– Может быть. Вот только я не понимаю, куда его отнести: к причинам или к следствиям? К симптомам или к болезни?.. Давай на счет «три» – раз, два, три!

Ледяная вода плеснула через край; котенок, оказавшийся в луже, протестующе мяукнул и в негодовании прошествовал к выходу, встряхивая каждой лапкой перед тем, как опустить ее на пол.

Вслед за котенком мы вышли в главный зал. Там он вскочил в корзину, в которой я принес сюда весь выводок. Корзина уже была полна – другие котята аккуратно сидели в ней, положив лапы на край и озабоченно выглядывая наружу.

– Ищи тех, кто еще дышит, и вытаскивай их отсюда! – крикнул я Морли.

– Забирай своих котят и уходи, Гаррет, – сказал он мне. – Я сам справлюсь. Проклятье! Этот уже откинулся. Эй, Шарпс! Подсоби-ка.

Появилась Мелонди Кадар, закладывая еще худшие виражи, чем прежде.

– Гаррет, помоги мне, – прошептала она. – Я так набралась…

– Почему вообще ты снова здесь?

– Мне нужно вывести своих! – пискнула она.

– Сколько их здесь осталось? Пламя разгорается.

– Что же я хотела тебе сказать? Черт… Очень трудно думать в таком состоянии… Ах да! Тебе надо убираться отсюда. Стража уже близко. Это все из-за драки.

– Какой драки?

– Снаружи… Там ужас что. Мне надо уходить. Но я слишком набралась…

– Ладно, цепляйся за меня.

Морли с парнями появились в дверях, таща последнего из выживших телохранителей к ледяной ванне.

– Надо убираться, – предупредил я их. – Сюда идет Шустер.

Где он был до сих пор? Возможно, Белинда организовала для него какую-нибудь диверсию или вызывающую политическую акцию. Расистов Дил Шустер любил еще меньше, чем гангстеров.

С корзинкой в руках я ринулся в заднюю дверь. Настало время, когда каждый думал только о себе. Все кареты уже разъехались. На парковке оставался лишь ровный слой огромных безобразных тел – либо мертвых, либо без сознания. У них не оказалось друзей, которые помогли бы им убраться.

Морли растворился в ночи вместе со своими людьми, расстроенный тем, что его усилия пропали даром: оба телохранителя умерли в ледяной ванне.

Я казался себе добрым пастырем. Меня поражали котята, которые сами собрались в кучу, чтобы их поводырь с большей легкостью мог унести их подальше от опасности.

Мелонди Кадар начала храпеть, как сапожник, выдавая звонкие рулады. Я засунул ее в нагрудный карман.

17

Мне потребовалось немного времени, чтобы понять: меня кто-то преследует. Кто-то наделенный либо большим умением, либо магической поддержкой. Я никак не мог стряхнуть его; подстеречь преследователя мне тоже не удалось. Мелонди Кадар продолжала храпеть. Котятам задержки в пути были не по душе – когда я попытался устроить засаду, они занервничали, а когда не захотел уходить, принялись попискивать.

– Вы что, ребята, голодные? – спросил я.

Ночь была тихой, а погода хорошей, несмотря на время года. Большая убывающая луна поднялась над крышами, высвечивая силуэты проносящихся в небе летучих мышей. Стоял легкий морозец, по небу несло обрывки пушистых облачков. Вряд ли летучим мышам удастся отыскать много насекомых: зима была не за горами.

Мелонди застонала и принялась хныкать.

– Ты сама виновата, букашка.

В отдалении весело пылал Уайтфилд-холл. Пикси выбралась из моего кармана и попробовала взлететь. Я поймал ее прежде, чем она рухнула на землю, и попытался снова упаковать. Такой вариант ее не устраивал. Вместо этого она поехала у меня на плече, но когда я остановился, чтобы прислушаться к звуку шагов, скользнула ко мне за пазуху. Когда ты настолько мал, телесное тепло теряется очень быстро.

– Не прыгай так, верзила! И держи своих котят подальше от меня.

