Дневник

Изнутри дверь шкафчика, как боковины и задняя стенка, была сплошь заклеена фотографиями. То был его семейный альбом. На фотографиях были все: родители, тети и дяди, бабушки и прадедушки – все родные. Авария бережно, с трепетом в сердце, отклеил каждый снимок – синяя изолента даже не оставляла следов на глянцевой фотобумаге – и сложил их в фирменный пакет магазина, бесплатно вручаемый каждому посетителю на любую сумму. Так его фотоальбом превратился в фотопакет.

С нижней полки, дли обуви, он достал еще одну пару свернутых в комок гольф. В них пряталась кнопочная «нокия» с зеленым экраном. Телефон был включен. Включен был и беззвучный режим. Никто и никогда не должен был узнать о телефоне. Никто и никогда не должен был узнать о навыках Аварии в обращении с телефоном. Он бросил его в пакет: тот был заметен через полупрозрачный пластик. Переложил в карман: тот предательски выпирал. Поразмыслив, Авария сунул его в трусы, другого выбора просто не нашел. В трусах телефон сошел за своего.

Авария закрыл шкафчик, взял в одну руку пакет, в другую – форменную одежду ВПОЦ и пошел к выходу из раздевалки. Остановился у зеркала, убедился в придурковатости прически с прямым пробором на макушке и такой же улыбке и поковылял дальше.

В кабинете директора – в сравнении с кабинетом Валентины этот был всего лишь будкой с крохотным столиком и нетбуком на нем – его уже ждала разъяренная Марина Михайловна. Ей уже донесли, что Авария покинул рабочее место в самый разгар рабочего дня, и от того ей стало совсем дурно. Особенно досаждал спертый воздух замкнутого пространства – кондиционеры были только в торговом зале.

Вскакивая со скрипящего стула, она чуть не перевернула жирным брюхом свой столик. Щеки ее сотрясались. В уголке рта засохла одинокая капля шоколада, который она употребляла еще в обед.

– А ну марш на кассу! – Она замахнулась стопкой бумаг. – Другие кассиры зашиваются, посетители в гневе! Хочешь, чтобы накатали жалобу? А они накатают! И не одну! А достанется мне! Потом – тебе! Вдвойне!

Авария улыбался и хлопал глазами, впрочем, как всегда, когда выходил в люди.

– Чего удумал? Признавайся! Эх, дал же Бог работничка!

Она возмущалась, и ее возмущение было обоснованно. Другой бы вовсе не принял Аварию на работу ни в магазин, ни куда-либо еще, но только не она. Когда он впервые пришел… приковылял к ней на собеседование, она сразу нашла единственный плюс – дурачка можно обуть. Она сошлась с новобранцем на том, что тот будет работать и получать зарплату вдвое меньше остальных. Естественно, дурачок согласился. Естественно, вторая половина оплаты его труда шла в карман Марины Михайловны. Из-за этого пополнения в бюджете ее, кстати, и разнесло, хоть она и никогда не была худышкой… ну, разве что, в школьные годы, когда питалась чем придется, а не чем хочется. И естественно, она никогда не грозила Аварии увольнением. Уволься он, она теряет существенную сумму. В этот день было исключение из правил.

– Тебя уволить? Да на твое место метят десятки людей, а я великодушно позволяю работать именно тебе. Другой на твоем месте давно бы стоял за кассой и надеялся сохранить должность за собой! Ты! – Она снова вязалась за охапку бумаг и как веером обдула лицо. – Скажи хоть что-нибудь, дубина!

– У-бу-бу.

– Низкий тебе поклон! – Она не стала кланяться, да и не смогла бы.

Улыбаясь, Авария приблизился к Марине, шагнул в сторону и взял бумажный лист – то ли график смен сотрудников, то ли таблицу инвентаризации. Рядом с нетбуком лежала оранжевая ручка «BIC» с шоколадными отпечатками пальцев и пожеванным синим колпачком. Авария не побрезговал ей. На обратной стороне листа вместо заявления, как хотел поначалу, написал «ДАсвЕданЕя» корявыми печатными буквами и расписался под «коротким заявлением» волнистой линией.

