Летят лебеди. Том 1. Другая война

Действия военно-исторического романа «Летят Лебеди» происходит в период с 1941 года по 1955 год. Двенадцать братьев уходят на фронт защищать Родину.

Возвращается только один – без ног и обожженный до неузнаваемости.

Роман содержит в себе основную историческую память нации – личные дневники, заметки из фронтовых газет, личную переписку солдат и офицеров с фронта и на фронт.

Судьбы героев романа пересекаются многократно, ведь они вместе участвуют в ключевых битвах Великой Отечественной войны, таких как: Битва под Москвой, Сталинград, Курская Дуга, Севастополь, Аджимушкай, освобождение Белоруссии, Бродовский котёл (ликвидация дивизии украинских националистов «СС Галичина»)…

Особое место в нём занимает данные из домашнего архива тех, кто выжил в той войне.

В первой части – Семьи Боровых и Газдановых, во второй части – из еврейской семьи, которые пока не хотят публиковать свою фамилию, есть только имя главы семьи – Наум, который был политруком на войне, попал в плен, прошёл немецкий концлагерь. Потом был удачный побег, французское «Сопротивление», переход линии фронта, возвращение в Красную Армию, с которой он и дошёл до Берлина в 1945 году. При переходе линии фронта погибает половина его группы и главный герой выполняет обещанную миссию, посещает семьи своих боевых друзей. В «Сопротивлении» знакомится с неким бойцом, который также попал в плен, но будущий президент Франции его уговаривает остаться и не уезжать в СССР. Этот азербайджанец успешно проводит сотни дерзких операций, ликвидируя множество фашистов. Через несколько лет после войны он всё-таки решает вернуться, но на Родине его не ждут. От лагерей спасает лишь личное вмешательство МИД Франции. Но встреча двух друзей, Президента и азербайджанского агронома, всё же происходит, в которой ему возвращаются все отобранные НКВД награды и герой обретает заслуженную славу у себя на Родине, но вскоре он погибает под колёсами автомобиля, которым управлял пьяный водитель…

Романтический сюжет идёт несколькими красными линиями через две части романа, в которой единственный из выживших в мясорубке войны, братьев обретает любовь всей своей жизни, но спасая брата невесты, теряет обе ноги. Отец невесты, понимая, что безногий и обожжённый молодой человек не может быть парой его дочери, увозит её в Москву, одновременно сообщив, что её жених погиб. Сам же влюблённый принимает решение не искать свою Любовь, ведь он лучше всех понимает, что для молодой, умной и красивой девушки он, калека, не пара. Но он не знает, что его невеста онемела. От того, что она пережила, девушка теряет возможность разговаривать навсегда. Долгих десять лет её лечат лучшие врачи страны, но безуспешно, пока в их семье не появляется военврач, которая на одной из встреч с бывшими фронтовиками, случайно узнаёт судьбу безногого капитана, но с невероятной силы голосом, который преподаёт детям вокал в минской музыкальной школе.

В итоге встреча влюблённых происходит в Москве, под окнами невесты главный герой поёт свои песни, которые подпевают все, кто находится рядом, включая двух маршалов. Влюблённые обретают друг друга, а к девушке возвращается голос.

Вторая любовь более драматична. В освобождённом Севастополе знакомятся артиллерист—осетин и скрипачка, которая видела, как погибал родной брат осетина в осаждённом Севастополе в 1941 году. Любовь вспыхивает мгновенно, но война продолжается и артиллерист, вместе с Красной Армией, гонит немцев на Запад.

Прибалтика. До него доходит информация, что в детском концлагере Саласпилс, находится приёмный сын уже погибшего в плену его родного брата. Рискую жизнью и штрафбатом он с друзьями спасает мальчика, но при этом нарушает устав (покинул расположение части без приказа в период военных действий). Артиллеристу и его друзьям грозит трибунал, но на следующий день, сдерживая контратаку фашистов, герой и его подразделение погибает смертью храбрых. Это был последний сын из семьи осетинов, когда к ним домой пришла третья похоронка – умерла их мама, когда принесли последнюю, седьмую похоронку, умер от разрыва сердца их отец. В честь подвига их семьи и всех семей Осетии на их родине в селе Дзаурикау был воздвигнут памятник, который назвали «Журавли»…

И позже Марк Бернес спел одноименную песню…

Другой главный герой еврей—политрук, выполнив все свои обязательства, переезжает в Германию, туда, где похоронен его Командир, которому он обязан жизнью (для ухода за его могилой), потому что Командир создал план побега из концлагеря, а сам сбежать не смог (после пережитого голода в каменоломнях Аджимушкая он уже не мог ходить).