Улицы выглядели пустынными, что было весьма необычно – Танфер кипит жизнью круглые сутки. Но меня это не беспокоило. Приятно, когда в воздухе не висит ощущение мрачной угрозы.

– Ну что, букашка, мы почти дома! И у меня есть идея. Не хочешь ли ты помочь мне поймать этого духа, который нас преследует?

– Моя голова! – простонала она. – Почему «нас», верзила?

– Ну хорошо, тебя. Потому что кто, во имя дьявола, станет гнаться за мной из-за корзинки с котятами?

– Ах ты, умник! Ну ладно, я слушаю. Только говори потише. Какой у тебя план?

План был таков: я закинул мою маленькую подружку на карниз, подальше от глаз, а сам пошел вперед. Дойдя до следующего перекрестка, я повернул направо, потом еще раз направо и еще раз и топал вперед до тех пор, пока не подобрал свою дрожащую от холода помощницу с того же карниза.

– Тебе обязательно было останавливаться, чтобы выпить пива?

– Хныкалка. Я бы остановился, если бы увидел подходящее место. И вообще, мне уже поздно начинать. Итак, букашка, каково же страшное заклятие? Что за жуткий темный властелин с Холма выслеживает меня в ночных закоулках?

– Ты просто гад, Гаррет. Настоящая сволочь. Нет, ты гиперсволочь! Сорок фунтов дерьма, затолканные в десятифунтовый мешок вместо обычных двадцати.

– Зато я симпатичный. Все девушки меня любят.

– Наверное, они ненормальные – какие-нибудь небесные эльфы. Или крысы. Или троллихи, настолько мерзкие; что не могут найти себе парня с достаточно крепкими нервами.

– Ну уж это полная ерунда! – Действительно, троллихи за мной никогда не гонялись. – Ты просто дуешься, потому что слишком крохотная, чтобы насладиться особым очарованием Гаррета.

Интересно, а как тролли отличают мальчиков от девочек?

– Ты уверен, что ничего не выдумываешь, Гаррет? Я слышала про тебя совсем другое.

– Ого! Да мы остры, как жабий зуб! Давай, Мел, скажи наконец, кого я тащу у себя на хвосте? Пока мне не пришлось придумать, как превратить мои последние два волоска в крепкую петлю.

– Ага, ты больше не шутишь! Ну ладно. Это был тот мальчик-девочка. Или девочка-мальчик. Тот, кто принес тебе котят.

– Что? Пенни Мрак? Этот постреленок может следить за мной, не отставая и не давая себя поймать? В это трудно поверить.

– А вот мне совсем не трудно. Просто ты – это ты, у тебя такое самомнение… Встань лицом к лицу с фактами, здоровяк: на этот раз твоя магия не сработала.

– Я подумываю над тем, чтобы показать тебе настоящую магию Гаррета, букашка. Я знаю кое-какие фишки, кое-каких людей… Я могу устроить, чтобы тебя увеличили в размере.

– Ты не потянешь! У тебя будет сердечный приступ.

И дальше в том же духе. Мы двигались к югу, пока не дошли до дороги Чародея, затем повернули на запад по Макунадо-стрит. И вот наконец мы дома, снова дома, гип-гип-ура! Как раз вовремя, чтобы успеть спрятаться за дверью, пока до нее не добралась шайка исполненных благих намерений официальных лиц. Еще каких-нибудь полминуты – и они бы нас увидели.

В дверь принялись колошматить. Я выглянул в глазок, но не стал открывать. Мелонди Кадар хихикала и посмеивалась – ей было весело.

– Почему бы тебе не навестить своих? Мне нужно покормить котят.

Она не сделала бы это изнутри. У меня в свое время хватило соображения принять меры, чтобы пикси не могли привнести свою специфическую культуру в мою крепость.

Котята быстрым ручейком вытекли из корзинки и галопом понеслись на кухню. Я последовал за ними.

На кухне сидели Синдж и ее братец, каждый с кружкой пива в лапе. Содержимого стоявшего между ними большого блюда хватило бы человек на сорок.

– Где ты был? – спросила Синдж.

