Денис снова похлопал Дмитрия по плечу, ободряюще подмигнул ему, и вдруг вышел прямо в раскрытое окно. Димка бросился к подоконнику и выглянул наружу. Он уже знал, что сейчас увидит: искалеченное тело Дениса лежало на асфальте у дома в медленно растекающейся луже крови.

В этот момент в дверь постучали.

– Кого там черти принесли? – максимально нелюбезно осведомился Дмитрий.

– Это я, господин, Семён! Вы меня не узнаёте? Это меня вы сегодня у вокзала спрашивали, что случилось! – Дима уже узнал голос старика, кутавшегося в плед утром на площади.

«Господин?! Ну ладно, пусть будет господин!» – подумал он и спросил уже мягче:

– Чего тебе, Семён?

– Что со старухой будем делать?

Дима осторожно раскрыл дверь и вышел из своей спальни в коридор. Старик Семён в полупоклоне показал на вход в соседнюю комнату:

– Я про ту тварь, которая прямо в седле превратилась в старуху, когда господин потерял сознание.

«А, теперь понятно, – подумал он, – ну что же, пойдём, поглядим!»

Они вошли в комнату, почти полностью лишённую мебели, размером раза в два больше той, где очнулся Дима. В дальнем от наглухо зашторенного окна углу, в низком видавшем виды кресле сидела старуха, ничем не напоминающая ту голубоглазую красавицу, за свободу которой он недавно сражался с изумрудным драконом то ли в мире грёз, то ли в какой-то странной реальности.

– Вот бывает же такое гадство! – бросил Дима сопровождающему его старику. Эти грубые слова сами собой сорвались с его губ, выдав крайнее отвращение сказавшего их человека по отношению к пленнице. И действительно, на это мерзкое существо, корчащееся и дёргающееся в кресле, сложно было смотреть без отвращения. Но оставалось совершенно непонятным, что же вызывало такой недвусмысленный эффект: одета старуха была вполне прилично, если не сказать роскошно. Чёрный длинный плащ, то ли кожаный, то ли из очень плотной и качественной ткани, чёрные же сапожки с острыми серебристыми шпорами, выдававшими привычку хозяйки к частой верховой езде, длинные и прямые седые волосы, которые она откинула со своего сморщенного лица, как только Дмитрий со стариком вошли в комнату. На запястье блеснул тонкий браслет тёмного матового металла с какими-то самоцветами, когда старуха поднесла связанные руки к груди, как бы защищаясь от вошедших в комнату людей. Дима закрыл глаза и потряс головой, словно пытаясь отогнать наваждение. Но напрасно, тошнотворное чувство никуда не делось, наоборот, будто бы даже усилилось.

– И не говорите, господин! Я бы без вас в жизни бы сюда не зашёл. Охранять её тоже никто не взялся, десять минут максимум – и самый крепкий парень блюёт прямо на пол. Просто связали её покрепче, как видите, и примотали ноги к креслу. Ваш друг, Денис Вячеславович, всё сам и сделал.

– Кстати, Семён, я даже не знаю, как и сказать тебе! Дело в том, что Денис Вячеславович… – начал было свои неловкие объяснения Дмитрий, но Семён предупредительно его остановил:

– Не беспокойтесь, господин, я всё знаю! Он предупредил всех, что живым из вашей комнаты не выйдет, сказал, что так надо.

«Бред какой-то!» – подумал Димка, а вслух спросил:

– Так значит, крепко привязали старуху? – Семён энергично закивал своей седой головой. – Ну, тогда пусть посидит пока, никуда не денется. Больше не могу находиться с ней рядом, надо чуток передохнуть!

Он вышел из старухиной комнаты, уже явственно ощущая настойчивые приливы тошноты, и увлёк за собой Семёна. Оказавшись в коридоре, оба вздохнули с облегчением, и Дима жестом пригласил старика в свою комнатушку. Пора было получить ответы на все интересующие его вопросы. А вопросов таких к старику накопилось уже немало.

