Loe raamatut: «Григорий. Из рода Гавриилов»

Вместо предисловия

Наверное, представляя читателю очередной рассказ этого цикла, надо объяснить, откуда берутся «Случайные рассказы». Я Кирилл Миронов, журналист. А рассказы эти попадали ко мне каждый раз по-разному, но всегда совершенно случайно.

Часто я задумываюсь, почему они оказались именно в моих руках. Найти ответ на данный вопрос не могу, да и давно уже не пытаюсь. Видимо, в этом заключается мой талант, существует какая-то предрасположенность. С самого раннего детства я всегда что-нибудь находил – потерянные кем-то деньги, самые разные забытые вещи. В каких-то случаях удавалось вернуть их хозяевам. Но чаще всего находки оставались при мне. Поэтому у меня всегда были карманные деньги, и немаленькие. Я и сегодня постоянно нахожу оброненные кем-то кошельки, драгоценности – кольца, брошки, сережки (непарных у меня целая коллекция образовалась) и так далее.

Маленькую повесть (или большой рассказ) «Григорий. Из рода Гавриилов» я тоже нашел. В нашем тихом городке несколько парков и огромное количество скверов и сквериков. Есть среди них популярные, где всегда много народа. Есть тихие, с минимумом отдыхающих, дышащих воздухом пенсионеров и молодых мамочек с детьми. А один скверик – необыкновенно тихий. Самое интересное, что находится он едва ли не в центре городка. В нем есть четыре вполне исправные скамейки со спинками, на которых удобно сидеть. Но вот посетители здесь – великая редкость. Поэтому я и люблю тут отдыхать. Сквер со всех четырех сторон густо зарос акациями и сиренью, и поэтому звуки города приглушены. Здесь хорошо думается.

И вот как-то днем на той скамейке, где я всегда сижу, оказался портфель. Из кожзаменителя, далеко не новый, из категории таких, которые уже можно выбросить, но еще можно использовать. Я стал оглядываться по сторонам, даже вышел из скверика в надежде, что увижу уходящего человека, который забыл портфель на скамейке. Но никого поблизости не было. Вернувшись на место находки, еще раз внимательно посмотрел вокруг. Отсюда были видны окна второго этажа двух двухэтажных зданий. Мне показалось, что из одного из окон за мной кто-то наблюдает. Я побежал туда, но здание оказалось пустым, входные двери не просто закрыты, а опечатаны. Позже я выяснил, что этот дом занимала какая-то организация, он был арестован за долги и выставлен на продажу на аукцион.

Так и не обнаружив, кто же оставил портфельЮ я устроился на скамейке. Сидел долго, около часа, но никто не вернулся за пропажей. Поэтому посчитал возможным его открыть. Внутри оказалась большая кипа стандартной канцелярской бумаги, исписанная от руки мелким и быстрым, словно бегущим и подпрыгивающим почерком. Причем производила она впечатление старой рукописи из-за цвета бумаги – желтого, который образуется при долгом нахождении на солнце. Да и текст был какой-то слегка выцветший.

Я подал объявления о находке во всех трех городских газетах и двух телестудиях. На них никто не откликнулся. Найти автора по тому, как он описывает себя, не получилось – похожей личности в нашем городе не нашлось, тем более я хорошо знаю не только всех журналистов, но и тех, кто хотя бы иногда пишет для газеты. Поэтому я посчитал возможным прочитать рукопись. Она мне в целом понравилась. Более того, выкраивая время, я стал ее набирать на компьютер, благо печатаю быстро – как-никак журналист, пусть и телевизионный, но до этого много лет работал в печатных СМИ.

Поскольку рукопись никто не искал, я решил ее обнародовать. Может, кому-то она покажется интересной. Было желание кое-что переделать, так как некоторые места показались надуманные, некоторые – недостаточно проработанными и в силу этого не очень убедительными. Но, поразмыслив, решил оставить все как есть.

