Дневник

– Или он даже не знает, что мы здесь, – предположил Илья, прикасаясь ко мне через футболку. – Профессор опасности не видит.

– Но… но Смайл силен, и мы не представляем, насколько, – настаивала Вика. Она следила за Аварией, то и дело ощупывая поясную сумку.

– Он точно не простачок, – согласился Авария. – Поэтому сохраняем бдительность. А теперь слушайте меня внимательно и запоминайте. Пальцем тыкать не надо, глазеть тоже. Мы – всего-навсего счастливая семья, случайно попавшая под дождь…

27

Пора. Лучшего момента не сыскать.

28

– Ты куда намылилась… в такую-то погоду? – спросил Николай Соломин, ерзая на диване и почесывая зад.

– Пап, я уже не маленькая девочка, которая должна перед тобой отчитываться.

– Вот так всегда и бывает, – буркнул Николай. Он пересматривал фотографии со своего выпускного и гадал, сколько его одноклассников уже померло. – Всю жизнь печешься, растишь, кормишь, заботишься, одеваешь. Один твой выпускной чего стоит! А она: «Не должна отчитываться!» Если школа уже за плечами, думаешь, все? Думаешь, взрослая? Не забывай, впереди – институт. – «Этот точно помер, – подумал он. – Ну и причесон у него тогда был. А эта… Жаль, так и не удалось потрахаться с ней на выпускном». – Посмотрим, как запоешь. И не вздумай напиваться на выпускном… И подальше от парней… Ты хоть и «ВЗРОСЛАЯ», тебе еще рано… эм… рано, понимаешь? Лиза? Лиза? Слышишь меня?

Лиза его не слышала. Она уже шла под дождем с распущенными волосами и пустыми глазами смотрела в никуда. Брендированный пакет онлайн-магазина в ее руке наполнялся дождевой водой, но на его содержимом это никак не сказывалось.

В отличие от Лизы, оба родителя Насти были на работе, поэтому обошлось без лишних вопросов, скудных речей и дурацких напутствий. Настя просто достала из шкафа рюкзак, променянный на сумочку еще в седьмом классе, полностью забила его пропитанными раствором аммиачной селитры, высушенными и скомканными листами газет, тетрадей и книг. С трудом застегнула молнию. Коробок охотничьих спичек она положила в карман джинсов, а керамбит прижала длинным носком к голенищу и накрыла штаниной. Острое лезвие сразу прорезало носок. Досталось и ноге. Кровь стекала по лодыжке в кроссовку, и уже в подъезде каждый второй шаг Насти сопровождался чавканьем.

Как и Лиза, на улицу Настя вышла без телефона. Теперь они впервые слышали друг друга на расстоянии. Теперь их обеих вели их прагмы.

Настю от Лизы отличал только один элемент – зонт над головой. Содержимое рюкзака не должно было промокнуть.

Как и всегда, они встретились у кофейни, только в этот, первый и последний раз, Лиза пришла вовремя. Времени для опоздания у нее попросту не было. Его не было у обеих.

Они уже проводили взглядом знакомый им черный автомобиль и сексуального водителя внутри, которому обе так вожделенно мечтали отдаться… Одна – дать, другая – взять.

Они не пили кофе. Не курили. Они даже не общались – в этот день было не до болтовни, да и болтать им особо было не о чем. Они просто шли по обезлюженным улицам Слобурга, боясь не успеть.

29

– Как я уже говорил, – начал Авария, замедлив шаг у «Тру Стори», – на первом этаже находится кухня. Через нее можно выйти на задний двор. Туда выходят покурить повара. Но задний двор по своей сути задним двором не является. Он – асфальтированная площадка небольшой промзоны.

Охранник, скучающий за стеклянной дверью, странно посмотрел на Аварию. Нет, он не узнал в нем недавно знакомого организатора и ведущего праздников в синем костюме с зализанными назад волосами и привлекательной внешностью. Он лишь подумал, каким же кретином надо быть, чтобы в такую непогоду выйти на улицу и вот так вот просто пройти мимо заведения, в котором можно укрыться и согреться.

