Tsitaadid raamatust «Я, Легионер»
Только там можно узнать, что крепкое тело и мышцы не дают гарантии выдержать 10 километровый кросс, или 80 километровые броски. Все заложено в сознании, которое контролирует волю и мораль, часто оказывается, что внешний вид потенциального солдата не соответствует его боевым качествам. Те, кто остаются, пройдя через четыре месяца ада, не столь сильны как гориллы, сколь твердо уверены, что нет пути назад. Правда и то, то эти люди не имели военного опыта, но суровые условия, военная дисциплина и болезни быстро просеяли «чернь», и остались только самые лучшие.Эту армию звали странно – Иностранный легион. Казалось, солдаты и офицеры этого легиона – мужчины, которые любили войну больше, чем свою собственную жизнь.В Легионе тяжело, но жратва обеспечена.
Во времена моей молодости если легионер стрелял в кого то, то тот, конечно, уже был мертв.Один легионер равен трем солдатам, потому что он действующий солдат и сохраняет жизнь французского солдата, и притом легионер – солдат, отобранный у врага.
“Ce n’est jamais fini а la Legion” («У легиона нет конца»).
В очередной раз в моих ушах прозвучали слова сержанта Разы: “Ce n’est jamais fini а la Legion”. Действительно, не имело значения, одет ли ты в парадную форму, в гражданское платье или в военную форму, независимо от того, где ты – на миссии, на фронте или просто на базе, главное, что ты всегда в легионе, где все по нормативу и все надо делать как можно быстрее.“Chaque legionnaire est ton frиre d’arme!” («Любой легионер твой брат по оружию»). «Один легионер равен трем солдатам, потому что он действующий солдат и сохраняет жизнь французского солдата, и притом легионер – солдат, отобранный у врага».
Я не боялся кроссов и нормативов, я уже знал, что все зависит от психики и центр управления находится в голове.
Жить в легионе было трудно, но, безусловно, игра стоила свеч. Мы одна семья, мы братья по оружию и судьбе! Сила не в ногах и мышцах, а в голове, это истинная цель упражнений и тренировок. Вы должны понять, что Легион не делится ни на расы, ни на религии, ни на футбольные команды. Как только он встал передо мной, я встретился с ним взглядом. В ту же секунду я понял, что это было не шоу. На самом деле, я никогда не думал быть военным, я любил свободу и не выносил ограничения, но я обожал испытания, которые я встречал по пути, и Иностранный легион был самым большим из них.
Через двенадцать лет после прибытия Иностранного легион в Алжир, руками легионеров был построен целый город-шедевр, который стал его домом. В протяжении 120 лет этот город-казарма, Сиди-Бель-Аббес, был домом легионеров со всего мира и называется Maison Mère de la Légion Etrangère (Дом-мать Иностранного легиона).
Его звали Мадсен и он руководил Федеральном управлением полиции United States Marshals Service Министерства юстиции Соединенных Штатах в конце XIX и в начале ХХ века в Оклахоме. Мадсен служил в XIX веке в Легионе, и после окончания контракта, приехал в США и сделал карьеру на Диком Западе. Это типичный пример
«La légion est dure mais la gamelle est sûre» («В Легионе тяжело, но жратва обеспечена»).
Наполеон III решил никогда не оставлять их на убой во имя каузы других государств. Он приказал вышить на флаге Иностранного полка «Камерон», а имена Данжу, Вилена и Моде выгравировать золотыми буквами на стене музея «Дом Инвалидов» в Париже.