Начало. Удар молнии

История, о которой я хочу написать, еще не закончилась. Но когда я попросил разрешения рассказать о ней, то неожиданно получил согласие, хотя был уверен совсем в другом ответе. Гавриил объяснил: «Все воспримут это как твою личную выдумку, фантастику, плод воображения». Я удивился: «Почему?». Ответ был предельно четким: «Никто в это не поверит, потому что такое не может происходить в реальной жизни». Лицо Гавриила всегда остается бесстрастным, каким-то умиротворенно-спокойным, при этом оно словно слабо-слабо светится изнутри. Но я чувствую, что он улыбается – моему неверию, моим каким-то непонятным амбициям, стремлению зачем-то обнародовать известные мне факты. Но я просто человек, и он прощает мне мои человеческие слабости. Я вздыхаю, потому что знаю: если Гавриил говорит, что люди в реальность этого рассказа не поверят, значит, так и будет. Но зачем-то считаю необходимым объяснить: «Просто я хочу все как бы пережить заново, вспомнить, разобраться …» Гавриил улыбается (в его лице ничего не меняется, но я это чувствую!) еще сильнее: «Хорошо, никаких возражений нет. Это все?». Он, конечно, прекрасно знает, что у меня есть вопросы, даже знает, какие именно, но таким образом дает понять, что задавать их не стоит. Я вздыхаю: «Все». Гавриил тает в воздухе, а я иду в дом. Там у меня приготовлен хороший диктофон. Написание истории (маленькая повесть это окажется или большой роман, я пока не знаю) много времени не займет. Я надиктую свои воспоминания, которые компьютер переведет в текст. Останется немного поправить – и все. Я не Чехов, не Толстой, да и вообще не писатель, а рядовой журналист, особо возиться со стилистикой повествования не собираюсь. Что получится – то и получится. Тем более что все равно в реальность рассказанного мною никто не поверит. Выписывать при таких вводных данных какие-то детали истории, чтобы читатель поверил, что она произошла на самом деле, что это не выдумка, бессмысленно…

А началась история с рыбалки. У сына в университете шла сессия, сдача экзаменов. Я отвез жену в деревню к приболевшей теще – на пять дней, с понедельника по пятницу, на выходные должны были приехать и сменить ее другие родственники. В доме дел было немного, главное – полить овощи в теплице и в огороде да пройтись с тяпкой в борьбе с сорняками. Жена перед отъездом сварила огромную кастрюлю борща, ее должно хватить на пять дней. Утром я пил чай, днем обедал на своей работе, благо работодатель компенсирует часть стоимости питания, вечером ел борщ. Погода стояла довольно прохладная, днем температура воздуха не превышала 23 градусов. Поэтому вчера я сильно полил все, что требуется. А сегодня сразу после работы запланировал поехать на рыбалку на автобусе. Машина у меня есть, но она для таких вояжей не приспособлена. Сын, студент, перешел на индивидуальную форму обучения, устроился в автосалон, продает автомобили, хорошо зарабатывает. Уговорил нас с женой взять новую модель седана. С очень большой скидкой, так как она несколько месяцев стояла в каком-то большой торговом центре, в качестве образца того, что именно скоро появится в продаже. Мы согласились. Пришлось брать кредит. Ничего, рассчитается, не впервой. Немного покатаемся, совместными с сыном усилиями снизим размер ежемесячной платы за кредит до приемлемого, ему отдадим эту «заряженную», как он говорит, машину, а себе возьмем что-нибудь попроще, чтобы можно было и за ягодами-грибами в лес, и на рыбалку съездить.

Так что поехал на рыбалку я на автобусе. Вышел к нему на остановку – она недалеко от нашего дома. До деревни Екатериновка – полчаса езды. Потом надо километр с небольшим идти по полю – оно находится наверху, но почему-то это поле болотистое, как низина, все в кочках. За полем – речка и расположенное рядом озерко. В нем – караси, в речке, как обычно, красноперка, сорожка, голавль, окунь и мелкая щучка. Обратно автобус идет в 11 часов вечера, в это время еще светло. Так что вполне успею без проблем вернуться домой, может, даже с рыбой. Погода по прогнозу хорошая: переменная облачная, без осадков, атмосферное давление более 750 миллиметров ртутного столба, ветер слабый. Условия для рыбалки почти идеальные.