– Там, в промзоне, еще есть швейное ателье, магазин штор и тканей и, по-моему, багетная мастерская, – подтвердила Вика. – Была там пару раз, когда… – Она дотронулась до Кейси, охраняющей пистолет. Авария снова плюнул. Сморкнулся. «Илья заметил?» – спросила она себя.

– Верно. Там и мебельный цех есть, и вещевой склад. Чего только нет – люди пытаются крутиться по-разному. И это очень даже хорошо: сутки напролет площадку как парковку занимают десятки единиц грузового транспорта: от курьерских легковушек до большегрузов дальнобойщиков. Именно там завтра утром я и припаркую арендованный фургон. Оставлю его до субботы – до выпускного.

– Не боишься, что сторож может заподозрить новую машину? – спросил Илья.

– Нет, не боюсь. Там нет сторожа. Чего я боюсь, так это угона, но он на грани фантастики.

Илья почесал затылок.

– Он хоть не розовый, фургон этот?

– Обычный белый фургон. Таких тысячи, – ответил ему Авария.

– И мы целый день должны просидеть в этом обычном белом фургоне? – запереживала Вика. – А если станет душно, захочется в туалет или еще чего?

– Не целый день – несколько часов, – поправил Авария. – И сидеть придется не в полдень, а вечером, ближе к ночи. Душно точно не будет. На крайний случай: в фургоне есть кондиционер. И то он только для груза, вдруг ему станет жарко, – улыбнулся Авария.

«Тру Стори» давно как остался позади, поэтому в конце квартала они перешли дорогу и вернулись к нему по противоположной стороне. Встали под крышу остановки, расположенной чуть искоса от заведения, и продолжили наблюдение до приезда автобуса. На нем они собирались вернуться к бункеру – пешком идти не хотелось, да и вряд ли пустой, без пассажиров, автобус с одним лишь водителем и одним кондуктором внутри вызовет опасность. Судя по расписанию, прибыть он должен был через двадцать три минуты, но, зная пунктуальность общественного транспорта в такую погоду, Авария ставил на то, что в лучшем случае им удастся зайти в салон минут так через сорок-сорок пять.

– Хорошо. Значит, отмашки мы будем ждать в благоприятных для нашего дела условиях, – со вздохом произнесла Вика, наблюдая за «отцом» семейства. Он уже во всю швыркал носом – то же самое происходило когда-то с Витей. Вика надеялась, что Авария сможет совладать с собой хотя бы до конца их совместной кампании. Для себя она уже четко решила, четко и бесповоротно: не задумываясь нажмет на курок, обезопасив себя и Илью, обезопасив и Аварию… от мучений. Если надо – значит надо.

– Кстати, об отмашке… – опомнился Авария, – общаться по СМС мы не будем: слишком долго, и не факт, что сообщение вообще до вас дойдет. Не факт, что я вообще смогу хоть что-нибудь отправить.

– Тогда как быть?

– Лучше постоянной связи ничего быть не может. Всю часть выпускного, что отводится для меня, мы будем на телефоне. Точнее, вы будете слушать то, что происходит, и ждать моей команды. Телефон я положу во внутренний карман, так его не будет заметно, а на петличный микрофон ведущего никто не обратит внимания. У ведущего же должен быть микрофон? Ну и пусть, что один уже есть в руке.

– Неплохая идея, – оживился Илья. – А кодовое слово?

– Кодовое слово? – задумался Авария и так и не нашелся с ответом.

По Краснознаменской, пересекая Алую, в паре десятков метров от автобусной остановки и в таком же расстоянии от «Тру Стори», пронесся тот же самый черный автомобиль, только теперь правая его сторона (единственная, которую можно было увидеть с их ракурса) была раскурочена. Металл словно вспороло. Виднелись внутренние конструкции дверей.

Игорь создал еще одного инвалида: на Проезжей сшиб старика на мотоцикле с коляской, движущегося навстречу. Старик успел вывернуть руль, коляска врезалась в правую фару автомобиля. От удара в бампер колесо мгновенно вырвало. Ржавая ступица прорезала двери. Мотоцикл закрутило по дороге, как пластиковую игрушку, спущенную по ступеням. Старый мотоциклист вылетел из-за руля. Моментальные переломы ног, рук, ребер и шеи, но не моментальная смерть. Старый умер через восемь месяцев после аварии в возрасте шестидесяти девяти лет, не дожив день до юбилея.

