Loe raamatut: «Надломленная ярость»
Корректор Е. Алексеевна Ерофеева
© Гэбриэл М. Нокс, 2024
ISBN 978-5-0055-9019-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Названия корейских улиц, школ и городов, а также имена – выдуманные. Совпадения, если таковые имеются, случайны. Произведение является художественным вымыслом, не претендующим на культурную достоверность. Единственной реально существующей проблемой, описанной в книге, остаётся подростковое насилие в образовательных учреждениях.
Пролог
– К лестнице побежала!
– За ней!
– Быстро!
– Как поймаете – в мужской тащите!
По широкому светлому коридору, пространство которого разбавляли обособленные группки школьников, неслось четверо учеников первого класса старшей школы Цурон Хаккё. Взмокшие рубашки с вышитыми эмблемами небрежно выбивались из крепко затянутых ремнями брюк. Красные лица с хищным оскалом выискивали в толпе нужную фигуру.
Парни, не стесняясь, расталкивали встречных сверстников. Знали, что противиться им не посмеют. Они приближались к лестнице, и уже там один из них нагнал девчонку, схватил её за синий форменный пиджак и потащил в мужскую уборную.
– Джин Хо, под камеру не попади! – подсказывал один из друзей.
– Скорей же, скорей!
Девочка выбивалась как могла. Она дрыгала ногами, размахивала руками, пока Джин Хо не заломил их за спину, даже кричала, зовя на помощь сразу на двух языках: родном и корейском. Но ни единая душа даже не пыталась помочь. Учащиеся прятали глаза, делая вид, что ничего не замечают, кто-то быстро возвращался в свой класс, кто-то просто отворачивался. И даже далёкий учитель, что шёл в противоположном конце коридора, лишь бросил полный тоски взгляд в её сторону.
– Да кому ты тут нужна, уродка! – хохотнул самый низкорослый из четверых.
– Вот-вот! Таким тут не место. Давайте уже.
Девочка с ужасом представляла очередные издевательства и гадала, что мерзавцы придумают на этот раз. Испытав погружение головой в унитаз, в корзину с объедками и даже в использованные туалетные бумажки, она ожидала худшего. В уборных нет камер, а ведь только под ними они не делают ей больно. Всё верно, сначала отволокут туда, где их точно не поймают. Однажды они сильно избили её на крыше, и только дрон мониторинга заставил их уняться.
– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она, даже не пытаясь скрыть слёз. – Я прошу. Джин Хо. Пожалуйста.
Она всегда просила только его. Джин Хо. Она всё ещё надеялась, что он вдруг прекратит издевательства и, напротив, встанет на её сторону. Но дни сменялись неделями, недели месяцами, месяцы годами, а Джин Хо не только не прекращал измываться, но и стал зачинщиком новых столкновений.
– «Пожалуйста не надо», – перекривлял лучший друг Джин Хо, грузный мальчишка с крохотными глазами-щелками.
Низкорослый быстро отворил дверь в туалет, двое других выгнали оттуда пару замешкавшихся зубрил. Девочку грубо затолкали внутрь. Один остался дежурить у входа, а трое пошли на неё, уже жмущуюся к окну у дальней кабинки.
– Пожалуйста. Прошу. Зачем вы… не надо. Джин Хо. Скажи им, чтобы прекратили. Пожалуйста, – причитала девочка, заливая воротник рубашки слезами.
Они уже успели поранить ей губу, когда тащили сюда, и теперь из краешка рта крохотными каплями набиралась кровь.
– С какой стати, а?
Джин Хо вальяжно прошёл мимо ряда писсуаров, постукивая кулаком по разделительным переборкам.
– Ты ведь не такой. Не должен быть таким. Ты хороший человек. Прошу. Джин Хо. Не нужно. Я ведь ничего плохого вам не сделала. Почему вы так обращаетесь со мной? Чего вы хотите?
– Дай-ка подумать, – наигранно поднёс палец к губам Джин Хо, а потом повернулся к скалящимся дружкам и рассмеялся, – а чего мы хотим?
– Чтобы таких, как ты, не было среди нас. Уродка. Чего вы прётесь сюда, будто без вас в нашем сегменте людей не хватает?
