«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

– Я застрелил д’ваньяна, – сказал он себе, тщательно выговаривая слова. – О да, я его застрелил. Я, Рыжий Рохан, убил д’ваньяна, а сам – вот он, жив-живехонек. Значит, д’ваньяна можно убить. У меня получилось. Но что было потом? Как я здесь оказался?

Память отказывалась нырять в прошлое. Рохан, стиснув зубы, мысленно вернулся к пещере, в тот момент, когда схватился за оружие и…

Вспышка. Вспышка ослепительная, словно солнце, бело-желтая, ярчайшая вспышка из всех, что когда-либо наблюдали на Венере. Ни один венерианец не видел солнца. Даже костры здесь горели бледно-лиловым пламенем. Даже бластеры полыхали бледно-фиолетовым. Но вспышка у пещеры была как само солнце. Ослепительная. Отключающая и зрение, и сознание.

Д’ваньян растворился в ней, а потом накатил туман, и в нем растворился цвет солнца, после чего в туманной пелене, вспомнил Рохан, сверкнули радуги – должно быть, первые радуги на Венере.

Но упал ли д’ваньян? Ни один человек не способен устоять на ногах, получив заряд бластера почти в упор, с трех футов. Но разве д’ваньян – человек? Рохан снова и снова задавал себе этот вопрос, а вокруг перешептывались болтливые листья, но в их шепоте не было ответа. Никакого ответа не было. Была только ослепительная вспышка, туман, радуги, а потом…

А потом они побежали.

– Форсайт! – позвал дрожащим голосом Рохан, перекрикивая болтовню листьев. – Форсайт! Мармелад!

Из джунглей появились темные фигуры. Спутники остановились, перевели дух.

– Рыжий? – неуверенно спросил Форсайт. – Рыжий?

– Так, хватит. – Рохан совладал с дрожью в голосе. – Успокоились. Мы целы. Все под контролем.

– Под контролем! – с горечью передразнил его Форсайт и, тяжело дыша, прислонился к дереву. – Ну конечно, все в полном порядке. Вот только я собственными глазами видел, как ты пристрелил д’ваньяна. Знаешь, какое за это положено наказание?

– А ты знаешь? – с вымученной кривой ухмылкой спросил Рохан.

– Никто не знает. Может, раньше никто не пробовал убить д’ваньяна. Может, это совершенно новое преступление и для него еще не придумали наказание. Но придумают. И тогда…

– Заткнись, – перебил его Рохан, изо всех сил стараясь взять себя в руки, и повторил почти ласково: – Заткнись, Форсайт. Что сделано, то сделано. Теперь вам придется пойти со мной. Если доберемся до Горы, у нас не будет повода для волнений. Обещаю.

– Я не пойду. – Форсайт по-прежнему тяжело дышал. – Вернусь и буду ждать Брильщика. Ты же с ним связывался. Думаю, он все-таки прилетит. Мы просто поторопились уйти, только и всего. Он…

– Брильщик не прилетит, Форсайт, – устало объяснил Рохан. – Он уже два года как мертв.

Довольно долго все трое молчали. Когда тишина стала особенно гнетущей, Мармелад, прожигая Рохана взглядом, неторопливо и как будто машинально снял с плеча бластер.

– Не надо, – предупредил Рохан. – Без меня вам ничего не светит.

– Брильщик мертв? – тупо повторил Форсайт. – Не верю. Врешь. Ты…

– Да, я вам соврал. Пришлось. Ведь без вас мне не обойтись. – Рохан говорил мягко, но уверенно и настойчиво. – Я не связывался с Брильщиком, потому что с ним невозможно связаться. У меня нет канала связи с преисподней. Брильщик прожил долгую паскудную жизнь, а два года назад разбился в джунглях. Мне Чокнутый Джо рассказал. Я боялся, что и вы про это слышали, но все равно рискнул. Выбора не было. Говорю же, если доберемся до Горы, вы мне спасибо скажете. Мы так разбогатеем, что плевать нам будет на правительство, станем сами себе власть, построим в этих джунглях собственную империю и подомнем под себя полмира. Три императора… Богатств хватит каждому. Перед нами целая планета – ждет, когда ее захватят люди вроде нас. Я знаю, как это провернуть, и не отступлюсь. Мне нужна ваша помощь, и я устроил так, чтобы вы мне помогли. Вернуться уже не сможете. Вся Венера настроена против нас. Остается только идти на Гору, а если дойдем, станем хозяевами этого мира! – Он оттолкнулся локтем от дерева. – Короче, я пошел. Если хотите, давайте со мной.