Судьба его пересекает с одним из капитанов каравана PQ-17….

Самое страшное, что всё описанное в этом романе – правда.

Роман написан в эпистолярном жанре.

Основная мотивация публикации романа – не дать забыть новому поколению наших граждан, тем, кто не застал живых фронтовиков, тех фронтовиков, которые были в каждом дворе, которые смогли победить нацизм, то, какими жертвами нам досталась Победа.

––

Дальше приведу цитату того, кто прочитал уже мой роман:

«Отдельной темой для размышления идут фотографии, от которых человек может испытывать только ужас от того, что творилось на самой страшной в истории человечества войне, аналогов в мире никогда не было и нет… и остановили эту страшную, бесчеловечную войну Наши Дорогие Дедушки и Прадедушки…

Наши соотечественники, которые плечом к плечу воевали и держались до последнего патрона, до последнего вздоха…

Вот это наше бесстрашное поколение – оно совсем рядом было и ещё есть… Мы и наши дети – свидетели ещё живых ветеранов, это очень ценно…

Но всё дальше события той войны и всё меньше и меньше ветеранов…

Ваши книги – это связь того поколения, которое отстояло мир на нашей земле с нашим поколением и последующих…

Есть печатный вариант романа. Могу выслать в любую точку мира.

Вступление

Вы уверены, что хотите знать правду?

Когда—то давно мой двоюродный дедушка, он единственный из всей нашей большой семьи вернулся с войны, со множеством боевых орденов, но без ног, – всегда, когда смотрел очередной военный фильм или читал очередную книгу о тех событиях, говорил:

– Я был на другой войне…

Тогда я не понял, но задумался, а сегодня я вам предлагаю увидеть эту самую «другую войну», – она находится внутри писем, записочек и дневников, которые расскажут об этих событиях глазами тех, кто четыре года, по несколько раз в день ходил в атаку и отбивал атаки фашистов. Кто голодал и руками копал в мёрзлой земле окопы и могилы своим боевым товарищам, тем, кому отрезали ноги и руки без наркоза, тем, кто защищал свою Родину и свою семью, особо не надеясь, что доживет до Победы, надеясь лишь на то, что его смерть принесет свободу его детям и внукам…

События в романе описаны, как тяжёлые, так и интересные, местами романтичные, но всегда правдивые, со множеством редких фотографий с фронта. Выводов старался не делать, сделайте их сами…

Спасибо за то, что Вы читаете эти строки!

P.S. Кстати, писем за годы войны на фронт и с фронта было написано более шести миллиардов! Такую историю писем, историю в письмах – переписать, переделать, переиначить под свои интересы невозможно…

Её можно только отыскать, прочитать и сохранить!

Из писем моих читателей:

В письме искреннем боль останется, Я вернусь домой, может станется. Может и живым, войны жребием, Если не живым, то жди лебедем… Цитата из этого произведения. Сегодня окончила чтение романа. Ну что я могу сказать: плачу… Трогает и что-то своё отзывается…

Потому что: От героев былых времён, Не осталось порой имён, Те, кто приняли смертный бой, Стали просто землёй, травой… Только грозная доблесть их, Поселилась в сердцах живых. Этот вечный огонь, нам завещанный одним, Мы в груди храним. Вот такая ассоциация у меня… А в целом – читается и легко и тяжёло одновременно: легко – это жизнь, тяжёло – это война. Стиль и выражение мысли автора мне нравятся. И идея тоже нравится. Спасибо, автор!

