Доисторический мир

Приозерные стоянки первобытных людей

Когда вспоминается, что, прежде всего, первобытные люди были охотниками на крупных животных, едва ли удивительно, что во времена среднего плейстоцена они селились в долинах таких рек, как Темза, Сомма, Нил, Вааль, Замбези, Соан, Нармада, Мей-Фэнгной или Ирравади, или по берегам озер: Олдувай и Олоргесайли на востоке Центральной Африки, Карар в Алжире, Торральба в Испании и Хоксен в Англии. Мы знаем, какое огромное разнообразие животных становилось добычей человека в Чжоукоутяне. О том же свидетельствуют и поселения людей, занимавшихся изготовлением каменных топоров. Жившие по берегам озера Олоргесайли убивали и ели мясо гигантского павиана, гигантской свиньи и множества видов лошадей и гиппопотамов. У озера Карар найденные останки животных включали кости слона, носорога, гиппопотама, буйвола, зебры, жирафа, бородавочника и газели, у берегов Торральба – прямобивневого слона, носорога, дикого быка, вола и лошади. Хотя, как и в случае с охотниками Чжоукоутяня, о способах охоты остается только строить догадки, но есть свидетельства того, что использовались примитивные деревянные копья, наконечники которых закаляли в огне. Фрагмент одного из таких копий из тиса был обнаружен в Клэктоне, и целый образец, хотя и с небольшими повреждениями, сделанный из того же материала, длиной около восьми футов, нашли воткнутым между ребер прямобивневого слона в Лерингене, возле Вердена в Нижней Саксонии (Германия): первый – из отложений межледниковья миндельрисс, а второй принадлежит эпохе риссвюрм. Интересно, что пигмеи Камеруна обычно преследуют слона, вооруженные копьем, длина которого не превышает шести футов. Они вонзают его в тело животного обеими руками, и при попытке вырваться копье только входит еще глубже, а кровавый след позволяет охотнику не терять животное из виду. Когда удается убить крупного зверя, по традиции отовсюду созывают народ, чтобы полакомиться мясом. Во времена каменного века, когда орудия изготавливали легко, но и использовали недолго, вероятнее всего, их часто бросали там, где убивали животных. Именно этим можно объяснить находки на месте раскопок пласта IV в Олдувае, в котором было добыто 459 каменных топоров и кливеров, орудий, заостренных с одного конца, которые притупились в процессе использования. Они были обнаружены среди разъединенных частей скелета гиппопотама.

Трудно ответить на вопрос, какие именно люди стали родоначальниками каменной индустрии среднего плейстоцена. Наиболее вероятным на данный момент является такой ответ: сохраняя определенные черты, к которым можно отнести крупное лицо, большие зубы, тяжелые челюсти и массивные надбровные дуги, свойственные их предкам-питекантропам, в общих чертах структура их черепа выдает Homo sapiens. Эта точка зрения согласуется с распространенностью в Северной Африке каменных топоров наряду с челюстями, присущими питекантропам, и, по общему мнению, сомнительной находкой в Суонскомби, о которой мы уже говорили. В настоящее время нет ни одного подкрепленного фактами свидетельства в пользу идеи о существовании некоего более развитого типа Presapiens, который бы вышел на сцену именно в этот доисторический период.

Упадок каменной индустрии

Завершение среднего плейстоцена было отмечено началом высушивания территорий, занятых лесными зонами и по этой причине наиболее благоприятных для развития каменной индустрии. Наступление засухи превратило большую часть Сахары из богатых охотничьих угодий в обширную пустыню и нарушило царившее прежде единообразие на всем Африканском континенте и значительной части Европы и Азии, покорило Северную Африку, отобрав огромное пространство вдали от прибрежных районов, до изолированной части Западной Азии и обратило территории Конго и Южной Африки в полное захолустье.

На юге Сахары умирающая традиция производства каменного топора оставила после себя похожих преемников в позднем плейстоцене: местные культуры, занимавшие две абсолютно разные территории, а именно сангойская, которая сохранилась посреди лесов в великих речных системах Конго и Анголы, в долине Замбези и в районе Великих озер, а также фаурсмит, обнаруженная вблизи чистых источников на возвышенности в Оранжевом Свободном государстве^[2] (расположенном между реками Вааль и Оранжевая), Бечуаналенде (ныне Ботсвана) и Кении. И на одной, и на другой территории встречаются каменные топоры и многогранные отщепы, полученные из подготовленных нуклеусов, но топоры фаурсмита в общих чертах меньше, и еще эта культура представлена прекрасно изготовленными кливерами. С другой стороны, в сангойской культуре уже на средней стадии развития появились копьевидные каменные топоры и очень специфические наконечники копий. Все это носило сугубо местный характер. В большей степени то же касается обширных территорий на востоке Старого Света, куда так никогда и не проникли культуры каменного топора, и традиционно продолжали использовать рубила и отщепы, как произошло и на последующих стадиях развития соанской культуры на севере Индии, которая не привнесла ничего особенного в мировую доисторическую эпоху.