Вышел из автобуса и направился на свое заветное место. Рыбаков на нем я здесь ни разу не встречал. Видимо, никто не хочет идти сюда пешком, а объезжать на машине долго, да и дорога плохая, в дождь по ней вообще невозможно проехать ни на каком вездеходе. Если пешком, то от автобусной остановки надо подниматься метров пятьсот на небольшой холмик. Затем – очень плавный спуск вниз, около километра. Место возвышенное, тем не менее болотистое, с проступающей через траву водой и частыми кочками. В середине этого поля находится небольшая возвышенность, словно какой-то островок. Точно по центру – ради интереса отмерял шагами – растет огромный дуб. Высокий, крепкий, раскидистый. Я проходил как раз рядом с ним, когда невероятно быстро изменилась погода. На синее, с довольно редкими облаками небо откуда-то навалились черные тучи, раздались удары грома, замелькали всполохи молний. Все произошло не за минуты, а буквально за секунды! Никогда ничего подобного не видел!

Хлынул дождь. Я стоял под дубом, обдумывая, что делать дальше. Выходить под дождь не хотелось. Но в высокое дерево в грозу может ударить молния – это опасно. Вдруг рядом, слева от меня, словно ниоткуда возникла странная фигура. Я повернулся к ней. Среднего возраста, среднего роста худощавый человек с удлиненным лицом, орлиным носом и черной окладистой бородой. На голове такие же черные и густые волосы. Одет в балахон то ли серого, то ли черного цвета, из-за грозы не поймешь. На груди висит большой крест.

Человек тоже повернулся ко мне, представился: «Гавриил». Я попытался собраться с мыслями, но в голове была только одна: откуда и как он появился? Если бы он шел, я бы его увидел. Я ничего не сказал вслух, только подумал, но в ответ услышал: «Здесь рядом умирающая деревушка находится, вон за тем холмиком, отсюда ее не видно. Там три старые женщины живут, Бога помнят, пост держат, молятся. Захотели они деревню покинуть, но я их отговорил, принес им благую весть». Я смотрел на своего собеседника пораженно – на нем не было ни капли дождя, ни на одежде, ни на лице, ни на волосах. «Ничего, привыкай к странностям, – сказал Гавриил. – Отныне их в твоей жизни будет немало». Мне не понравилось, что он невоспитанно «тыкает» – по какому праву? Я уже пенсионер, а Гавриил явно моложе будет, судя по отсутствию седины в волосах, мне в сыновья годится. К тому же он, похоже, в монашеской одежде – ну кто еще такие балахоны носит? И как человек, причастный к церкви, по определению должен быть воспитанным, по крайней мере, обращаться к незнакомым людям на «вы». Он снова прочитал мои мысли, потому что сказал: «Имею право тыкать. Ты мой дальний потомок. Я Гавриил, меня называют архангелом. А ты избран для исполнения, как у вас сейчас говорится, особой миссии». Я только глазами хлопал: с ума сбрендил, что ли, этот молодой мужик? Тогда Гавриил вздохнул: «Не хочется останавливать время, но придется». Он плавно взмахнул рукой – и все вокруг остановилось. Остановилась стена дождя, яркая молния застыла на полпути от клубка туч к земле. Гавриил поднял вторую руку, медленно повел ею в мою сторону. И я мгновенно успокоился и все понял. Да, это архангел Гавриил. Да, я его потомок, я из рода Гавриилов. Да, я должен выполнить какую-то возлагаемую на меня миссию, как это делали мои отец, дед, прадед, дядя и другие, более дальние родственники, и еще сорок восемь мужчин из моего поколения – в каждом один из мужчин становился Спасателем.

«Вот и хорошо, – сказал Гавриил. – У тебя много вопросов, спрашивай. Можешь не спешить, времени у нас достаточно». Я своих дедов по отцовской и материнской линии видел только на фотографии. Поэтому спросил про отца: «А он-то кого спас?». Вопрос резонный, ведь отец, давно уже ушедший из жизни, был всего лишь руководителем небольшой строительной организации в нашем небольшом городке. Гавриил ответил: «Твой отец в свое время выбирал строительные площадки под промышленные гиганты, такие, как Магнитогорский и Днепропетровский металлургические комбинаты, участвовал в закладке Днепрогэса и других объектов. На Украине спас от ареста и репрессий Леонида Ильича». Я переспросил: «Это который Брежнев?» Гавриил кивнул головой и продолжил: «На войну ушел добровольцем, обманув военкомат, хотя имел бронь. Там спас одного молодого офицера, который затем стал генеральным конструктором новейшей военной техники». Я усмехнулся: «А ранение?». Гавриил понял мой намек: «После такого ранения выжить было невозможно. Но твой отец из рода Гавриилов, он выжил». У меня была еще пара вопрос: «Почему я появился у своих родителей так поздно?». В ответ: «У всех в роду Гавриилов были поздние или очень поздние дети». Я не удержался от еще одного провокационного вопроса: «А почему выбрали меня, ведь я не крещенный?». Гавриил просто ответил: «Это не имеет никакого значения. Главное, что ты – избранный». А мне показалось, что он при этом усмехнулся, хотя лицо его никак не изменилось.