Юлия Андреевна Ульяшкина. Симферополь

* * *

Мне кажется, что автором достигнута главная цель – никого не оставить равнодушным. Это не литературное произведение и не документальный роман, для меня это какое-то новое прочтение. Автор явно обладает магией, умением увлечь словом, тем, что явно интересно ему самому. А ведь сейчас мало кому из современных авторов это удаётся. Сколько книг с закладками отложено до «лучших дней». Здесь же сразу втягиваешься, с первой страницы. Читается на одном дыхании. Ценно ещё и то, что книга написана простым, понятным языком. Конечно, впечатляет количество информации. Много, в своё время, читал о войне и был уверен, что обладаю достаточной информацией о тех событиях, но был поражён и удивлён некоторым фактам. Например, оборона Севастополя, эвакуация, бездействие Черноморского флота во время войны, хочется с кем-то обязательно этим поделиться.

Грамотно, вкусно написанная книга! Автору удалось раскрыть свою творческую индивидуальность.

Хочется пожелать больших успехов на этом поприще!

Александр Литвинов. Венгрия

Том 1. Другая Война

… У гитлеровцев установка была жесткая, потому война с Союзом отличалась от войны в Европе.

Здесь – тотальное уничтожение. Там – завоевание.

Потому, жертвы в этой войне на нашей земле были неизбежны. Везде: в лагерях, в оккупированных городах и сёлах. Они сюда пришли уничтожать, а не завоёвывать… Где узнать правду о войне? Да в письмах солдат она, в дневниках и похоронках, там ищите…, а по телевизору её, правду солдатскую, не покажут, страшная она …

Владимир Долгих. Политрук^[1] 6-й Гвардейской стрелковой дивизии, дважды Герой …

Вместо пролога…

Выдержка из дневника солдата, имя и фамилию которого я обещал не упоминать…

21 июня 1941 года

Меня похвалили! Ура! Я лучший токарь—изобретатель завода нашего и мне дадут направление в университет! Я буду учиться в столице нашей Родины – Москве! Как здорово оказывается жить! И почему-то хочется бегать по улице и кричать об этом… но уже возраст не позволяет, двадцать три года уже, да и всё-таки лучший токарь завода! А как же быть с Ленкой? Ничего, буду приезжать к ней в гости, или она ко мне… Для настоящей любви нет преград, времени и расстояния! Москва! Ура!

22 июня 1941 года

Объявили, что война… все взрослые пасмурные какие-то, мы же – наоборот! Все готовы идти защищать Родину! В военкоматы очередь стоит несусветная! Завтра пробьюсь точно! Ленка хочет идти медсестрой.

28 июня 1941 года

Вот я уже и в вагоне. Едем на Запад! Все ребята рядом со мной волнуются, чтобы война не закончилась раньше, чем мы приедем! Более взрослые вздыхают и качают головой, глядя на нас. Перед отправкой на вокзале нам говорили пламенную речь, что мол мы солдаты и защитники нашей Родины, наши матери, жены, родители, будут надеяться только на нас! Говорили, что враг наступает, но только в наших силах дать ему отпор и не позволить захватить земли, которые ещё наши предки сберегли для нас, и всё в таком духе. Победим, куда денемся, а потом уже Москва, университет и Ленка…

4 июля 1941 года

Поделили на две части – на тех, кто умеет стрелять и на тех, кто нет. Я записался в первую. Вторую увезли в учебку. Обстановка вокруг не очень…

6 июля 1941 года

Бомбят и обстреливают без остановки. Нас. Наших самолётов не видел в воздухе. Рыли окопы. Завтра первый бой. На ладонях вздулись и лопнули пузыри от мозолей. Болят. А завтра ещё копать проходы между ними. Устал. У нас в роте все новобранцы. Командир, сказали, на финской был, но больно молод, может и был.

6 июля 1941 года.