– Давай, Семён, не стесняйся и рассказывай всё по порядку, с самого начала и ничего не упускай. – Дима посадил старика на край узкой койки, а сам примостился на подоконнике спиной к окну. Он решил максимально воспользоваться фактически сложившейся, хотя и не до конца понятной ему ситуацией, и получить всю возможную информацию от старика, раз уж тот вздумал относиться к Дмитрию, как к своему господину. Почему Семён решил, что Дима его господин, насколько глубока его неожиданная преданность, как долго она продлится – всё это Дмитрий решил пока принять как данность. Вокруг вообще непонятно что происходит, сама реальность окружающего мира вызывает обоснованные подозрения, так зачем же ещё цепляться к мелочам, которые, вполне возможно, вскоре выяснятся сами собой?

Старик нарочито покряхтел, покашлял, будто собираясь с мыслями, и начал, наконец, свой рассказ.

***

– Ну, значит, едем мы, поспешаем, да не больно-то удается – новенькие-то не особо ловкие в седле. И смотрю я, что за чудо дивное! Такой красавицы я в жизни своей не видал, прямо принцесса из сказки, ей-богу! А в жизни этой окаянной я повидал многое, и до Удара, и после, вы уж мне поверьте, господин. Так вот девчонка эта, вся такая из себя нежная, воздушная, тоненькая, миниатюрная, а глазищи так и сияют, голубые, как небо над Москвой до катастрофы. И на вас, господин, посмотрит-посмотрит, и долу, глазки-то свои. Ну, думаю, поглядим, что дальше будет. Я и не заметил, где и когда она к нам прибилась, но вроде бы не от самого вокзала шла. А потом вы, господин, а следом за вами и она, завалились вдруг в седле неловко, хорошо, что не выпали. Я сразу же подбежал к вам, и к ней тоже люди подбежали – оказалось, оба вы без сознания. Все остановились, не знаем, что и делать, но тут Денис Вячеславович появился…

– Стоп, Семён, говори сразу, кто такой Денис Вячеславович, откуда ты его знаешь, и что значит «появился»?

– Так я и говорю, господин! Денис Вячеславович – наш Страж-хранитель, он с самого Удара с нами. Появляется он всегда в самый тревожный момент и всегда помогает. Его помощь часто просто незаменима. А откуда он появляется, так этого никто не знает! Просто, раз, и он уже здесь, а секунду назад не было. Его самого мы спрашивать об этом постеснялись.

– Понятно! Очень интересно… А кто это «мы»?

– Ну так, это… Мы люди, оставшиеся в живых после Удара. Нас выжило совсем немного, но мы не сдаёмся и стараемся держаться вместе. Здесь, в этой общине, нас около сотни: мужчины, женщины, дети. Взрослых мужчин – человек двадцать всего… – при этих словах Семён заметно приуныл, отвернулся от собеседника и стал делать вид, что внимательно рассматривает картину, висящую на стене с ободранными обоями (похоже, это был «Девятый вал» Айвазовского). Дима, конечно же, заметил скрытые слёзы старика, но решил не прерывать его допрос – не до сантиментов сейчас:

– Если мне не показалось, у Киевского вокзала я видел орков или гоблинов… – тихим голосом проговорил он и замер в ожидании реакции старика. Как бы не опростоволоситься, ведь реальность уже могла в очередной раз измениться. Как раз в тот момент, когда Дима обнаружил, что он уже не пешеход, а всадник, да и ранее такие возможности были. Если это так, то орки вполне могли остаться в предыдущем мире. Но Семён отнёсся к его словам без особого удивления:

– Нет, господин, это не орки и не гоблины – это люди, только ещё более несчастные, чем мы. Как я уже говорил, после Удара очень многие погибли, а другие вот так изменились, мутировали, стали похожи на уродливых горилл. И совсем немногие остались обычными людьми, – старик надолго замолчал, и Диме вновь пришлось подталкивать его рассказ дополнительными вопросами:

– Расскажи Семён, пожалуйста, что такое Удар? Опиши, что случилось, и когда это произошло.