– Ах так? – Прочитав написанное, Марина Михайловна рассердилась. – Ты, необразованный калека, так решил со мной расплатиться? Решил бросить работу, а вместе с ней – дружный коллектив? Ты хоть знаешь, что о тебе подумают?

Авария улыбался. Бумажный лист его заявления покрылся жирными пятнами пота в ее руках.

– Смешно? Посмотрим, как ты заулыбаешься, когда узнаешь, что не получишь от меня ни копейки! Ни за отработанные в этом месяце дни, ни за весь прошлый месяц! – Да, в его уходе она быстро нашла выгоду. Даже прикинула, что его денег, которые он уж точно не получит, хватит на двухместную надувную лодку для ее мужа, лишь бы тот оприходовал свою жену. – Ну, что скажешь?

– Мульмуни, – произнес Авария, что бы это ни значило. А это ровным счетом ничего и не значило.

Перед уходом из кабинета директора магазина, он незаметно для нее посмотрел на круглый циферблат часов, висящих на стене: стрелки замерли на девяти тринадцати.

– Козлина! – Марина бросила ему в спину листок с «ДАсвЕданЕя», но тот, словно покачиваясь на волнах, приземлился на пол – скомкать его она не додумалась. В ход пошла шариковая ручка, но и та угодила в закрывающуюся дверь кабинета. Что добралось до покинувшего кабинет, так это ее вопль: – Хрен тебе на постном масле, а не зарплата, членоглот косолапый!

Авария торопливо хромал по рядам торгового зала и улыбался каждому, кто встречался на его пути. Так же он не забывал улыбаться, когда выходил из слепых зон камер видеонаблюдения. Его не беспокоили деньги, их у него скопилось сполна, пусть даже половина уходила жирной уродине, которая еще не знала, что скончается от инфаркта миокарда так и не услышав новогодний бой курантов. Когда ее муж увидел за столом с объедками свою покойную жену, обрадовался, что наконец овдовел. Теперь-то я заживу, подумал он и выпил рюмку.

Последними, кто в тот день в магазине видел хромого недотепу, были кассиры, две женщины. Обе грустили, у одной даже катилась слеза. Еще бы! Хромой недотепа хороший, добрый человек, готовый всегда подменить, причем безвозмездно. Тяжело прощаться с таким коллегой, потому никто и не попрощался. Зато все думали: «Дурак он и есть дурак».

Уже на улице Авария ускорил шаг и стал хромать намного меньше. Он спешил туда, куда ранее отправил Илью с его дружками. По специальному порталу связи пытался связаться с ними, но портал был закрыт. Малолетки его не слышали.

Времени еще хватало, но уже поджимало. Пусть Авария и знал самый короткий маршрут, не обозначенный ни на одной карте, пусть его шаги больше, пусть он затратит вдвое-втрое меньше времени, чтобы добраться до нужного места, это все равно долго, поскольку на тот день у него еще были неотложные дела.

В районе Слобурга, где он жил и трудился, он прослыл улыбающимся дурачком, передвигающимся только от дома до работы и в обратном направлении. Улыбающегося дурачка в его районе знали все. Обычно улыбающийся дурачок нерасторопно брел по тротуару и привлекал к себе всеобщее внимание. Сейчас же повадки того улыбающегося дурачка ему не подходили – это очень долго. Поэтому Авария пошел на риск: забыв про легенду, которой жил, он побежал, да так лихо, что позавидовать мог любой параолимпиец. Его больше не заботило мнение прохожих. Да и что они могли о нем подумать? Что у дурака на уме? Авария бежал вперед и не оглядывался, потому что, написав на обратной стороне листа «ДАсвЕданЕя», попрощался со своей прошлой жизнью раз и навсегда, не догадываясь, что в скором будущем попрощается и с новой.

Он остановился всего раз, там, где требовалось пересечь проезжую часть, чтобы следовать дальше по заросшей травой колее. Там, где Витю часом-другим ранее едва не настиг бампер черной «приоры». Авария посмотрел по сторонам и перебежал на противоположную сторону дороги, ведущей к окраине города. Остановился вновь. Вторая остановка была куда длительнее первой. Его насторожила помятая трава, где Витя усердно искал Разводного. Авария снова посмотрел по сторонам. Теперь его заботили не только автомобили на проезжей части, а вообще какие-либо людишки. Авария не нуждался в наличии лишних глаз.

