула:
– Стоять, сама открою.
– Что-то рановато жених прибыл, – пробормотала Лайма, не зная, что делать – то ли идти в коридор встречать суженого, то ли последовать совету подружки и присесть пока в комнате, чтобы не нарушить дивной красоты.
Тут за ее спиной раздался Веркин голос:
– Слушай, Лайма, это не жених. Это какой-то незнакомый тип. Он тебя спрашивает.
– Не Беседкин? – с опаской спросила Лайма.
Узнав, что нет, не Беседкин, она довольно смело вышла в коридор. Вера молча ткнула пальцем по направлению распахнутой входной двери. В дверном проеме маячила мужская фигура. У фигуры были длинные ноги в кожаных штанах, подозрительно знакомые. Столь же подозрительно знакомые руки сжимали многочисленные ленточки. К ленточкам были привязаны воздушные шары всевозможных форм и расцветок. Шаров было так много, что они полностью скрывали всю верхнюю часть туловища незваного гостя, включая лицо.
– Нет, не может быть, – обреченно прошептала Лайма.
Боевого товарища, с которым они вместе съели пуд соли, она узнала бы и по одному мизинцу. За шарами, без сомнения, прятался Корнеев, один из членов группы «У». И Корнееву, и Медведю она под страхом смерти запретила являться на свою свадьбу. Чтобы Травин не ревновал – раз и чтобы не накликать неприятностей – два. Корнеев был красавчиком и повесой, а Медведь – мощным, но добродушным типом, и оба они, конечно, симпатизировали своему командиру, хотя никогда не подавали виду. Известие о свадьбе Лаймы мужчины приняли без энтузиазма, но покорно. И поклялись в этот знаменательный день сидеть дома.
Месяца три назад, когда они с Андреем уже определили дату свадьбы, благородная Лайма собрала группу «У» в ресторане и в самом конце дружеской вечеринки, как смогла, объяснила Корневу и Медведю, почему она не может пригласить их на свое бракосочетание. Получилось у нее, кажется, не очень убедительно.
– Народу будет немного. Андрей не поймет, начнет спрашивать – кто да что… К тому же я буду думать о нашем общем прошлом и выдам себя с головой!
– Как скажешь, командир, – добродушно ответил Иван. – Мы понимаем, так что – никаких обид или претензий. Потом тебя поздравим. Конспиративно.
– Я пришлю тебе открыточку, – пообещал Корнеев. – Электронную. Смотри почту, ладно?
– Умоляю, никаких открыток! У тебя ужасное чувство юмора. Ты напишешь какую-нибудь фигню и опорочишь меня перед мужем. Считайте, что это приказ – на мою свадьбу не приходить. Поздравлений не присылать.
Мужчины в ответ закивали головами – о чем речь, все ясно, надо – значит надо.
И вот в день свадьбы на пороге ее квартиры возникает Корнеев с воздушными шариками в руках. Какого черта он явился, нарушив табу, Лайма даже думать не хотела.
– От кого такие шарики? – поинтересовалась за Лайминой спиной Вера.
– Это… Это от моих институтских друзей, – быстро сказала она. – Ты, Вер, иди в комнату, я через минутку буду.
Верка что-то слабо пискнула, но все же ушла из коридора, деликатно прикрыв за собой дверь. В тот же миг шары заколыхались, и из-за них появился весь Корнеев целиком. Да, это, несомненно, был он – голливудская физиономия, черные «негодяйские» усики, продолговатые глаза с длинными ресницами, трехдневная щетина… И ни намека на улыбку.
– У тебя такое выражение лица, от которого немедленно хочется бежать в Конго, – вместо приветствия сказала Лайма.
– Тебе действительно придется бежать, – быстро сказал Корнеев. – Боюсь, что через несколько минут здесь будут официальные лица. Вернее, неофициальные. Возникла чрезвычайная ситуация. Я просто должен был тебя предупредить. Мы звонили, но ты не брала трубку.
– Какую трубку? – возмутилась Лайма. – Мне прическу делали, глаза подводили, платье на меня надевали в четыре руки…
– Был бы рад поцеловать тебя в щечку, но если мы сейчас отсюда не смоемся, боюсь, свадьбе не бывать. Подбирай юбки и поехали! Попытаемся улизнуть раньше, чем они нагрянут.
Корнеев решительно взял Лайму за руку и, словно редиску из грядки, выдернул из квартиры на лестничную площадку. Шары он бросил, и они резво стали подниматься вверх.