Старик удивлённо взглянул на Диму, но сдержал свои чувства, ничего не спросил и просто стал рассказывать дальше:

– Восемь лет назад примерно – это я так думаю, что восемь, ведь с тех пор никто точно не считал прошедшие дни и ночи – морозным ноябрьским утром земля словно вздрогнула и загудела. Все увидели яркую вспышку и услышали громовой раскат, как во время майской грозы, только намного громче, и последовавший за ними долгий стон, пробирающий до самых костей. За первым ударом пришли второй и третий, с каждым разом всё более сильные и пугающие. После каждого удара дневной свет гас на мгновение, и за этот миг окружающий мир страшно менялся. После первого удара многие люди упали на землю и больше уже не поднимались, после второго – лица и тела людей вокруг исказились и переломались, да и остались обезображенными насовсем. А после третьего удара всё вокруг стало таким, как сейчас за окном. Посмотрите, господин, свет вроде бы яркий, да недостаточно, как в дымке всё вокруг. Небо голубое, да не совсем. Дома московские вроде бы на месте, да не все. Те здания, что уцелели, теперь не всегда такие, как были раньше – то башни без окон стоят, то крыша деревянная на небоскрёбе. А от тех домов, что исчезли, развалин почти не осталось – ни плит, ни кирпичей, разве что на Киевском вокзале они есть. Может быть, и ещё где-то разрушения встречаются, но мы их больше нигде не видели, а специально, конечно же, не искали.

Люди, чьи тела мутировали, вскоре стали работать на земле, мало того, они совершенно не помнят своего прошлого и утверждают, что всегда всё так и было. Мы с ними не спорим и не ссоримся, а сами они не агрессивные, и слава богу! Их больше, много больше, чем нас, и при желании они могли бы очень быстро нас уничтожить. Хотя нет, что это я говорю такое! Уничтожить нас не так-то и просто. Ведь сразу же, в первый же день после катастрофы появились наши защитники. Они сначала вот также как вы, господин, задавали странные вопросы, но сразу же стали помогать нам, вне зависимости от ответов, которые получали или не получали от нас. То вход в дом, пригодный для жилья и убежища, найдут и обустроят, то ребёнка больного вылечат. И от тёмных налётчиков они нас защищают, барьеры силовые ставят вокруг стоянок. Называют они себя Стражами-хранителями, и было их поначалу довольно много, особенно в первый год после Удара. Но потом тёмные налётчики стали вести себя скромнее, днём вообще перестали появляться, да и перебили их великое множество, и Стражей тоже стало меньше. А может быть, просто на глаза они стараются теперь лишний раз не попадаться. Уж не знаю, почему… Они-то, конечно же, защитили бы нас, вздумай орки-мутанты людей извести.

– Скажи, Семён, а почему вы перестали вести точный счёт прошедшему времени? Люди с древних времён это делали, так почему же вы перестали?

– Так ведь неудобно это теперь, да и смысла нет! Сразу после Удара все дни стали похожими один на другой. Нет больше ни зимы, ни лета. Ни весны, ни осени. Время как будто остановилось. Я вот пытаюсь вести счёт прошедшим дням, но я всего лишь старый человек, могу и ошибиться. А как я помру, так и счёту конец.

Дима согласно покивал головой и задумчиво посмотрел в окно:

– Так ведь, похоже, что сейчас лето, Семён! Не холодно, солнышко светит. Да ты и сам говоришь, что орки на земле работают, урожай собирают, очевидно. Зимой бы ничего не выросло.

– Лето всегда приходит после весны, а после лета наступает осень! – отрезал старик. – А сейчас всегда вот это за окном. Какое же это лето?

– Да, видимо, какое уж есть! – проворчал Димка, а сам вспомнил старый анекдот про попугая, накрытого с утра покрывалом, сказавшего сакраментальную фразу: «Вот такой короткий денёк». – Нам всем сильно повезло, что погода не замерла на ноябрьском морозце. Вот тогда бы пришлось на самом деле очень туго.

Оба на некоторое время замолчали, Диме показалось даже, что Семён немного обиделся. Чтобы не акцентировать на этом внимания, он решил вернуться к началу разговора:

– А Денис Вячеславович давно вам помогает?