Мустьерская и леваллуазо-мустьерская культуры

Северным пределам нижнепалеолитического мира выпало стать свидетелями зарождения и подъема развитых культур верхнего палеолита, от которых в большой степени зависело будущее становление человечества. Точное происхождение этих культур, так же как тесно связанного с ними Homo sapiens, остается одной из важнейших целей исследования доисторического мира. Последние открытия, сделанные в Юго-Восточной Азии, позволяют предположить, что традиция каменной индустрии верхнего палеолита может восходить к периоду, совпадающему с последним межледниковьем на территории Европы. Очевидно, что индустрии, преобладавшие в начале последнего оледенения, были все еще нижнепалеолитическими по своему характеру и ассоциировались с неандертальцами и людьми неандертальского типа. В Западной Европе, в частности на территории между Луарой и Пиренеями, каменная индустрия была названа в честь пещерного жилища Ле-Мустье в Дордони. Набор орудий был все еще весьма ограничен и включал скребки, наконечники копий из отщепов, обтесанных с одного или обоих краев дополнительным отслаиванием пластин, оставляющим на поверхности резкие зазубрины, а также маленькие каменные топорики в форме треугольника или сердечка. Далее к югу, от Французской Ривьеры и Италии до Центральной Европы и областей, прилегающих к северо-восточному побережью Черного моря, а именно Крыма, региона Дона—Донца и побережья Западного Кавказа, каменные топоры встречаются редко или вообще отсутствуют. Но здесь каменная индустрия обогатилась ручными шилами, наконечниками с довольно мелкой огранкой нижней поверхности и узкими длинными отщепами с очень крутыми рабочими краями, полученными в результате вторичной обработки. Еще дальше к югу, в Палестине, Сирии, Ираке и Юго-Западном Иране, так же как в Северной Африке, индустрии того времени носили выраженный леваллуазский характер.

Благодаря обычаю древних людей селиться в пещерах мы обладаем достаточно полной информацией о тех животных, от которых в основном зависело пропитание неандертальцев и людей неандертальского типа, о том, как они использовали кости и другие родственные материалы, и о том, как избавлялись от умерших. Как охотники эти люди не проявляют никаких признаков, которые бы отличали их от ближайших предков. В некоторых пещерах горы Кармель в Палестине леваллуазско-мустьерские напластования залегают над слоями, которые датируются ранними стадиями палеолита, но ничто не указывает на то, что здесь охотились на разные виды животных. Также нет никаких значимых признаков усовершенствования способов охоты. Очевидно, они продолжали пользоваться проверенными методами, применяя деревянные копья, каменные шары (как метательное орудие) и, предположительно, примитивные ямы-ловушки. Примечательно отсутствие каких-либо особых наконечников. К тому же кости и родственные материалы использовались весьма ограниченно. Хотя, как известно, впоследствии охотники каменного века были способны изготавливать из них разнообразные наконечники для копий, гарпунов и стрел, а также рыболовные крючки и заостренные колья, огромное количество орудий и множество украшений. Куски толстых костей, включая фаланги (пальцевые суставы) применялись как «наковальни» при работе с кремнем, но нет никаких свидетельств того, что кости или рога оленя шли на изготовление определенных орудий или какого-либо оружия. И еще одно, пожалуй, более важное замечание: отсутствует даже малейший намек на развитое эстетическое чувство. Нижнепалеолитические люди могли производить очень ограниченный диапазон разных приспособлений. При этом они тратили на их изготовление минимум усилий, достигая совершенства формы и определенной степени ее стандартизации независимо от территорий и огромной разницы в качестве используемого сырья, что ясно свидетельствует о твердости намерений и чувстве стиля. Но, насколько мы знаем, искусством они не занимались. Ни резных орнаментов, ни гравировки, к примеру, не было обнаружено, несмотря на изобилие кости и оленьего рога на мустьерских и подобных им стоянках. Нет даже ни единого зуба животного со следами препаровки, чтобы можно было сделать предположение о попытках придумывать орнаменты и делать украшения.