Это была проверка автомобиля на прочность.

– Все-таки он ищет нас! Он ведет охоту! – завизжала Вика. Если Авария успел заметить только раскуроченный металл, то она – еще и водителя. Тот пялился на нее через запотевшее стекло… и улыбался. Улыбался и Смайл на его ноге.

Только Илья ничего не видел. Он только слышал рев мотора, появившийся из ниоткуда и пропавший в никуда.

– Убираемся! – закричал он и замельтешил по остановке.

Компашка словила общий ступор. Они вдруг вместе поняли, что их намеченный на субботу план с конской дозой снотворного в пищу и напитки Игоря, с выносом его через черный ход кухни, пока три поваренка и несколько официантов кланяются на сцене третьего этажа перед гостями, в фургон, с операцией по удалению тату, с тремя литрами крови и с «Бог знает, что еще может помочь», начинает испаряться, так и не успев начаться. Они усердно планировали свою миссию по спасению Игоря от злой прагмы на его ноге, захватившей его разум, и, казалось, были готовы к любым отклонениям от идеальной прямой, к любым нюансам. Так оно и было на самом деле, я не дам соврать… Но дню Икс пришлось наступить двумя днями раньше (пришлось идти на опережение) – к этому они готовы не были. Ни один из них.

– Тише, тише, тише, – повторял Авария. – Не поддавайтесь панике. Он просто катается. Может быть, просто пьян. Сделайте глубокий вдох и медленно выдохните… – он замолчал. Вика… такого взгляда у нее он никогда не видел. Она смотрела на него. Смотрела пристально. И рука… Ее рука опускалась в поясную сумочку.

– Как ты себя чувствуешь? – медленно, на выдохе, спросила она Аварию. Каждое слово давалось с трудом. Рукоять пистолета холодила ладонь. Палец лежал на курке.

В этот момент Авария почувствовал, как из носа по губе и в рот затекло что-то теплое. С медным привкусом. Он дотронулся до этого нечто и взглянул на пальцы.

– Темная слизь… – произнес он и вместе с этим уловил для себя одну простую истину: в этот день, семнадцатого июня, ему суждено умереть. Умереть, защищая ребят, которых успел полюбить. – Нормально… Я в порядке, Вика. Я готов сражаться на нашей стороне.

Вика прослезилась и достала руку из сумочки.

– Идемте, идемте скорее! – настаивал Илья. Он потянул обоих за собой и замер, услышав нарастающий рев двигателя. И мой голос.

«Слишком поздно куда-то бежать. День Икс настал», – прошептал я, и шепот мой передался через куклу Вики и фотографии Аварии в их головы.

– Профессор прав, – откашлявшись, произнес Авария. – День Икс настал. Сражаться придется сегодня.

– Но… Как?

Гул стоял на всю округу. Они тревожно оглядывались, но приближающегося автомобиля не было видно.

– Будем действовать по ситуации, – ответил Авария и подумал: «В этот день я точно умру».

«Отойди», – коротко сказал я Илье, но он меня не услышал.

30

Лизе пришлось бежать. Пришлось бежать и Насте, но только на прямых ногах, не закидывая пяток – ножницами, чтобы не забрызгать рюкзак на спине и пропитанные аммиачной селитрой бумажные комки в нем. Бежать так, чтобы зонт постоянно укрывал от дождя. Немного медленнее Лизы, поэтому та и вырвалась вперед впервые за столько лет их дружбы.

В пяти кварталах от «Тру Стори» Игорь с Фестивальной вывернул на Алую и остановился. Выключил музыку, затянулся и выпустил дым в приоткрытое окно. Пристегнулся ремнем безопасности. Надавил на педаль газа. Стрелка тахометра подскочила до шести тысяч. Мотор озлобленно рявкнул. Игорь газанул еще несколько раз. Улыбаясь, посмотрел на себя в зеркало заднего вида, перевел селектор передач в режим «D» и вдавил педаль газа в пол. Шины засвистели по мокрому асфальту, но визг прекратился почти мгновенно – антипробуксовочная система моментально сработала. Так же моментально автомобиль набрал скорость.

