Нонаме

Кейт ахнула в полголоса, Арчи ахнул в уме.

– Спасибо за помощь! – в никуда крикнул он и поклонился. – Потом это звездное небо начало перемешиваться, и совсем скоро я наблюдал новое созвездие – лицо нашего общего знакомого.

Кейт поняла, о ком он говорил.

Арчи горел от нетерпения увидеть лицо старика на черном холсте, только красные огоньки не собирались перемещаться.

– Я говорю: появилось лицо ста-ри-ка! – громко сказал он, но уже не Кейт, а огонькам и продолжил ждать, пока они сдвинуться хоть на миллиметр. – Эй, вы! Эй, ты!

«Ты-ты-ты-ы-ы-ы…» – отразилось в пространстве.

Все зашумело, затрещало и запищало, словно кто-то искал неиспользуемую, давно забытую всеми радиоволну, перемещая ползунок по шкале частот на старом радиоприемнике.

«Пи-пи-пи-хр-шшш-пип-хррр-шшш-шшшш» – примерно такой запрос могла увидеть Кейт в поисковой строке браузера телефона, если бы воспользовалась голосовым вводом текста. Shazam бы точно узнал в этих звуках несколько треков Моргенштерна. В этом плане Кейт не повезло – в отличие от Арчи. Его ушам посчастливилось обойти стороной этого исполнителя.

Хрипы закончились, и сверху, снизу, спереди и сзади – буквально отовсюду на них обрушился раскатистый механический голос с помехами:

– Здравствуй, Арчи. Здравствуй, Кейт.

Как бы сильно не был искажен электроникой голос, Арчи точно его узнал. Тот самый голос старика из лодки и отовсюду, откуда только можно, и с теми же манерами общения. Даже Кейт вспомнила его. Тогда, совсем малышкой она разговаривала с этим голосом. Тогда это голос еще не хрипел от старости. Тогда этот голос принадлежал мужчине в коричневом классическом костюме. Тогда этот голос звучал в ее голове, звучал в ее снах. Звучал, как сейчас.

– Здравствуйте, – робко пролепетала Кейт детским голоском.

Арчи одернул ее.

– Где ты!? – громко спросил он, озираясь по сторонам. Здороваться он не стал.

– Я? – переспросил механический голос. Произношение его было больше похоже на «Й-А».

– Да, ты, старикашка!

– Зачем так грубо, Арчи Пинтен? Где твои манеры? Чему тебя учили в школе? Работая радиоведущим, ты так и не научился общаться с людьми?

– С людьми? Разве ты человек? Мне кажется, я общаюсь с набором озвученных компьютером символов. Так что, хр-ен морж-овый, – Арчи специально произнес ломаным языком, стараясь максимально близко спародировать голос из ниоткуда, – ид-и, пож-алуйс-та в жо…

– Арчи!.. – хотела остановить его Кейт

– …пу.

12

Вокруг погасло. Арчи не видел даже силуэта Кейт, хоть она и находилась совсем близко к нему, и он чувствовал исходящее от нее тепло.

Тело его вдруг стало влажным. В одно мгновение он перестал осязать опору под ногами, да и самих ног он уже не чувствовал. Он не знал: стоял, сидел или лежал. «Может, я лечу? Мои глаза открыты? Я дышу? Кейт дышит? Мир дышит? – думал он. – Я вообще могу думать? Я ведь сейчас думаю? Что происходит? Это была плохая идея. Кейт была права. Я ее не послушал. Теперь все закончилось. Все рухнуло с последним «пу», как по щелчку пальцев. Если бы я только мог повернуть время вспять и не запирать себя в этом беспространственном пространстве. Я существую?» Ему хотелось извиниться за свое поведение, извиниться перед стариком, извиниться перед его голосом, содрогающимся несуществующую материю, в которой он находился.

Арчи собрал все свои силы (если их можно было назвать силами, если у точки с разумом вообще могли быть какие-то силы, кроме мышления), чтобы открыть рот и извиниться. Он даже почувствовал свои губы, но не под носом, а где-то вдалеке, где-то за гранью понимания.

«Я – всего лишь частичка, бит информации. Во мне заложено много чего интересного, но я ничего не могу с этим поделать. Как я выглядел?»

