Loe raamatut: «Розовый букет неудач», lehekülg 4

6. Даккийская война

Вернёмся к моему несчастному брату. Когда пишешь, то надо хоть про главную линию за своими потоками сознания не забывать… Главная линия, конечно – я сама, но про брата надо бы дорассказать, сколько там осталось.

И так, шло лето всё того же 1981 года, когда меня с тридцатником рублей отправили смотреть Москву. Перед последним курсом учёбы по папиной профсоюзной путёвке Ваня тоже остался не без путешествия, он отправился на турбазу в Прибалтику, в Каунас. И пока я делила по дням свои московские копейки, то где-то на туристической базе узурпировали моего брата. Он там встретил Елизавету.

Лизоньку отправили смотреть Прибалтику видимо по тем же причинам, по которым мне шили одежду покраше. Ей было двадцать два, она жила в большом зажиточном украинском селе над Днепром, где все, включая её родителей, занимались выращиванием в частных теплицах ранних огурцов.

Эти теплицы выглядели так (чтоб не возвращаться к деталям семейного бизнеса будущей супруги брата): ширина – метра три, а длина – за горизонт, всё это накрыто плёнкой, и надо в этой парне, где нечем дышать гнуться/ гнуться/ гнуться, работать/ работать/ работать… Потом арендуется автобус, набивается огурцами и едет в северные города России. После распродажи товара, доход от которого и являет основой доход семьи на год, они переходят к другим сельско- хозяйственным задачам, которые перечислять воздержусь.

Так вот, в середине лета, в самую страду семья вдруг отправила свою младшую – третью и единственную незамужнюю дочь ОТДЫХАТЬ в Прибалтику. О ранних годах этой девушки нам известно, что после школы она однажды попробовала поступить в институт, но так и не поступила, после чего в ближайшие пять лет сосредоточилась на домашнем хозяйстве родителей.

В сельской местности в те годы нормальный возраст вступления в брак у девушек составлял от семнадцати до (с натяжкой) двадцати лет. Лизовета не вписалась. Что-то у неё в поисках прекрасного принца в рамках родного села не заладилось. Но вот она на отдыхе встретила нашего Ваню, и поняла, это – он!

Когда Ванечка приехал домой и рассказал маме, что познакомился с девушкой, то маме опять её параметры не подошли: у неё нет образования и она, наверное, гулящая… Мать со своей категоричностью устроила брату очередной скандал, а Лиза сначала писала ему длинные письма с интенсивностью до двух в день, а потом просто приехала к нам в город, сняла какую-то хибару и стала присутствовать в его жизни. Напомним, что у Ванечки уже со школьного возраста были ключи от квартиры одной из учителей. И ему для начала пришлось разрываться между дамой сердца, скандальной мамой и прилипшей Лизоветой.

Учительница никакой достойной стойкости в борьбе не проявила. Она указала ему, что так не будет. С учётом навалившегося на парня головняка, не будет – значит не будет. А вот зато Лиза просто ходила следом.

Есть известная история Адели – дочери Виктора Гюго (это писатель такой), как она гонялась за английским офицером… Так вот Елизавета примерно так гонялась за моим братом, но Ваня в отличии от того джентльмена сдался.

Ваня даже предъявил матери письмо газеты "Комсомольская правда", в котором отвечая на его вопрос, редакция написала, что только время может ответить кто прав.

По итогам брат окончил институт, женился, отслужил в армии, вернулся в наш город, но через полгода уехал в это село над Днепром и стал со всей семьёй супруги собирать огурцы, пока однажды не вышел из этой доходной постройки со словами: "Хватит!" И больше они с Лизой тепличными деньгами не обогащались. Но к этому моменту прошли годы.

Почему брат с женой уехали из города? Потому что снимать квартиру – платить аренду, а это деньги в бездну, это же не кредит/ кооператив выплачивать, когда квартира постепенно становится твоей.

Почему служил в армии? Потому что отказался от помощи родителей, которые уже договорились, чтоб он не служил – на военном заводе были рабочие места с предусмотренной государством бронью. Вот ничего ему от родителей стало не надо. И его жена – Лиза поехала с ним в армию, где он был – сержант, а она в местном детском садике – няней, проживая в арендованной комнате.

Детей у них кстати/ не кстати не было и они через несколько лет уже в селе усыновили мальчика, которого им предложил сельсовет. У ребенка мать была молодая алкоголичкой, а отец – ушедший в туман заезжий зек. При чём эта женщина сама отвела трёхлетнего всего в коросте малыша в сельсовет со словами: "Заберите его у меня, а то я его убью!" после чего из села уехала.

Что я могу добавить? Уехал мой брат – и уехал. С тех пор я видела его крайне эпизодически и в моей жизни он больше не принимал никакого участия. Осталось только добавить реплики и моментики.