Однако неандертальцы добились прогресса в двух очень важных аспектах своей жизни. Во-первых, они значительно расширили границы территорий для заселения в сторону северной части свободной ото льдов зоны, за пределы которой люди ранее не ступали, и это – во времена сильнейшего оледенения. Чтобы точно сказать, как далеко они продвинулись, требуется установить детали, но ряд признаков указывает на то, что они организовывали поселения в некоторых районах Сибири, хотя и не ранее первого вюрмского периода, и достигли Китая. Наличие отличных кремневых скребков в качестве важнейшего элемента их обычного снаряжения говорит о том, что, обживая северные края, они считали необходимым носить одежды из звериных шкур, по крайней мере вне своего жилища. Возможно, именно холодные погодные условия во времена первого вюрмского периода стали для мустьерских и леваллуазско-мустьерских людей причиной заселять пещеры.

Во-вторых, примечательно отношение неандертальцев к умершим. Некоторые находки, принадлежащие к последней фазе последнего межледниковья, все еще указывают на продолжающийся каннибализм. В особенности это касается черепа из Монте-Чирчео (Италия), в основании которого проделано отверстие для извлечения мозга. Также в Крапине (Югославия) было обнаружено отложение с массовым захоронением, где останки более дюжины людей, мужчин и женщин, молодых и старых, в культурном слое встречаются вперемешку с костями диких животных и носят следы подобного же к ним отношения: разбиты на мелкие куски, чтобы было легче добыть костный мозг, или частично обгорели в огне и т. д. А с другой стороны, мустьерский слой Ла-Шапель-о-Сен залегает над могилой, буквально врезанной в каменное дно пещеры. В ней обнаружен скелет неандертальца в согнутом положении. Похожие захоронения найдены в Ла-Ферраси, также в Дордони, и на стоянке Киик-Коба в Крыму. Еще более существенное доказательство – настоящее кладбище из десяти могил с останками, возраст которых сильно варьируется: какие-то принадлежат трехлетней девочке и четырехлетнему мальчику, другие – мужчине старше пятидесяти лет. Оно обнаружено в Муфарет-эс-Схул на горе Кармель. Как и в Ла-Шапель-о-Сен, могилы имели такой размер, чтобы в них могли уместиться тела с согнутыми руками и ногами. Ни красной охры, ни личных украшений нигде нет, но можно увидеть, как руки старика сжимают челюстную кость огромного дикого вепря. Другое недавнее открытие, представляющее исключительный интерес, – неандертальский ребенок в пещере Тешик-Таш в Узбекистане. Его голова окружена шестью парами рогов сибирского горного козла. Очевидно, они располагались вертикально и образовывали круг, будучи все еще соединенными с лобными костями. Ясно, что люди неандертальского типа развивали идеи, которые были гораздо выше того, что можно ожидать от столь низкой материальной культуры.

Физический тип создателей мустьерской и родственных ей каменных индустрий варьировался в значительной степени. Как нам уже известно, фрагменты черепов из пещеры Фонтешевад наводят на мысль о том, что сравнительно современный вид, у которого отсутствуют массивные надбровные дуги, появился уже до наступления вюрмского оледенения, и к тому же самому периоду принадлежит противоположный неандертальский тип, представленный находками из Шапель-о-Сен. Распространение последнего ограничено всего лишь некоторыми частями Европы, и в целом он считается аберрантным, то есть имеющим отклонения от нормального типа в результате изоляции на рубеже палеолитического мира и вымершим, так и не внесшим свою лепту в развитие современного человеческого рода. Гораздо более широко распространены находки останков людей неандертальского типа, сочетающие в себе такие черты, как крупные зубы, тяжелые челюсти и массивные надбровные дуги, с особенностями, свойственными более развитым людям. Следует отметить, что они получили распространение на обширных территориях Евразии, где впоследствии появился Homo sapiens в его современной форме, а также культуры каменных пластин и резца, носителем которых он являлся. Существует высокая вероятность того, что неандертальцы, связанные с леваллуазско-мустьерскими индустриями на пространстве от Гибралтара до Италии, Южной Германии, Югославии, Крыма, Киренаики, Палестины, Ирака и Узбекистана, находились в непосредственной близости к главной линии эволюции гоминидов, достигшей кульминации в появлении современного Homo sapiens.