Никого в округе не было, но он все же отошел от проезжей части на пару шагов вглубь по колее. Положил фотопакет под мышку и сунул руку в трусы. Достал «нокию». Торопливо набрал сообщение. Когда оно было отправлено, выключил беззвучный режим и положил телефон в карман.

6

Валентина Рудольфовна принимала душ: Козлов успел удовлетворить ее до прихода своего отца. Она нежно и в то же время тщательно промывала промежность деликатным средством для ежедневной интимной гигиены, ведь Марку не нравилось, когда там не свежо. А Марк был в планах Валентины, еще как был. Только поэтому она намыливала и ополаскивала, намыливала и ополаскивала под музыку горланящего с полки над раковиной телефона. За это время Клава Кока покинула чат, а Лепс с Тимати уехали жить в Лондон. Когда она наконец вышла из ванны и коснулась босыми ногами холодного пола, Билан только-только заладил про белые розы и желтые тюльпаны. Вообще, Валентина не была большим любителем подпевать, но сейчас она была на седьмом небе от счастья, поэтому почти кричала, путая слова песни с завидной регулярностью. Услышь Билан ее голос, рехнулся бы точно… и не нажал на разворачивающее кресло кнопку. Может быть, вставил бы в уши беруши и прикрыл их ладонями, чтоб наверняка.

На последнем припеве громкость песни убавилась и вновь наросла. Загорелся экран. Валентина протерла руки и взяла телефон. Пришло СМС.

ОрганизаторВадим♥: Прошу прощения. Замотался. Дел по горло ((( Если вы не против, давайте перенесем встречу… на 20:00? Если устраивает, забронируйте столик, пожалуйста, сами. Спасибо и еще раз извините (((

Дочитав сообщение, Валентина чуть не бросила телефон в ванну, наполовину наполненную водой, но вовремя успокоилась, ведь СМС не отменяло свидание, а только переносило его.

– Цену себе набивает гад, – с улыбкой на лице произнесла она и нарисовала на запотевшем зеркале дугу-улыбочку. Добавила две точки-глазика.

Из ванной комнаты она пошла в спальню, заправила кровать – еще она называла ее траходромом – и накрыла пледом. Развалилась на ней голой звездой и подумала о своей падчерице, не появляющейся дома уже… сколько дней?

– Да и черт с ней. Шла бы она на хер, – заговорила она сама с собой так, чтобы ее не смог услышать Козлов, сидящий через стенку и намазывающий тату кремом от загара. Он не хотел, чтобы Смайл выцвел. Смайл не хотел выцветать. – Ты, Валька, наладила свою жизнь и вошла во вкус, поэтому забей на эту курицу с набухающими грудями. Верно? Верно. Она, небось, долбится в жопу за гаражами… за дозу. Ну ничего, надолбится и вернется шма… Да, шмара. Или позвонить ей? Да ну ее в сраку! Да, в сраку… Игорь!!!

– Чего?! – крикнул тут в ответ.

– Принеси закурить!

Игорь не хотел… Игорь вообще ничего не хотел, а вот Смайл – напротив. Смайл нуждался в этом.

– Ща! – Он бросил тюбик с кремом на пол, протер руки о свои драные джинсы и вынул из кармана пачку. Подкурил сигарету и принес ее Валентине. – Еще разок?

– Нет. Надо оставить Марку, – самодовольно произнесла она, кокетливо улыбаясь.

Игорь ушел по смайловским делам.

Валентина докурила сигарету и все-таки взяла телефон, дабы позвонить мелкой шмаре, о которой нет-нет да беспокоилась… совсем чуток, на подсознании. Она еще боролась, но к тому времени в нее уже вошло слишком много спермы Козлова, а с нею – вожжи Смайла.

Вике она так и не позвонила, а если бы звонок все-таки состоялся, услышала бы в трубке: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Телефон Вики к тому времени сел. Даже если бы не сел, вряд ли она стала отвечать на звонок. Это мои теории, опустим их.