«И что мне теперь делать, кого спасать?» – спросил я. «Прежде всего прислушивайся к своей интуиции. Ты будешь наделен некоторыми необычными способностями. Будь внимателен. В случае необходимости я буду тебе подсказывать, но это, как и наши контакты, крайне нежелательно. Поэтому еще раз повторю: прислушивайся к себе. И знай: твоя миссия не обязательно будет заключаться в спасении конкретных людей, ты можешь спасать свою страну, свой народ, этот мир».

Гавриил, как мне показалось, грустно вздохнул: «Ну, вот и все. Тебе пора в свой путь. Пройди его достойно. Когда я хлопну в ладони, как можно быстрее беги в сторону дороги».

Гавриил хлопнул в ладоши – и я изо всех сил рванул в указанном направлении. Остановившийся ливень продолжился с яростной силой. Застывшая молния ожила и сверкнула прямо над моей головой. Раздался громкий треск. Я понял: молния попала в огромный дуб. Оглядываться не стал, продолжал бежать, пока что-то тяжелое не сбило меня с ног.

Очнулся в темноте. Ужасно хотелось пить. Дико болела, огнем горела спина. Полная луна ярко освещая землю. Я стал анализировать ситуацию, свое положение. Все оказалось не так уж плохо. Руки и ноги двигались. Лежал я в небольшой ямке прямо перед овражком. Это и спасло меня. Ямка не дала упавшему дубу задавить меня, а овражек, в который свешивалась моя голова, не позволил захлебнуться в потоках дождевой воды. Стал искать сотовый телефон, который должен был лежать в кармане брюк, но его там не было. Значит, позвонить и позвать кого-нибудь на помощь я не мог. Приходилось рассчитывать только на себя. Я стал потихоньку выползать из-под дерева. Не сразу, но получилось. Попробовал встать, но ноги разъехались в жиже. И я стал буквально на четвереньках ползти в сторону дороги – холм, в верхней точке которого стоял геодезический пункт в виде бетонного столба с табличкой, был хорошо виден.

Я прекрасно понимал, что меня никто искать здесь, за холмом, не будет. Заветное рыбацкое место я нашел только в этом году, даже сыну не успел рассказать, как до него добраться. А жене наша рыбалка безразлична, она никогда не спрашивала, куда именно я или мы вдвоем с сыном едем. Поэтому надеяться можно только на себя. Я шел, полз, карабкался более 12 часов, чтобы преодолеть этот самый длинный в моей жизни путь длиной в полтора километра. Выполз на дорогу, увидел движущуюся по ней грузовую машину – и потерял сознание.

Очнулся лежа на груди на кровати. Голова находилась в какой-то дыре. Попытался встать и услышал женский голос: «Осторожно! Я вам сейчас помогу». Это оказалась медсестра. Я понял, что нахожусь в больнице.

На поправку пошел быстро. Как меня заверили, ничего страшного: переутомление, стресс и ожог спины. Перед выпиской лечащий врач захотел поговорить со мной один на один. Он оказался из династии врачей, и рассказал следующее. У меня на спине от ожога образовался правильный шрам сложной формы, в виде шестиконечного православного креста, причем компьютерная томография его не выявила. Шрам проявился только на рентгеновском снимке, причем очень слабо, и только при съемке под определенным углом. Отец моего лечащего врача сталкивался с таким же случаем. Он ампутировал ногу ветерану и инвалиду войны. Наркоз по медицинским показаниям был невозможен. Ампутация прошла без него. Больной все выдержал, не издав ни звука. Так вот, у этого ветерана на спине был точно такой же ожог. Я понял: речь шла о моем отце. Но виду не подал, только спросил: «И чем это кончилось?». Врач улыбнулся: «Пациент после этого счастливо жил еще много лет».