– Мой отец просто работает…
– «Мой отец» бла-бла-бла… – снова перекривлял здоровяк. – Заткнись! Плевал я на твоего отца и семейку твою.
– Мы все люди, зачем цепляться к расе, национальности и…
– Сказал же, заткнись. Джин Хо, а давай посмотрим, как сильно она отличается от нас? А? У неё волосы такие же светлые и там?
Низкорослый и тот, что стоял на дверях, пошло ухмыльнулись.
– Я бы глянул.
– И я.
Глаза девочки округлились в ужасе. Она предприняла неловкую, необдуманную попытку побега и сразу же получила болезненный удар в живот. Согнувшись пополам, она, глотая ртом воздух, старалась не терять сознания.
– Пожалуйста. Не нужно. Не трогайте меня. Я прошу, – хрипела девочка, пятясь.
Но Джин Хо с другом уже начали стягивать с неё пиджак, юбку и сменные туфли.
Девочка не могла допустить, просто не могла позволить им сделать это. У некоторых от ужаса сковывало тело, она же начала сопротивляться с большим жаром, за что то и дело получала смачные оплеухи.
– Не дёргайся, – с пугающим спокойствием шепнул Джин Хо. – Мы только одним глазком.
– Кого обманываешь! Может, я и потрогать захочу, – заржал второй.
Из последних сил девочка оттолкнула здоровяка в сторону, подскочила на ноги и что есть силы закричала.
А потом был резкий удар по щеке. Она покачнулась – уборная закружилась перед глазами, ноги больше не слушались, руки пытались нащупать опору. Но вот, порванные на пальцах колготки заскользили по гладкому полу, и девочка упала.
В одну секунду смех и препирания утихли. Обидчики смотрели на распластанное тело и испачканный кровью осколок писсуара. А под укрытой волосами головой медленно растекалась красная лужа, будто какой-то шутник подливал на кафель краску.
– Уходим, – бросил здоровяк. – Слышишь?
Джин Хо не двигался, продолжая смотреть на жуткую картину хаоса и беспорядка.
– Уходим! Кретин! Побежали. Все на выход и рот на замок.
Глава 1
– Он был самым красивым мальчишкой в классе. Всегда ухоженный и хорошо одетый. Почти все девчонки были в него влюблены, как и я, впрочем. Наверно, именно поэтому до сих пор мусолю те три года старшей школы. Очень сложно поверить в собственную ошибку. Знаешь, мы идеализируем человека, в которого влюблены, пытаемся навязать ему несуществующие положительные качества, а потом понимаем… понимаем, как глубоко заблуждались.
– Прошу, продолжай.
В маленьком зале двухкомнатной квартиры, где пропускало свет только одно окно, заляпанное грязью с внешней стороны и отпечатками пальцев – с внутренней, в кресле сидела тридцатилетняя женщина. Она нервно потирала рукав серого пиджака и иногда касалась кончиками пальцев переносицы, словно так пыталась унять подступавшие эмоции. Перед ней стояла невысокая женская фигура в лёгком платье и домашних тапочках, и если бы кто-то увидел её со стороны, то тотчас бы подумал, что это настоящий человек. Правда же заключалась в том, что гостья являлась лишь видеопроекцией, или, проще говоря, голограммой, выполненной на основе технологии голопортации.
Женщина в кресле спохватилась, взглянула на экран смартфона, лежащего на журнальном столике.
– Пора на работу, сегодня я отпрашивалась всего на час.
– Понимаю, – ответила голограмма.
– Извини, что вот так попросила меня принять. Правда, не было времени приехать.
– Ничего-ничего. Это же моя работа. Для этого я и купила новые камеры домой. Мир не стоит на месте. Все куда-то бегут, жизнь ускоряется. Сейчас мало кто ходит ко мне увидеться вживую, так сказать. Люди предпочитают принять услуги психолога в привычной для них атмосфере.
– Да-да.
Женщина встала с кресла, в спешке набрала несколько комбинаций на экране узкого монитора, чтобы войти в онлайн-банк.
– Перевела плату на твой счёт.
