Loe raamatut: «О жизни комаров. И прочих…»

© Глеб Михалёв, 2016

ISBN 978-5-4483-0731-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Тощий, словно карандаш…»

 
Тощий, словно карандаш
и такой же деревянный…
Знаю – ты меня предашь,
знаю… Поздно или рано.
Что ты мне ни говори,
ни доказывай упорно…
Стержень у тебя внутри —
тонкий-тонкий.
Чёрный-чёрный.
 

«вот у меня сегодня – конфеты…»

 
вот у меня сегодня – конфеты
пряники да чаёк
а небо – ложится на минареты
словно на гвозди – йог
это кто уж к чему привык – к дороге
к сумеркам, к леденцу за щекой…
 
 
а у неба по пузу – ходят боги
типа – массаж такой
 

«ах эти пожелания благие…»

 
ах эти пожелания благие
как дерева январские – нагие
 
 
ведь каждый знает – всё это вранье
но пишут все. и я пишу своё
 
 
я им не верю – боже сохрани!
но иногда сбываются они
 

Январь

…и холодно и хочется халвы и девушку в малиновом берете и в темноте бредут к тебе волхвы – Ремантадин, Феназепам и третий и в городе гуляют братья Грипп и прочее подобное иродство творится и зелёная горит во лбу звезда вьетнамская и жжётся…

На один мотив: Казань

 
В тысячелетнем городе – зима.
Холодные дворы. Февраль кромешный,
где «пазика» квадратная корма
болтается, как щепка, в струях снежных.
Где жизнь идёт. И скоро выйдет вся.
И не вернётся – хоть кричи… хоть спейся.
А тучи, что над городом висят —
тяжёлые, как паруса ахейцев…
 

2

 
«…вот объясни, ты чувствовал… хотя
наверно нет (какой же ты счастливый!),
что сзади по пятам идёт сентябрь
и как Малюта – всё глядит пытливо…
 
 
…а в голове – другие города,
дождавшиеся своего героя…
Москва – столица. А Казань – горда.
Как Троя.
 
 
…и бабье лето на твоём дворе
и ты идёшь ни в чём не виноватый.
А листья умирают на жаре,
как брошенные родиной солдаты…
 
 
…все мысли так нелепы и страшны…»
 
 
«Мне это ощущение знакомо.
Когда живёшь предчувствием войны,
пожалуйста, не выходи из дома…»
 

3

 
«Да брось ты! Мне давно всё нипочём!»
 
 
Вся похвальба куда-то испарится,
как только ночь тяжёлым кирзачом
наступит на татарскую столицу.
И кремль, и Зилантова гора
беззвучно под подошвою сомнутся.
И снова умирая до утра,
я не надеюсь, в общем-то, проснуться.