Дописываю вечером. Через наши позиции в тыл прошла стрелковая дивизия. Отступают. Несут всякую чушь, что всех убьют. Много раненых. Видел воздушный бой. Наш против четырех немецких. Сбили нашего… упал в лесу… далеко… Мне не по себе. Не могу уснуть…

9 июля 1941 года

Мой первый бой длился три дня. Когда нас начали атаковать, то по врагу почему-то мало кто стрелял, все боялись голову из окопа высунуть, один командир и стрелял поначалу. Потом к нему присоединились несколько человек. Всё взрывается и свистит, командир матерится, а я не знаю, что с собой делать. Как парализованный стрелял наугад в сторону фашистов. От такой стрельбы на весу, без упора в плечо, повредил локоть и кисть. Да я просто поднимал руки с винтовкой и стрелял в сторону, откуда наступали немцы… да, я боялся высунуть голову… да, мама, я трус. Как мы отбились – не знаю. Все сидят по окопам, ничего не понимают, трясутся. Кругом взрывы от фашистского обстрела… и крики, кто-то звал маму, кто-то молчит… первые убитые и раненые. На второй день, когда мы увидели танки, началась настоящая паника, кто-то просто убегал, кто-то начинал стрелять во все стороны, конечно, были и те, кто стрелял и выполнял приказы с полуслова. На второй день было легче. Сейчас я пытаюсь, но понимаю, что не могу словами передать тот ужас, что испытывал я в тот момент. И ужас тех, кто находился со мной рядом…

11 июля 1941 года

Я убил сегодня человека. Да. Именно я. Делал, как учили. Смотрел в прицел. Свёл и выстрелил. Фашист упал и больше не поднялся.

14 июля 1941 года

Сегодня наконец, уснул. Убийство человека, пусть даже фашиста, не давало моему естеству покоя. Я видел, что он был в годах, значит у него есть дети, есть жена, есть родители, бабушка и дедушка. Как они все будут без него? Зачем он на меня бежал? Меня тошнит…

20 июля 1941 года

Мы отступили. В ушах до сих пор стоит канонада вражеской артиллерии и крики раненых бойцов, которых мы не могли вытащить с поля боя – ведь наша контратака захлебнулась… и на том поле половина нашей роты полегла за десять минут, а вторая половина была ранена. Тот, кто легко, как я – смог вернутся в окопы, а тот, кто тяжело – лежал на поле боя и кричал. И ночью кричали, и утром, и я слышал их, пока мы не скрылись в овраге, потому что нас со всех сторон уже окружили, и остался только проход по оврагу… медсестры ещё пытались проползти в сторону раненых, но у нас уже приказ… Слышу я их крики и здесь – за пятьдесят километров от того места…

* * *

Владелец дневника прошёл всю войну. Говорил мне, что помнит того первого убитого фашиста. Как сейчас помнит, что он три дня не мог уснуть. Были и те, кто просто сбегал, либо пускал себе пулю в лоб. Самое страшное и в то же время стрессовое, это когда вокруг тебя умирают твои товарищи, а кто не умер, тот кричит на всё поле… И под эти крики и взрывы ты сидишь и отбиваешься от врага, и лишь единицы держат себя в руках и не поддаются панике. Тот, с кем ехали вместе в вагоне, Стёпка, не выдержал и просто побежал куда глаза глядят, через несколько секунд его подстрелил снайпер и… конец. Первые братские могилы, когда ты засыпаешь разорванных снарядом мальчишек двадцати лет отроду, а их в могиле той с полсотни… Рассказывал, что когда война закончилась, и мы наконец-то победили, он ещё много лет не мог спать, ему постоянно снились сны, где он, под крики и взрывы, сидит в окопе, а рядом летят ошметки, кишки, руки и т. д., его, а может и врага, части тела. Говорил, что нет ничего страшнее войны, а пережил он в жизни всё! Владелец дневника умер, когда ему было 97 лет. Обычный, советский, простой парень, со своими мечтами и желаниями. Был. А стал жертвой войны, да и не только он – миллионы ещё вчерашних мальчишек и девчонок мгновенно повзрослели, пережив смерть, войну, голод, разруху, восстановление, потом перестройку. Рассказывал, что он, как и многие, защищал страну от врага. Как он, за день до войны – 21 июня 1941 года, и представить не мог, что все его интересы и желания пойдут коту под хвост. Расставаясь со мной, он пожелал всем нам, тем, кто будет читать его дневник, чтобы наши (ваши) дети, ни в коем случае не прошли через войну, ведь война – это не то, что показывают по телевизору и в кино. Жизнь на войне – это смерть, это кишки и кровь, оторванные руки-ноги, голод и мороз, миллионы убитых, тысячи заледеневших трупов в полях и городах, которые некому хоронить, потому они лежат на улицах и ждут весны, это предательство и расстрелы дезертиров собственными руками, а вчера ты с ним, с будущим дезертиром, лежал в вагоне, который шёл на запад и желал, чтобы война не закончилась к твоему приезду на фронт…