– Благодарю, Ния. И прошу тебя, поменьше вспоминай о прошлом. Понимаю, что когда ты сталкиваешься с чем-то подобным в своей практике, воспоминания сами собой врываются в повседневность. И всё же – старайся. Ещё немало школьников попадут в ситуации подобные твоей. Не нужно принимать происходящее так близко к сердцу.
Женщина кивнула, одновременно соглашаясь с личным психологом и прощаясь с ней. Прежде чем отключились трансляционные камеры, та успела пожелать пациентке удачи и терпения.
Подобрав пропускную карту, магнитные ключи от дома и смартфон, Ния выскочила из квартиры. В захламлённом коридоре малобюджетного строения она вспомнила, что забыла брелок от старенькой «Теслы».
На часах показывало больше нужного, когда электромобиль медленно выбирался из подземной парковки, поэтому Ния нервничала. Дважды ей звонил коллега, сообщая, что начальник давно ждёт в кабинете с неким срочным делом, не терпящим отлагательств.
Годы шли, по миру металлическим шаром-бабой демолятора пронеслась глобализация, а дорога на улице Экипажной Владивосточного сегмента Европейской Конфедерации по-прежнему трещала по швам, не давая автопилоту считывать тусклую дорожную разметку. В таких местах Нии приходилось самой хвататься за руль, чтобы не угодить в гигантские ямы, превращающиеся в небольшие озёрца после проливного дождя.
Ния выбрала на экране бортового монитора функцию радио и погрузилась в новостную сводку, обычно успокаивающую её своей монотонностью.
«…Авангард состоится товарищеский матч команды Владивосточного сегмента ЕК с Хэйлунцзянским сегментом АК. Электронные билеты можно приобрести на сайте спортивного комплекса.
На сегодняшний день власти приняли новое постановление о заграничных передвижениях. Очередная вспышка птичьего гриппа в отдалённых регионах Азиатской Конфедерации обещает возобновление режима изоляции. Пока вирус не вышел за пределы выявленных регионов, но если АК вовремя не предпримут меры, ЕК и АКК будут вынуждены снова закрывать границы подконтрольных сегментов.
Обновлённый около полугода назад Единым Планетарным Советом закон о международных расследованиях уголовных преступлений вызвал в кругах полиции разных конфедеративных субъектов двойственные чувства. С одной стороны, наличие сотрудников иностранной полиции в офисах вызывает доверие у семей потерпевших, относящихся к тому же самому сегменту, что и сотрудник, с другой стороны – нарастающее напряжение между коллегами из-за разницы в методах и рабочих процессах…»
– Да кто вообще посчитал такую практику полезной? – возмутилась Ния, переключая радиоканал. – Отправляют чёрт пойми куда с минимальными знаниями культуры и делопроизводства сегмента.
«С вами звуки природы, а значит, сегодня мы послушаем охлаждающую музыку тропического дождя».
Начался звуковой ряд, и Ния невольно обратила внимание на небо. Голубое, запруженное белыми клубящимися облаками, оно сулило неплохую октябрьскую недельку.
Осень поистине прекрасна в Приморье. Уже пожелтела листва на деревьях, а кое-где добавились и алые нотки. Те бедняги, что потеряли почётное место на тонких ветках, теперь устилали тротуары мягкой, но немного влажной периной.
Отец с матерью наверняка в скором времени отправятся в поход в горы, чтобы восхититься красотой природы с почтительной высоты.
Ния свернула на Светланскую и на втором перекрёстке ушла влево, пропустив встречное движение. Дорога шла вверх, в горку, огибая бежево-розовые старые здания, в которых умостились маленькие, доживающие свой век магазинчики. В глаза в очередной раз бросились рекламные стенды, извергающие яркие цвета и бойкие надписи с призывом купить новый ножной или ручной протез взамен старого. Снова подъёмы и спуски, повороты, езда по кольцу. Ния любила дорогу, особенно когда она известна и лишена суеты.
Выйдя на финишную прямую, Ния завернула в первый встретившийся на пути проулок и уже через минуту парковалась в так выгодно оставленном кем-то «окошке». Здание пряталось за облысевшими деревьями немного выше дороги.
Ния заблокировала двери «Теслы» и поспешила ко входу, где над облупленным и прикрытым решёткой окном развевались флаги Европейской Конфедерации и Российского подразделения, а у дверей краснела яркая табличка с наименованием родного управления.