Он представил себя. Сначала это был манекен, который он видел миллион раз в триллионах магазинах одежды. Манекен был черным, и Арчи перекрасил его в другой цвет – в цвет его кожи, цвет, который он помнил по семейной фотографии. Из нее же он извлек изображение своего лица и наложил на голову манекена. Шевелюра времен пятнадцатилетия идеально вписалась на пластмассовой лысине оживающий куклы. Арчи добавил щекам легкой небритости и проредил волосы, чтобы не выглядеть слишком уж молодо. Теперь перед ним стоял манекен среднего рода с идеально реалистичным лицом Арчи Пинтена. Он исправил положение, и через секунду промеж ног болтался первый половой признак, увеличенный на 30%. Так уж ему захотелось. Последним штрихом была одежда: синие джинсы, белая футболка и кеды, которые вручил ему Алекс.

«Вот он я. Самый настоящий я. «Й-А», – сказал бы старый мудень», – услышал Арчи в своей голове собственный голос.

Он представил, как залетает через ухо в голову человекоподобной куклы и обогащает ее вакуумную пустоту разума. Он почувствовал мышцы, почувствовал протекающую по венам кровь, почувствовал, что может пошевелить губами, почувствовал пропавшую теплоту Кейт и ее дыхание, ее прикосновение.

Она дотронулась до его руки. Он моргнул и вновь увидел перед собой обилие красных звезд в черной бездне.

13

– …бло, – вырвалось из его слипшихся губ.

Кейт удивилась, а из невидимых динамиков послышался вполне человеческий, немеханизированный смешок.

– «Жо-бло»? – переспросила Кейт и, заразившись усмешкой голоса, хохотнула. – Это на французском, хи-хи?

– Какое «жо-бло»? Что это? Ты о чем, Кейт? Вы сговорились, пока я?..

– «Ид-и, пож-алуйс-та в жо…» – начал говорить ты, но я тебя перебила, подумав о другом, а ты закончил: «Бло». Получается, ты сказал: «Жо-бло».

Арчи в недоумении покосился на нее, ведь он помнил, что сказал: «Жо-пу». Он это помнил точно.

– Не забивай голову, Арчи, – заговорил человеческий голос, голос старика. Добрый, хрипловатый, загрубевший со временем голос. – Если бы я только мог повернуть время вспять… – раздался в пространстве голос не старика – Арчи и вновь сменился старческим: – Это были твои слова, и я организовал тебе такую возможность, так что можешь закончить начатое.

Теперь недоумевала Кейт. «Когда он такое говорил? Вчера? Год назад?» О чем говорил старик Арчи, она искренне не понимала. «Это было до «жо-бло»?»

А вот перед Арчи все встало на свои места. Для него время между «жо-пу» и «жо-бло» проходило в каком-то другом измерении. Измерение, которое создал для него этот старик, хихикающий над ним на пару с Кейт. После «жо-пу» Арчи долгое время витал в пространстве, собирая себя по кусочкам, а когда собрал, старик дал ему шанс реабилитироваться. Все это с ним произошло после «жо…» и до «… бло».

– Извини… те, – с уважением произнес Арчи, – и… спасибо… вам…

Кейт перестала улыбаться.

– Пожалуйста, Арчи. Я не держу на тебя зла. На твоем месте я, возможно, повел бы себя точно так же.

– Почему бы тебе не выйти и не поговорить с нами с глазу на глаз? Мы не причиним тебе вреда. – Арчи подумал о шокере в своем кармане. Но он действительно не хотел причинять старику вреда, ему нужна была правда. – А если захотим, у нас вряд ли получится. Верно… эм… мистер?..

– Я знаю, что у тебя добрые намерения, Арчи Пинтен. Я знаю все о тебе. Я знаю, о чем ты думаешь. За электрошокер не волнуйся, он на месте – в твоем кармане, я даже зарядил его аккумуляторы. Ты верно подметил, что у вас не получится навредить мне, ровно так же, как и я не могу навредить вам. Нет, я не привидение и не звукозапись с четким алгоритмом ответов, – ответил старик на мысли Кейт и Арчи.