Сквозь шелест дождя Вика первая услышала звук разгневанного мотора. Игорь был уже в двух кварталах от них. Улицу Гастелло он пересек со скоростью сто тридцать семь километров в час. Его не смущали колдобины – дальше асфальт станет лучше. Дальше можно будет еще разогнаться. Краснознаменскую – последнюю на его пути улицу – он пресек уже почти на двухстах.

Все произошло в мгновение ока.

Как только Вика увидела летящий на них автомобиль, сумела только выдавить сдавленный крик, выпавший из ее рта, как последняя капля зубной пасты из тюбика, больше похожий на стон. Она точно промычала, стискивая губы и готовясь к мощному удару.

Авария же только еще раз успел подумать, что вот она – его смерть, и дернулся, пытаясь укрыть своим телом детей, способных сразиться с войском злых прагм. Дернулся, да только упал, не проделав и шагу. Он обомлел: впервые не чувствовал верхнюю половину своей ампутированной конечности, как не чувствовал и мочу, стекающую по ней и впитывающуюся в штанину.

Только в этот миг, услышав мычание Вики, видя валяющегося на остановке Аварию, Илья услышал мое «ОТОЙДИ!!!», но было уже слишком поздно. Он только успел обернуться и увидеть зловещую морду черного хищника с хромированным оскалом радиаторной решетки.

Автомобиль за секунду преодолевал уже больше пятидесяти метров, что было вдвое больше расстояния до автобусной остановки. На такой скорости даже профессиональному гонщику не хватило бы реакции, чтобы уйти от столкновения. Но это касается только неспособных…

Все могло закончится сразу, но Илья не успел выполнить мой указ, не успел отойти. Илье нужно было вредить эмоционально, а не физически.

Все пошло не по задуманному мной плану.

Игорь резко вывернул руль влево, чудом не врезавшись в остановку, пересек сплошную. Автомобиль подпрыгнул на бордюре и, не касаясь асфальта, пролетел над пустой парковкой «Тру Стори».

«Прям как в фильме», – успел подумать Антон Сосин, скучающий за дверями одинокий охранник, прежде чем автомобиль влетел, разбил стекла и впечатал его в стойку гардероба.

«Антон, что там у тебя?» – раздалось из чудом уцелевшей рации, сжимаемой кистью оторванной руки.

Желеобразный Антон не ответил напарнику со второго этажа.

От грохота проснулась гардеробщица. Встала с кресла и осторожно подошла к рабочему окошку. От увиденного потеряла сознание, повалилась назад и ударилась затылком о мраморный пол. Ей повезло умереть от потери крови.

– Святый Боже! Святый Боже! Святый Боже! – причитала Вика, набивая Аварии по щекам. – Святый Боже! Святый Боже!

Илья поднимал его за подмышки. Орал. Пытался тащить.

– Я в раю? – улыбался Авария и смотрел в небо. Капли дождя заливали глаза, но он не моргал. – Вы ангелы? Зачем вы так со мной?

– Ты жив. Ты жив. Ты жив. – Вика продолжал его бить. Его бледные щеки краснели.

– Это мы. Я, – Илья показал на себя, потом на Вику, – и Вика.

– Илона?

– Да. Илона.

– Ты так красива, Илона. Ты похожа на…

– Это я и есть! – не выдержал Илья и заменил собой Вику. Теперь он хлестал Аварию по щекам. – Я Илья! Я Илона! Очнись же ты наконец! Очнись, Андрей! Очнись, сукин сын!

– Илона? Вика? – Авария моргнул. Дождевая вода, накопившаяся в глазницах, скатилась по скулам. Он спустился с небес. – Я не… я не чувствую ноги.

Вика, чтобы понять, какую именно ногу он не чувствует, ущипнула обе.

– Ай! – отозвался Авария. – Больно!

Он сумел подняться сам. Разум его отрезвел, когда он увидел протараненную дверь «Тру Стори» и черный автомобиль внутри здания. Автомобиль, предназначавшийся для него с Викой.

– Идем! Скорее туда! У нас еще есть шансы застать его без сознания! – скомандовал Авария.