Остальные молча смотрели на него, давясь гневом и отчаянием. Потом Форсайт слегка набычился и попытался что-то сказать, но не смог. Глаза округлились так, что над радужкой показался белок. Форсайт уставился в ту сторону, откуда они пришли.

Рохан обернулся. В бормочущей тишине все трое отчетливо слышали легкие шаги по гальке. Рохан принялся лихорадочно вспоминать, встречалась ли им на пути галька. Опустил глаза. Ноги мокрые. Да, была широкая полоса влажной гальки, а за ней между деревьями вился быстрый ручеек. Далеко ли? Он не помнил.

Вдали перекатывались и хрустели сокрытые за листвой камушки. Затем зажурчала вода. Так журчит ручей, омывая препятствие – например, ноги, переходящие его вброд. Снова хруст, теперь на ближнем берегу. Потом тишина.

Может, идущий находится дальше, чем кажется. Отражаясь от здешней листвы, звук меняется самым причудливым образом.

Рохан сипло выдохнул, твердой рукой поправил рюкзак, проверил, на месте ли бластер, и сказал почти так же бодро, как всегда:

– Ну, пошли. – Предчувствие опасности подействовало на него, как глоток спиртного. Прочь сомнения, долой нерешительность, отныне – только вперед. – Пошли, живо! Если оторвемся, все получится.

– Оторвемся? От кого? – прошептал Форсайт, озирая круглыми глазами затянутые туманом джунгли, из которых они только что выбрались. – Ты же сам знаешь, что это он. Я… видел за деревьями что-то черное. Он идет за нами. И он заберет нас, Рыжий. Мы убили его, и теперь он будет ходить за нами, пока не заберет. Рыжий, я…

Рохан тяжело шлепнул здоровенной ладонью по его потной смуглой физиономии.

– Молчи и топай. Передо мной. Мармелад, ты тоже. Я вам свой тыл не доверю. Ну же, шагом марш! – Он возбужденно хохотнул. – Пойду замыкающим. Если это и правда он, то заберет меня первым.

Оба послушались. Двинули вперед, хоть и нерешительно. То и дело оступались. Рохан сделал глубокий вдох, осклабился и мелодично засвистел. Бледные дрожащие листья, что говорили с ним со всех сторон, задрожали еще сильнее, когда он с вызовом запел, обращаясь к туману и оплетенным лозой деревьям:

– Спустись, светлый фаэто-о-он, спустись, забери меня до-мо-о-ой…

Над влажной пеленой и цепкими джунглями вздымались громадные плечи Горы, исполинские плечи, местами укутанные в туманную плащаницу, но по большей части нагие – серый вулканический камень, разукрашенный огромными цветными кляксами мягкого лишайника, розовыми, янтарными, темно-синими и бледно-зелеными. Вершины не видать. Озерцо, тайна, сокровища – все они спрятались в облаках и притворились, что их не существует.

Рохан бросил теплый, полный обожания взгляд в сторону вершины. Даже не верилось, что он у самой цели и вот-вот сбудутся все его мечты. Он рассмотрел извилистую тропинку, ведущую круто вверх, прикрыл глаза и представил, как спускается по ней, нагруженный сокровищами. Бриллиантами и рубинами. И еще он станет мудрее, чем тот Рохан, который стоит сейчас у кромки джунглей. Станет сильнее, чем д’ваньян. С Горы спустится Рохан, владеющий тайной д’ваньянов – существ, держащих в подчинении всю планету. Рохан повелевающий.

Он оглянулся. Звук шагов стал громче. За шепчущей листвой ничего не рассмотреть, но преследователь ступал размеренно, словно заведенный. А ведь он не старается догнать, понял Рохан. Ему достаточно лишь идти следом.

Рохан знал, что пора бы испугаться. Форсайт и Мармелад, примерзнув к месту, вглядывались в джунгли и тряслись от извечного суеверного ужаса. Но теперь, когда тайна совсем рядом, рукой подать, Рохану не до страха. К тому времени, как его нагонит неспешный преследователь, Рохан станет мудрее д’ваньянов, сильнее д’ваньянов, но для этого надо поторопиться.