– Для чего вы строите из себя добрячка? – напористо начала Кейт. – Зачем вы приходили к Максу домой? Что за фокус вы тогда провернули, что заставили нас подумать в общее сновидение? Что вам нужно было от меня в детстве? Это вы перетащили маленькую невинную девочку из другого мира и заставили ее поверить в другой, чуждый ей мир?

Голос не отвечал. В пространстве лишь кружились размеренное похрипывание и тяжелые вздохи мужчины, а после – долгое шабарчание, ужасный свист фонящего микрофона, несколько щелчков и гробовая тишина. Красные точки начали расширяться, вновь заполняя своим светом пространство. Когда уже не было ни единого темного пятнышка, пространство начало переливаться всеми цветами радуги. Яркая вспышка заставила Арчи и Кейт закрыть глаза, и, когда они их открыли, они уже находились в комнате Бумажного Макса. Хозяина квартиры дома не было, но все остальное было в точности также, правда окна были заменены на новые.

– Так вам будет комфортнее? – прохрипел старик. Теперь голос звучал не из ниоткуда, а точно из компьютерных колонок Макса.

– Это сфера виртуальной реальности? Очередной фокус?

– Называй, как хочешь, Арчи. Если не нравится, я могу сменить обстановку.

Окружение начало изменяться, как слайды, пролистываясь вокруг них. За пару секунд они побывали в Египте на вершине одной из пирамид, на Китайской стене, под величественными ветвями священной Эйвы, в Москве на Красной площади (Арчи узнал ее по кадрам из фильма «Красная жара») и даже успели понаблюдать за землей через иллюминатор МКС. Еще немного, и их бы точно стошнило от пестрящих, мелькающих в глазах, напрягающих вестибулярный аппарат 3D-слайдов.

«Если бы меня вырвало на борту МКС, блевотина осталась бы там или бы продолжила перемещаться с нами?» – подумал Арчи.

– Продолжила бы, – ответил голос, прочитав его мысли.

– Оставьте квартиру Макса, – промолвила Кейт, когда у нее начала кружиться голова, когда она после МКС побывала в Лондоне у Биг-Бена, на пляже Слобурга и на мосту самоубийц в Кирове. Последний она видела только на открытках и не понимала, чем такое прекрасное место с неповторимым видом на набережную и русские просторы привлекало склонных к суициду. По ее мнению, лучшим способом лишиться жизни был сон в наушниках с играющими в них треками того же Моргенштерна. Она снова позавидовала Арчи, что он не был знаком с его творчеством.

– Хорошо, – ответил голос и оставил знакомый интерьер. Сам же старик был изображен на мониторе в тех же черных лохмотьях, в которых видел его Арчи в первый день на лодке.

– Вот ведь чудо из чудес – человек на картинке двигается и разговаривает! – высказался Арчи, глядя на монитор.

– Не ерничай, Арчи. Позволь мне поговорить с Кейт. Она этого заслуживает.

Арчи притих.

– Неужели? Мне очень интересно послушать, как вы будете оправдываться в содеянном.

– Оправдываться? – Старик улыбнулся и сощурил глаза. – Мне это ни к чему, Кейт. Я всего лишь делал то, что считал правильным. То, что не могло тебе навредить.

– Не могло навредить? Да вы верно смеетесь надо мной. Маленькой девчонке навязать другую жизнь, заставить поверить в нее, заставить поверить в то, что она свихнулась… Да меня вся окраина считала чокнутой! Я сама себя считала чокнутой и до сих пор считаю! Я думала, у меня раздвоение личности! И это, по-вашему, правильно?

– Думаю, да, Кейт. Я всегда думал, что поступал правильно. Знал, что это не так, но верил, что таков был единственно верный вариант. Не опасный вариант.

Кейт не выдержала самодовольства старика, схватила стул Бумажного Макса без спинки и с размаху ударила по монитору. Стул не прошел сквозь экран, как сквозь голограмму, как она сначала подумала, а с треском разнесла монитор, что осколки пластикового корпуса долетели аж до дивана. Сам экран промялся и заполнился паутиной трещин. Даже ножка стула сломалась пополам, кусок древесины отскочил от стола и приземлился на коробку с маркировкой «OE2C2DOE2C2O», из которой Макс доставал телефон, который невозможно было отследить. Максу бы это, будь он там, точно не понравилось.