Следы культур в Африке и Южной Азии

Развитые палеолитические культуры (см. главу 3), которые впервые появились 30–40 тысяч лет назад и в Европе, и в Западной Азии, распространились в северные пределы Старого Света. На обширных территориях по направлению к югу, среди которых и древнейшие центры доисторического мира, до сравнительно недавних времен продолжали свое существование, хотя и несколько измененные, нижнепалеолитические культурные традиции. С точки зрения мировой истории большую часть Африки, Индию и Юго-Восточную Азию в период, оставшийся до конца доисторических времен, созидательные перемены обошли стороной. Это, конечно, не означает, что они не подверглись определенной эволюции, но она играла важную роль для населения именно этих территорий. Стоит подчеркнуть, что такая эволюция, как, например, изготовление микролитических орудий из кремня и камня, часто следует образцам, созданным верхнепалеолитическими людьми или их преемниками из эпохи мезолита, которые жили в Африке лишь в присредиземноморских зонах, но весьма сомнительно их распространение до границ Кении. Индустрии кремневых резцов или орудий для гравировки и пластин, в процессе обработки притупленных с одного или более концов, которые напоминают лезвие ножа (одна сторона имеет режущий край, а другая – притуплена), появились в Киренаике во времена позднего плейстоцена и, должно быть, попали туда из Западной Азии. Найденные в Алжире и Тунисе, включая капсийские (из тунисской Гафсы), согласно результатам радиоуглеродного анализа, относятся преимущественно к неотермальному периоду. Когда-то считали, что именно от них происходят верхнепалеолитические культуры Европы. Равным образом кенийская индустрия, которую сравнивали с развитой европейской палеолитической культурой Ориньяка, определенно слишком молода.

Одной из самых консервативных частей Африки в те времена была долина Нила, где в неотермальные времена сохранялись леваллуазские традиции, возникшие в нижнем палеолите. Они дали начало индустриям эпилеваллуазского характера. Одной из них была индустрия, впервые обнаруженная в Себиле (Египет). Для нее характерны небольшие серповидные и трапецеидальные детали, полученные в результате грубой обработки граней и, очевидно, задуманные как части для более сложных орудий, подобных тем, что впервые стали использовать люди верхнего палеолита. В других частях Африки леваллуазские и леваллуазско-мустьерские традиции стали основой для развития индустрий, отличительным признаком которых, прежде всего, стали различные типы наконечников с двусторонней ретушью. Так, атерийской культуре, получившей свое название от тунисской стоянки Бир-эль-Атер вблизи Тебессы и распространившейся в зоне от Северной Африки, на запад от Нила и до Атлантики, свойственно производство многогранных отщепов из черепаховидных нуклеусов. Также для нее характерны зазубренные и заостренные наконечники стрел, наконечники в форме листа и заостренные отщепы с двусторонней обработкой острия. Стилбейской культуре (Капская провинция ЮАР) также принадлежат наконечники, имеющие форму листа, изготовленные из многогранных отщепов при помощи двусторонней обработки, которые даже получили еще более широкое географическое распространение: от Судана, Абиссинии и Сомали, через Уганду, Кению и Танганьику, к Родезии и Южно-Африканской Республике. Сходство между атерийской и стилбейской культурами, хотя их разделяли территории, прилегающие к Нилу, отмечалось довольно часто. Одно из объяснений состоит в их распространении на север и восток из центральной части экваториальной Африки, где верхнесангойская культура (иногда называемая джокосийской) сочетала особые деревянные орудия, подобные транше, рабочие края которых формировались, главным образом, при сколе под прямым углом к оси орудия, и наконечники копий, которые изготавливали из многогранных отщепов в процессе двусторонней обработки. В связи с этим наблюдается интересное сходство между острыми наконечниками стрел, принадлежащими финальной сангойской культуре (или Лупембе) и атерийскими. Альтернативное объяснение тому, что похожие формы развивались из общего культурного наследия на весьма удаленных друг от друга территориях, возможно, кроется в происходящем из верхнепалеолитических источников импульсе к изобретению новых, более совершенных орудий, таких как копья с рукоятью.