П.С. А Ленка, она была медсестрой, с 41-го по 45-й, две медали "За Отвагу"… Ленка погибла в 1949, в лесу, в Белоруссии. Гостила у бабушки, пошла по грибы и подорвалась на мине. Носила под сердцем двойню. Его двойню. Больше владелец дневника не женился… воспитывал сына, сына его и Ленки. Сам. В момент, когда он это вспоминал, у него потекла слеза, которую он попытался скрыть от меня…

История первая. Севастополь. Осада

Из окопа вижу белых лебедей,

Не судите, птицы, глупых нас, людей …

Предыстория…

Спокойно спят британские солдаты,

Мы никогда не мстили мертвецам …

Константин Симонов

Севастополь. Город—герой Севастополь – город русской славы.

Город славы русских моряков. В переводе означает – город достойный поклонения. Пережил множество войн и осад. Каждая пядь^[2] земли обильно полита русской и вражеской кровью. Город, где есть отдельно стоящие Некрополи^[3], в которых похоронены все, кто хотел владеть Севастополем (читай Крымом), но не смог это сделать. Вернее даже сказать, не те, кто хотел, а те, кого послали те, кто хотел.^[4] Англичане, итальянцы, французы, турки, немцы… У каждого из них своё кладбище. У каждого из них был свой выбор – жить на своей земле или умереть на русской, они его сделали … Ну а наши с вами предки не дали им выполнить задуманное …

От них остались только кладбища, а у нас – память о наших героях и героинях…^[5] Жгучее желание политических соперников России лишить её Крыма – важного плацдарма на Чёрном море, заставляло их раз за разом отправлять свои войска на наш маленький полуостров. И раз за разом захватчики, отступая, оставляли в крымской земле всё новые могилы. Во время Крымской войны XIX века наши воины обороняли главную военно—морскую базу Черноморского флота 349 дней.

В годы Великой Отечественной Севастополь держался 250 дней и ночей, с 30 октября 1941 года по 4 июля 1942 года. В обоих случаях защитникам города противостояли превосходящие силы врага: в Крымскую войну – англичане, французы, турки, сардинцы, в 1941–1942 годах – отборные соединения 11–й немецкой армии Э. Манштейна и румынские дивизии.

Севастополь в числе первых городов СССР подвергся налёту фашистской авиации в первый день Великой Отечественной войны – 22 июня 1941 года, в 3 часа 13 минут.

Первые жертвы среди населения – 22 человека, погибли от взрыва бомбы на ул. Подгорной …

Первые сбитые немецкие самолёты.

15 августа 1941 года – гитлеровцы вышли к Перекопскому перешейку, перекрыв единственный сухопутный выход из Крыма.

24 сентября 1941 года – 51–я армия начала оборону Крыма.

1 ноября 1941 года – немцы оккупировали Симферополь.

11 ноября 1941 года – первый штурм немецко—фашистскими захватчиками Севастополя.

17 декабря 1941 года – второй штурм Севастополя.

7 июня 1942 года – третий штурм Севастополя …

4 июля 1942 года – Севастополь пал …

Это если в цифрах и сухой сводке Совинформбюро. Город подвергался ожесточенной бомбардировке и артиллерийскому обстрелу. Но и в условиях осады и обстрела города жизнь не прекращалась. Продолжали работать многие предприятия, военный порт, железная дорога и т. д. Все жители города участвовали в создании оборонительных рубежей, убежищ, в расчистке завалов на улицах, в тушении пожаров.

