Loe raamatut: «Ярмарка Бесов»

Горе напоминает боль от вырванного зуба. Сильная вначале,

боль прячется, словно пёс, поджав хвост. Боль ждёт своего часа.

А вот когда кончается действие новокаина, разве можно

с уверенностью сказать, что больше болеть не будет?

(Стивен Кинг «Кладбище домашних животных»)

Легенду о Ярмарке Бесов Прохор впервые услышал совсем маленьким. Её рассказала мама, и история произвела очень сильное впечатление на мальчика. Он всю ночь ворочался, пытаясь не думать о том, что словно бы само собой лезло в голову. Сон так и не пришёл, и наутро Проша встал усталый и разбитый. На вопросы мамы он отвечал лишь одно: «Да что-то не спалось».

Минули годы. Отец уехал из их домика вместе с любовницей, мать слегла в могилу, а никому из родственников Прошка не был нужен, если не считать доброй тёти Веры. Она заботилась о пареньке, точно о собственном ребёнке, которого у неё не было и, из-за диагноза, быть не могло.

Прохор всегда чувствовал теплоту и благодарность к родственнице и уже в четырнадцать лет, несмотря на уговоры тёти, отправился на заработки. Помочь в ремонте дома, дотащить мешок с картошкой, вскопать огород – он брался за что угодно, лишь бы добыть для них с тётей Верой лишний рубль. Благо, физическая форма позволяла. А лишних денег, всем известно, не существует.

Прошло ещё несколько лет, не стало и заботливой маминой сестры. Похоронив её, восемнадцатилетний Прохор устроился помощником столяра. Мысль о том, чтобы переехать в более крупный город и там поступить в институт, он отбросил сразу: денег не хватило бы.

Время крутило стрелки, и Прохор уже совсем повзрослел, сам сделался владельцем столярной мастерской. Ему двадцать пять лет – возраст, что в их тихом городке Речном считался солидным. Ты пока не умудрён житейским и философским опытом, и всё же настоящий мужчина. Безжалостная жизнь кидала и била, забирая одного за другим дорогих людей, но Прохор сжимал зубы и шёл дальше. Усомниться – значит, проявить слабость, показать, что ты не достоин звания взрослого человека, и заплутать во тьме. Конечно, жизнь жестока, однако она любит сильных.

И вот он высокий, загорелый, стройный, черноволосый. С натруженными ногами, знающими работу руками и лучистыми, немного наивными голубыми глазами. Пока холостой, но вызывающий интерес у женщин. Добродушный, пускай и предпочитающий одиночество с книжкой шумным компаниям.

Солнце забежало в зенит и раскидало лучи по округе. Недалеко плескалась река, которой город был обязан названием; летали и пели птицы. Открывались двери, и люди выходили из домов: кто с сумками, кто с барсетками, а кто с тачками. Жители спешили к палаткам, выстроившимся в ряд на круглой площади, привычно принимающей гостей.

Отправился на базар и Прохор: продукты в доме заканчивались, к тому же надо было сменить столярные инструменты. Никогда не знаешь заранее, на какую диковинку наткнёшься на ярмарке приезжих; может, у них есть и молотки с рубанками получше его.

Едва Прохор оказался на территории базара, нахлынули воспоминания. Просто нахлынули, неожиданно, из потаённого уголка сознания, будто только того и ждали. Образы в голове заставили сердце на секунду сжаться. Ярмарка была совершенно не похожа на торговые ряды, что раскидывались здесь из месяца в месяц. При взгляде на них немедленно всплыли в сознании картинки детства – страшной Ярмарки Бесов. А следом вспомнились и родители, и тётя, и долгие невесёлые годы, сопровождавшие одиночество Прохора.

Перво-наперво вокруг царило загадочное, чуть ли не сверхъестественное спокойствие. Подобное произошло бы, если б вдруг все посетители разом забыли, что на ярмарке нужно спрашивать и торговаться. Вход к палаткам не украшали ни плакат, ни ленты, и он более всего напоминал дыру в пещере. Асфальт, вероятно, затоптали, когда устанавливали палатки; повсюду валялись куски грунта. Одинакового и одинаково мрачного мшистого цвета палатки-близнецы выстроились в три ряда. Прохор насчитал около десяти. Негусто.

Стараясь не думать о неприятном, Прохор подошёл к первой палатке. Там торговали сладостями – конфеты, халва, вафли, петушки на палочках. Товар очевидно плохого качества, даже на неискушённый взгляд: мятые и рваные пачки, ненатурального цвета шоколад и мармелад, грубая, непритязательная расцветка упаковок и рисунки на них. Продавец тоже не вызывал радостных ассоциаций: сгорбленный, со странной, отталкивающей улыбочкой и длинным широким шрамом на щеке.

Прохор перешёл к следующей палатке. Чай – любой, на выбор. Сделанный в Индии, Китае, России, Англии. Обычный – зелёный, чёрный, красный. С цитрусовыми и бергамотом, с малиной и ежевикой, с грушей и яблоком. Но неумело оформленные пакетики, дисгармоничных цветов, да ещё и заляпанные и надорванные.