– Сегодня вечером мне пришлось поработать. А потом возвращался домой пешком, потому что мой экипаж превратился в тыкву, оставив меня тащить полную корзинку неблагодарных мяукалок; к тому же всю дорогу пришлось выслушивать жалобы самой брюзгливой в мире пикси по поводу того, что она слишком мала, чтобы быть моей подружкой.

После этих слов даже Джон Растяжка посмотрел на меня искоса. Мелонди звучно выпустила газы и принялась, пошатываясь, бродить кругами в поисках чего-нибудь маленького, чтобы послужить ей пивной кружкой.

Синдж покачала головой – совсем как человек.

– Хочешь есть?

– Крыса есть крыса! Все сводится к пище. Да, я съел бы сэндвич. На вечеринке у Чодо мне не удалось ничего перехватить.

Что за глупый прокол! Никогда не следует настолько сосредоточиваться на работе, чтобы забыть пожрать на халяву.

Блюдо имело на борту дюжину жареных пирожков. Дин принес еще четыре, шипящие и брызгающие горячим маслом.

– Квадратные сладкие. У круглых внутри сосиска.

– Мм?

– Это эксперимент. Я ищу разнообразия.

Сосиски в тесте – не новость в моем доме; впрочем, на этот раз тесто было не бисквитным.

Мелонди оставила попытки найти себе кружку и принялась за квадратный пирожок размером с нее саму. Маленький народец должен есть больше нас – из-за того, что они все время летают.

Я попробовал сосиску в тесте.

– Вкусно! – промычал я с полным слюны ртом.

Дин нахмурился, не поддаваясь на лесть, и принес мне холодного светлого. Немного еды он оставил для котят.

– Синдж, – спросил я, – у тебя есть какие-нибудь мысли по поводу сегодняшнего вечера?

– Ну, если тебя не смущает умаление достоинств твоих соплеменников…

– Умаляй на здоровье. Главное, чтобы ты смогла поделиться какими-нибудь полезными наблюдениями.

– Полезными? Откуда? Мы с Джоном пошли с тобой и пытались помочь, но мы не понимаем, чего ты от нас хотел. Может быть, потому, что ты сам не очень ясно это представлял.

Нет, мне определенно нужно сменить окружение. Моя старая команда знает меня слишком хорошо.

– Дин, есть какие-нибудь признаки жизни Его Милости?

Было бы неплохо прогнать всю накопившуюся у меня информацию через объемистые мозги нашего Мешка с костями.

Я не настолько тупой, как прикидываюсь. Некоторые могут счесть это маловероятным, но у меня постоянно крутятся в голове по меньшей мере две мысли. Иногда даже три. Безнадежно перепутанные друг с другом из-за общего знаменателя по имени я.

Ответ Дина был не особенно обнадеживающим.

– Нет, он по-прежнему бездействует. Как ни печально, еще не пришло время, когда можно будет освободить дом от останков.

– Ты слишком торопишься, – пропищала Мелонди Кадар. – В этой куче жира теплится еще с дюжину искорок.

– Ты можешь это узнать? – недоверчиво спросил я. – Ты можешь прочитать этот Мешок с тухлым мясом?

– Да, только для этого мне нужно выпить. И лучше чего-нибудь более существенного, чем эта бесцветная жидкость. Чего-нибудь с большим градусом.

– Градусом я тебя обеспечу, букашка. Ответь мне на один вопрос…

– Нет.

– Нет? Что – нет?

– Нет, верзила, я не могу читать его так, как ты хочешь. Все, что я могу, – это сказать, что он еще не ушел. Впрочем, он, возможно, подумывает о том, чтобы уйти.

– Что?

Я опрокинул еще одну кружку. Поскольку я поздно начал, приходилось спешить, чтобы догнать остальных.

Передо мной появилась новая запотевшая кружка. Мечта становилась явью: лился пивной дождь. Я окинул Дина подозрительным взглядом – если Дин подает на стол, всегда стоит быть осторожным. Он что-то замышлял и надеялся, что, если я наберусь как следует, это отвлечет меня от чего-то или заставит меня легче согласиться с чем-то. Опять.