Первое: когда ещё в процессе скандала я спрашивала брата зачем ему эта Лиза, ведь у него есть/ была та учительница, которая мне очень нравилась. Тут он мне и поведал, что на учительнице жениться никогда и не собирался, а вот когда он был в гостях у родителей Лизы, то те отправили их повторно куда-то отдыхать, и к ним перед отъездом вышла мама Лизы, вытащила из кармана триста рублей (две зарплаты инженеров) и дала их им. А ещё у Лизыного папы – "Волга" ГАЗ24.

Я всё это запомнила чисто механически, мне же тогда было лет семнадцать – шестнадцать. Чтоб понять ход мыслей парня мне потребовались годы. Особенно его прочувствованную фразу: "Понимаешь, у неё в кармане халата было триста рублей".

Ну что же, с годами Ваня узнал и как в этот халат триста рублей зарабатываются, и как в той семье бюджет распределяется, и об огромном отличие их образа жизни, а так же своих гастрономических предпочтений от любимых галушек тестя.

Однажды в лютую зиму брат с супругой заехал к нам в гости. На нём были прекрасные осенние туфельки, в которых он ходил по льду и снегу. Мать испугалась: "Ты во что обут? Ты же простудишься!" На что моментально последовал ответ всегда рядом находящейся его супруги: "Мы хороших импортных купить никак не можем, а на всякое некрасивое только деньги зря тратить". Мать срочно купила брату некрасивые тёплые зимние ботинки.

Когда Ваня сильно заболел, и ему нужен был мёд, то его тесть прислал майонезную двухсотграммовую баночку (при наличии пасеки), а наша мама со своей инженерской зарплаты пошла и купила ему трёхлитровку, чтоб уже точно хватило. Такие историй можно собирать и собирать…

Однажды мне в коллекцию ипических признаний брата припала сказанная им в один из приездов в гости к материего эмоциональная фраза: "Да, плохо мне, плохо! Довольна?!" И, конечно же, материно: "Лучше бы он на той учительнице женился. Она хоть интеллигентная была".

Что же я сама ещё никому не сказала из того, что думаю об этой истории?

Наверное, в первую очередь, что мне бесконечно жаль, что мы с братом так и не состоялись как пара в этой жизни. Я бы могла стать прекрасной тётей, но не рядом с его хамоватой, наглой, навязчивой, жадной женой, которая понятия особо ни о чём не имела, так никогда нигде за жизнь толком и не работала, за исключением того, что когда им стало совсем туго – устроилась уборщицей в парикмахерскую и, набрав там клиентуру, ходила по домам с той же услугой. Я рядом с этой парой даже дышать не могла. Мне казалось/не казалось, что чтобы я ни сказала брату, то он оставлял паузу, чтоб прибежала его жена и ответила мне вместо него.

Так что пустота в наших отношениях переродилась в ненависть. Я его молча ненавидела за предательство, за жлобство: в похоронах отца он материально участвовал покупкой одного венка, а его вежливая жена лишь сказала – спросила: "Ну, у вас же есть деньги на похороны?" За его бесконечные склоки с матерью и особо – за те слова, которые обо мне говорились то его женой, то ним самим, а их мне всенепременно передавала мать. Лучше бы она мне на них не жаловалась, лучше бы не передавала мне их слов.

7. Эпилог о брате

Мой бедный брат… Когда ему уже было сорок он получил в конце концов своего сына – Алёеньку. К тому моменту они уже переехали из своих огородов в Харьков, купив там квартиру. Он умер достаточно рано даже для мужчин из нашего рода – в шестьдесят два, незадолго до войны. Ему сделали/ не сделали операцию разрезав и сразу зашив обратно.

Когда я об этом услышала, только смогла выдохнуть: "Слава Богу, что мать не дожила".

Мать умерла за пол года до этого. И вот же, в конце её жизни он вдруг стал иногда ей названивать, и даже долго разговаривал ни о чём. Очевидно, что чувствовал свой близкий финиш и хотел к маме, прижаться, поделиться, пожаловаться. В их бесконечной борьбе они были внешне очень похожи, и очевидно постоянно каким-то антагонистическим способом связаны. Если я откуда-то ухожу или что-то вычёркиваю, то каким-то механическим способом действительно забываю кто, что и как. А они друг на друга всю жизнь копили, складывали и помнили.

К сожалению, со мной у брата отношения не предполагали возможности общения. Очевидно, что как и в далёком детстве он так и продолжал вести со мной конкурентную борьбу, и у него были какие-то неведомые мне показатели. Может быть успешность, личное счастье… Кто его теперь знает… Это можно было бы реконструировать только по случайно выскочившим фразам, которые зачем-то бережно передавала мне мать. Поприсутствовала среди них и "значит у меня теперь сестры нет!".