– Да, с самого начала, – ответил старик. – В первый же день он спас нашу тогда ещё маленькую группу от тёмных налётчиков.

– Темные налётчики – это какие-то бешеные орки, что ли?

– Нет, господин, это не орки! – с досадой в голосе произнёс Семён. – Я же говорил, что орки – это мутировавшие люди. А тёмные налётчики, они существа не из нашего мира. Это призрачные всадники, только не на лошадях, а на мерзких бескрылых драконах. Сами они не люди и не орки – какие-то маленькие ушастые твари. И очень, очень быстрые. Наши воины говорят, что тёмные налётчики как бы размазываются в седле – вроде бы здесь эта тварь, а на самом деле уже нет – так шустро они двигаются. У них длинные копья с зубчатыми наконечниками – страшное оружие, которым они вмиг могут разрубить человека пополам. Но, слава богу, Стражи-хранители всегда бдят. В других группах многие погибли от этих ужасных копий, а у нас никто! Только однажды мальчонку одного рубанули, от плеча через всё туловище и до живота, наискосок. Так знаете, господин, что ваш друг, Денис Вячеславович сделал? Он ударил тёмного налётчика ногой прямо в голову, и тот вылетел из седла, а когда упал на землю, тут же превратился в пепел. Тогда Денис Вячеславович взял его копьё и вставил лезвие погибшему мальчику в рану, а потом стал медленно вести его обратно, от живота к плечу. И рана за лезвием затягивалась, как будто и не было её вовсе, а когда Страж полностью вынул лезвие, мальчик очнулся, жив-здоров, только плакал потом несколько дней, всё никак успокоить не могли.

«Вот же, мать твою! Как ему это удалось, чёрту хитрому?! Это не Денис, а самый настоящий былинный богатырь! – подумал Димка и тут же услышал в голове хорошо знакомый голос. – Всё просто, инкапсуляция локального объёма пространства-времени, смена знака энтропии в созданной капсуле, потом уже – действие, обратное фатальному, и мальчик жив! Тебе ещё многому предстоит научиться, дорогой Дмитрий Александрович!»

– Да, Денис Вячеславович – крутой мужик! – пробормотал Дима.

– Был… – сказал Семён, и Дима, нахмурившись, посмотрел ему в глаза. – Теперь, господин, вы наш Страж-хранитель!

– Поживём-увидим! – отвернувшись от старика, буркнул Дима, не слишком обрадованный подобной перспективой. – Ты лучше расскажи, Семён, что Денис сделал, когда мы с «голубоглазкой» из сёдел валиться стали? Как он меня спас?

– Он приказал срочно снять вас с лошадей и на асфальт рядом с ним положить. Мы кое-как вытащили вас, господин, и девку эту из сёдел и положили по обе руки от Стража-хранителя, он прикоснулся к вашим головам и замер. А потом будто молния пробежала по его рукам и вашим с девкой телам. Вот только это была уже не голубоглазая девчушка, очаровавшая даже меня, старика, а та самая тварь, что сейчас в соседней комнате сидит. Денис Вячеславович велел вас через седло перекинуть и везти в убежище, а старуху он собственноручно связал, благо она всё ещё без сознания была. Нести её никто не захотел, и пришлось ему её левитировать по воздуху. «Ага, – внутренне улыбнулся Димка, – старуху он левитировал, а меня через седло? Ну, я ему это ещё припомню!»

Старик прервал свой рассказ, потому что Дмитрий вдруг покинул своё место на подоконнике и стремительно направился к выходу из комнаты.

***

– Ну и кто ты такая, чёрт тебя побери?! – Дима смотрел на связанную старуху сверху вниз и вновь с трудом подавлял тошноту. – Хотя ладно, опустим этот вопрос, я и так знаю, что ты горгона!

Старуха брезгливо дёрнула носом при этих словах, как будто они что-то задели в её в душе, если таковая у неё имелась, конечно, но всё же промолчала.