Тем временем Джон Растяжка одним большим глотком загрузил в себя достойное восхищения количество пива.

– Вечер был интересным.

– Лучше выясни у него, что нам удалось узнать, прямо сейчас, – сказала мне Синдж. – Он не очень хорошо переносит алкоголь.

Я сосредоточил внимание на главаре крысиного криминального мира и выслушал его отчет. Однако все это имело для меня не много смысла, поскольку, как я понял, обычные крысы воспринимают окружающее в основном в терминах звуков и запахов.

Интересно.

Мелонди тоже не многое смогла доложить мне. Разве только то, что ей пока не удалось выудить достаточно сведений из своей когорты. Впрочем, она снова и снова обещала, что снабдит меня наилучшей информацией – как только протрезвеет…

Дин снова наполнил наши кружки. Он был доволен собой – все шло так, как он задумал. Мы все были сосредоточены на том, чтобы влить в себя как можно больше пива. Четвероногая мохнатая команда фокусировалась на наполнении кошачьих желудков. Никто не задавал Дину нежелательных вопросов.

Набив брюхо сосисками, хлебом и молоком, котята забрались обратно в корзину и тотчас заснули одной теплой мурлыкающей грудой.

Мы говорили до тех пор, пока не перестали понимать друг друга – исключая Дина. Старый зануда отправился давить матрас сразу же, как только покончил с готовкой.

18

Второе утро нисколько не походило на первое. Я проснулся в мерзком настроении, в голове стучали молотки. Мне необходимо было поговорить с Дином. Снижать расходы – это очень хорошо, но не путем же покупки дешевого пойла! Только для того, чтобы он мог отправить в карман несколько лишних монет, которые, без сомнения, спустит потом на еду для убогих и сирых.

Я был первым, кто сошел вниз. Исключая Дина, разумеется, – но Дин уже ушел за покупками. Или за чем-нибудь другим. Еду он оставил на столе, рядом со страдающей развалиной Мелонди Кадар.

То, что осталось от Джона Растяжки, тоже должно было находиться где-то в доме.

Команда обломов из города уже была за работой, время от времени принимаясь колотить в дубовую дверь. Дверь упрямо отказывалась открываться. В конце концов они оставили попытки.

Законы меняются, а Шустер держится за них, как осьминог, – если подозревает, что ты все-таки можешь оказаться хорошим парнем. Те же, кто сотрудничает с темной стороной, все чаще выказывают тревожащую тенденцию исчезать. Тревожащую, разумеется, для плохих парней.

Люди приветствуют это, говоря, что тем, чья совесть чиста, волноваться нечего. Но только до тех пор, пока ребята Шустера не приходят к ним, поскольку они сделали нечто, что, по их здравому мнению, не являлось настоящим преступлением. Независимо от того, что говорит закон.

Давайте-ка посмотрим.

1. Абсолютная власть развращает абсолютно.

2. Дорога в ад вымощена благими намерениями.

3. Ни одно хорошее дело не остается безнаказанным.

Все это с успехом можно применить к Дилу Шустеру. Он действует, исходя только из лучших побуждений и из интересов народа.

Мне трудно винить этого человека. Временами. «Ему было нужно убить этих людей» – такой аргумент считается приемлемым перед судом. Директор Шустер будет в состоянии справиться с целой кучей свидетельских показаний, если его привлекут к ответу.

Я принялся за еду. Бисквиты с медом. Бисквиты со сливовым джемом. Оставшаяся с вечера сосиска, до которой не добрались котята. Сладкие булочки с сосисками не очень хорошо себя чувствуют в желудке, когда они холодные.

Покончив с завтраком, я сгреб Мелонди в ладонь и пошел к выходу, чтобы передать тело ее народу.

Согласно неизменной и древней традиции, сперва я заглянул в дверной глазок.

Снаружи были люди. Большие, безобразные, волосатые. Зеленые штаны носил только один, остальные были инкогнито. Все до единого перебинтованы, у одного рука на перевязи, у другого нога в лубках. Этот и еще третий передвигались с помощью костылей. Однако, судя по всему, никто из них не пришел к заключению, что беспокоить меня – не очень хорошая идея.