Итак, Валентина взяла телефон и перечитала последние сообщения от организатора Вадима. В них не было никаких скрытых намеков, только прямой текст о переносе всего лишь на час. «Деловой человек, – подумала она, – мне такие нравятся. Ой как нравятся».

В своих контактах она нашла «Спринг Вилладж», коснулась кнопки вызова и сбросила. Общаться ей совсем не хотелось, она слишком устала. Поэтому зашла на сайт гостиницы, перешла по вкладке «Ресторан» и ткнула на «Забронировать столик». На экране отобразилось четырнадцать столов: восемь для двоих, четыре для четверых, еще два для больших компаний. Все они были заняты до конца дня.

«Ой! Идите ко всем чертям! Меня примут и без брони!»

Валентина задремала и погрузилась в сон, в котором все мужчины мира ублажали только ее одну.

7

– Слышали? – Вика обернулась.

– Что именно? – обернулся и Витя.

– Бой. Как будто морзянка. Очень слабый и очень короткий.

– Нет, – ответил Илья.

– Это дятел, наверное, – предложил Витя.

Они шли по заросшей сорняком тропе и приближались к Родниковой улочке. Она была еще одним ориентиром Ильи. Пройдя по ней, думал он, и свернув за забором после того дома, нам останется совсем чутка. И он был прав. Память его не подводила, а вот уверенность в себе… Он часто останавливался, вспоминал, сколько развилок уже миновали и на какой стоит свернуть. Многих, что были на карте, в живой природе уже не было видно, поэтому Илье оставалось полагаться только на свое чутье.

Когда им показалась красная крыша первого дома, он вздохнул с облегчением, но не расслабился ни на йоту. Он наблюдал за Витей и переживал за его состояние. Его плевки и сморкание теперь не делали из него настоящего мужчину, а выдавали за самого больного. Еще и этот кашель…

– С тобой все в порядке? – спросил Илья, ступив на разбитую дорогу Родниковой с засыпанными кирпичами и прочим мусором канавками. Нет, она не напоминала ему дорогу Утопии и Портала – об этой дороге заботились ее любящие жители домиков. Да и сами домики были в разы… они просто были хорошими домами. Илья подумал, что смог бы там жить.

– Нет, – произнес Витя. Он давно понял, что с ним не все в порядке. Не все в порядке с тех самых пор, как он сразился с вороной в перелеске. Он чесал ягодицу, она болела. – В горле пересохло. Кхе! Кхе-кхе!

– В каком-нибудь доме мы можем попросить воды. Думается, тут есть водопровод. По ощущениям, в таких домах могут жить только добрые люди, готовые напоить уставших путников.

– Не лучшая идея, – сказал Витя. – Эта девчонка уже совсем не похожа – кхе! – на девчонку: волосы замусолены, бейсболка… вся одежда грязная. Так девчонки не ходят. Так ходят только парни.

– Да как же! – возмутилась Вика.

– Посмотри на него и на себя: красавица и чудовище.

– Он прав, Вик. – Илья взял в руки розовую и синюю пряди. – Эти замызганные сосульки даже в парик не годятся. Харли Квинн такое бы не одобрила. – Поправил бейсболку. – Дальше должна быть речушка, можно будет попить. А если потерпим, доберемся до Святого Источника. До первой идти минут так десять, до второго – пятнадцать.

– Потерпишь? – озаботилась Вика.

– Потерплю, – ответил Витя и со всего размаху Разводным Ключом ударил по кусту крапивы, растущего у забора дома №4. – Получай, крапива поганая!

До конца Родниковой они прошли без неприятностей только потому, что я им позволил. Потому, что я не смог войти в сознание старого хрыча, живущего в последнем доме. Иначе старый хрыч вскочил бы со своей кресло-качалки, достал из сейфа охотничье ружье и одним выстрелом лишил Виктора головы, вторым – груди Виктории. Эх, вот бы потеха была! Вот бы я подпитался горем и запил слезами, но увы и ах.

По натоптанной за десятки лет (Родниковая появилась в две тысячи седьмом) жителями тропинке они без труда спустились к небольшой речушке с узким мостом и перешли на другой берег. Там была развилка. Они повернули направо, пошли по течению реки, и, когда отдалились от моста, приблизились к растущим у воды деревьям.