– А вот на следующий вопрос советую отвечать громко, чётко, с расстановкой, ибо от твоего ответа зависит твоя поганая жизнь! – в тоне Дмитрия не осталось ни милосердия, ни обычного, свойственного ему юмора – ни на йоту! – Вопрос простейший – что тебе от меня нужно?

Старуха вдруг премерзко расхохоталась и смачно плюнула, целясь Диме в лицо, но попала всего лишь ему на сапоги. Плевок зашипел, разъедая начищенную кожу дорогой и качественной обуви, словно это была концентрированная кислота. Резко и неожиданно даже для самого себя, внешней стороной стопы Димка хлёстко ударил сидящую перед ним нечисть в сморщенную физиономию и готов был продолжать бить её, пока та окончательно не сдохнет, но этого, к счастью, не потребовалось. Моментально, как будто кто-то выдернул шнур из розетки, в комнате исчезло тошнотворное напряжение, давившее до этого на психику невыносимым прессом, и Дима сразу понял, что старуха мертва. Он брезгливым движением сбросил испорченные сапоги и, уходя за дверь, нервно приказал Семёну, словно какой-то гангстер из американского боевика: «Приберите тут!»

Усевшись на скрипнувшую койку, Димка обхватил свою буйную голову руками и тихо застонал. «Да, друг мой, неприятно! А откуда только в тебе эта склонность к скоропалительным решениям и необратимым поступкам? Мог бы нормально допросить эту горгону, не торопясь, с пристрастием, выяснить её цели и мотивы, может быть, и ещё что-то полезное. А теперь она только дьяволу в аду свои секреты поведает, а нам это, как ты сам понимаешь, совершенно без надобности», – было неясно, то ли Денис-покойник опять вступил с ним в ментальный контакт, то ли он сам с собой заговорил, копируя характерные интонации своего друга-наставника.

– Ну, уж не обессудьте! Далее терпеть её мерзкое присутствие в этом мире было выше моих сил! – проговорил Дмитрий вслух.

«Знаешь, Дмитрий Александрович, что интересно? В твоём случае мы наблюдаем прелюбопытный парадокс. Коллизию, каковой ещё не было на нашей долгой памяти. Ты первый тёмный на службе сил Света! Сомнений в этом почти не осталось. А вот что с сим фактом делать, и во что всё это выльется, вряд ли предскажет даже глава Совета!»

– Вот вам повезло! – не стал спорить с покойниками Дима, лёг на бок, отвернувшись к стене, и закрыл глаза с твёрдым намерением хотя бы несколько минут ни о чём не думать.

Глава 2
Тёмные налётчики и другие

– Скажи-ка мне, дорогой Семён, а куда же подевались все московские автомобили. Ведь на моей памяти в городе счёт им шёл на миллионы! – после того, как прах Дениса со всеми возможными почестями похоронили на импровизированном кладбище, а тело старухи сожгли на костре рядом с бывшей детской площадкой во дворе дальнего дома, Димка пребывал в благостном настроении.

– С автомобилями, мой господин, тоже приключилась странная история, как и с исчезнувшими домами. Какие-то из них пропали без следа, другие так и остались ржаветь на улицах с погибшими водителями и пассажирами внутри.

– А что же вы их не используете, почему сразу на лошадей пересели? – удивился Дима.

– Так ведь не работают они. После Удара перестал гореть бензин, керосин, солярка. Знающие люди говорят, что и сама нефть больше не горит. То ли углеводороды теперь не вступают в реакцию с кислородом, то ли во время Удара во все горючие жидкости попала какая-то гадость, не дающая им воспламеняться. Короче говоря, автомобили превратились в бесполезный хлам. Можно было бы иногда использовать их для защиты, прятаться внутри, но за несколько лет все оставшиеся машины разобрали и растащили те, кого вы называете орками. Они же привели откуда-то лошадей. Плату за использование коней они не берут, похоже, их у орков так много, что мы сильно им помогаем, согласившись принимать этих животных и ухаживать за ними. Часто бывает, что мы и питаемся кониной, хотя оркам об этом стараемся не говорить, мало ли что…

– Так ведь они всё равно узнают со временем, – вздохнул Дима. Кстати он заметил, что Семён далеко не всегда говорит утрированно по-простонародному. Начал он сегодня именно так, однако уже через несколько фраз стал говорить совершенно нормально, как обычный образованный человек. Зачем ему нужно было притворяться малограмотным стариком, Дима пока не понял, но решил считать этот факт неосознанной попыткой завоевать его дополнительное доверие.