На контрольно-пропускном пункте один из дежурных, знакомый мужчина в форме, шуточно салютнул.
– Сегодня вы поздно, Хайт. Отпрашивались?
– Да, дела семейные, что тут сделаешь.
– Понимаю-понимаю. Карточку не забудьте приложить.
– А что, турникет опять сломался?
– Угу. Вот, жду механика уже третий час.
Ния миновала цепь металлических труб, уныло повисших в вертикальном положении, дала сканеру на облепленной объявлениями стене проверить свою температуру и давление и прошла вглубь здания. На первом этаже её встретил тот самый коллега, Андрей. Он нёс коробку электронных архивов, перемежающихся с бумажными.
– Наконец-то! Иди скорей к Березину. Лютует.
– Да что стряслось-то?
– Так он мне и сказал. Дуй давай.
Ния завернула к лестнице, трусцой пробежалась по второму этажу и шмыгнула в дверь, обойдя потёртую деревянную панель, которой местные пытались прикрыть в стене трещину.
– О! Хайт. А мы вас как раз ищем, – с ходу сообщила секретарь Ольга Алексеевна, продолжая набирать текст на клавиатуре. – Заходите. Он у себя.
За сейфовой, нелепо выбивающейся из общего интерьера дверью открылся небольшой кабинет с присущими руководящей атмосфере атрибутами – парой фотографий возглавляющих конфедерацию политиков, а также крохотного плаката с разноцветными флагами союзных подразделений.
Даль Фёдорович Березин, невысокого роста худощавый мужчина за шестьдесят, с глубокими морщинами на лбу и длинным крючковатым носом, усиленно водил указательным пальцем по новенькому прозрачному монитору. Увидев Нию сквозь череду документов, он радостно хлопнул в ладоши, тем самым развеяв подозрения о предстоящем выговоре.
– Садись, – без лишних предисловий приказал он, махнув на стул подле себя.
– Андрей сказал, что у вас дело…
– Всё правильно сказал. Вот и до нас добрался этот долбаный закон о международных расследованиях.
Ния сузила глаза: буквально минут десять назад она слышала об этом новостной сюжет. Вот так совпадение.
– Мне тут письмецо прилетело. Не сказать, что я счастлив… ты же в курсе, как я отношусь к… новшеству. В общем, не буду мучить окольными разговорами. В сегменте Салин или Санын, не знаю, как правильно произносится…
– Сарин.
– Во, Сарин! В сегменте Сарин Южнокорейского подразделения АК произошло убийство нашего соотечественника. Как ты понимаешь, согласно закону мы должны отправить туда человечка.
– Так. – Ния качнула головой, ожидая продолжения.
– Что «так»? Ты едешь в командировку.
Глупо уставившись на начальника и пытаясь понять, шутит ли он, Ния раскрыла рот от удивления.
– Но как… точнее, почему… хочу сказать… что… почему я?
Слова мигом испарились из головы, остались только эмоции. Сарин. Почему именно этот сегмент, почему именно там какому-то идиоту понадобилось умереть?
– Я даже… да почему? – Ния подскочила с места, как ужаленная, сопровождаемая возмущённым взглядом Березина.
– Это что ещё за концерт? Почему да почему. Потому что нет у нас больше свободных сотрудников со знанием корейского.
– Да я его практиковала всего пару лет.
– Зато ты там жила. В каком городе, тьфу, сегменте жила?
– Это так важно?
– Я тебе вопрос задал, или мне в личную карточку залезть?
– Сарин.
– Ох-хо-хо. Видишь! Так ты там как рыба в воде.
– Даль Фёдорович…
– Да что это с тобой, а? Хайт? Ты прям побледнела. А ну-ка, присядь.
Ния, нервно потирая лоб, села. Вернулось самообладание. Она выпрямилась, глубоко вздохнула. Мысленно уже отругала себя за несдержанность перед начальником.
– Я очень извиняюсь, Даль Фёдорович.
– Что стряслось?
– С этим сегментом у меня сложились… не самые лучшие отношения.
– Ты о школе, так? Ведь ваша семья лет так десять назад вернулась?
– Пятнадцать. Да, о школе.