– Ладно, – сказал он, – вперед. На Гору, парни. Обещаю, как только мы…

– Слышите? – перебил его Форсайт.

Все замерли. Джунгли продолжали бессвязно шепелявить. Над деревьями тяжело вздыхал ветер. Издалека донесся раскат грома, а после повторился зов: тонкий, замогильный, искаженный листвой.

– Ро-охан… – звал голос. – Ры-ыжий… Ры-ыжий Ро-охан!

На этот раз по спине Рохана прокатилась волна озноба.

– Вперед! – повторил он. – На Гору, быстро!

И снова тот же зов, теперь совсем рядом. Преследователь стремительно настигал их. Чудеса, да и только.

– Ро-хан… Ро-охан…

Рохан бросился бежать, тяжело топая и чувствуя, как по спине бьет рюкзак. Гора так близко… Если вырваться хоть немного вперед, быть может…

– Рохан? – окликнули от кромки джунглей. – Рохан, подожди меня.

Сам того не желая, Рохан обернулся. Не веря глазам, облегченно выдохнул и глупо спросил:

– Чокнутый Джо, ты?

– Ну да, я. – Старик улыбнулся сквозь косматую бороду. – А ты думал, не я? Погоди минутку.

Он уверенно ступил на мшистый ковер и двинул вперед, широко размахивая руками. Крепкий дед. Может, и не дед вовсе – никто не знает, сколько ему годов. Борода с шевелюрой выцвели то ли от возраста, то ли по более туманным причинам. О Чокнутом Джо никто ничего не знает. Известно лишь, что он приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, не отвечает на вопросы, всегда безмятежный, лучится благодушием и творит самые странные вещи в самое неподходящее время. Короче, не зря его прозвали Чокнутым.

Чудак, но на удивление опрятный. Синие джинсы, забрызганные росой и каплями дождя, аккуратно прихвачены ремешками квайских сандалий; на джинсовой рубашке, пошитой в Лебедином Порту, стоит клеймо «казенное имущество»: такие выдают всем землянам, прибывающим на Венеру. Из-под клапана нагрудного кармана выглядывает розовый цветок, а на взъерошенных волосах – прозрачная бабочка и несколько крапчатых лепестков, но о них Чокнутый Джо, наверное, сам не знает.

– Думал вас опередить, – заговорил он, и с лица не сходила придурковатая улыбка, – но вы больно уж шустрые. – Он задрал голову и глянул на тропинку, что вилась по крутому склону горы. – Ну и ну! Ни капли не изменилась. Кто из вас пойдет первым?

– Так это ты? Это ты все время за нами шел? – нервно спросил Форсайт, пропустив вопрос мимо ушей. – Больше… никого с тобой не было?

– Не понимаю, о чем ты, сынок, – прищурился Чокнутый Джо.

– А ты видел?.. Там был?.. – Форсайт не мог подобрать слов.

– Д’ваньян, – закончил за него Рохан. – Мы думали, нас преследует д’ваньян, Джо. Скажи, ты что-нибудь видел?

Чокнутый Джо обернулся, задумчиво уставился на джунгли и запустил пальцы в бороду. Прозрачная бабочка захлопала крыльями, высвободилась из его кудрей и улетела прочь с легким дуновением ветра.

– Преследует запутанным путем… – пробормотал Чокнутый Джо, – по лабиринту моего сознанья…

– Чего? – раздраженно спросил Форсайт.

Чокнутый Джо лишь покачал головой. Улыбка исчезла, и он снова сказал:

– Так кто намерен идти первым?

– Ясное дело, мы пойдем все вместе, – ответил Рохан. – Так что насчет д’ваньяна, Джо?

– Если ты ему нужен, он тебя поймает, – сказал Джо. – На твоем месте я бы не волновался. Мчал за мною ангелов отряд. – Он улыбнулся Рохану. – Часто слышу, как про них поют. Значит, первым пойдешь ты, Рохан? Тут такое дело, что всем вместе нельзя. Это против правил.

– Правила теперь устанавливаю я, – отмахнулся Рохан. – Кто мне помешает? Там же никого, так?

– О нет. Там всегда есть один квай. Он ждет.