– Скорее всего, они и так всё знают, – не стал возражать Семён. – Может быть, и сами их едят потихоньку, но мы всё же стараемся не нарываться.

– И правильно делаете! – Димка с удовольствием потянулся, хрустнув суставами. – Ну, так какие ближайшие планы у нашей компании?

Семён помолчал, почесал подбородок, опять бездарно изображая из себя простачка, и задумчиво проговорил:

– Самое главное сейчас – освоиться в этом новом для нас убежище, забаррикадировать входы-выходы, пристрелять подходы к дому, наладить светомаскировку. Тёмные налётчики и другая нечисть в конце концов пробьют ментальную защиту, которую выставил Страж-хранитель. И мы к этому моменту должны быть готовы защищать себя сами.

– Что за защита такая? – удивился Дима.

– А вы разве не видите её, господин?

– Признаться, не вижу! – кривить душой не было никакого смысла.

– А вы всё-таки посмотрите! Во всех прочих убежищах Денис Вячеславович ставил защиту, которая позволяла нам какое-то время оставаться невидимыми для окружающих! – старик сильно занервничал, это было очевидно. – Если сейчас защиты нет, нам сегодня несдобровать.

– Спокойно, Семён, спокойно! Всё будет хорошо, прорвёмся в любом случае! – решил подбодрить его Дима, хотя сам совершенно не был уверен в своих собственных словах. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться на окружающих предметах примерно таким же образом, как делал это ранее при ментальных контактах с людьми. Жёсткое шерстяное одеяло, узкая койка с пружинной сеткой и ватным матрасом, распахнутое окно, железобетонная стена дома, чудом уцелевшие деревянные скамейки у подъезда, зелёные деревья во дворе. Потом далее: весь многоэтажный дом целиком, весь двор, ближайшие дома и деревья – всё было прочувствовано, просканировано, исследовано, но никакого барьера, никакой ментальной защиты или её остатков обнаружено не было. – Ты знаешь, дружище, похоже, Денис в этот раз никакой защиты не ставил, может быть, просто не успел, а возможно рассчитывал, что это сделаю я…

– Так сделайте, господин, да поскорее! Ночь уж близится, а с ней и Тьма придёт.

Димка вдруг разозлился, резко и неожиданно, как бывает, если мелкие неприятности и абсурдные события накапливаются и достигают критической массы:

– Так что ж ты, брат, мне тут про орков да тёмных налётчиков лапшу на уши вешал?! Я же просил всё мне рассказать, да по порядку! Вот и надо было говорить, что с темнотой у вас тут полный абзац наступает, а не компостировать мне мозг битых два часа какой-то ерундой!

Семён с каждым Диминым словом отступал на шаг к двери и будто бы становился меньше. На его лице отражался невыразимый испуг, и Димка, заметив это, тот час же опомнился и успокоился, почти мгновенно сменив гнев на милость:

– Ладно-ладно, старый, не дрейфь! Что ты так дёргаешься, инфаркт ещё заработаешь!

Старик, поняв, что непосредственно сейчас ему ничего не угрожает, немного успокоился и стал оправдываться:

– Господин, простите меня! Я и не думал от вас ничего скрывать. Просто у нас тут не принято лишний раз поминать тёмные силы, тем более на ночь глядя, чтобы не накликать беду ненароком.

– Прощён ради первого случая… Но в следующий раз не юли и говори всё начистоту, если я тебе велю. Я сейчас попробую поставить и защиту для отвода глаз, и барьер, чтобы ни одна тварь не пробралась во двор! – поделился своими планами Дмитрий. – И что-то отпугивающее тоже, тогда на наше убежище не только никто внимания не обратит, но даже и случайно никто сюда не забредёт.

