История пожарного Фёдора из Чепушилово, который хотел стать кутюрье

ГЛАВА 1: Красный петух с зелёным гребешком.

Городок Чепушилово затерялся где-то на просторах средней полосы России. И затерялся так, что на официальных картах отыскать его самостоятельно практически невозможно, разве только не прибегнуть к помощи местного краеведа, да и то, тот должен иметь лицензию, выданную чепушиловским отделом культуры.

Погода в городке была не слишком приветлива к проживающему в нём населению. Там чаще, чем у соседей, выпадали осадки, солнце редко пробивалось сквозь пасмурное небо, и казалось, что это должно сделать жителей угрюмыми и мрачными, но нет, чепушиловчане ничем не отличались от других жителей средней полосы нашей необъятной родины. Вот и сегодня погодка была неважнецкая, небо было затянуто мрачными тучами, и временами накрапывал мелкий дождик, увеличивая количество грязных луж на разбитых городских дорогах.

Подержанная иномарка, ловко объехав встречающиеся на её пути лужи, припарковалась метрах в ста от здания пожарной части. Из машины вышел Фёдор Пожариков – герой нашей истории. Это был молодой парень, двадцати шести лет отроду, среднего роста и среднего телосложения. Не красавец, но вполне себе симпатичный. Одет он был скромно, но со вкусом. Все элементы одежды были гармонично подобраны друг к другу. Волосы аккуратно зачёсаны, ботинки блестели чистотой. В душе наш герой был кутюрье. Фёдор аккуратно переступил через небольшую лужицу и посмотрел в боковое зеркало автомобиля на своё отражение. Удовлетворенно улыбнулся увиденному, вздохнул, открыл заднюю дверцу автомобиля и достал с сидения форму старшего лейтенанта МЧС. Оглядевшись по сторонам, стал быстро переодеваться. Закончив, Федор снова глянул в боковое зеркало, снял фуражку и с гримасой боли на лице взъерошил свою безупречную причёску. Натянул обратно фуражку, отдал честь своему отражению и отрапортовал: «Приговорённый к службе Фёдор Пожариков готов приступить к своим служебным обязанностям». Федор глянул на часы – до начала лекции, которую ему предстояло прочесть сослуживцам, оставалось еще минут пять. Но он не торопился, ему хотелось еще немного постоять возле своего автомобиля, оттягивая неизбежное. Начал накрапывать дождик, и Фёдор, прихватив из машины папку с документами, решительным шагом направился в сторону пожарной части. У самого входа он на секунду замер, взглянул на вывеску «ПОЖАРНАЯ ЧАСТЬ №3 ГОРОДА ЧЕПУШИЛОВО». В его голове прозвучал отрывок из арии Мистера Икс «Снова туда, где море огней». Эта музыка частенько звучала, когда Фёдор шёл на работу, хотя конечно, и не каждый раз. Иногда, в его голове исполняли припев «За что, за что, о боже мой!» из оперетты Штрауса «Летучая мышь».

Как ты наверное уже догадался, дорогой читатель, Фёдор не особо то любил свою работу. Служба пожарным была ему в тягость, а временами он её даже ненавидел. Но другой работы у Фёдора Пожарикова быть не могло, а почему, ты скоро сам поймешь.

Человек десять чепушиловских пожарных собрались в учебном классе. Пока лекция не началась, народ собрался возле стола, за которым сидел известный рассказчик баек старшина Балалайкин. Сегодня Балалайкин был явно в ударе: публика слушала его, открыв рот и радостно гоготала на все его остроты и шуточки.

– Да нет мужики, это всем известный факт: младший Пожариков – голубой! – уверенно вещал Балалайкин.

– Тут нет никаких сомнений! Отец отвозил его лечить в Москву к докторам разным, но те только развели руками, мол, мы тут бессильны. Тогда он даже подумал кастрировать сынулю, но мать отговорила.

– Так он же с Анькой встречается! – чуть не испортил веселье сержант Гольдман.