– Чего он ждет?

– Ждет, чтобы его сожрали, – беззаботно сказал Джо. – Чтобы его слопала тварь, которая в озерце живет. Ты же знал, что она стережет сокровище. Разве не знал?

Форсайт выжидающе смотрел на Рохана. Тот отвернулся, но с другой стороны на него напряженно пялился Мармелад. Оба в один голос сказали:

– Так вот оно что!

– Нет, ребята, вы неправильно поняли, – рассмеялся Рохан. – Если боитесь, я сам буду нырять за камнями. Никто не обещал, что получится легко. Но вы мне поможете. Если на берегу постоит человек с бластером, мне гораздо…

– Нет, Рохан, – твердо возразил Чокнутый Джо. – Сам знаешь, так нельзя. А поодиночке можно. Ты подумай, Рохан. Вспомни, что там, наверху. – Он остро глянул на Рохана из-под выцветших кустистых бровей. – Тайна, которую ты узнаешь, только если пойдешь один.

– Вы о чем вообще? – осведомился Форсайт.

– Это секрет, – по-детски объяснил Чокнутый Джо. – Рохан в курсе. – Он снова глянул на дрожащие джунгли, и его голос слился с их сонным шелестом: – И за спиной вскипел гнев Божий, и грянул гром, и валит серный снег. – Он с улыбкой посмотрел на Рохана. – И убыстряет паренек пригожий к вершине гибельной свой бег…

– Да вы оба психи, что один, что другой, – сердито бросил Форсайт, а затем отвернулся и задумался.

Похоже, у него зарождалась новая мысль, а Рохан не мог допустить, чтобы она созрела. И решение, естественно, оставалось только одно.

Рохан отступил от остальных троих, положил ладонь на рукоять бластера, угрожающе приподнял его. С такого расстояния можно стрелять, не вынимая оружия из кобуры. Рохану всегда нравился этот трюк.

– Ладно, Форсайт. – Он уже не старался говорить бодро и дружелюбно. – И ты, Мармелад. Идите сюда, оба. Мы поднимемся вместе, но вы пойдете первыми, а ты, Чокнутый Джо…

Он прикинул варианты. Рано или поздно старика придется убить. Как ни крути, из-за него сплошной риск. Он может вывести этих двоих на Земную трассу, а ведь сейчас они подчиняются Рохану только из страха перед джунглями. С таким проводником вмиг перестанут слушаться. И еще Чокнутый Джо слишком многое знает про Гору. Однажды выболтал, выболтает снова, а Рохану конкуренты не нужны. Он коснулся спускового крючка, помедлил и решил, что еще не время.

– А ты, Чокнутый Джо, – продолжил он, – ступай обратно, и чтобы я тебя больше не видел. Отныне играем по моим правилам.

Тяжелое лицо Форсайта сморщилось в задумчивой гримасе. Рохану это не понравилось. Он грозно дернул бластером:

– Форсайт?

Тот покосился на него, приподнял верхнюю губу и язвительно засмеялся.

– Скажи-ка, Чокнутый Джо, – спросил он, глядя Рохану в глаза, – с этой Горы есть еще один спуск?

– Нет, – безмятежно ответил Чокнутый Джо. – Тропинка только с этой стороны. С остальных сплошные обрывы.

Форсайт, не сводя с Рохана прищуренных злобных глаз, осторожно попятился, нашел подходящий камень, присел, снова издал неприятный едкий смешок и злорадно сказал:

– Ну давай, стреляй. Что же ты не стреляешь?

Мармелад тоже все понял и разразился хохотом, похожим на собачий лай.

– Не будет он стрелять, – сказал он, отсмеявшись. – Что-что, а стрелять не будет.

– Почему это не буду? – осведомился Рохан, изо всех сил стараясь не дать волю гневу.

– Потому что мы тебе нужны, вот почему, – объяснил Форсайт. – А ты нам не нужен. Ты бы вообще нас не взял, но одному не под силу такое путешествие по джунглям. Когда спустишься с драгоценностями на горбу, тут-то мы тебе и пригодимся. Вот почему ты втянул нас в эту авантюру. А раз это твоя затея, не наша, давай, шагай первым, сражайся с чертовой рыбиной. Если вернешься с богатством – так уж и быть, мы разделим ношу. Не вернешься – тоже ничего страшного. Чокнутый Джо выведет нас на трассу. Поступай как знаешь, Рыжий. Ты сам напросился.