Сердце Лаймы уже сковал лед. Она понимала, что Корнеев не шутит, но мысль о побеге парализовала ее.
– Ты хоть знаешь, в чем дело?! – воскликнула она вполголоса.
– Дело в том, уважаемая госпожа Скалбе, – неожиданно раздался совершенно незнакомый ей суховатый голос откуда-то снизу, – что вам необходимо прибыть на секретный инструктаж перед выполнением особо важного государственного задания.
Человек говорил, поднимаясь по лестнице. Двое его подручных спускались сверху. У них были зоркие глаза и толстые шеи, а внутри черных рубашек бугрились мускулы.
– Да пошли вы со своим инструктажем! – крикнула Лайма и спряталась за Корнеева. – У меня свадьба, я через час расписываться должна!
Незнакомец оказался сухощавым и улыбчивым, в узких очках-хамелеонах, которые посверкивали как-то особенно подло.
– Взять его! – коротко приказал он своим подручным и подбородком указал на Корнеева.
В ту же секунду Евгений размахнулся и прямым ударом засветил сухощавому в челюсть. Лайма рванула было вперед, к лестнице, то есть к свободе, но в ту же секунду почувствовала резкий сладковатый запах и потеряла сознание.
* * *
Вера не понимала, что происходит. Взволнованная долгим отсутствием подруги, она решилась-таки нарушить правила приличия и вышла в коридор – на разведку. К ее величайшему изумлению, разведывать было нечего: Лайма и человек с шарами куда-то исчезли. Тогда Вера открыла входную дверь и выглянула на лестничную площадку, но и там никого не оказалось. Вера побегала вверх и вниз по лестницам подъезда – никого. Совершенно растерявшись, она вернулась в квартиру и сделала попытку связаться с Лаймой по телефону, но, услышав из комнаты знакомую трель, сообразила, что мобильного с собой у Лаймы нет и быть не может. Ведь та была уже в свадебном наряде и брать с собой на бракосочетание трубку уж точно не собиралась.
Растерянная Вера отправилась на кухню за подмогой, хотя не представляла, чем ей сейчас могут помочь. Но едва она появилась на пороге, как длинноволосый стилист в изящной рубашечке, куривший у окна, радостно воскликнул:
– Послушаете, Вера, там уже лимузин приехал. Длинный и белый, как корабль! Ах, нравится мне все это! Ленты, цветы, поцелуи… Невесту уже вынесли, так что спускайтесь вниз. Да и мы поедем, – он кивнул на парикмахершу, – у нас через час еще один клиент.
– Как это – «вынесли»? – насторожилась Вера. – Кто вынес?
Она внезапно почувствовала, что земля странно качнулась, норовя уйти из-под ног.
Тот пожал плечиками:
– Ну, как это – кто? Жених, я полагаю. И свидетели. Один нес невесту на руках, другой тащил за ними кучу всяких шариков. Потом они вдвоем ее усаживали на заднее сиденье.
– Куча шариков? – шепотом переспросила Вера.
– С детства люблю воздушные шарики, – мечтательно заметил стилист. – Они их упустили, правда. Теперь эта связка будет носиться над городом. Дико романтично!
Вера немедленно рванула к окну, едва не выбив головой стекло. Внизу, вдоль тротуара было припарковано десятка два машин, однако никакого белого лимузина не было. Зато на уровне фонарного столба болталось несколько разноцветных шаров, зацепившихся за провода.
– Где он? – крикнула Вера, оборачиваясь к стилисту.
– Кто? – испугался молодой человек, глянув на ее перекошенное лицо.
– Лимузин!
Стилист растерялся:
– Вот только что там стоял, прямо у подъезда. Видимо, уже умчался.
– Вы его номер, случайно, не запомнили? – спросила Вера с надеждой и тут же махнула рукой. – Да о чем это я?
Она чувствовала себя так, словно собиралась садиться пировать, наготовила вкусных яств и вдруг обнаружила, что все кастрюльки и сковородки пусты.
– Пожалуйста, никуда не уходите, – попросила она крайне озадаченных мастеров прически и макияжа.
Куда именно ей надо было звонить, Вера и сама не понимала. В милицию? Или в службу спасения?
– А что случилось? – заволновалась парикмахерша, почуяв недоброе.
– Кажется, Лайму похитили, – с трудом выдавила Вера, сама еще до конца не осознавая весь ужас сказанного.
– Господи, с чего вы взяли? – удивился стилист, махнув своей пахучей сигареткой.