– Господин, позвольте дать совет… – пробормотал почти полностью успокоившийся и осмелевший Семён.

– Ну, давай, чего уж тут стесняться, – согласился Дима.

– Не ставьте силовой барьер, лучше просто сферу невнимания. Если на вашу защиту кто-то случайно наткнётся, тут соберутся твари со всей округи, и тогда нам точно несдобровать. А если нас просто никто не заметит, этого будет вполне достаточно. Случайно забредших на нашу территорию демонов мы сами по-тихому убьём – не в первой!

– А ты, Семён, крутой дед, как я посмотрю! Да ведь и мы не лыком шиты! – Димка вдруг ощутил приступ весёлой уверенности, такой необходимой любому человеку в трудную минуту. – Сфера невнимания будет самой широкой, значит специально сюда никто не полезет. Внутри неё сделаем отпугивающую сферу, а уж за ней поставим барьер, испепеляющий всё, что к нему прикоснётся снаружи. Я думаю, так будет разумно. В любом случае, магические воздействия оставь моим заботам, а сам иди и организуй защиту немагическими средствами, как и собирался раньше.

Старик с уважением посмотрел на Дмитрия, браво козырнул и пошёл исполнять приказ.

– Кстати, Семён, скажи мне, – остановил его Дима, – стрелять-то вы из чего собираетесь?

– Из луков, арбалетов. Из чего же ещё?

– Что, огнестрельное оружие тоже не работает?

– Нет, не стреляет, с самого Удара.

Димка вздохнул, сокрушённо покачал головой и с грустной улыбкой спросил старика:

– А как твоё отчество, Семён?

– Семёнович! – ответил дед.

– Эх, Семён Семёныч! – с непередаваемой, знакомой каждому советскому кинозрителю интонацией, протянул Димка. – Ладно, иди уже!

Старика как ветром сдуло, и осталось неизвестным понял ли он адресованную ему шутку. Димка ещё раз глубоко вздохнул, улёгся на койку, подложив руки под голову, и прикрыл глаза. Он опять сосредоточился на предметах вокруг себя, постепенно расширяя сферу своего пристального внимания. Это новое для него действие оказалось настолько несложным, что временами хотелось даже рассмеяться. Так, спокойно, главное не терять сосредоточенности. Он ощутил два доступных источника магической энергии: светлый, идущий с неба, от солнца, и тёмный, таящийся где-то глубоко в земных недрах – и без тени стеснения воспользовался обоими. Сразу же возникло лёгкое электрическое покалывание в кончиках пальцев рук и ног. Краем сознания Дима отметил, что уже не лежит на койке, а парит в воздухе между полом и потолком, и нисколько этому не удивился.

Ареал его внимания достиг достаточных размеров, и он мысленно наметил границу самой большой магической сферы, захватывающей и этот блочный многоэтажный дом, в котором он сейчас находился, и прилегающую к нему со всех сторон территорию вместе с окрестными многоэтажками, стараясь не задевать Можайское шоссе и другие московские улицы, и вложил в неё всю накопленную с начала транса энергию. Теперь их убежище почти со стопроцентной вероятностью не привлечёт ничей любопытный взгляд, оставаясь незаметным для всех существ, умеющих видеть и слышать. Новую порцию энергии, с запасом почерпнутую из двух источников силы, Дима вложил в чуть более узкую сферу, призванную отпугнуть всех, кто по какой-то причине или же простому недоразумению пересечёт сферу невнимания. Ни человек, ни животное, ни нечисть не смогут приблизиться к их убежищу без смертельного страха и содрогания, а скорее всего, просто убегут подальше от ужасного места со всех ног. Людей и орков отпугнёт непроглядная тьма, нечисть убоится света. Но если и этой защиты окажется недостаточно, то любое атакующее существо наткнётся на непреодолимый барьер, который Дима «запитал» напрямую на оба источника доступных ему магических сил.