Приятели Пенни Мрак. А что же с ней самой? Она растворилась в воздухе, словно клочок тумана, после того как Мелонди опознала ее.

Зеленые Штаны, по-видимому, пребывали еще в более мрачном настроении, чем я сам. Учитывая, в каком состоянии они были, когда я видел их в последний раз, я не мог не признать, что у них есть причины для недовольства.

Можете мне поверить, старого доброго Гаррета мгновенно охватила паранойя. Что эта команда делает возле моей двери?

Я пожал плечами. Беспокоиться не о чем. У меня в закромах тонна еды плюс запасной бочонок пива. У Дина есть целый взвод скромных племянниц, у которых он сможет остановиться, пока осада не будет снята, – если у него достанет ума заметить, что дом под наблюдением, и повернуть назад. А у меня между тем было бы время подумать. Каким образом я оказался втянут в эту переделку? Кроме того, я мог найти какой-нибудь способ разбудить Покойника.

Вернувшись в кухню, я заварил чай и пошел с кружкой к себе в кабинет. На лице Элеоноры было презрительно-насмешливое выражение.

– Похоже, ты тоже сегодня утром не в настроении?

Это замечание только выжало еще больше сока из лимона.

Кто-то забарабанил в дверь. Я не стал выяснять кто. Мне было вполне уютно с моими унылыми мыслями и мрачным настроением Элеоноры.

Я переходил от догадки к догадке, позволив себе пуститься в свободные ассоциации. Снадобье, которое я добавил в чай, несколько утихомирило наиболее тяжелые из молотков, стучавших в моей голове. Что же в действительности произошло в Уайтфилд-холле?

– Мяу!

По моей ноге взобрался котенок. Второй вспрыгнул в кресло для посетителей. Еще двое или трое принялись гоняться друг за другом по комнате, потом выбежали в коридор. Я погладил того, что угнездился на моих коленях, почесал его за ухом, потом поднял и подверг тщательному осмотру.

Это был просто котенок. Правда, более мохнатый, чем обычные котята. Может быть, его папаша был рысью.

– Что в тебе такого особенного, малыш? С какой стати эти отставшие от моды громилы охотятся за тобой?

Впрочем, так ли это? Над этим тоже стоило подумать.

Котенок не ответил. Он попросту отказывался решать за меня задачи! С какими только людьми – и животными – не приходится иметь дело на этой работе! Эх…

– Элеонора, а ты что думаешь? Все дело в котятах? Или, может быть, в корзинке, в которой они сюда прибыли?

Она ничего не могла мне сказать. Я чувствовал, что ее беспокоит моя тупость и неспособность понять настолько очевидные вещи.

Армейские инструкторы и сержанты вычислили меня довольно быстро. Им были известны все уловки, все когда-либо изобретенные способы жульничества и увиливания от работы еще задолго до того, как я появился в строю, прикидываясь более тупым, чем мешок с камнями. Однако в Танфере это действовало на большинство моих знакомых. Люди в этом городе видят только то, что хотят видеть.

Я стремлюсь оставаться недооцененным. По крайней мере, так я говорю себе.

– Здесь хорошо, – сказал я Элеоноре. – Могу сидеть вот так, откинувшись на спинку кресла, набрав полные колени котят, и дремать хоть весь вечер.

После чего буду гулять ночь напролет, поскольку не смогу заснуть. И кто-нибудь доложит об этом Тинни Тейт, которая считает, что имеет на меня права. И заявляет их. Равно как и наоборот. Однако я страдаю сильнейшим расстройством способности выполнять свои обязательства – во всяком случае, сильнейшим к западу от Морли Дотса. Морли является в этом смысле конкурентом международного класса.

Неодобрение Элеоноры сыпалось на меня, словно железный дождь. Мне необходимо было сделать три вещи. Первое: повидаться с Темиском. Второе: навестить «Бледсо». И наконец, поймать Пенни Мрак. Одновременно избегая встреч с головорезами Шустера и здоровяками в омерзительных штанах.