Спустились к берегу. Илья снял парик и умылся. Смочил бейсболку и натянул ее на сырую голову, чтоб не напекло. Далее парик он держал в руке всю дорогу. Витька к воде не приблизился и уж тем более не стал из нее пить, прозвав речушку Говнотечкой. Вика не прочь была помыть в ней руки, да слова Вити отвернули ее. После его слов она, вроде как, даже унюхала исходящий от воды запах, не чуждый общественным туалетам.

– Слышали? – снова насторожилась она, вернувшись на тропинку.

– Дятлов? – посмеялся Витя, правда его смех был чистой воды кашлем. Он сморкнулся и плюнул. Слюна долетела до воды и поплыла. Он проводил ее взмахом руки. – Плыви с миром, дорогая. Кхе!

– Богом клянусь, я слышала его.

– Мы тебе верим, – сказал Илья. – Смотрите!

Их встретил изумительный ландшафт – этакая деревня хоббитов, только без домиков. Холмики да холмики, а между ними – вытоптанная до земли поляна с десятками ведущих к ней тропинок со всех сторон. В центре поляны – небольшая часовенка без окон, но с малюсенькой дверцей – подстать хоббитам. На стене – Икона Божией Матери, а под ней… из-под нее выходил деревянный желоб, по которому текла ключевая вода и попадала прямиком в реку. Рядом лежал ковш для воды, но им он не пригодился. Они набирали чистую холодную воду в ладони и пили, пили, пили. Витька напился последним, да это не избавило его от кашля, ему только сделалось хуже: каждый вдох теперь сопровождался хрипом. Он чувствовал, что совсем ослаб, но не выказывал это.

– Чего-то – кхе, тьфу! – я не припоминаю, чтоб на карте… на снимке со спутника была такая поляна. Еще и тропы… Их было бы видно.

– Мы не знаем, когда они появились, Витя. А еще не знаем, когда в последний раз обновлялись снимки. – Вика провела ладонью по иконе и затаила дыхание, когда палец коснулся лба Святой.

– Теперь понятно, почему навигатор не предложил другой маршрут. Наверняка, по одной из троп мы могли дойти гораздо быстрее и не сделали крюк через Родниковую. Хотя я могу ошибаться.

Илья не ошибался. По одной из тех тропинок к ним уже побирался Авария. Если бы у него была возможность поделиться с ними своими познаниями, когда те забегали во ВПОЦ, он бы обязательно поведал самый короткий маршрут, не указанный ни в одной из существующих интерактивной карте.

Авария прекрасно знал местность, в которой его уже ждал Илья со своими дружками, и не только от того, что часто ходил туда. Раньше там была деревенька, в которой жил дед Аварии со своими родителями. Сам же Авария впервые побывал там в совсем малом возрасте, когда уже его отец перебрался жить от его деда в город. Авария часто приезжал в гости к деду и проводил там чуть ли не все летние каникулы. Тогда еще вместо Родниковой было поле, засаживаемое его дедом картофелем, но уже от бывшей деревни остался всего один дом. Дедовский дом. Потом не стало и дома, а на его месте чудесным образом появился Святой Источник, об истинном происхождении которого знал только Авария да его отец с дедом. Его отец и выстроил там эту часовенку и соорудил желоб.

Раньше Авария был единственным и нечастым гостем родника. Раньше к нему вела всего одна единственная тропинка, отыскать которую нужно было еще постараться. Раньше гостями были только заплутавшие звери и залетные птицы, но, когда начала отстраиваться Родниковая, ее жители быстрехонько пронюхали все великолепие живой природы с самой вкусной водой, которую когда-либо пивали. Таковой она была из-за того, что была бесплатной, других же отличий от воды, что протекала в трубах жителей Родниковой, не было и быть не могло.

– Скорее сюда! – Вика потащила обоих за часовенку, на ходу надевая парик Харли на голову Ильи.

Они прижались к бревенчатой стене и затаили дыхание. Вике не пришлось объяснять им причину столь резкого маневра, ведь парни и сами услышали или, может быть, почувствовали чье-то приближение.