Окружение снова несколько раз сменилось и остановилось на комнате Макса. Стул и монитор снова были целыми и невредимыми, а старичок на экране добродушно улыбался, как и раньше.

– Не переживай, Кейт. Наконец-то я могу называть тебя так… Кейт, Кейт, Кейт. Ты же не против, я правильно понимаю? – Она была не против. – Круши все подряд, выпускай эмоции наружу. Я все исправлю, это не сложно.

– Уже выпустила, так что сами расслабьтесь.

– Расслабься сам, понял!? – пригрозил Арчи, и улыбка старика стала только шире.

– Вы общались со мной, вы снились мне, и я просыпалась в холодном поту!

– Я хотел помочь тебе, – произнес старик.

– Получилось?

– Смотря что рассматривать, Кейт. Принять новую жизнь, родителей, личность и место жительства, несомненно, помог. Вернуть тебя туда, откуда ты родом – нет.

– Откуда?

– Я этого не знаю, Кейт, – ответил старик с экрана монитора. – Тогда всю информацию я мог получить только от тебя. Тогда ты говорила мне, что тебя зовут Кейт… Кейт Милани, если мне не изменяет память, а она может изменять, мне уже годков-то – ого-го.

– Мила-а-а-ни, – напевно протянула она.

– Ты назвала имена своих родителей, но сейчас я их вспомнить не могу.

– Почему мне пришлось стать Катей Малиной? Почему мне пришлось жить ее жизнью? Это твоих… ваших рук дело?

– Отчасти… Я был лишь проводником, через который тебе пришлось ею стать.

– Но почему? Как? Кто она такая? Кто я? Кто вы?

– Она… ты… – замялся старик, – вы – одно целое.

– Как и я с Артемом? – спросил Арчи.

– Да. Сейчас я уже имею право это утверждать, тогда не мог. То были другие времена. Тогда я был юн и многого не знал, точнее не мог узнать. Тогда передо мною стояла другая цель – сохранить жизнь. Не разум – жизнь. Полноценную жизнь, какой бы она ни была. Тогда я основывался на собственном опыте, сейчас – на твоем, Арчи Пинтен.

– Хватит говорить загадками, мистер… – Арчи задумался, – старик.

– «Мистер старик»… Так ты еще меня не называл.

– Всему свое время.

– Именно, Арчи! Всему свое время! – громко сказал старик, что прохрипели динамики, усиливая его хрипоту. – Время меняется. Оно меняет людей. Оно поменяло мои взгляды. Оно поменяло Кейт. Оно поменяло ее местами с Катей Малиной, и, в принципе, Кейт это устраивало до поры до времени, пока в ее жизни не появился ты, Арчи, пока она вновь не вспомнила о себе. О Кейт Милани. Большего ей было не нужно. Правда, Кейт?

– Я… я… – Кейт не знала, что ответить.

– Жизни людей связаны, – продолжал он разрывать хрипотой динамики компьютера, – и они, как пряди волос, как трос, переплетаются между собой и соединяются воедино из тончайших нитей, одна за одной, и тянутся на протяжении всего существующего во вселенной. Разорвать такую связь крайне сложно, я бы даже сказал: невозможно. Было невозможно. Я первый, кому это удалось сделать.

– Брр… Какая, на хрен, связь? Какие, к чертовой матери, пряди? – недовольно буркнул Арчи. – Ты пудришь мозги и мне, и Кейт.

Монитор отключился. Нет, не от удара Кейт по нему стулом и не от пробития его кулаком Арчи, он просто взял и выключился так, словно вырубилось электричество. Через некоторое время он включился обратно и уже отображал рабочий стол Бумажного Макса. На часах было 20:05.

Арчи и Кейт молча ждали, когда старик снова появится на мониторе, но его все не было и не было. Арчи подумывал подойти к компьютеру и найти программу видеосвязи, через которую они, по его мнению, общались, но не успел.

– Не бойтесь, – произнес старик. Они вздрогнули. – я позади вас.