– Слушай, ну ты уже взрослая девочка, к тому же специалист. Такие выпады, – Березин очертил пальцем кабинет, – как минимум непрофессиональны.
– Ещё раз прошу меня извинить.
– Да ничего.
– Но почему я? А как же то дело со студентом?
– Давай будем честны друг перед другом: зная твой уровень раскрываемости дел, эпопея со студентом вряд ли получит разрешение. А вот если Андрюха постарается…
– Понятно, – Ния подняла руку, – не продолжайте.
– А почему именно тебя… – Березин потёр щетинистый подбородок, – а кого ещё?
– Например, Юра Ким из второго кабинета, у него так вообще отец кореец.
– Юра на больничном.
– Подождать его нельзя?
– Слушай, Хайт, я и так с этим затянул. Честно тебе признаюсь, я игнорировал письма сколько мог, даже всякие глупые отмазки придумывал, но они написали выше. Надавили, так сказать.
– Почему любого другого послать нельзя? А если бы не было у нас человека со знанием языка?
– Управление не будет выделять деньги на переводчика: ни живого, ни электронного. Мы оказались ближе всего, с минимальной загрузкой по делам, да ещё и с подходящим сотрудником. И вообще, какого лешего ты препираешься? Начальник сказал – подчинённый сделал. Завтра вылет. В Инчхоне тебя встретит их человек и отвезёт сначала к суперинтенданту по работе с иностранными коллегами, а потом уже на рабочий участок, к которому тебя временно припишут как следователя поддержки.
– Неужели вы не знаете, как они там относятся к иностранцам?
– Хайт, это не школа и не институт, сама прекрасно знаешь, что делать. Будут плохо с тобой обращаться – накатаем заяву в мировой суд. Не переживай. Я и Андрюха будем на связи. Чуть что – звони.
Ния облизала пересохшие губы, совсем не заметив, что задерживала дыхание, когда Березин давал первичный инструктаж.
– Так-с, что там дальше… ах да, тебе выделят полицейские жетоны: на питание, проживание и сопутствующие траты. На этом сильно не разгуляешься, конечно, поэтому старайся почаще ездить с парнями из ЮКП, а когда будут угощать – не отказывайся.
«Реализация закона во всей красе, главное, с голоду не умереть в командировке», – с тоской подумала Ния.
– Даль Фёдорович, но завтра… у меня ведь даже сумка не собрана, дела не улажены. Кто же так делает?
– А я виноват, что дура Ольга купила билеты на завтра?
– Так пусть вернёт.
– Мы уже отправили письмо в ЮКП, отзывать как-то некрасиво.
Ния буквально взвыла. Вытащив из кармана смартфон, она быстро пробежалась глазами по списку незавершённых бытовых дел.
– Тогда сегодня отпустите меня?
– Да-да, конечно. Отпускаю, только заявление мне напиши, что, дескать, вызвалась в командировку, прошу отпустить на неопределённый срок… до завершения дела, и так далее, и тому подобное.
– Серьёзно? – Ния остановилась у двери.
– А как же. – Березин нарисовал на сухом лице предательскую улыбку. – Все дела передашь Андрею, постановление подготовим.
– Понятно.
Тяжело вздыхая, понурив голову, Ния буквально выползла в коридор и тенью прошла вдоль стены в свой офис. Остановившись около личного стола, она подобрала электронные архивы, милый кактус в миниатюрном розовом горшке и рабочий телефон. С громким треском имущество опустилось на соседний стол. В эту же секунду из-за угла вышел светловолосый Андрей в чудном свитере с ромбиками, который Ния сразу не заметила. Мужчина устало потирал левой бионической рукой макушку.
– Всё? Разрешилось?
– Ещё как, – кисло отозвалась она. – Меня отправляют в командировку.
– О как! И куда же?
– В ЮКП АК.
– Серьёзно?
Остальные коллеги, заинтересовавшись темой, оторвались от работы и обернулись.
– Так это ты та несчастная? А я думала, кого пошлют, – протянула красавица Света, младший следователь. – Сочувствую.
Андрей скривился, увидев заваленный вещами стол, но промолчал.
– Когда вылет? – спросил он.
– Завтра.
– Ого. Быстро.