Витя жадно глотал воздух, хрип в его горле нарастал с каждым вздохом. Он вдыхал, хрипел, отхаркивал. Илья успел прикрыть его рот ладонью. Она сработала глушителем, оттого громыхания кашля почти не было слышно. Вот только густую зеленую, почти серую, соплю, вылетевшую из ноздри Виктора с хлопком пробки от шампанского, ничто заглушить не смогло.

– Фу! – По ладони Ильи стекала густая масса. Он торопливо замотал рукой, пытаясь стряхнуть ее. Сопля наконец отцепилась. Остатки он обтер о свои розовые шортики.

В этот самый момент Авария выглянул из-за угла и выставил перед собой руку, заранее успокаивая детишек легким шипением. Его «ши-ши» означало «успокойтесь, детки, все в порядке».

– Ой! – вздрогнула Вика, увидев его. – Ребя…

Витя вскочил и замахнулся Разводным. Ключ легко мог бы проломить черепушку взрослого под маской дурака и проломил бы, не успей Илья схватить его за запястье. Витя с вопросом глянул на него. Илья мотнул головой на Аварию: тот прислонил указательный палец к губам.

– Чего… – начал Илья.

– Тсс, – прошипел Авария.

Дети хлопали глазами, правда Витя еще и удерживал Разводного наизготовной.

Авария закрыл глаза, пытаясь связаться с ними. Получилось. Как бы я не пытался заглушить его морзянку, он находился слишком близко к пунктам приема. Когда же он дублировал послание, тарабаня пальцами по деревянной стене, я просто, выражаясь людским языком, опустил руки. Я даже не догадывался, с кем имею дело.

Услышав сначала в голове, а потом и в ушах его послание, Вика достала из сумочки телефон и с досадой посмотрела на разбитый экран.

– Что он хочет сказать? – спросила она Витю.

Тот пожал плечами и подумал, с чего бы он вообще должен понимать азбуку Морзе?

– Чего ты… вы… – начал Илья.

– Тсс. – Авария снова приложил палец к губам и осторожно выглянул из-за часовенки на вытоптанную полянку Святого Источника. Там никого не было. Он махнул им рукой, мол «следуйте за мной».

«Профессор, можешь с ним связаться? – спросил меня Илья. – Спроси, чего он хочет».

Я был бы рад, имейся у меня такая возможность. Я бы с ним не только связался, а еще бы наплел с три короба. Но я не мог и не знал почему. Знал только одно, ой как хорошо знал: от Аварии нужно избавляться в первую очередь, пока слишком далеко зашедшее не зашло еще дальше и не отправило меня туда, где я гнил в собственном мире.

«Не могу», – ответил я.

Авария продолжал зазывать их за собой, регулярно выглядывая из-за угла часовенки на поляну с желобом и ключевой водой в нем. Те не спешили.

Витю вдруг осенило:

– Смотри, теперь он совсем не похож на дурачка… Ни улыбки, ни пустого взгляда.

Авария его услышал. Улыбнулся самой глупой улыбкой, глаза сделались бестолковыми. Он закрыл их и протянул руку Вите. Обдумав, Витя протянул свою и, когда дотронулся до кончиков его пальцев, одернул, словно его ударило током. Он округлил глаза и сам теперь был похож на шизофреника.

– Идем, – сказал Витя, – у него там своя Курямбия. Нам бояться нечего.

– Как ты знаешь? – прошептала Вика.

– Он сам мне сказал.

Спорить с Витей не стали.

Авария в очередной раз убедился, что их никто не заметит, обошел угол часовенки и без ключа открыл дверцу, сдвинув потайной засов. Помахал рукой, чтобы те скорее заходили внутрь. Илья с Витей заскочили, не успев одуматься. Вика наклонилась и зашла следом. Авария зашел через дверной проем в полуприсяде.

Внутри часовенки не было ничего сверхъестественного: низкие деревянные потолки, деревянные стены, на полу из досок – деревянное корыто с водой. Вода стекала через край, попадала в желоб идеально прямоугольной формы (поэтому Илья думал, что Аварии могла бы понравится траншея, которую он видел годом позже недалеко от ребхауса), выходящий через отверстие в стене на улицу.

Витя сделал глоток и раскашлялся, не прикрывая рта. Полетели слюни. Самая большая булькнула в корыто и по желобу утекла на улицу, и попала в речушку.