Они пресекли пустую, обезжизненную погодой улицу и через снесенную дверь вбежали в холл первого этажа заведения. Осколки битого стекла уже перемешались с кровью, текущей из-под передней части автомобиля. Кровь была и на стенах. Брызги долетели даже до потолка. Охранника просто разорвало, как осколочную гранату. Расщепило на частицы. Умер он раньше, чем его вдавило капотом в стойку.

– Не смотрите! – вырвалось у Аварии, когда под передним колесом внедорожника он увидел торчащую ногу в брючине и белом, уже пропитанном кровью носке. Он обернулся: черный лакированный ботинок охранника валялся у входа – в момент удара пострадавшего просто выбило из обуви. – Закройте глаза! Отвернитесь!

Ни закрывать глаза, ни отворачиваться дети не думали.

Вика, поскальзываясь на кровяной луже, уже подошла к водительской двери. Она плакала. Между спинкой кресла и сработавшей и уже сдувшейся подушкой безопасности находилось обездвиженное тело его какого-никакого, пусть даже сводного, но брата. Когда-то даже вполне себе нормального брата.

В сидячем положении его удерживал ремень безопасности. Голова свисала. Если бы не окровавленное лицо, можно было подумать, что тот просто решил покимарить. Кровь капала на драные шорты. Мрачная кровь. Вика не видела ее – ее взгляд приковал алюминиевый пруток, торчащий из плеча Игоря. Кусок рамы стеклянной двери прошиб лобовое стекло автомобиля и – точно копье – почти насквозь пробил мягкую человеческую плоть. Эта колотая рана и смутила Вику.

– Он мертв! Он мертв! – повторяла она, так до конца и не разобравшись в своих чувствах. Радость перемешалась со скорбью. А еще ей внезапно захотелось съесть сочный стейк. – Мертв!

Илья вдоль и поперек осмотрел мрачную картину. Он уже видал кровь. Видал мертвых. Видал и части человеческих тел. Видал слишком много, чтобы рассчитывать на такую банальную смерть. Его заботило другое: где все? Этот вопрос он задавал себе неоднократно. «Где работники кухни? Вот же их дверь, прямо здесь, перед глазами. Они же слышали грохот? А гардеробщица? Почему и ее нет на месте? Нет и одежды на вешалках, хотя в такую погоду даже из машины не добежать, не намокнув. Хоть кто-то должен был снять сырую куртку, плащ… кофту… головной убор». Илья повернулся к парковке: та пустовала.

– Мертвый! Умер! Не дышит! – гнула свое Вика.

– Рано делать такие выводы, – предупредил Авария.

«А на втором и третьем этаже тоже должны быть охранники. Почему их не слышно? Где весь персонал? Где крики? Что здесь сегодня не так?» Илья еще раз осмотрел стены, панорамные окна и только потом – лестницу на второй этаж.

Там, на полу, у первой ступени, рядом с осколком черепной коробки с короткой стрижкой, лежал белый лист бумаги со скотчем на уголках. До него еще не добрался ни один кровяной ручей, но минута-две – и он бы окрасился в багровые тона.

Илья прошел копошащихся возле автомобиля Аварию и Вику (те уже открыли дверь и стянули с тела ремень безопасности), поднял лист и перевернул.

– Объявление, – вслух прочел он первую строчку, а дальше – про себя: «На завтра обещают ливень. Для всех нас не секрет – в такую погоду посетителей мало. Для нас выгоднее вообще не открываться, но работать будут все. Вечер и ночь все изменят. Поэтому рабочий день 17го ИЮНЯ для всех начинается в 19:00. Изменение в режиме работы не касается: Ватных Б.Е. и Сосина А.Г. Директор «Тру Стори», Панкратова Светлана Юрьевна». – Кто вы? Где вы?

Сосина А.Г. Илья узнал быстро: на перемятом капоте валялся бейдж сбитого охранника. С Ватных Б.Е., вторым охранником, назначенным на работу в это время, он познакомился чуть позже.

Ты можешь задать резонный вопрос: что же тогда в «Тру Стори» забыла гардеробщица? Я отвечу: ей не сиделось дома, поэтому она и решила скоротать время на работе, пускай даже бесплатно. Но так ли бесплатно? Пятидесятилетней женщине разговор с тридцатилетним юнцом, желанным юнцом, дороже любых денег. Правда за этот разговор (так и не состоявшийся, ведь пару неброских фраз не назвать разговором по душам) ей пришлось расплатиться собственной жизнью. Сама виновата. За удовольствие принято хорошо платить.