– Мы-то не убивали никаких д’ваньянов, – подхватил Мармелад, – так что местные нас не тронут. Мы поможем тебе унести бриллианты и рубины, но сами за ними не полезем.

Рохан взглянул на Чокнутого Джо. Старик отчужденно улыбался.

– По одному зараз, Рохан, – негромко напомнил он. – Я же тебе говорил. Иначе нельзя, запрещено. Даже если застрелишь меня, ничего не изменится. Тебе придется идти на Гору в одиночку.

Крутая каменная тропинка огибала наклонный монолит. Вниз невидимым прохладным ручейком струился ветер, а еще ниже в промежутках между клочьями тумана дрожали джунгли. Багровые тучи то и дело озаряла далекая молния. Рохан пробирался вверх, топтал лишайники и оставлял на тропинке бледно-зеленые, розовые и фиолетовые пятна.

Оставшихся внизу уже не было видно, но Рохан знал, что́ они замышляют, потому что на их месте замышлял бы то же самое. Форсайт с Мармеладом не рискнули лезть на Гору, но, когда Рохан спустится с драгоценностями, они застрелят его. Ну или попробуют застрелить.

Вспомнилось, как Чокнутый Джо провожал его ласковым взглядом безумца, пока запрокинутое лицо не растворилось в тумане. Вспомнилось, как бородатый псих бурчал под нос древний стишок: «О юноша, пришел твой час, повергни дьявола за нас».

Рохан усмехнулся. Самоуверенности ему было не занимать. Внизу перекатывались облачные континенты, словно у его ног лежала вся планета, которую он собирался покорить после того, как покорит Гору. Даже странно, насколько он уверен в существовании богатства и тайны, которая возвысит его над д’ваньянами. Ведь это лишь слова безумца, но он нисколько в них не сомневается. В груди пекло, и не только из-за крутого подъема. Рохана переполняли волнение и благоговейный трепет, он чувствовал, что Чокнутый Джо прав: в этот кульминационный момент жизни необходимо войти в одиночестве, вступить в эту битву, полагаясь только на собственные силы, и либо выиграть, либо проиграть. Но Рохан не проиграет.

Еще один крутой поворот, и он достиг вершины.

Он замер, прищурился и осмотрелся, не осознавая, что́ насвистывает сквозь зубы. «Спустись, светлый фаэтон».

Это был остров в небесах, обнесенный стеной с широкими воротами; таких широченных ворот он в жизни не видел; и за причудливым кружевом металла виднелась вершина Горы, залитая серым сиянием, в котором предметы не отбрасывают теней; и над этим плато шептал ветер. Застывшая бесцветная картина, словно гравюра на стальном листе, если не считать потрясающе синего озерца. Чокнутый Джо не обманул: оно синее, как небо, – в мире, никогда не видавшем неба. Диаметром футов тридцать, с гладким рукотворным берегом, цвета вечности – вот оно, озерцо, прямо перед ним.

Он стал на краю широкого каменного полукруга. За ним возвышалась стена; возле нее стояла шаткая конструкция вроде тех, что возводят на средиземноморских базарах дома, на Земле: кривые опорные шесты, крыша из веток, с которых капает вода, а под крышей – хаотичное нагромождение мусора, как у галки в гнезде. Под навесом на кипе бахромчатых одеял мирно спал квай.

Ждет, чтобы его сожрали, сказал Чокнутый Джо.

Рохан окинул любопытным взглядом инвентарь, сложенный под «базарным навесом»: все эти мелочи настолько важны для квая, что он решил взять их в последний путь. Окруженный осколками непостижимого венерианского быта, квай лежал на животе, и под нагромождением одеял виднелись розовые подошвы. Руки квай сцепил на гладком тюленьем затылке.

В стену над собой он натыкал булавок и набил гвоздей, на которых развесил разноцветные нити и плетеные ленты. На одной ленте – проволочная клетка, внутри ползает и почирикивает насекомое вроде мотылька. Рядом шар, вырезанный из темно-красного дерева; с него свисает гроздь колокольчиков. Три абсолютно сумбурные картины в рамках неправильной формы. Свисток с длинной кисточкой. На полу горшок с водой и тремя блеклыми цветками, у каждого два лепестка отогнуты книзу аккуратной рукой.