Звук раздался такой, словно саперы пустили в ход таран. Дверь упрямо держалась.

Возможно, это было все равно что ставить в покере на неполный стрит, но я верил, что Шустер откликнется, если Безобразные Штаны будут крутиться здесь слишком долго. Наверняка его люди уже присматривают за моим домом.

– Пожалуй, надо попробовать заставить наш Мешок встряхнуть своими костями. Еще одна попытка.

Элеонора отнеслась к моему заявлению с вполне понятным недоверием.

– Если будет нужно, я напущу в его комнату орду спятивших старух.

Покойник не испытывает большой потребности в общении с упрямым полом. И ему никогда не нравилось, что мое отношение к этому вопросу было прямо противоположным. Он был мертв в течение четырех сотен лет; он уже забыл все хорошее в этом мире.

Куча костей поступила в точности так, как я и предполагал, – то есть даже не пошевелилась.

Атака на парадную дверь ненадолго прекратилась, затем за дело взялся новый мерзавец.

Мои пикси начали терять терпение. Шквал их гнева объявил о себе хлопаньем множества маленьких крылышек – судя по звуку, с места снялось все гнездо.

Я вздохнул, зажег новую свечу для отпугивания насекомых и стал потихоньку продвигаться к выходу. Бормоча под нос, словно умалишенный, что бродят по улицам, спеша по невообразимо важным таинственным делам и обсуждая их сами с собой, я подошел к дверному глазку.

Снаружи хаос праздновал самозарождение всех божеств беспорядка и сумятицы из всей тысячи пантеонов, которыми заражен наш Танфер. Пикси, пикси были повсюду! Они атаковали всех больших людей без разбору.

Ищейки Шустера и их товарищи по путешествию уже прибыли, но пока выжидали, наблюдая, что из этого выйдет. Я не предоставлял им никаких оснований полагать, что мой дом не покинут много лет назад. Стража знала, что это не так, – но не собиралась заострять внимание на этом вопросе. Лишь у Зеленых Штанов хватало тупости, чтобы продолжать то, чем они занимались. Совершенно ясно, что им еще никто не намекнул насчет Покойника.

Я хихикнул, глядя, как эти громилы прыгают и уворачиваются от донимающих их пикси. Прямо танцевальный номер в музыкальной пьесе об армейском полевом госпитале!

Появился Дин. У старикана хватило здравого смысла остановиться поодаль.

Я заметил также Пенни Мрак – на той стороне улицы, слева и немного позади Дина. Большие парни не могли видеть ее – разве если бы тот, который стоял перед моей дверью, повернулся и начал искать ее взглядом. Ей очень хорошо удавалась роль зеваки.

Пикси уже изрядно искололи бандитов крошечными отравленными клинками – у буянов понемногу начали замедляться движения. Они попросту не могли переварить тот факт, что кто-то способен удержать их от осуществления задуманного. Йимбер, должно быть, странный город…

Заверещали свистки. Стража подтянулась ближе. Выжидать дальше они не могли – мои соседи уже стали проявлять беспокойство. Не положено допускать такого ухудшения ситуации, чтобы свидетели начали причинять ущерб городскому имуществу. В данном же случае упомянутым имуществом была сама улица. Когда танферская толпа приходит в неистовство, она начинает выворачивать из мостовой булыжники в качестве боеприпасов. Большая заварушка может истребить уличное мощение в целом районе.

В итоге плохо державшиеся на ногах громилы не доставили ребятам Шустера особых проблем. Сложенные рядышком, словно бревна, готовые к сплаву на лесопилку, йимберцы оказались не столь многочисленны, как представлялось. Их было всего четверо.

Должно быть, некоторым удалось слинять.

19

Следующим, кто принялся колошматить в дверь, оказался мой старый знакомый. Я не был удивлен. Стоит только в моей жизни случиться чему-нибудь интересному, как тут же появляется полковник Уэстмен Туп, сочась официальными замечаниями.

Я открыл ему.

– Ты похож на стервятника, ты знаешь это?

Дверь распахнулась не полностью. Я мрачно осмотрел ее искореженную поверхность.