– Я там дела тебе… ну, в общем, Фёдорович сказал тебе их оставить.
– Принял. Хорошо. О результатах сообщить?
– Да, было бы неплохо. Немало сил было потрачено.
«И эмоций», – уже про себя добавила Ния.
Под сбивчивые пожелания удачи Ния оставила душный коричневый офис. Ей предстояло оплатить коммунальные счета, погасить кредитную задолженность (и надо ж было брать этот бесполезный кредит, лучше бы дождалась зарплаты), собрать вещи, сходить к зубному и снова связаться с Олесей, личным психологом. Она удивится повторному вызову, но отказывать не станет, как-никак заработок.
Только закрывшись в машине и заведя мотор, Ния позволила себе грязно выругаться. А ведь день так хорошо начинался.
***
За фасадом ярких рекламных баннеров: брезентовых, электронных или голографических, – а также чередой заваленных товарами масс-маркета магазинов скрывался вычеркнутый из «стабильной» капиталистической жизни низший класс. За пределами центра, ближе к окраине, толпились громоздкие многоэтажки с тонкими стенами. Социальное жильё, под соусом из вранья о комфорте и удобстве, буквально натирало друг другу бока. На этих улицах, практически всегда грязных и разбитых, редко горели фонари, а детские площадки представляли собой унылую картину некогда выкрашенных, но уже давно облезших кривых переборок и покосившихся игровых домиков.
Единственное, что отличало Нию от коллег, это вовлечённость. Когда она брала какое-то дело, то старалась погружаться в него с головой и проникнуться горем родных. Да, к сожалению, сочувствие едва ли добавляло очки к профессионализму, но она искренне старалась во всём разобраться.
Дело о студенте, которое пришлось передать Андрею, как раз было таким. Над парнем издевались из-за доходов его семьи. На популярный факультет он попал благодаря высокому ученическому баллу и льготе. Удивительно, но подобное всё ещё происходило. Его сокурсники, дети так называемой элиты, не оценили намного более интеллектуально развитого члена узкого образовательного круга и учинили над ним расправу прямо в здании университета.
Как и ожидалось, камеры в ученическом корпусе не работали, свидетелей не нашлось. Мать покалеченного мальчика обивала пороги полицейских участков и новостных студий, чтобы дать делу хоть какую-то огласку, но у неё не было денег, а в настоящей действительности только они могли решить её проблему.
Дело передали в руки Нии, а это значило, что развитие и тем более удовлетворение ему не светит. В день допроса подозреваемых следователь Хайт уже показала себя не с лучшей стороны, наорав на родителей-толстосумов и глумливого отпрыска. И всё же, несмотря на патовую ситуацию, Ния надеялась хоть как-то поддержать семью мальчишки.
По информации, взятой из дела, она отыскала нужный дом и подъезд. Машину пришлось припарковать на обочине узкого проезда, поскольку весь двор жилого комплекса был забит дешёвыми легковушками, выходцами из давно забытого прошлого. «Тесла», даже старой модели, выглядела космическим шаттлом рядом с ними.
Домофон долго молчал, и Ния хотела было уйти, но тут бойкий детский голос ответил:
– Мама ийёт!
– Да, слушаю, – тут же отозвалась женщина, – кто это?
– Ния Хайт, следователь по вашему…
Домофон издал переливистый гудок, и дверной магнит ослабил хватку с характерным щелчком.
– Поднимайтесь на девятый.
Тошнотворный подъездный запах – не самое худшее, что довелось ощутить внутри высотки. Стены, размалёванные граффити, зловонные мусорные пакеты по углам, кнопки лифта, заляпанные чем-то коричневым, – увиденное рисовало привычный бытовой пейзаж представителей низшего класса.
Ния нажала на кнопку этажа платком, намереваясь срочно выбросить тот после поездки. На лицо, как было принято, натянула тканевую маску и надеялась, что семейство сделает то же самое.
На девятом этаже гостью ждала приоткрытая дверь, из-за которой скалился замызганный пёс.
– Пшёл прочь! – рявкнула на него хозяйка. – Проходите, пожалуйста.
Уставшие красные глаза матери о многом говорили. Нии даже стало неловко за столь поздний визит: могла бы и по телефону позвонить, зачем тревожить людей.