Рохан беззвучно ступил на камни, но через мгновение понял, что в тени поднятой ладони квая раскрылся круглый желтый глаз. Квай, не шевелясь, равнодушно смотрел на гостя.

Содрогнувшись, Рохан направился к воротам.

Снова крутой поворот, и он на вершине.

Стена была высокая и очень толстая, такая толстая, что проем для ворот оказался скорее сводчатым коридором двадцатифутовой длины, а сами ворота походили на паутину, заполнившую этот коридор от края до края, сотканную пауком, умеющим свивать блестящую металлическую нить. Рохану что-то вспомнилось. Замысловатый узор… Да, похоже на нити, вплетенные в тесные одежды д’ваньянов. От ликования сердце забилось чуть быстрее: вот оно, первое подтверждение слов Чокнутого Джо.

Еще один вопрос: как пройти сквозь ворота? Он посмотрел на стену. Не перелезть, слишком высокая. Оглянулся на квая. Тот уже сидел, скрестив ноги. Вцепился руками в лодыжки и безучастно взирал на Рохана. Того слегка смутило выражение квайского лица – на нем читалось высокомерие. В прошлом этот квай обладал существенной властью, причем довольно долго. Линия губ, надменный взгляд… Странное дело. С чего он бросил свое племя и ушел на Гору? Обложился скудными пожитками, сидит и ждет, когда его призовут…

Рохан снова посмотрел на ворота. На сей раз ему показалось, будто в паутине есть углубление, что-то вроде входа в лабиринт. Он выставил перед собой руку, осторожно ощупал твердые металлические завитки, обнаружил пустоту размером с человеческое тело и шагнул в нее.

Остановился и всмотрелся вперед в поисках следующей пустоты. Уверен был, что она существует. Но для того чтобы найти ее, необходимо сосредоточиться на извивах металлической нити. В паутине тихо пел ветер. Через пару секунд Рохан заметил следующий проем, изогнулся влево, протиснулся между вибрирующими сплетениями блестящей проволоки и остановился в новой пустоте, теперь в нескольких шагах от входа в арку.

Это определенно механизм, думал он, созданный утонченным венерианским разумом для цели, которую не понять землянам. Точно, это механизм, и он функционирует как задумано. Чтобы пробраться сквозь паутину, нужна предельная концентрация; зазеваешься, и ворота начинают выталкивать тебя к отправной точке – мягко, пружинисто, едва ощутимо.

Рохан двинулся вперед, постоял несколько долгих минут, изучая слепящую путаницу нитей. Вдруг увидел лабиринт под нужным углом, обнаружил следующий свободный проем и без помех одолел еще три фута металлических зарослей. Оглянулся и не нашел того места, где только что стоял: оно немедленно слилось с лабиринтом. Рохану стало страшно, он начал искать обратный путь, через несколько минут отыскал – и понял, что теперь не видит дороги вперед. Стал искать ее снова и почувствовал, как паутина давит на него, как по лицу ползут блестящие витые нити. Ворота изгоняли его из коридора.

Он сосредоточился на новой проблеме, нашел путь, протолкнулся в следующую пустоту, остановился, всмотрелся в паутину. Медленно, очень медленно Рохан продвигался вперед и наконец оказался на плато за стеной, перед безмятежным озерцом.

«И это все?» – подумал он, оглядывая пустую вершину Горы.

Ответом стал шепот влажного ветра. Да, это все. За стеной ничего нет. Только поросший цветным лишайником камень и само озерцо, словно глаз без век, смотрящий в вечность.

Рохан подошел к нему, остановился на берегу, глянул вниз.

Сердце дрогнуло.

Чокнутый Джо и тут не обманул. Из небесно-голубых глубин Рохану подмигивали звезды – зеленые и красные, янтарные и синие. Целые россыпи драгоценных камней на песчаном дне озерца.