– Давай, Гаррет, выкладывай все начистоту, – удивил меня Туп.

– Ну что еще тебе нужно? – простонал я. – И почему Шустер позволяет своим недоумкам-переросткам приходить и доставать меня?

– У тебя, Гаррет, хорошо подвешен язык, – заверил меня добрый полковник. – Но на этот раз тебе не удастся забить мою голову подобным вздором.

– Это почему же? Все очень качественное, другого у меня не бывает. Если тебя интересуют испражнения высшего сорта…

– Заканчивай с болтовней. До сих пор ты был по большей части искренен со мной – то есть пока не попался на откровенной лжи. Когда-нибудь я тебя поймаю. А до тех пор просто останусь в уверенности, что ты страдаешь врожденной неспособностью говорить всю правду как она есть.

– Ты хочешь правды? Не может быть…

– Не трать силы понапрасну. Давай пройдем к тебе в кабинет: я был на ногах целый день. А пока идем, постарайся сочинить убедительную историю, почему эти громилы пытались вломиться к тебе в дом.

– Я не знаю. Такие вещи просто происходят – с некоторых пор это для меня все равно что плохая погода.

– Но у тебя есть хоть пара догадок? Ты не настолько глуп, как пытаешься показать.

– Мне, пожалуй, пора переезжать. Куда-нибудь в такое место, где каждый встречный не считает, что ему известно все, что происходит в моей голове.

– Хорошая мысль, приятель! Отправляйся с баржей вверх по реке и открой свою лавочку в Йимбере.

– Не понимаю…

– Отлично понимаешь. Все эти ребята – из Йимбера.

Будучи злодеем, каковым он меня считал, я не стал высказывать ничего из того, что мне было известно.

– Правда?

– Это десять здоровенных, безобразных, тупых громил в зеленых штанах плюс двое разводящих, которые выглядят как нормальные люди и направляют их действия. По крайней мере, мы так думаем. На данный момент у нас за решеткой сидят девять громил и один нормальный, хотя для того, чтобы заставить их объясниться, специалистам Дила понадобится время.

Итак, Шустер не стал никого отпускать. Наоборот, он установил наблюдение за моим домом, чтобы иметь возможность добавить в свою коллекцию еще несколько пар дурацких панталон.

На не поддающемся расшифровке лице полковника появилось выжидательное выражение. Я не видел причин не быть откровенным с единственным человеком, способным контролировать Дила Шустера.

– Мне самому неясно, из-за чего эта суматоха. Все началось с Дина – он принес домой ораву котят, а также с ребенка, которому они принадлежали. Я не успел как следует взглянуть на него, он сделал ноги. У Дина на этот счет целое представление с песнями и плясками о каких-то там жрицах и пророчествах. Если хочешь, попробуй выжать из него все, что сможешь, когда он объявится.

Туп хмыкнул. Это у нас с ним общее – вот эти полунечленораздельные звуки.

– Неужели действительно нет никаких идей? – спросил я. – Половина этих ребят была у вас в руках со вчерашнего дня.

– Они не много нам сказали. Пока что. Они слишком глупы, чтобы ассоциировать свое молчание с болью, которой подвергаются.

– Но у вас есть разводящий. Офицеры, как правило, не настолько… у-упс!

Туп гневно воззрился на меня – он сам был офицером.

– Еще раз у-упс, – проговорил я. – Я почувствовал себя настолько свободно, что забыл: ты же не из числа моих приятелей-сослуживцев с островов.

– Переезжай в деревню, Гаррет. Ты один смог бы удобрить целый округ.

– Таковы времена, в которые мы живем, – пожал я плечами.

Он не хотел покупать то, что я продавал ему практически даром.

– Не понимаю, полковник. Я всегда был искренен, с тех самых пор, как принц Руперт сделал тебя главным человеком в Аль-Харе. Однако ты никогда мне не веришь!

– Потому что ты никогда не говоришь мне всей правды, а только то, что, по твоему мнению, я и сам смогу сообразить.

– Итак, каковы же наши цели? – спросил я. – Ты тоже наполовину не так глуп, как пытаешься казаться. У тебя что-то на уме.