Защитники Севастополя – морские пехотинцы, приморцы, артиллеристы, лётчики, пограничники – стояли насмерть, бились за каждый клочок земли, нанося гитлеровцам огромные потери.

Однако силы были неравны.

Часть первая. Осетинская песня Севастополя

Перевод с осетинского:

Молю я Господа о том, чтоб вас берёг

И ангела послал тебе, и всем, кто рядом

Чтобы вернуться вы, сынок, смогли

На тот порог, в тот дом, откуда и ушли …

Здравствуйте, милые мои! Жена, детки и бабуня!

Шлю Вам свой боевой горячий привет из Севастополя, с пожеланием всего наилучшего в вашей жизни. Леночка! Я получил твою и Людочкину радиограмму, за что вас от всей души благодарю. Ты просишь выслать тебе аттестат. Я его выслал ещё в марте месяце. Я не знаю, в чём дело, почему так долго ты его не получила, перевёл тебе 1000 руб. (рублей – прим. автора) денег.

Получила ты их или нет? От тебя давно не получаю письма, хочется знать, как Вы живёте, в чём нуждаетесь. Возможно, что я смогу чем помочь.

Живу я хорошо, здоровье моё пока что крепнет, с почками у меня дело хорошо, с ногой – верно, немного побаливает при быстром движении, но это ерунда, всё пройдёт. У нас сейчас уже весна, всё зазеленело, есть овощи: редиска, зелёный лук, чего у вас, наверное, ещё нет. А так вообще жизнь хорошая несмотря на то, что город находится в осаждённом положении, но народ привык ко всему.

В нашем городе идёт всё для фронта, нет такого гражданина, чтоб он не помогал фронту. Кто стирает бельё бойцам, кто делает конверты для бойцов, кто шьёт бельё, (..неразборчиво..) вот какой единой семьёй живёт наш гордый гор. Крепость, и фронт, и тыл. Никогда вшивым гансам не бывать в этом городе, они не только уже отказались взять гор. Севастополь, но фашисты не знают, как уйти б поскорее живыми отсюда. Мой друг, лейтенант Симонюк, даже самолёт миной сбил!^[6] Вот так, милая Леночка, мы и живём. Хочу рассказать тебе историю, из которой ты сделаешь правильный вывод о характере нашего солдата.

Неделю назад немцы пытались захватить высоту, на подступах к Севастополю, но мы, советские солдаты, держались крепко. Бой был страшным и длился несколько дней – и днём, и ночью. Фашисты планировали сломить нас, взять измором. И кого? Нас, Советских воинов? Тут же, в каменоломнях, развернули лазарет. Санитаров, конечно, не хватало, так жители Севастополя сами выходили поближе к месту боя, под градом пуль, бомб, осколков (а у фашиста пока полное превосходство и в воздухе) и вытаскивали наших раненых. Всё больше матросов. В их числе оказались два родных брата Хажисмел и Махомат, со сложной фамилией – Гадановы, но могу ошибиться. Был ещё их друг – Сулейман, снайпер наш, но он, придя в сознание, оказался легко раненым, его перевязали, остановили кровотечение, и он снова ушёл в передовой окоп, уменьшать количество фрицев.

Тяжело раненых было более сорока человек, а врач один, вернее женщина—врачиха Раиса (Кравцова Раиса Андреевна – прим. автора). Она не спала уже четыре дня, с тех пор как смертельно ранило главного врача. Она осталась одна и спасала солдатские жизни … делала, что могла, я же получил приказ работать с ней в качестве санитара, потому как, у меня полтора курса медучилища за плечами, ты же помнишь это. Каждый раз, после очередной операции, врачиха сначала спала пять минут, потом я её будил, и она выходила к раненым и пыталась определить, кого ещё можно спасти, а на кого, увы, уже не хватит времени.

Жуткий выбор … жуткий выбор каждые тридцать—сорок минут … У Хажисмела было множественное, осколочное, в живот. Он понимал и без врачихи, что жить ему совсем недолго осталось, даже не хотел, чтобы на него бинты переводили, но я всё равно его перевязал. Рядом копошились, приносили воду, протирали лица, давали попить—поесть, кому можно, – девчушки, можно сказать подростки, жительницы Севастополя.