– Где? – хором спросили они, когда обернулись и никого не увидели.

– Вы меня не видите, потому что я явился к вам в истинном своем обличии. Нет, я не невидимка. Полагаю, невидимка имеет какую-то массу и хоть и невидимую, но плоть. Я же не знаю, какой именно формы и на что похож.

– То же самое я испытывал между своими «пу» и «бло», – вставил Арчи.

– В точку! – восхитился голос его догадками. – Именно в таком же состоянии ты и находился. Можно назвать его галлюцинацией, но с большой натяжкой, и это я ввел тебя в него. Шарлатаны назвали бы это состояние гипнозом, но я к ним не отношусь. Именно поэтому Кейт и не слышала никакого «пу». Его слышал только ты… Все, что было между «жо» и «бло» я внушил тебе… Ты был частью меня.

Мозги их начали закипать от неразберихи, от общения с никем, от общения с голосом, появившимся из ниоткуда, с голосом, который вполне мог принадлежать искусному политику, отвечающему, вроде как, на все вопросы, при этом уходя от ответов: вроде бы, все довольны, и одновременно ничего не понятно. Во время общения Арчи смотрел на диван, он представлял на нем невидимого старика, а Кейт направляла взгляд на верхний угол комнаты, где изгибался и провисал под собственным весом толстенный канат проводов, покрытых толстым слоем пыли. Ей казалось, что именно там находилось говорящее нечто, похожее на сгусток энергии, на электрическое поле или на маленькое облако. Вскоре она все-таки перевела глаза на монитор только из-за того, что у нее защемило в шее, да и так ей было и комфортнее, и привычнее. Окончательно запутавшись, она спросила:

– Но старик, что мы наблюдали, кто он? Разве он не вы?

– Я. Тот старик – образ, который я действительно хочу на себе видеть. Это образ, который я представляю себе. Это кропотливая работа, которую я собирал по частям, пока не добился совершенства. Тогда на это у меня ушло несколько лет, сейчас это можно провернуть за пару секунд, прибегнув к помощи нейронных сетей. Тогда мне они бы пригодились, сейчас я рад, что не пользовался ими, поскольку мой результат точнее.

– Вы говорите о?..

– Да, – ответил старческий голос, прочитав мысли Кейт и не дав ей закончить. – Так бы я выглядел в своем возрасте, если бы остался человеком. – Арчи и Кейт переглянулись. – Вижу, вы недопонимаете меня… Я могу принимать любое обличие, любую мыслимую и немыслимую форму жизни, могу быть любым предметом… вообще всем. Я могу быть и диваном, Арчи, и монитором, Кейт. Но в основном я принимаю человеческий облик. Облик, который я хочу видеть на себе. Мой облик.

– Тогда почему бы тебе сейчас не принять его? – спросил Арчи – очень уж ему хотелось вновь увидеть старика из лодки, если это был именно он.

– Уже принял.

В комнату зашел мальчик лет десяти в черных шортиках без логотипа (скорее всего, их сшила ему его мать из отцовских брюк), серой футболке, на которой фломастером на груди в несколько проходов было выведено «E=mc²», белой кепке с тем же уравнением, выведенным тем же почерком. В одной руке мальчуган держал деревянный чемоданчик «Набор для пайки», в другой – сверток пожелтевших бумаг.

– Так я выглядел в детстве, – пропищал мальчишка и почесал коросту на колене. – Этот набор для пайки мне подарили родители, а бумаги я взял в школьной библиотеке. В них подробно расписана инструкция сборки портативного (тогда он назывался карманным) калькулятора. Собрать, правда, у меня ничего тогда не вышло, но зато раз и навсегда появилась любовь к электронике.

Мальчик начал мерцать, стал полупрозрачным и пропал, потом снова замерцал, принимая совершенно другие очертания. Когда вновь появился, он был уже не застенчивым юнцом и не стариком. Он был вообще не человеком. Посреди комнаты стоял памятник. Тот самый памятник, который Арчи видел у проходной «ЗТ»: та же бочка вместо тела, те же канаты вместо рук, те же корни старинного дерева вместо ног и та же микроволновая печь вместо головы. Не хватало только вороны, которая, по всей видимости, часто на нем сидела, судя по царапинам на дверце «головы» памятника.