– Вот сюда. Можете не разуваться, я ещё не прибиралась.
Женщина не врала. В квартире царил полнейший хаос. Грязное бельё свисало со всех возможных выступов. На полу валялась шерсть, еда и куски засохшей уличной грязи. Посреди коридора гордо восседала на горшке мамина «секретарша». Она широко улыбнулась и помахала, когда Ния прошла в зал.
Среди свисающих языками обоев, пожелтевшей на потолке штукатурки и покосившихся шкафчиков старой стенки выделялся лишь один предмет быта – широченная плазма, купленная, по всей видимости, либо по большой скидке, либо в кредит, либо за счёт какой-нибудь компенсации.
– Садитесь сюда… сейчас… секунду, уберу только…
Женщина освободила диван от очередного вещевого кубла, поправила выцветшее от частых стирок покрывало и пригласила гостью жестом. Сама же села на пластиковый детский стульчик, комично поджав под себя полные ноги.
Сердце Нии вдруг болезненно сжалось: в тусклом свете лампы хозяйка дома выглядела ещё более унылой и грустной. Кстати, маску она так и не надела.
– Я вела ваше дело…
– Да-да, помню вас. Так что там? Есть новости?
– Его передают другому сотруднику, поскольку меня отправляют в долгую командировку.
Женщина поджала губы. Буквально за секунду её лицо выразило сразу несколько эмоций: от банального удивления до обречённого понимания.
– Они хотят замять? Да? Я права? Вашему начальнику, наверно, деньжат отстегнули?
– Нет-нет, не так. Меня действительно отправляют в командировку, а ваше дело попадёт к человеку более опытному. В какой-то мере для вас это даже удача.
– Правда?
– Да. Как раз поэтому я и пришла. Хочу передать вам рабочие контакты Андрея Павловича Скворцова. Он старший следователь с хорошей раскрываемостью…
– Я его помню. Блондин в дурацком свитере и с бионической рукой. Он был в следственно-оперативной группе. Дежурил в тот день, стало быть.
– Да, то есть нет. В смысле, есть у него и нормальные свитера. Я не об этом. В общем, хороший специалист. Да, он в тот день приезжал.
Женщина поправила полы цветастого халата. В движениях чувствовалась раздражённость – новость едва ли её обрадовала.
– Не помню, чтобы он нам сопереживал. На допросе и слова не вымолвил.
«Зато я наговорила за двоих», – снова про себя добавила Ния.
– Хочу сказать, что именно благодаря ему был произведён качественный сбор первичной… – Следователь осеклась, понимая, что хозяйке дома нет до этого дела. – В общем, мой номер у вас… ах да… когда я вернусь, я обязательно позвоню. Андрей Павлович обещал держать меня в курсе. Не переживайте, мы обязательно что-нибудь придумаем.
– Разве что найдёте для меня пару миллионов, – горько усмехнулась женщина.
– Кстати, как ваш сын? – попыталась немного изменить ход беседы Ния.
– Лежит. А что ему ещё делать с разбитой башкой. Из комы так и не вышел, если вы об этом.
Она говорила буднично, совсем не так, как ещё месяц назад. Может, смирилась с потерей сына, а может, просто устала лить слёзы. Ния нетерпеливо покрутила в руках машинный брелок – нужно было уходить, говорить больше не о чем. Что толку от её сочувствия, что толку от её визита. Этой женщине, что сгорбившись сидит на малюсеньком пластиковом стульчике, не нужна её жалость, ей бы хорошую работу да зарплату повыше.
– Откуда это у вас?
Ния оторвала взгляд от засаленного ковра:
– Что?
– Этот шрам у вас на правом виске, – женщина показала на себе, – откуда он?
Вопрос был настолько нетактичным и внезапным, что Ния просто глупо покачала головой и выдавила из себя нечленораздельный звук неопределённости.
– Наверняка печальная история, – заключила хозяйка, не дожидаясь ответа. – Ладно. Вы, кажется, хотели идти.
– Да, – выдохнула Ния, мигом поднявшись с дивана. – Контакты запишите всё-таки.
– Сейчас.