Он это произнес, а мать мне передала при достаточно интересных обстоятельствах: он приехал к нам в город и через общего знакомого семьи, но абсолютно без моего участия стал выбирать себе подержанный автомобиль. Потом, уже в телефонном режиме он его всё же выбрал, после чего этот посредник оставил от имени моего брата, но физически – свои триста долларов залога. Вот с этого места и начиналось интересное. Мой брат категорически передумал, тогда посредник естественно сказал ему, чтоб он вернул ему те триста долларов, потому что продавец во первых по договорённости уже неделю как снял этот автомобиль с продажи, во вторых – залог вообще не возвращают, а в третьих, и это самое главное, он постоянно занимается посредничеством при продажах автомобилей и если пойдёт выколачивать из продавца эти триста долларов, то нанесет ущерб своей репутации, которую нарабатывал годами.

Тогда у моего брата возникла светлая на его взгляд идея, что его сестра служит в полиции, поэтому она без труда может пойти к продавцу и потребовать вернуть эти самые три сотни. Вот это его задание мне и передала мать. Я ей ответила, что это есть полнейший абсурд, я никуда не пойду, а если речь идёт об этой сумме, то всё, что я могу – это вернуть несостоявшемуся посреднику три сотни из моих личных денег. И я спросила мать: "Как ты считаешь, я должна им эти три сотни? Как скажешь, так я и сделаю". Мать замялась, но ответила, что я тут явно ни слухом/ ни духом. И она передала брату, что я не буду заниматься этой его проблемой. Вот после этого он и произнёс свои сакральные: "Значит у меня нет сестры!" а мать мне их аккуратно передала.

Я – человек способный выполнить пожелание, "нет" для меня всегда значит "нет". И в целом по жизни вывела себе формулу общения с роднёй: "Если мне в тяжкие моменты не помогли, то в хорошие я без них уж точно справлюсь".

Вообще, у моего брата к полицией было бесконечно странное отношение. Например взяток на дорогах он гаишникам не давал никогда, хоть правила как мог нарушал. То есть гаишники для него были классом хапуг. Но кем он представлял себя в этой связке? Если бы он утверждал, что его хоть раз остановили необоснованно… Понятно, что в результате этой схемы совершенно официальных штрафов у него было очень много, о чём он сам хвастался. И вот эти штрафы он тоже не оплачивал. Как говорил Жванецкий: "Сколько у государства ни воруй, а своего не вернёшь".

Обо мне брат считал, что я могу зайти в магазин, набрать корзину продуктов, а на кассе вместо оплаты показать полицейское удостоверение. Откуда он черпал эту дичь – мне неизвестно. Вроде бы он был и дипломированным инженером, не из лесу вышел… Я считала, что очевидно на плантациях огурцов когда-то сильно перегрелся.

Короче говоря, хоть мы так никогда с братом и не поссорились, но исчезли с горизонта друг друга. После истории с его залогом мы за десять лет пару раз перекидывали смс по вопросам связанным с матерью. И когда я ему однажды позвонила, то он не сомневался в теме.

Зато мать годами мне передавала, что очередного сказала обо мне его Лизавта, или какую реплику закинул он сам. Мне было бесконечно загадочно: откуда они черпали свою информацию, ведь я с ними жила в разных городах, никак не пересекалась, а отправляя к ним в гости маму всегда давала ей с собой нестыдную сумму денег и набивала багажник подарками на все случаи. Но раздражать могло и это.

На момент кончины брата его единственный сын учился за границей в университете, парню там очень не нравилось и как рассказывала мне мать, он хотел вернуться домой. Но Лиза категорически противилась этому, потому что "его загребут в армию. Страна, которая ни копейки не вложила в него, требует какой-то долг". И я смотрела в инсте на фотки своего густо покрытого татуировками племянника, где он зачем-то выкалывал/ вычёркивал себе на изображениях глаза.

Вообще, из того что весточками прилетало мне в разговорах с матерью, парень рос немного для меня странным, чтоб не сказать другое слово: в ещё раннем детстве от открутил подаренному кем-то большому попугаю голову. Родители не хотели об этом даже вспоминать, и на вопрос бабушки- гостьи: "А куда поделся ваш попугай?" в некотором замешательстве невестка ответила: "Не помню что с ним и сталось, куда-то он пропал". А вот сидящий рядом внучек бодрячком помнил. И вторая история в ту же коллекцию – Лиза решила подработать няней у соседского младенца, и произошёл колоссальный скандал: у ребенка под волосиками появилась колотая цветная рана, по утверждениям соседей – его явно ткнули в голову карандашом. Алёша категорически не признал за собой этого поступка, так что сошлись на том, что соседи с ними навсегда поссорились, а Лизавета этим бизнесом больше не занималась.