– Сейчас я – мой первый робот, – произнес уже механический голос, похлопывая дверцей, – только тогда он не умел общаться. Это сейчас я говорю его голосом, которым так и не сумел его наделить. По сути, он вообще ничего не мог, кроме минимальных движений. Но он был и остается самым первым и самым любимым моим детищем. Именно им добрые жители окраины увековечили память обо мне.

– Так ты… вы, – поправился Арчи, – тот самый Филипп Килов, основатель «Зеленых Технологий»? Первый директор?

– Что значит?… Кхе… – робот-памятник поперхнулся, и дверца микроволновки открылась. Канатной рукой он закрыл ее и начал мерцать, трансформируясь в морщинистого старика в коричневом костюме, как на детских фотографиях Кейт, с добрыми глазами. После процедуры, старик продолжил уже знакомым человеческим голосом: – Что значит первый, Арчи? Я единственный директор «ЗТ», просто мало кто об этом знает, точнее никто не знает, кроме уже вас двоих. После того, что произошло, мне пришлось изменить принцип работы. Мне пришлось скрывать свою сущность, отчего все и решили, что я пропал. Не знаю, откуда пошли слухи о смене директора, но они были мне на руку. Благодаря этим разрастающимся до невозможности слухам я сделал первый шаг в верном направлении – максимальная скрытность и неразглашение производственной тайны, прописанные в трудовом договоре. Собеседования я начал проводить в разных кабинетах (поменять их, как вы понимаете, мне не составляет труда) и по телефону. Правда я находился не на другом конце провода, а сам был телефоном. – Старик снова продемонстрировал чудеса перевоплощения и в этот раз не использовал мерцание (это давалось ему легко). Тело его сжалось, и через доли секунды красный пластиковый телефон с круглым циферблатом обрушился на пол. Телефон зазвонил, и Арчи кнопкой включил громкую связь, услышав голос старика: – Как видишь, это не так уж сложно.

– Теперь-то я понимаю, о чем говорил Семен. Но вот я никак не пойму, зачем ты избавился от него? Как он тебе насолил? Он же не рассказал мне ничего особенного. Лишать человека жизни так же легко, как и превращаться в этот дебильный телефон?

Арчи не выдержал и швырнул телефон в коридор. На месте приземления вновь появился старик.

– Семен этого не заслужил! – грозно добавила Кейт, неуверенно поглядывая на Арчи.

– Что бы вы обо мне ни думали, я здесь ни при чем.

– Семен рассказал нам, что получил приказ следить за мной. От кого? От неизвестного! Вот от кого! Это был не ты? Голос в телефоне, рации и громкоговорителях не ты?

– И он говорил тебе правду, Арчи. Чистую правду. Он не солгал тебе ни разу во время вашего последнего разговора. Во время его послед… последнего разговора в своей жизни. Точнее в твоей жизни, Арчи. Я действительно попросил, повторю: попросил, а не приказал следить за тобой. Только слежка, не более. Ну еще доклад и твоя фотография с указанием координат и времени на обратной стороне. – Не успели они подумать о кабинете с ячейками, в котором произошел их половой акт, как старик ответил на вопросы, пошарив в их головах: – Нет, те фотографии сделал не Семен. Его снимки еще не попали в свою ячейку, и да, я не наблюдал за вами, когда вы… резвились, так сказать.

– Зачем тебе понадобилось наблюдать за мной и хранить кучу сфабрикованных на меня дел? Ни на одном же снимке меня нет! Я не бывал в тех местах и не знаком ни с кем из тех людей со снимков.

– Наблюдал, чтобы знать все и чуточку больше. Все те снимки были сделаны во время наблюдения именно за тобой, Арчи.

– Но как? Когда? Я был под гипнозом, или это очередные твои фокусы?

– Гипноза не существует, Арчи, в отличии от фокусов… фокусов жизни, – прохрипел старик и улыбнулся. – Так далеко ты еще никогда не заходил. Только поэтому я пошел на такой отчаянный поступок…

– Какой? Заманил нас в свое логово? – спросила Кейт.