Хозяйка вытянула с пыльной полки позади развалившуюся, такую необычную для конца двадцать первого века бумажную тетрадь. Наслюнявив мозолистый указательный палец, она быстренько пролистала десяток страниц.
– Диктуйте.
Пока Ния произносила вслух набор чисел, составленный из номера кабинета, телефона и кода специалиста, она задумалась, что множество книг и фильмов о киберпанке воплотились в современном мире, правда, в отличие от утопичных фиолетово-розовых цветов, повседневность окрасилась в серый. Там, в центре Владивосточного сегмента, открываются новые клиники по клонированию органов и фирмы по производству механических протезов, а тут… тут плазма на всю стену и засранный лифт с утопленными кнопками, поломанные детские качели и перегоревшие фонари.
Поблагодарив хозяйку дома за то, что впустила, Ния вернулась в авто. Мальчишка лет пяти, выскочивший из дома следом за ней, теперь в одиночестве качался на скрипучей качели с прогнившими досками сидушки.
«Как сильно расслоилось наше общество, – подумала Ния с грустью, – а уже завтра я полечу туда, где даже с образованием и специальностью займу примерно то же место, что мать покалеченного парня здесь».
Глобализация давала ответы не на все вопросы. Казалось бы, сопутствующие ей тенденции должны были объединять культуры народов, но, вопреки чётко обрисованному плану, национализм некоторых конфедераций только усилился. Подразделения так сильно боролись за аутентичность, что не заметили, как подлили масла в огонь межрасовым и межнациональным распрям.
Ния боялась того, что её будет ждать. Не только потому, что начиталась и наслушалась рассказов в сети. Вновь и вновь перед глазами возникал злосчастный школьный туалет и четверо ухмыляющихся подростков.
Вопрос о шраме ей задавали не впервые, но почему-то признаться в школьных издевательствах было невероятно сложно, словно оголиться перед кем-то. Даже с психологом они заговорили о деталях не сразу. К слову, о психологе.
Ния завела мотор, выбрала на синхронизировавшемся смартфоне номер Олеси и медленно поехала домой, слушая гудки.
– И снова привет. – Голос Олеси уже действовал успокаивающе. – Сделаем проекцию? Ты где?
– Да, давай. В машине, но тут тоже можно.
3D-камеры «Теслы» зашелестели, ища наилучшую позицию, и на соседнем сиденье возникла небольшая фигурка Олеси в полный рост.
– Извини, всё никак не разберусь в настройках, чтобы передавать видеопроекцию полноценно, – засуетилась психолог. – Ничего, если так поболтаем?
– Ничего.
– Рассказывай.
– В этот раз кратко. Меня отправляют в командировку в Сарин.
Олеся понимающе кивнула:
– И ты переживаешь, что снова возвращаешься туда, где получила самые отвратительные воспоминания в своей жизни? Верно?
– Да.
– Но что именно вызывает у тебя страх? Давай поразмыслим. Ты старше на пятнадцать лет, то есть больше не ребёнок, ты знаешь, что нужно делать в подобных ситуациях, – в конце концов, у тебя даже оружие есть, – ты опытный специалист в следственном деле, вероятность встретить кого-то из старшей школы очень мала. Так что именно тебя беспокоит?
Ния машинально коснулась шрама.
– Получается, что ничего.
– Если переживаешь из-за этого, то просто распусти волосы, и его никто не увидит.
– Зная «тактичность» корейцев… не хочу, чтобы они спрашивали о нём.
– Помнишь, я советовала тебе избавиться от шрама?
– Помню. Времени не было, да и замоталась я.
– Если ты не можешь справиться с ним эмоционально, следовало найти время. Ладно, извини. Я не твоя мама, и ты платишь мне не за порицание. – Олеся замолчала, обдумывая следующую фразу. – Ты уже не тот человек, каким была в детстве. Теперь ты не будешь молчать, опасаясь, что папу уволят с работы, что издеваться начнут сильнее, что учителя скажут: сама виновата. Сейчас дела Нии Хайт обстоят иначе. О проблеме личного характера знаешь только ты, для остальных Хайт – обычный следователь из Владивосточного сегмента. Им и будь. Почаще вспоминай, как после возвращения в родной город ты сразу отправилась на курсы женской самообороны.