– А что, девочки, – обратился он к ним – не найдётся ли у вас скрипка или гитара?

Девушки задумались и ответив, что скоро вернутся, скрылись в темноте. Было уже темно. Немцы, видимо, ушли на ужин, потому что установилось относительное затишье. Через минут сорок наши девчушки принесли гитару без одной струны, скрипку и бубен! И положили всё это перед ним. Хажисмел сидел, прислонившись к белой каменной стене. Внимательно оглядев инструменты, попросил девочек дать ему скрипку и смычок. Девочки вложили в его слабеющие окровавленные руки инструмент и смычок, и Хажисмел заиграл. Его старший брат Махомат был ранен осколками в шею и спину, потому он лежал на животе. Когда он услышал первые звуки знакомой для него, но не знакомой для нас, не кавказцев, мелодии, он встрепенулся, ожил, подполз к бубну, взял его в руки, попросил, чтобы его плечом уперли в стену рядом с братом и стал ему подыгрывать. Ещё один тяжело раненый, практически слепой старшина первой статьи, одессит Виталий Радченко, взял в руки гитару и присоединился к ним… В стенах каменоломни зазвучала весёлая музыка – сначала неуверенно, а потом всё громче и громче, Хажисмел наращивал темп и начал петь на незнакомом (потом я узнал, что он осетин) мне, да и нам всем, языке… Потом ожили фашисты, но наше трио продолжало играть под грохот канонады… Раненые оживились, заулыбались. Вместо стонов начали слышаться хлопанья ладонями в быстрый такт музыки горцев… Только Хажисмел слабел на глазах. Теряя кровь, напрягаясь из последних сил, он всё же сыграл и спел, вместе со своим братом и Виталием – одесситом, видимо, свою любимую песню. С последним аккордом инструмент выскользнул из его рук. Скрипка была вся в крови, в темной и густой крови Хажисмела…

Тут он закрыл глаза и что-то сказал на своем языке… Махомат, не поднимая головы, перевел:

– Сил нет у него сказать по-русски, брат спрашивает, нет ли молока?

– Но с таким ранением нельзя! – заикнулся было я, но понимая, что это последнее желание умирающего морского пехотинца, глянул на девушек и кивнул головой.

Ему принесли молока в алюминиевой тарелке, но выпить он его не сумел.

Так и умер с тарелкой молока на коленях.

Я подошёл к нему и закрыл его глаза, которые смотрели в сторону, где должно было быть небо, но оно было закрыто всё дымом от взорвавшихся снарядов…

Махомат плакал от бессилия, что он ничем не может помочь своему брату … Я не помню, с какого были села или города братья, очень сложно выговариваемое название, но помню, что в переводе на русский это было «Обитель Святого»…

Похоронили всех погибших по-людски, по-военному, с отданием воинских почестей.

Дальнейшая судьба Кости и Махомата или Магомета мне не известна, но ту затяжную атаку мы отбили … Первомай провели в боевой обстановке, надеемся, что 1–е мая в 1943 году будем праздновать вместе, в мирных условиях. Что ещё Вам написать нового, я не знаю.

Я знаю, что Вас интересует то, чего я не знаю. Это о наших, которые остались на оккупированной немцами территории. Я могу только написать одно, что мало надежды их ещё увидеть, потому что фашистское гестапо тысячами расстреливает и вешает мирных, ни в чем не повинных жителей. В г. Симферополе расстреляно и повешено тридцать тысяч населения. И такое происходит и в других городах и сёлах нашего цветущего Крыма. Но ничего, за эти злодеяния, издевательства над гражданами фашисты расплатятся своей кровью, все они, как один, найдут себе могилу на наших полях, в 1942 фашизм будет разгромлен, а его итало-румынская шайка уничтожена, и народы СССР вновь заживут по-старому.

Лена, заканчивая своё письмо, хочу просить тебя работать, как и весь народ нашей страны, хотя я уверен, что ты сидеть, сложа руки, не будешь. Работа в колхозе тоже большое дело – больше хлеба, овощей – скорей разгром врага придёт.