– Заманил? – старик вновь улыбнулся, обнажая пожелтевшие зубы. – Вы сами сюда пришли, вас самих тянуло сюда. Это вы открыли все замки, а один раз просто снесли дверь, хоть она и открылась. Я лишь позволил вам зайти, позволил пройти через двери, через которые прохожу сам, чтобы не забывать о своем человеческом начале. Я позволил себе, закрывая глаза на неизвестную опасность, встретить вас, показать вам свою сущность и ответить на ваши вопросы. Положив руку на сердце, точнее на то место, где оно находилось, обещаю постараться ответить на каждый из них, поэтому, детки, не стесняйтесь. Вижу, вы сомневаетесь, но верите мне.

Вопросов в их головах было куда больше слов «гей», «пидор» и «гомосек» в яростных речах Лехи. Арчи казалось, что их больше, чем звезд во вселенной. Ему казалось, что без стакана холодного виски и дольки лимона было не обойтись. Старик опередил его мысли, и со взмахом его руки запотевший стакан светло-коричневого напитка появился на компьютерном столе между клавиатурой и мышкой. Арчи взял его. Дубово-карамельный аромат ударил по его ноздрям, и он не смог удержаться от смакования напитком, вот только когда кромка холодного стекла оказалась у его губ, он вспомнил о напитке, которым угощал его старик ранее в лодке. «Квас, – подумал Арчи, – это был квас. Сейчас я бы выпил квасу». Он сделал глоток, другой. О виски речи как ни бывало – в его стакане уже был квас. Старик снова угодил его потребностям.

Пока Арчи наслаждался тонизирующим напитком, позабыв о всех вопросах, Кейт задала свой, но не тот, что хотела. Слова сами вылетели из ее уст:

– Чем занимаются «Зеленые Технологии»? Люди, что на вас работают, сами не понимают, над чем трудятся. Хоть они и оставляли свою подпись под пунктом о неразглашении, языки-то все равно у всех длинные, особенно в барах. Кто-то из них пилит доски, кто-то плавит стекло. Один пьяный мужик как-то сказал в «Ешь и Пей», что у него был тяжелый день: всю смену он поливал цветы… Цветы!? – воскликнула Кейт, когда ее осенило. – Неужто он поливал герберу!?

Старик кивнул. Он присел на диван, хоть это ему даже не требовалось, ведь он мог просто сесть, зависнув в воздухе. Ему вдруг как никогда захотелось вновь почувствовать себя человеком в компании людей.

– Я знал, что они тебе понравятся, – довольно ответил он. – «Зеленые Технологии» (я имею ввиду само название) взялось из ниоткуда, оно просто появилось в моей голове. Иногда мне кажется, оно приснилось молодому парнишке, увлекающемуся электроникой. И вот тот парнишка с паяльником и кипой литературы занимался своим хобби в своей комнатушке. Пока все его друзья играли деревянными автоматами в войнушку, дергали девчонок за косички и заползали на кедры холма Восьми Валунов, он получал тумаки от родителей за трату бесценного электричества, рылся в проводах, резисторах и трансформаторах и читал истории о том самом холме. Между малышней тогда ходили слухи, что в холме зарыт бесконечный лабиринт, в конце которого есть сундук, а в сундуке лежит батарейка размером с копейку, способная запитать весь мир на сотни тысяч лет. Представляете? Дети есть дети.

– Детские легенды, – с пониманием вставила Кейт.