Затем в глубине шевельнулась тень – громадное тугое кольцо развернулось, свернулось, снова застыло, – и это была часть другой, более крупной тени. Рохан наклонился, вгляделся в озерцо, но вода помутнела. Ничего не видно…

Венерианская фауна – до сих пор тайна, покрытая мраком. В своих исследованиях земляне придерживаются узких коридоров безопасности, и если в джунглях водится опасное зверье, оно старается не приближаться к городам и трассам. О созданиях, живущих на дне здешних морей, землянам известно не больше, чем о глубочайших секретах океанов родной планеты. Существо в озерце было огромное, ленивое, тускло поблескивающее там, где его шкуру озарял свет. Рохан как мог прикинул его размеры и с легкой настороженностью подумал, что тварь двигается медленно – должно быть, сыта, иначе квай не ждал бы по ту сторону ворот. По-видимому, когда он понадобится, его каким-то образом призовут. Или кваи приходят сюда по собственному расписанию? В любом случае Рохан – отличный пловец. И у него есть нож.

«Для начала, – думал он, расстегивая рубашку, – можно сделать две-три ходки. Потом подогнать сюда корабль с нормальным вооружением, расстрелять эту тварь и забрать остальное. Надо бы поаккуратнее. Может, она даже не проснется».

Тут он подумал про д’ваньянов и снова окинул плато встревоженным взглядом. Вдруг Чокнутый Джо трижды сказал правду, а на четвертый раз солгал? Да, озерцо синее. Да, в нем драгоценные камни и какой-то монстр. Но где же самое главное сокровище, тайна д’ваньянов? В чем эта тайна? Нет, Чокнутый Джо никогда не лжет. Разве что непреднамеренно… Быть может, он нафантазировал ее, эту тайну, когда стоял здесь и пялился в гипнотическое око озерца? Нет, потому что он действительно знал секрет д’ваньянов. Джо говорил с ними как с близкими знакомыми, и его слова имели для них серьезный вес. Ну да ладно. По крайней мере, вот они, драгоценности. А потом можно будет разобраться со всем остальным.

На Рохана нахлынула странная уверенность. Тайна здесь. Доказательств он не видел, но в глубинах разума, за пределами здравого смысла, было понимание, что Чокнутый Джо не обманул его, не ввел в заблуждение, и в свое время он узрит тайну, как узрел ее безумный старик.

Оставив брюки на камнях, он нацепил на талию ремень с ножнами, встал на краю озерца и приготовился нырнуть.

Вода оказалась очень мягкой, нежной, совсем не похожей на настоящую воду. Не закрывая глаз, Рохан уверенно плыл ко дну и наслаждался фактурой окружавшей его бесконечности, любовался тем, как сгущается синева, высматривал цветные вспышки на песке, словно осенние листья, упавшие на дно колодца. Казалось, он плывет по беззвездному синему небу. Ему стало легко и хорошо. Странно даже подумать, что в одной с ним воде находится чудище, формы и природы которого он не знает. В озерце была смерть, но он не боялся смерти, ведь в озерце еще была жизнь, был свет, и он светил тому, кто отважился нырнуть в эти воды.

Драгоценные камни лежали тут и там плотными сияющими холмиками. Рохану показалось, что в центре озерца между ними пролегает широкая тропа, словно… что-то оставило на драгоценностях свой след. Но обитатель этих вод, кем бы он ни был, таился в непроглядной глубине. Возможно, спал. Или уполз в свою нору.

Рохан встряхнул легкий, но крепкий мешок, что взял с собой для камней, и ткань обернулась вокруг предплечья, словно водоросль. Чтобы остановиться, он ухватился за предмет, наполовину утонувший в песке, и обнаружил, что держится за резную фигуру, усеянную скользкими драгоценными камнями. Она оказалась достаточно тяжелой, и Рохан завис на месте.

Сколько же здесь сокровищ, с любовью думал он, перебирая камни свободной рукой. Крупные рубины, будто капли крови; полурастворившиеся нити жемчуга; подобранные по размеру бриллианты в нерушимых золотых оправах; проржавевшие ящички, из которых ручейками высыпались разноцветные камни. Фигурки божков с огромными изумрудными глазами – из материала, похожего на слоновую кость, покрытые длинным зеленым мехом водорослей. Стальные зеркальца, покрытые ржавыми родинками тления; давным-давно в эти зеркальца смотрелись квайские красавицы, а потом сами истлели и обратились в прах. Стальные кинжалы, от которых остались лишь инкрустированные золотом рукоятки. Столько всего – богатство бьет через край, и конца ему не видно…

Счастливый Рохан принялся разгребать первый слой драгоценностей, надеясь докопаться до новых сокровищ. Быстро отобрал самые крупные и красивые камни, сунул в мешок. Огромные бледноглазые бриллианты, благородные сферы, живые, как сами звезды, россыпи всех цветов радуги, ограненные капли концентрированного блеска. Просто чудо. Рождество, Новый год и Пасха, вместе взятые. Не счесть подарков, протяни руку да собирай.