Авария на коленках подполз к корыту, перемешал воду. Сырой ладонью протер потный лоб. Сунул руку по локоть и из-под воды достал неодимовый магнит с пластиковой ручкой. К ручке была привязана веревка, ее конец оставался в воде. Мыча что-то себе под нос, Авария отодвинул новых гостей Святого Источника к дальней стенке, развернулся к ним спиной и приложил магнит к одной доске на полу.

Витька больше не заносил Ключ над головой, хотя мог. Он думал об этом, но его разум соблазнила и помутнила Курямбия дурачка. Дурачка, способного общаться одним лишь прикосновением пальцев. Витя просто стоял и ждал, что будет происходить дальше, и терпел першение в горле, дабы не смутить ни друзей, ни ползающего на кортах Аварию.

Произошло следующее: под доской, по которой Авария провел магнитом, что-то щелкнуло, и та приподнялась. Авария просунул под нее пальцы и приподнял вместе с ней деревянный люк, совсем незаметный в полу. Под люком ждала железная лестница, что часто встречается в водопроводных колодцах. Он спустился по пояс, крепко зажав фотопакет под мышкой, и протянул руку Вите. Тот коснулся его пальцев.

– Ползем? – спросил Витя друзей. – Он приглашает.

Это был узкий и совсем не глубокий ход. Илья спускался последним, поэтому честь закрыть за собой потайной деревянный люк на металлический засов досталась именно ему. Когда он спустился в самый низ, обалдел. Его друзья уже стояли обалдевшими и разглядывали все и вся.

Это была не Курямбия. Далеко не Курямбия. Скорее бункер или подземная мастерская общей площадью больше ста квадратов.

Первой в глаза Ильи бросилась металлическая труба с вентилем, тянущаяся по полу вдоль одной стены и поднимающаяся наверх, в отверстие в потолке. Тут он смекнул, что в источнике сверху нет ничего святого. Обычный водопровод.

Пусть, по меркам Вити, подземное помещение и выделялось большими размерами, места в нем все же было мало. Было попросту тесно. Всюду стояли стеллажи, рабочие столы, верстак, в центре дальней стены – тумба с допотопным телевизором. На экране телевизора – черно-белое изображение утоптанной поляны и время в правом нижнем углу. Скрытая камера, расположенная в нескольких метрах над землей, на ветви вековой сосны, предавала картинку без помех и почти в прямом эфире: задержка не составляла и двух секунд.

Стены тоже сплошь и рядом были завешаны полками со знакомыми и не очень инструментами: и ручными, и электрическими. Где полок не было, инструменты висели на крючках и штырьках. Все полезное пространство было чем-то да занято. Даже на потолке, например, между рядами люминесцентных ламп, были подвешены и стянуты багажными ремнями самые ненужные в мастерской вещи: лопаты, лом, лыжи с палками, удочки, рулон полиэтиленовой пленки и куча всего, что по мнению Ильи, можно было выкинуть.

Через десять минут, когда отвисшие челюсти малышни сомкнулись, а помещение больше не вызывало такого восторга, Авария потянул за рычаг под столом. Из-под стола выехали лавки. Он сел на них и удивил гостей еще сильнее:

– Присаживайтесь, – сказал он. – Не стесняйтесь.

– Да, спасибо… – произнесла Вика.

– Чего, мать твою за ногу? – ошалел Витя и замахнулся Ключом. – Чего ты сказал? – Опомнился и опустил Ключ. – Точнее, ты что-то сказал?!

– Если тебе, Витя, не послышалось.

– Ты… ты… говоришь? – Витя подошел к столу и присел. – Откуда тебе известно мое имя? Говори, не то я…

– Мы оба знаем, что ты ничего не сделаешь, – спокойно произнес Авария. – Что же касается твоего имени… Вот, например, Вика с Ильей знают мое? – Они кивнули. – Ну вот. Вы знаете меня, я знаю вас. Городок-то небольшой.

– Но тебя весь город знает. Ты же… – Вика умолкла.

– Кто? Больной? Калека? Шизоид? – ровным голосом перечислил Авария, загибая пальцы. – Как еще меня называют? Дубина, даун, дурында. Авария! – Он улыбнулся и стал прежним, которому подходили все эти прозвища.