– Вскоре я перебрался в сарайчик, в котором уже начинал работать над своими первыми заказами. В основном это были электрические зажигалки для курящих друзей и знакомых моего отца, но иногда были вещи поинтереснее, например, ремонт телевизора. Вот так мало-по-малу хобби начало приносить мне деньги. Этому, конечно, я был несказанно рад, но тех денег не хватало даже на оплату счета за электричество. Именно поэтому я начал задумываться над собственной мини-электростанцией. Старого тракторного генератора, взятого за гроши в пункте приема металлолома, с любовью перебранного и доведенного до ума, и деревянных лопастей, выстроганных из загнивших досок, хватило, чтобы собрать простейший ветрогенератор, способный запитать лампу накаливания и паяльник одновременно, но только при сильном ветре. К слову, я и этому-то был чертовски рад. После моим детищем начали интересоваться люди, и через пару месяцев я уже собирал по две штуки в день, естественно, для продажи и, естественно, качественные, стабильно работающие как при слабом ветре, так и при его порывах. В последующие годы производственные площади расширились вместе с ассортиментом производимой продукции, а «ЗТ» обрели окончательный вид, который не изменялся по сей день, но только снаружи. Когда я стал тем, кого вы теперь видите перед собою, в «ЗТ» начались перемены. Поскольку я более не нуждался ни в деньгах, ни в еде, ни во всем остальном, в чем нуждается обычный человек, все деньги, что зарабатывала моя компания, уходили на заработную плату персонала, и уже совсем скоро здесь хотела работать половина страны. Мест, естественно, на всех не хватало, поэтому я не хитрым для себя и уже для вас способом, – Старик щелкнул пальцами, и комната Макса в миг изменилась. Теперь они находились в просторном и светлом цеху с белыми стенами. В нем находился громадный конвейер с множеством линий, сенсорных экранов и лампочек. Он не работал, а в помещении стоял неповторимый запах выпечки. Старик вновь щелкнул, и из цеха они перенеслись в другое, не такое просторное, как предыдущее, но и не такое маленькое, как комнатушка Бумажного Макса, помещение, правда мониторов было столько же, и каждый стоял на своем столе. Было понятно, что это был офис, менеджеры которого разошлись по домам, – создавал все новые и новые рабочие места, основываясь на профессии, опыте, а то и вовсе на предпочтениях соискателей. Я все делал и продолжаю делать для того, чтобы люди могли работать и зарабатывать. Жаль, что в последнее время народу стало приходить мало, и все чаще стали увольняться действующие сотрудники. Всему виной новая золотая жила, охватившая разумы слобуржцев – прямые эфиры для взрослых.

– Порнуха? – прямо спросил Арчи.

– Ну да. – Старик развел руки.

– С ваших слов, получается, что вы прям спаситель, работающий во благо народа. И, вроде как, кажетесь милым, вот только вы не договариваете о скелетах, спрятанных во всех ваших, – Кейт щелкнула пальцами, – бесконечных шкафах.

– А чем ты, доченька?

– О том, что скрывается на холме Восьми Валунов за колючей проволокой.

– Ах, о ней… Там ничего не скрывается… Проволока там только для безопасности… – Старик явно что-то недоговаривал, и Кейт чуяла это. Старик знал, что она знала. – Для безопасности людей…

– Для безопасности людей? Она кого-нибудь обезопасила? Например, Артема Пентина, пропавшего на самой вершине холма, она обезопасила? От него остался только велосипед, да кусок штанины, зажатый в цепи. Что вы с ним сделали?

– Я ничего с ним не делал, юная леди, – прохрипел старик. – Я не вмешиваюсь в жизни людей, а только предоставляю им работу, в которой они нуждаются.

– Да ты сам себе врешь! – не выдержал Арчи и чуть не бросил в старика пустым стаканом, но удержался. – Ты говоришь, что не вмешиваешься в людскую жизнь, хотя водишь нас за нос и управляешь, словно какими-то куклами. Ты находился рядом с Кейт и находился рядом со мной! Ты притащил нас сюда и рассказываешь тупорылые небылицы, которым и правды-то нет. Кто ты, мать твою, и для чего мы здесь!?

– Арчи, будь вежливее, я же тебе не грублю. Я же сказал, что отвечу на все ваши вопросы, если, конечно, вы сами того захотите. Есть моменты, которые мне не хотелось бы разглашать. Нет, не потому, что это какая-то моя злая тайна, а от того, что это может навредить тебе, навредить Кейт. Ответы, которые ты хочешь и можешь услышать, могут тебе не понравиться, они способны переиначить всю твою… вашу веру. Мир на так прост, каким вы его представляете. Он полон загадок, которых даже я не сумел разгадать, хотя времени у меня было предостаточно. Вы сами в этом можете убедиться. – Он обратил их внимание на часы на экране монитора: 20:09. Прошло всего четыре минуты. – Здесь я могу им управлять: замедлять и ускорять, поворачивать в обратную сторону и останавливать.