В легких начало припекать. Он развернулся и, не выпуская из руки тяжелый мешок, поплыл к светло-голубой поверхности глотнуть воздуха. Перед тем как вынырнуть, не сдержался и ликующе захохотал, а потом какое-то время задыхался и отплевывался. Наконец вытряхнул добычу на берег и опять нырнул.

Сокровища сияли ярче прежнего. Рохан зарылся в них, снова и снова перебирая крепкими пальцами силу и славу целой планеты. Вынырнул во второй раз, опустошил туго набитый мешок, погрузился.

Теперь он докопался до ручейка малиновых капель, словно старатель, нашедший золотую жилу в хрустально-серебряной горе. Сунул обе руки в груду богатств и заморгал: глаза застил потревоженный раскопками песок. Потянулся за самыми крупными и яркими камнями – те, как водится, оказались почти рядом. Почти.

Из молочно-тусклых далей пришла долгая песчаная волна, лениво проплыла перед глазами, и Рохан почувствовал, как вода всколыхнулась. На лодыжке сомкнулось бетонное кольцо.

Рохан извернулся. Рубины разлетелись в стороны и, медленно переворачиваясь, пошли ко дну вялой красной моросью. Рохан в приступе смертельной паники пытался вырваться из неослабевающего, тяжелого, холодного каменного захвата, но его увлекало в молочно-мутные воды.

Тут произошло невозможное: сквозь слепящие песчаные облака, взбитые его конвульсивными движениями, проступило солнце. В горячке борьбы Рохану показалось, что огонь зажегся у него в сознании, словно символ животного страха. Но щупальце тянуло его к источнику света, тот как будто увеличивался в размерах, рос, становился ближе и шире и сверкал в точности как солнце – ясное бело-золотое солнце в водах цвета земного неба. Синее небо и солнечный свет: на Венере не видали ни того ни другого. Разве что здесь, в этом озерце.

Легкие горели огнем. Ослепнув от страха, песка и воды, Рохан и думать забыл, что он человек разумный; в тот момент он вырывался из капкана, словно обезумевший зверь.

Судорожно молотил руками, пока не почувствовал, как в ладонь послушно лег болтавшийся на ремешке кинжал. Сознание просветлело, Рохан сомкнул пальцы и из последних сил направил лезвие вниз, в молочную пелену с проблесками солнечного света, туда, где по лодыжке подбиралось к колену тяжелое щупальце.

Почувствовал, как оно содрогнулось, и ударил снова. Вода вспенилась, бетонное кольцо слегка обмякло. Скорчившись вдвое, ослепнув от света и тьмы, Рохан нанес третий удар, и лезвие кинжала погрузилось в невидимую твердую плоть. На этот раз щупальце ослабило хватку и медленно-медленно ускользнуло прочь.

Рохан пулей взмыл к поверхности вспененной воды, мутной из-за песка, но искрящейся отражениями странного солнечного света, пылавшего на дне озерца. Сделав последнее отчаянное движение, он вынырнул, ухватился за каменный обод и беспомощно завис над бурлящей бездной, спрашивая себя, как скоро щупальце снова до него доберется.

В его запястье вцепилась рука. Две руки. Не поднимая глаз, он стал кое-как выбираться на берег, но сумел только благодаря этим спасительным рукам. Наконец встал на краю озерца, закашлялся, оступился и упал, а потом целую вечность лежал на сухих камнях.

Когда вернулось дыхание, а вместе с ним сила воли, он открыл глаза и увидел две белые ноги в сандалиях и разбросанные вокруг них драгоценные камни. Силы понемногу возвращались. Он стал подниматься и наконец сел перед своим сверкающим богатством, сел и заглянул в лицо стоявшему перед ним существу, незаметно сдвинув ладонь к кинжалу, чтобы в любой момент сомкнуть пальцы на рукоятке.