– Разумеется, но это не имеет большого отношения к этим психам.

– Мне нравится, как ты стараешься сделать так, чтобы я был счастлив, что родился там, где родился, именно в это время и в этом месте, когда жизнь хороша как никогда.

– Нет, ты мог бы удобрить не один округ!

– И все же…

– И все же я должен признаться, что испытываю некоторое любопытство относительно того, что произошло вчера вечером в Уайтфилд-холле.

– Здесь мы с тобой заодно, брат. Я знаю лишь то, что кто-то пытался спалить дом со мной внутри.

Я снабдил его слегка отредактированной версией события. Разумеется, основное он уже знал. Я опустил некоторые несущественные детали – вроде пикси, крыс, здоровья Чодо и самопроизвольно загоревшихся людей.

– Можешь задавать любые вопросы, какие пожелаешь. Не знаю, что все это означает; и не знаю, что должно было случиться. Я не могу объяснить даже того, что там действительно случилось. Возможно, ты слышал другое, но я присутствовал там лишь в профессиональном качестве.

– Не трать силы, Гаррет. Меня интересует только то, что ты смог разузнать о Большом Боссе.

Грязная игра. Этот человек, несомненно, не настолько глуп, как выглядит.

– Я видел его только один раз – перед тем, как начался пожар. Он был в инвалидной коляске и выглядел не очень здоровым. Я не слышал, чтобы он что-нибудь говорил. А потом все покатилось к чертям. Бам! Лампы взорвались, горящее масло повсюду… Я драпал со всех ног.

Туп не был удовлетворен, но не имел ничего, чтобы ко мне придраться. Он уже сидел бы у меня на голове, если бы у него что-нибудь было.

– Пожар был подстроен, чтобы попытаться похитить Чодо?

– Мне это еще не приходило на ум. Позволь-ка подумать… За этим должен был стоять кто-то, кому наплевать, даже если бы он порешил всю Организацию!

Уэстмен Туп готов ухватиться за любой поворот разговора, чтобы добиться преимущества. Он никогда не открывает всего, что знает, хотя и сетует на подобное же отношение с моей стороны. Он не задает точных вопросов, давая вам право самому выбрать, что он имеет в виду. А следовательно, при разговоре с ним не следует забывать, что все, что он вам дает, – это новые и новые ярды крепкой веревки.

– Нет. Мишенью был не Чодо. Даже Шустер не стал бы устраивать из-за этого такую бучу. Мне кажется, пожар начался из-за колдовства. А может быть, из-за чего-нибудь еще.

– Этому нет очевидных доказательств, наши эксперты проверяли. – Туп сердито посмотрел на Элеонору. – У тебя можно как-нибудь выкупить эту штуковину?

– Элеонору? Нет, конечно. Зачем?

– На ней какое-то заклятие, у меня от нее мурашки по коже. Я знаю один камин, с которым буду рад ее познакомить.

– Сэр, вы оскорбляете мою первую любовь.

Вероятно, он еще не слышал эту историю.

– А где Чодо сейчас?

– Понятия не имею. Наверное, там же, где Белинда.

– Возможно. А возможно, она тоже потеряла его след.

– Что?!

Этого не могло быть. Это было бы очень плохо – особенно для Белинды. Однако она не выставила бы Чодо на всеобщее обозрение, если бы не была уверена, что держит все под контролем.

– Ты знаешь, где она может быть?

– У себя дома?

– Если так, ей пришлось лететь туда по воздуху. Через городские ворота она не выезжала.

Моя губительная сторона подталкивала меня говорить с ним дальше – в разговоре он позволял себе ронять намеки касательно возможностей Стражи как с целью получения информации, так и ее распространения. Было похоже, что Туп и Шустер имеют больше людских ресурсов, чем предполагалось. Из чего можно было сделать вывод…

Впрочем, любой вывод подразумевает что-то еще. На этот раз индикаторы указывали на возможное серьезное нарушение закона и порядка – каковые рухнут, как только перестанут удовлетворять наиболее значительных из королевских подданных. Привилегии всегда означают приватизацию закона.