И ещё одну хитрость он воплотил в жизнь почти интуитивно, на уровне врождённых рефлексов. Всё, что будет уничтожено третьим силовым барьером, разобьётся на разнообразные осколки атомных ядер, электроны, фотоны и прочие излучения, не будет потеряно зря и не вызовет неуправляемых ядерных детонаций, а подпитает первые две защитные сферы. Излишек же уйдёт обратно в источники первоначальной силы в качестве посильной благодарности за оказанную помощь. Таким образом, созданная Димой защита должна простоять неограниченно долгое время даже без его дополнительного внимания. Ну, или до того момента как он решит эту защиту снять. Каждому члену их небольшой общины Дима поставил особую энергетическую «метку», своеобразный ключ, позволяющий без последствий для психики и физического здоровья преодолевать установленные энергетические барьеры в любом направлении.

Что ж, вроде бы все неотложные меры по защите людской колонии приняты, теперь можно было и отдохнуть немного. Димка завершил свою невольную левитацию, опустился на постель и крикнул Семёна. Тот через минуту заглянул в комнату, всё ещё опасаясь недавно минувшего хозяйского гнева.

– Ну, что, дружище! Главное сделано. Можно теперь жить, особо не таясь. Нас не должен никто увидеть, даже если мы тут цветомузыку с салютом устроим. И не пробьётся к нам никто, при всём желании.

– Не знаю, господин! – засомневался Семён. – Таких обещаний нам даже Денис Вячеславович не давал. Вы же ещё ни разу не видели своими глазами, какие твари тут по ночам собираются!

– Разговорчики в строю! – прикрикнул Димка, но тут же смягчился. – Ну, вот сегодня ночью всё и проверим!

Старик скрылся за дверью, и у Димы, наконец, появилось достаточно времени до наступления темноты, чтобы обдумать множество интересных вопросов, задать их самому себе и поискать ответы. Например «Что же он делает в этом странном мире?» или «Зачем ему защищать этих чужих ему людей?» «Как там мама и папа с миллионом долларов в шкафу» и «Как там Президент с мировыми политическими волками, справляется ли?» Ведь он всё ещё ощущал свою принадлежность к тому миру, к той России девяностых, которая его усилиями не должна была превратиться в такое страшное место, как это получилось в предыдущий раз. Из которой его так бесцеремонно вырвали, сославшись на явно надуманный предлог. Там была его молодость, там оставались его родители, там были живы его любимые люди. Ну а что появилось у него здесь, что этому миру нужно от него, где самому искать ту необходимую для терпимого существования точку опоры? Разумных ответов приходило на ум немного, да он и сам понимал, что пора отвыкать от своей дурацкой привычки отвечать на риторические вопросы. Ничего продуктивного в этом занятии не было, больше того, он давно уже заметил, что это отличный способ потрепать самому себе нервы.

Просто, совсем недавно, и одновременно так уже давно, скучая на опостылевшей работе, он мечтал, конечно же, о более интересной жизни, да вот только его мечты кардинально отличались от того, что он получил в суровой реальности. Налицо был явный «перелёт», если выражаться в артиллерийских терминах. Мечтая о приключениях, Димка подразумевал в основном приключения на любовном фронте, да новые впечатления от бесконечных путешествий, перемежающихся возвращениями в уютный дом к любимым людям. Желая побыть в одиночестве, он хотел оказаться максимум на дорогом и по этой причине пустом пляже, а не в мире, где погибло практически всё человечество. Эх, поистине, нет в этой жизни счастья.

«Однако хватит расслабляться и нюни распускать, – одёрнул он сам себя. – Жаловаться в любом случае грех. Ведь почти наверняка, оказаться в его нынешнем положении захотели бы многие его знакомые по прежней жизни, и они были бы готовы заплатить за это любую названную цену. Взять хотя бы его новые магические способности – стоит только представить, что можно натворить с их помощью, голова просто идёт кругом! А я всё „родители“, „Россия“, „молодость“! Хватит уже мечтать о несбыточном, пора обустраиваться на месте, да хорошим людям помогать».