Пиши, Ленок, как Вы живете, какая у вас погода, как идут дела вообще. Как обстоит дело с питанием, где берёшь хлеб и другие продукты. Опиши все, а то ты очень скупишься, пишешь очень редко, да и понемногу. Как здоровье деток, твое, бабушки. Ты бабушку не обижай, давай ей денег если у тебя есть они, а если нет, то значит нет. Пиши, от кого получаешь письма. Больше новостей таких нет.

Пишите больше писем. Пока, до свидания. Целую крепко—крепко деток, тебя и бабуничку, а в особенности Людочку за её телеграмму. Очень соскучился за ребятами, нет спаса, если увижу маленьких детей, так сердце сжимается. До свидания. Остаюсь жив здоров, ваш папа Коля.

Крым АССР, г. Севастополь, Волковинскому Н.В.

* * *

Эта записка без адресата хранится в военно—морском музее города—героя Севастополь: Дорогие мои родители! – Дальше размыто и неразборчиво – сын Магомед, принял решение остаться со своими боевыми товарищами до конца – оборонять город—крепость, город—кремень, непобедимый Севастополь! – Дальше размыто и неразборчиво – эту записку со своим боевым товарищем, названым братом Нурбеком! Мы погибнем, но никогда не сдадимся и не опозорим честь рода и Родины! – Дальше размыто и неразборчиво – Хаджисмела я не уберег. Простите меня если сможете – дальше размыто и неразборчиво –

От кого: г. Севастополь Полевая Почта 594**

Бязрова Сулеймана

Кому: Северо—Осетинская АССР Село Чикола

Бязрову Алихану 27 апреля 1942 года

Дорогой мой папа!

Отец, если ты читаешь эти строки, то значит мое последнее письмо дошло до тебя! Я его передал вместе со своим раненым командиром, Харитоном Андиевым из Беслана, и с ним рядом был Мурат Гацалов, сын Дафа, ты должен его помнить, в школу вместе ходили. Кто—то из них да прорвется на большую землю … Они раненые, потому их должны эвакуировать. Мы же окружены, но не сдаемся! Когда—то нас отправили на помощь Севастопольцам с Кубани и Кавказа. А теперь мы сами стали Севастопольцами! Рядом со мной много наших земляков, и я хочу, чтобы ты знал, что каждая наша пуля, выпущенная в сторону врага—фашиста достигает своей цели!^[7] Хорошо, что все—таки работает почта, и мы узнаём из дома добрые вести. Даже был случай, когда мы отражали очередной штурм немецко-фашистских захватчиков, фрицы пробежали над первым рядом окопов, выбили наших из второго и засели там. И так получилось, что в первом и третьем окопе – мы, а во втором – фрицы, и все перестали стрелять, чтобы в своих не попасть случайно. Наступила относительная тишина на какое—то время, только все переговаривались друг с другом. Мы – со своими, а фашисты – с теми, кто залег в среднем окопе. Я был в третьем эшелоне окопов. И тут мне на голову сваливается почтальон наш полковой, Григорий Дубина, и спрашивает, где Александр Ходов, командир взвода? Я ему говорю, что в передовом окопе, но туда нельзя, во втором окопе немцы! Тогда он начал кричать:

– Лейтенант Ходов! Лейтенант Ходов!

– Я здесь! – отозвался Александр.

– Тебе письмо!

– Отлично! Только сейчас бой начнется и меня убить могут, у нас задача – штурмовать высоту!

– Что делать будем? – спросил почтальон.

– Читай давай! Громко! А я сейчас немцев попрошу не мешать, я в школе немецкий учил, помню его немного. И Саша что-то сказал по—немецки. Мы удивились, но на поле боя воцарилась тишина. Почтальон Григорий начал читать письмо и на третьей строчке выяснилось, что у Александра родился сын! Назвали его в честь папы – тоже Александром! Даже его ручку перерисовали на бумагу! Сколько у нас было радости у всех, как будто у нас у всех сыновья родились в тот момент, так хорошо на душе стало!