Илья подошел к двери кухни. Повернул ручку. Дверь открылась. Помещение пустовало, если не обращать внимание на одинокую муху, кружащую вокруг ленты-мухоловки, сплошь залепленной крылатыми насекомыми.

«Мы – мухи, – с горечью подумал Илья, – а «Тру Стори» – мухоловка. Нас загнали сюда, чтобы избавиться».

– Он еще дышит, говорю тебе, дышит, – произнес Авария. – Не паникуй. Давай лучше достанем его. Аккуратно.

Авария наполовину залез в кабину, ухватил Игоря за подмышки и потянул, стараясь не задевать алюминиевый кол, торчащий из его плеча. Менее всего ему хотелось болевым шоком вывести Игоря из отключки. Менее всего ему хотелось навредить им троим. Авария не знал, на что тот способен в таком состоянии. Не знал, но догадывался: на многое.

С великим трудом он выгрузил неподъемную ношу из скрюченного автомобиля и поплелся спиной назад, надеясь не поскользнуться. Ноги Игоря волочились по залитому кровью полу, оставляя за собой две полосы протертого мрамора, вновь заливающиеся обратно. Авария тянул его к противоположной стороне холла, где находился единственный чистый, не пострадавший островок пола. Если там и были осколки битого стекла, то совсем чуть-чуть. Именно от этого «чуть-чуть» Авария и попросил Вику очистить поверхность, тем самым совершив глупость.

Вика подошла к нетронутому островку и отодвинула ногой несколько стекляшек.

– Готово, – сказала она и вдруг выругалась: – Твою налево!

Ранее незапятнанный пятачок больше таковым не был: теперь на нем красовались кровяные отпечатки ее подошв.

– Можно… можно… – запыхался Авария. Руки быстро уставали, покалеченная нога подводила: крепление протеза ослабло и теперь хлябало. Еще немного, и ему пришлось бы прыгать на одной ноге. – Можно…

А что, собственно говоря, можно? Тащить Игоря на улицу? Зачем ему тащить его именно туда, где чисто, где нет крови? Что это даст? Авария не мог поверить, что весь его… их общий с ребятами план пошел к чертям собачьим только лишь из-за того, что он вышел в этот непогожий день на улицу. Не просто вышел – поперся в центр города. С детьми! Понадеялся на опрометчивость Смайла и угодил в его ловушку.

– Мы – мухи и в мы в мухоловке, – повторил Авария только-только долетевшие до него слова Ильи и внезапно, совершенно случайно, увидел то, чего не было – а не было ли? – раньше.

Сверху, с лестничной площадки второго этажа, на него смотрел Борис, второй охранник, вышедший в этот день на работу. Охранник, с которым он уже был знаком.

– Привет, Вадик, – дружественно, улыбаясь во весь рот, словно там, внизу, ничего и не случилось, словно пол не залит кровью его расчлененного напарника, поздоровался тот. – Как дела, Вадик?

– П-при…

– Вижу, ты не один. Не знал, что у тебя есть дети. Чем вы тут таким интересным занимаетесь?

– М-мы… – только и сумел произнести Авария, пока в голове крутились совсем другие слова: «Он узнал меня».

– Да брось… – Ватных Борис, улыбаясь еще шире, спустился на одну ступень. – Тебе помочь? Боюсь, одному тебе не справиться… Как твоя нога?

Авария попятился назад, все еще не понимая, зачем тот это делает. Не понимая, откуда охраннику, броде бы, хорошему знакомому, известна его тайна. И до него вдруг дошло: «Как я втерся ему в доверие, так и он втерся в мое. Проблема в том, что он изначально знал, что я иной. Я же знал о нем ничего».

– Вижу, у вас тут заварушка организовалась. Очень интересно. Можно с вами? Хотите я вам помогу? – держась за перила, Борис спустился ниже. И еще ниже, доставая из кармана пиджака то, что впервые захватил с собой на работу. Страйкбольная граната с горохом – единственное, что можно было нарыть в его холостяцком жилище. Даже ножи – и те были тупыми, поэтому выбирать не приходилось. Можно было рассчитывать только на внезапность и его бойцовские способности: Борис был мастером спорта по тхэквондо.