– Это для отвода глаз, они так все делают, деревня. – авторитетно осёк все сомнения Балалайкин. – Недавно по телику показывали, как… Но договорить Балалайкин не успел – в класс вошёл Фёдор. Народ, с ухмылкой поглядывая на вошедшего, начал рассаживаться по свои местам за партами. Федор, не обращая ни на кого внимания, прошёл к своему столу, достал из папки конспекты и без промедлений приступил к лекции на тему «Безопасность труда в часы отдыха личного состава».

Давай я тебе сразу поясню, дорогой читатель. Старшина Балалайкин нагло врал. Федор, несомненно был гетеросексуалом. А слухи о его нетрадиционной сексуальной ориентации появились именно из-за того, что, будучи в душе кутюрье, он крайне болезненно относился к неопрятности и неправильному сочетанию цветовой гаммы в одежде. Ладно бы только в своей, но он делал замечания по одеже и своим сослуживцам, особенно младшим по званию. Потому многие из них делали неправильный вывод о природе такого вот его поведения и превратно истолковывали его придирки к одежде. Ведь мужик не должен заморачиваться о своём внешнем виде, а уж тем более на внешнем виде других мужиков. Так испокон веков учили отцы, деды и прадеды всех чепушиловских мальчишек.

Закончив лекцию, Фёдор собрал свои бумаги в папку и направился на выход, желая как можно быстрее покинуть это убогое помещение с раздражающим глаз казённым убранством. Он уже был у самой двери, когда его взгляд случайно скользнул по стене. В том месте где обычно вывешивали боевые листки и другую агитацию. Там сегодня красовался свеженький плакат формата А2 нарисованный явно кем-то из личного состава части. На плакате был изображён мужчина прикорнувший на диване. Одеяло, которым он укрылся, немного сползло на пол, и стали заметны трусы мужика. В окно его комнаты заглядывал злобный красный петух, окутанный языками пламени. На переднем плане картины стоял мужественного вида пожарный с брандспойтом в руке, готовый потушить пожар и предотвратить трагедию. Надпись на плакате гласила: «ЧУПИШИЛОВЧАНИН, СПИ СПОКОЙНО! НИКАКОЙ КРАСНЫЙ ПЕТУХ НЕ ПОТРЕВОЖИТ ТВОЙ СОН!».

Фёдор с ужасом замер, разглядывая этот «шедевр». Он с трудом смог выдавить из себя не очень громко, но народ как раз толпился возле выхода, и его все услышали:

– Кто вот это намалевал?

– Ну я, а чё? – отозвался сержант Белов.

– Ну это же бред! Это чушь! Простите.

– Да вроде всё красиво, – встрял в разговор Балалайкин. – А что вам не понравилось, Фёдор Фёдорович? Петушок не похож? – При этих словах он повернулся к народу и подмигнул, вызвав улыбки у зрителей. – Или, может, брандспойт короткий? – На этот раз народ не удержался и кое-кто даже захихикал.

Но Фёдор только бросил тяжёлый взгляд на Балалайкина и произнёс неожиданно суровым тоном, свойственным старшим по званию и должности:

– А вам, Балалайкин, кто слово давал? Вы рисовали плакат?

– Не, это он! – Балалайкин с виноватым видом быстро ретировался за спину Белова.

Дело-то в том, дорогой читатель, что подкалывать Фёдора Пожарикова было можно, но всегда нужно было учитывать тот небольшой нюансик, что папа-то у него был генералом МЧС и был признан сослуживцами настоящим тушилой¹, и говорят, что уже был случай, когда вот такого вот весельчака-подкольщика уволили, разумеется, под другим предлогом. Правда это или нет, мы не знаем, но слушок ходил.

– Товарищу генералу понравилось, – испуганно забормотал Белов. – Это вообще была его идея.

– К идее у меня претензий почти нет, Белов, – поморщился Фёдор. – Бог с ними, с композицией и пропорциями и даже шрифтом, но вот это! – Он подошёл вплотную к плакату и ткнул пальцем в гребень петуха. – Почему он зелёного цвета? На это ведь смотреть невозможно. Кровь из глаз просто! Так же нельзя!