– Еще – Костыль-нога, – добавил Витя. – Ой! – И закрыл рот.

– А ведь ты прав. Костыль-нога пользовалась спросом, но потом спрос упал.

Вика все еще стояла за спиной Вити, а вот Илья уже сел на лавку, облокотившись на стол. Он посмотрел на пакет под мышкой Аварии и подумал, чего у него там такого ценного, раз он не выпускает его. Авария положил пакет на стол, словно прочитал мысли, и заглянул в него проверить, все ли на месте. После минуты молчания Вика все же села к остальным.

– Почему вы… ты… – замялась она.

– Давай на «ты». Можно просто Андрей.

– Хорошо. Почему ты, Андрей, не проронил и слова после той жуткой аварии, что писали в газете? Почему ты притворялся все это время? Я к тому, что вот сижу я тут, смотрю на тебя, а ты обычный. Нормальный. Никаких признаков Ангельмана, или как его… – Она посмотрела на Витю, тот подтвердил верность ее слов. – Ангельмана.

– Потому что так было нужно, – не раздумывая ответил Авария. – Если коротко.

– Расскажешь?

– Если только вы этого требуете. – Авария поерзал на лавке.

– Хотелось бы знать, – выдавил Илья. Ему, как и его друзьям, не давала покоя ни новая обстановка, ни разговор с человеком, выдающего себя за не пойми кого. Илья просил, молил меня помочь ему, успокоить, да только под землей, в бетонной коробке с немыслимым слоем свинца и алюминиевой фольги, я был полностью бесполезен. Моих сил внутри почти не было. Я был обычной тетрадью. – И протез… Твой протез… из ноги манекена…. Получается, его тоже нет? Ты и его выдумал?

– Он как раз-таки есть, к сожалению. – Авария закатал штанину, стянул длинный носок и показал бежевый пластик. Постучал по нему. – Единственная часть тела, которая до сих пор не восстановилась… и не восстановится. Но готов вас утешить: этот протез – муляж. Только снаружи он – дешевый пластик, – он постучал по шву, где шла трещина, – внутри же скрывается самый современный – сейчас уже нет – бионический протез, такой, что я могу даже пальцами шевелить. С вашего позволения показывать его я не буду, слишком уж тяжело снимается эта пластиковая скорлупа. – Он в третий раз постучал по пластиковой ноге манекена и закрыл ее.

– И ты можешь согнуть ее в колене? – завороженно спросил Витя.

– Как видишь, сейчас она согнута. Сейчас разогнута.

– А как она… он подключен? Проводами? Нервами?

– Примерно, – ответил Авария.

– А если ударить, боль чувствуется?

– Физической боли не будет, – усмехнулся тот, – только душевная, потому что протез сломается.

– А если проверим?

– Если бы да кабы… Ты, Витя, в будущем точно станешь инженером.

– Если только вольным, – самодовольно ответил Витя.

Авария взглянул на правый нижний угол экрана телевизора: 18:17. Такими темпами он никуда не успеет. Он попросил малышню отвернуться на минуту. Те недовольно покорчились – мало ли что у бывшего дурака, втирающегося в доверие, на уме? – но отвернулись. Авария достал телефон. По истечению минуты его заметили набирающим сообщение. Когда сообщение было отправлено, телефон оказался на столе, рядом с пакетом с фотографиями.

– Да, я умею пользоваться телефоном, – ответил Авария удивленным лицам. – Вам давно следовало понять: я не бестолковый, я только выдаю себя за него… когда нужно.

– С нетерпением ждем пояснений. – Вика сложила руки на груди. – И зачем мы… ты сюда нас отправил… заманил.

– Ну хорошо. Приступим. – Авария выпрямил протезированную ногу и положил на лавку. Пусть это было некультурно, на так сидеть было комфортнее. Так не затекал обрубок. – Начнем хотя бы с того, что не заманил. Я не маньяк и не педофил. Я пригласил вас, и вы пришли, а ведь могли отказаться. Но вы не могли отказаться, поскольку в глубине души знали, что так нужно. А это действительно нужно, но об этом позднее.