– Берегись! – что есть мочи крикнул Авария, завидев зеленый, шарообразный предмет с чекой в руке охранника.

Он бросил Игоря и прыгнул к Вике – ты была слишком близко к лестнице. Прыгнуть – прыгнул, да только скользкий пол провернулся под его ногами. Авария упал на колени. Выставил перед собой руки, но и те разъехались, как ноги ребенка, только-только вставшего на лед. Авария расшиб нос, но этого не было заметно – на полу уже было много крови. Можно было подумать, что он только запачкался.

– Вика! – крикнул Илья. Он держал дверь кухни открытой. – Сюда!

Вика обернулась и увидела свое спасение. Она побежала к Илье, но ее ноги, как и ноги Аварии, точно так же проскользнули. Она не упала – зря что ли она не инвалид!

Охранник уже был на середине лестницы. Он выдернул чеку и удерживал спусковой рычаг. Только он… только я знал, что граната не настоящая, не боевая. Что она не способна на то, на что способен оригинал. Я и не думал взрывать ее, зная, что достаться может и Илье. Только поэтому пришлось ждать, пока он скроется от гороховых осколков за дверью. Мне нужно было только напугать его: его эмоции – моя сила. Таков был мой план. Более продуманный и более изощренный.

– Пожалуйста… – молил Авария. Он видел и распахнутую дверь кухни, и Вику, карабкающуюся к ней на корточках. Он видел: она еще хочет жить, в отличие от него – для себя-то он уже выбрал исход, – но не знал, что торопится не для себя, что в этот момент заботится не о своей жизни.

Вике удалось доползти до двери и подняться. Илья пропускал ее первой, но она затолкала его внутрь.

– Я люблю тебя, – произнесла она, когда тот валялся на полу кухни. – Люблю всем сердцем.

И закрыла дверь.

Илья пытался ее открыть. Тарабанил.

Вика прижималась к двери спиной и держала ее до последнего. Она, как и Авария, сделала свой выбор, и выбор ее был мне на руку.

Борис замахнулся гранатой.

Лиза к этому времени уже несколько минут наблюдала за этой сценой со стороны. Она ждала Настю у пробитых дверей «Тру Стори», и, когда та наконец подоспела (конечно же, в самый нужный момент), взяла у нее зонт.

Укрытая от дождя Настя нащупала коробок спичек в кармане джинсов, достала его. Зажгла одну спичку, сунула в приоткрытую молнию рюкзака и закрыла ее. Прислонилась к рюкзаку ухом: потрескивание и шипение – все как надо. Когда через молнию начал пробиваться дымок, она бросила рюкзак в холл «Тру Стори», туда, где Авария валялся с Игорем.

Через секунду уже густой бледно-зеленый дым валил из всех щелей, заполняя собой все свободное пространство.

Охранник отвлекся.

Настя вытащила керамбит из носка, прыгнула за порог и метнула его в охранника. Острие воткнулось в живот. Граната выпала из руки Бориса, а сам он согнулся пополам от боли и упал на ступени. Когда он пытался вынуть нож, граната взорвалась у его лица. Будь она настоящей, выжил бы только Илья, а так все, кто был в радиусе поражения, отделались синяками от гороховых осколков. Больше всего, конечно, пострадал сам охранник Борис. Успей он зажмуриться, глядишь, повезло бы. Но он не успел. Горох пробил глаза, и те вытекли. Он истошно завопил.

Завизжала Вика. Не от боли – от эмоций. Происходило нечто странное, что никак не вписывалось в ее повседневную (даже на фоне последних событий) жизнь.

От дыма ничего не было видно. Хоть тот и выходил на улицу, было тяжело дышать.

Вдоль стены Настя уже пробиралась к Вике.

– Не смей! – крикнула Вика, увидев приближающуюся к ней метательницу ножей. Она копошилась в поясной сумочке, судорожно пытаясь достать пистолет. – Не приближайся!

– Спокойно! – Настя подняла руки, продолжая медленно продвигаться. – Нас позвал Профессор! Мы на вашей стороне!