В неотермальные времена в стилбейской традиции, как и в леваллуазской, получили развитие микролитические формы, целенаправленно создаваемые как составляющие части сложных орудий и оружия. В течение засушливого периода (примерно 8000–5500 лет до н. э.), который пришел на смену последнего плювиального, площадь, заселенная людьми в Восточной и Южной Африке, несколько сократилась. Однако культура магоси, заимствовавшая свое название у Магоси в Уганде, сохраняла гомогенность на обширной территории, до самого мыса Доброй Надежды. В этом регионе мы обнаруживаем индустрии с преобладанием небольших наконечников стилбейского типа наравне с маленькими пластинами, отколотыми от заготовок – нуклеусов, пластины, притупленные с одного конца, и отщепы в форме полумесяца, напоминающие тоненькую дольку мандарина, имеющие один прямой острый край и изогнутый, затупленный скалыванием. Практически не вызывает сомнений, что Магоси наряду с более или менее параллельными культурами, подобными харгеси в Сомали, в свою очередь, стала источником, давшим начало широко распространившейся микролитической индустрии, для которой были характерны маленькие двусторонние скребки и серповидные детали для стрел, получившие известность в южноафриканской местности Уилтон. Уилтонская культура впервые появилась в макалианскую влажную фазу и была распространена вплоть до настоящих времен. Другие индустрии, которые южноафриканские археологи относят к позднему каменному веку, являются вариантом уилтонской и названы в честь пещер Начикуфу в северо-восточной Родезии, найденных в лесистой части саванны к северу от Замбези и отмеченных на ранней стадии узкими остроконечными микролитами. Смитфилд – индустрия из Вааля и верховья Оранжевой реки. Для нее характерны скребки особенной формы, но нет микролитов. Это, главным образом, связано с природой сырья – одной из разновидностей глинистого сланца. В ходе своей долгой истории (возраст нижнего уровня пещеры Начикуфу, установленный радиоуглеродным методом, составляет 4350 +/– 250 лет до н. э.) эти индустрии претерпели множество изменений и обогатились благодаря контактам с более развитыми культурами. В Восточную Африку из соседних земель пришло гончарное искусство, а на территории союза им овладели значительно позже. Среди наиболее ранних характерных черт, свойственных южноафриканским культурам, можно упомянуть камни, отверстия в которых просверлены так, что средняя часть получается очень тонкой и напоминает форму песочных часов; отшлифованные каменные топоры и украшения из страусиных яиц и раковин моллюсков. И на мысе Горн, и на территории Африканского союза культуры преимущественно мезолитического типа существовали до начала обработки железа, достигшей сначала Родезии, а затем, в течение первого тысячелетия до н. э., распространившейся на юг. Несомненно, микролитические индустрии в уилтонской традиции все еще процветали, когда в Южную Африку стало проникать европейское влияние. Вполне вероятно, хотя никоим образом не доказано, что создателями поздних уилтонских индустрий были бушмены. Невзирая на то что в настоящее время их проживание ограничено пустыней Калахари, где относительно недавно определенные группы людей стали предметом глубокого этнографического исследования, прежде эти охотники селились на всей восточной части Южной Африки, куда они пришли с севера в незапамятные времена. Археологи высказывают догадку, что образ жизни бушменов и уилтонских людей, по существу, одинаков. Более того, бушмены изготавливают украшения из яичной скорлупы, утяжеляют свои землекопалки (палки-копалки) просверленными камнями, охотятся с луком и стрелами. Основное отличие состоит в том, что сейчас наконечники стрел сделаны из кости или железа, а в прошлом их заменяли смоляные серповидные с острыми краями.

Наличие более или менее натуралистической наскальной росписи на обширных пространствах от Танганьики и Ньясы, на юг через Родезию к восточным зонам Трансвааля и Оранжевого Свободного государства и, далее к мысу Доброй Надежды и Юго-Западной Африке, вызвало глубочайший интерес из-за предполагаемого сходства с верхнепалеолитической живописью в Восточной Испании. Однако сегодня существует более здравомыслящее суждение об африканских рисунках: почти наверняка они выполнены бушменами в течение последних двух-трех сотен лет. Кроме того, почти единодушно признается принадлежность восточноиспанских рисунков к неотермальному периоду. Тем не менее нет никаких сомнений в том, что некоторые африканские росписи действительно имеют доисторическое происхождение и сделаны создателями уилтонских индустрий. К тому же, как правило, считается, что наскальная гравировка, встречающаяся во внутренних районах Южно-Африканского Союза, выполнена смитфилдскими людьми, так как именно они проживали в пределах этих территорий. Практика такого наскального искусства, как и ношение личных украшений, а также использование лука и стрел и микролитов, притупленных с одной стороны, показывает, что даже народы, удаленные от крупных центров развития верхнепалеолитических культур, пусть и с некоторым опозданием, воодушевляли распространяемые ею импульсы к творчеству.

До сих пор очень мало известно о том, что происходило в Южной и Юго-Восточной Азии во времена позднего плейстоцена и раннего неотермального периода. Один из немногих общих выводов состоит в том, что направление, в котором развивалась культура в Индии, в целом аналогично африканскому. Развитые индустрии Соана с применением леваллуазских технологий обработки камня восходят к временам позднего плейстоцена. Существует предположение, что именно они дали начало микролитическим индустриям с использованием серповидных деталей, которые в огромном количестве найдены в Гуджарате и широко разбросаны по всему индийскому полуострову до его южной оконечности и на Цейлоне.