© Геннадий Леонидович Копытов, 2024
ISBN 978-5-0053-5591-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мамина планета
– Запомни шум берез И тот крутой откос,
Где мать тебя увидела летящим;
Запомни навсегда,
Иначе никогда,
Дружок, не станешь
журавлем ты настоящим…»
И. Шаферан
***
– Сынок, отпусти меня к папе и к маме!
– Ты что, мам! Папа твой, мой дед Миша, без вести пропал на войне с немцами! А вашей мамы Кати, не стало, когда вы с сестрой Тоней только в школу пошли, вас поэтому в детский дом увезли…
– Нет же! Ты путаешь, сынок! Они здесь недалеко, в садике, меня ждут! Они скучают по мне…
– Тебе это приснилось?…Не надо мама, не спеши к ним, а нам здесь без тебя, как быть?
Я тогда не осознал смысла этого странного разговора с мамой…
Это случилось так неожиданно, что я не успел ничего ей сказать…
Ослепительный свет открывший и показывавший мне дорогу в жизнь, вдруг погас, и я иду наощупь. Мамина уютная Планета, в теплых объятиях и ярко-зеленых зарослях которой, я столько лет счастливый бродил, в домах которой пахло разогретой с мороза елью, новогодними пирогами и жареной картошечкой…
И эта Планета, вдруг закатилась за непроглядную тьму космического мрака…
Планета Мамы незаметно заполняла мою жизнь, проникала диффузно в меня, насыщая все пустоты в мире. Я был на ней так долго, и казалось, что это будет всегда…
Но теперь я попадаю на эту Планету, только во сне.
1.Сон мамы.
Когда я учился в школе, в пятом-шестом классе, мама мне рассказала сон который снился ей несколько раз.
– Сынок, мне приснилось, что фашисты собрали много народу на площади (мама ребёнком была под немецкой оккупацией), и огромным гаечным ключом убивают всех… Не представляешь, как я перепугалась! Народ кругом криком кричит, огромная очередь движется, а я в ней зажата. Я пытаюсь вырваться, убежать. Как мне не хочется туда!…
Тут я вспомнила самое главное:
– У меня же дома дети!! Как они останутся без меня???
2. Мой сон.
Слышу из своей комнаты, как Мама ругается на кухне. Я подумал, что опять с моей бывшей женой что-то не поделила. Какие-нибудь банки или кастрюльки. Выхожу в коридор, смотрю на кухню, а там нет никого. Иду в мамину комнату, захожу и у меня волосы дыбом!
Мама одета в свою чёрную шубу из искусственного меха. В реальности шуба давно испортилась, превратилась в лохмотья, и была определена на помойку лет двадцать назад, а во сне как новая. На голове мамы темно-коричневая кунья шапка с самодельной беличьей рыжей надставкой, на ногах войлочные сапоги, на руках сиреневые рукавички.
В руках держит две сумки: серая холщовая-магазинная, другая красная сетчатая – типа плоской авоськи. Мама её сама связала из каких-то пластиковых нитей. Эту авоську невозможно было ни растянуть, ни разорвать, сколько в неё не грузи. В сумках битком набиты какие-то вещи.
Мама пытается пройти мимо меня к выходу.
Я останавливаю её:
– Мама, ты куда?
Она сердито смотрит на меня, молчит и протискивается между мной и дверью, я все понимаю, хватаю её за руку:
– Мамочка, дорогая, любимая пожалуйста не уходи!
Но она уже открыла дверь на уличную площадку…
3. Сон мамы.
Я проснулся от жуткого плача. Навзрыд плакала мама. Вскочил, подбежал к ней. Она спала на диване и плакала во сне.
– Мама, мама, что случилось?
Через всхлипы слышу:
– Всё, всё забрали, чем теперь людей кормить будем? Ребят твоих, девочку твою, тетю Тоню, Артура… Что люди о нас скажут?
– Мама, что забрали-то? -хватаю я её за плечи, чтобы разбудить.
– ЕдУ, которую ты из Москвы вчера привёз, на балкон залезли…
Действительно, я вчера метался в Москву, так как мне пришла строгая повестка на седьмое мая – влиться в ряды ВС СССР. Закупил в столице целый рюкзак колбасы, куриц, вина. Часть продуктов и алкоголя не вошли в старый холодильник «Смоленск», но ночью было ещё прохладно и все излишки выложили на балкон. Открываю балконную дверь. Там всё на месте.
– Мама, мамочка успокойся, это был просто дурацкий сон, всё на месте!
Она садится, вытирает слёзы пододеяльником.
– Слава Богу, а я уже не знала как людям в глаза смотреть буду…
4. Мой сон.
Я бегаю по каким-то коридорам, встречаю, как-будто знакомую девушку, обнимаю её. Кто это-я не знаю, но очень знакомой мне кажется. Она кричит, так жутко, фальцетом верещит мне прямо в ухо: -Беги, она потерялась!
Я выскакиваю, почему-то, на улицу Советская, напротив трамвайной остановки имени академика Пирогова. А навстречу мне идёт моя Мама, в розовой кофточке, в старых спортивных теплый штанах, в шерстяных носках прямо по асфальту, на ней нет очков, и она ничего не видит, щурится, растерянная и напуганная. Я подбегаю к ней, хватаю за руки: – Мама, зачем ты ушла из дома? Я искал тебя!!
– Сынок, как хорошо, что ты нашёл меня. Я очки потеряла…
– Ты узнала меня?
Мама подслеповато рассматривает меня:
– Конечно, ты же сынок мой любимый…
– Домой, Мама, пошли домой, -говорю я ей и тяну за руку к трамвайной остановке. Она немного упирается, руку за пазуху сует и из под кофты достает маленького слепого белого котёнка. Наша кошка Муська родила такого же недоношенного котёночка, беленького, совсем крошечного. Он плохо рос. Когда ему было два месяца, он весь помещался поперек моей ладони. Ветеринар, помню, с удивлением и сомнением осматривал его: «неужели ему два месяца?»…
– Смотри, -говорит мама и отдаёт крохотного, грязного, недоношенного котенка мне в руки:
– Сбереги…
5.Мой сон.
В актовом зале нашего завода, где мы с мамой когда-то работали, вижу мама сидит на предпоследнем ряду. Я очень обрадовался. Давно не видел ее почему-то. Обнимаю ее крепко, чувствую какой мягкий на ней свитер, кладу ей голову на колени. На ней шерстяная, но не колючая старая серая юбка. Чувствую мягкие нежные руки с жестким белесым шрамом на кисти от пореза. Сам я укладываюсь на соседние сиденья, не убирая головы с её тёплых коленей, продолжаю обнимать маму. Я боюсь, что она уйдет. Я очень соскучился по ней.