– Правда?

– У меня нет времени что-то тебе доказывать, Вика! Нам нужно убираться отсюда, пока…

Лиза прошмыгнула в дымовую завесу. Нашла в ней Аварию. Он лежал на полу и не спускал глаз с Игоря: тот хрипел и ворочался. Алюминиевый осколок торчал из плеча, пошатывался. Авария видел, как блестящий металл выходит из тела. А потом увидел и незнакомое лицо в дыму, понравившееся ему с первого взгляда – ну прямо еще один ангел во плоти!

– А? Что? – спросил он.

– Мы едва не опоздали, – повторила Лиза. – Нас позвал Профессор! – И протянула ему руку.

– Знал, что мы не одни. Знал с самого начала. – Он и сам не представлял, о каком именно начале говорил. Главное – перед ним, прямо перед лицом, ангел витал в облаках. Он ухватился за ее очаровательную ручку и поцеловал. Сел на задницу и почувствовал: высокотехнологичный анатомический протез только-что отвалился от культи. – Боюсь, подняться не получится. Мой протез… он…

– Это тебе должно пригодиться, – подмигнула Лиза, достав из пакета нейлоновые стяжки и армированный скотч. – Правда не знаю, поможет ли…

– Должно помочь. – Авария закатал штанину.

Как бы не кривился от боли безглазый охранник, его тело принадлежало мне. Пока оно не потеряло всю кровь, им нужно было пользоваться, тем более в исполнении плана медлить нельзя. Пока Настя обнимала Вику – дура поверила, что мой человек на ее стороне, – оставляя вне ее видимости весь первый этаж, я заставил Бориса вытащить нож из живота и подняться. В бледно-зеленой дымке он крался к Лизе со спины. Та уже подготовила тюбик клея от грызунов. Она склонялась над Аварией и перекрывала его обзор. Наконец безглазый проскользил по кровавому полу и вонзил керамбит в затылок Лизы – мгновенная смерть во благо.

Тюбик с клеем выпал из ее руки на колени Аварии. Потом завалилась и сама Лиза. «Ангел залечивает рану, – подумал одноногий и погладил ее по голове. – Какие прекрасные волосы. Какие теплые. Какие влажные». Он посмотрел на ладонь и оторопел: поверх подсохшей крови первого охранника лежали свежие сгустки. Авария еще раз погладил своего ангелочка и нащупал на затылке впадину с ручейком. «Святой источник, – произнес он вслух. – Ах, Господи, что я…» Он поднял голову: сверху уже смотрели две кровоточащие глазницы Бориса. Все его лицо было усеяно желто-зелеными, впившимися в плоть шариками, похожими на гнойники.

Авария только открыл рот и сразу получил рукояткой ножа в висок. На этом силы в теле охранника закончились, и он свалился в уже образовавшуюся человеческую кучу.

Илья все еще тарабанил по двери кухни. Требовал выпустить. Он слышал хлопок и знал, что тот значит. Он спрашивал Вику, в порядке ли она, и не верил, когда та отвечала, что все хорошо. Илья слышал новые голоса и знал, кому те принадлежали. Он хорошо помнил двух девчонок, курящих в кабинке школьного туалета.

– Настя, это ты? – спросил он с другой стороны двери.

– Да, Илья. Это я.

– Выпусти меня! Выпусти немедленно! Я должен знать… должен видеть!

– Все в поряде, Илья. Все на мази. И будет еще лучше, когда мы все выберемся. А пока ты там, ты в полной безопасности, – сказала Настя и сильнее придавила Вику к двери. – Вика не даст соврать.

– Илья, я тебя прошу: оставайся там, что… – Вика взвизгнула.

Взвизгнула и Настя, только не так правдоподобно.

– Что там? Что там? – спрашивал Илья, но никто больше ему не отвечал. Никто его больше не слышал.

От ранее густого дыма остался только запах гари, да и тот выветривался с завидной скоростью.

На полу, в увеличивающейся луже крови, Вика опознала Аварию, прижатого свежими телами жертв. Он дергался, пытался выползти, стонал. Облокачивался на пол, но в скользкой темно-красной массе руки его разъезжались, и он падал. Повторял и снова падал. Силы – его собственные – покидали.