Я вздохнул и опустил глаза. Если бы врач знал, насколько счастливо жил после ампутации ноги этот пациент… Мне стыдно и больно. В день 9 мая отец просил меня помочь ему спуститься на коляске со второго этажа. Он своими глазами хотел видеть демонстрацию и то, как в городе проходят торжества. Я отказался, сославшись на какие-то свои дела. Это был последний День Победы в жизни отца…

Справившись с волнением, я спросил, что доктор планирует делать с моими рентгеновскими снимками, на которых виден крест. Он улыбнулся: «Я уже сделал то же самое, что сделал мой отец – уничтожил их. Можете спокойно проходить флюорографию, магнитно-резонансную томографию, они ничего не покажут. А вот рентгеновский снимок спины делать не рекомендую. Заметить крест очень сложно, но вдруг попадется очень хороший специалист. Я же, будьте спокойны, про все уже забыл».

Первые сверхспособности и переезд

По образованию я филолог, по профессии – журналист. Работал в городской газете. Сейчас уже три года выпускаю многотиражку на заводе – два номера в месяц, а также помогаю писать материалы для всевозможных газет и журналов, предоставляю информацию для телевизионных каналов. Кроме этого веду депутатские сайты генерального директора. Пришел на завод сразу после выхода на пенсию. Своей нынешней работой доволен: зарплата значительно выше, чем в городской газете, никакой нервотрепки, в коллективе отношение и ко мне, и в целом к персоналу, и между людьми хорошие. Жаль, что не ушел на этот завод десять лет назад, когда нынешний генеральный директор, только заступив на этот пост, звал меня к себе.

Та гроза выбила меня из активной жизни на месяц. Но все быстро вошло в привычное русло. Я, конечно, о том, как и что произошло, никому ни слова не сказал, даже жене. Старался внимательно прислушиваться к себе, потому что должны появиться какие-то новые способности. Может, даже слишком старался, потому что жена пару раз озабоченно сказала: «Ты после больницы временами странно себя ведешь, замираешь, как будто прислушиваешься к чему-то». Я отшутился, сказал, что это последствия контузии, скоро все пройдет. Но ждать появления сверхспособности не перестал. И очень скоро обнаружил первую.

Иногда после прихода на завод я стал покупать по одному лотерейному билету. Выигрывал достаточно регулярно, правда, суммы небольшие, от 50 до 200 рублей. В последний день очередной рабочей недели заглянул в расположенное рядом с заводской проходной почтовое отделение. Кассир привычно вынула пачки билетов нескольких лотерей. Я провел над ними рукой – и вдруг почувствовал, как от одной из них идет какое-то тепло. Взял ее, стал перелистывать. На одном билете тепло усилилось. Выбрал его, в понедельник проверил. Билет оказался выигрышным, я в том же почтовом отделении получил на него 2500 рублей.

После этого стал объезжать другие точки продаж лотерейных билетов. Покупал те, от которых исходило самое ощутимое тепло. За месяц выиграл 25 тысяч рублей – это больше, чем моя пенсия.

Не скажу, что меня охватила денежная лихорадка, но я даже разок съездил в соседний поселок, расположенный в 15 километрах от нашего города. И в следующем месяце мой выигрыш превысил 40 тысяч рублей.

Продолжать ездить в соседние населенные пункты я не стал. Рассудил так: если мне дан такой дар, значит, суждено выиграть большую сумму именно мне – а иначе зачем такая сверхспособность нужна? И если Гавриил может останавливать время, наверное, куплю я этот счастливый билет в родном городе. Вот здесь я их теперь приобретал регулярно, причем стал это делать не перед розыгрышем тиража, как раньше, а по понедельникам, когда пачки билетов полновесные, еще не распроданные.

И ровно через месяц после того, как начал выигрывать, почувствовал, что один из билетов не просто теплый, от него исходил сильный жар. Я даже инстинктивно руку отдернул, боясь обжечься. Выигрыш оказался серьезным, после вычета налогов оставалось более 80 миллионов рублей.

В тот же день я увидел сон, необычайно четкий, со звуками, запахами, будто все происходило наяву. А самым удивительным было то, что я его очень хорошо запомнил, до последней детали. Обычно из своих снов я помнил только отдельные, не связанные между собой, обрывки.

Я летел над пустынной, явно недавно капитально отремонтированной асфальтовой дорогой. Перед дорожным знаком «Начало населенного пункта» движение замедлилось настолько, что стало возможно прочитать название. Потом, при полете над городком, точно так же смог прочитать название улицы, номер дома. По лестнице влетел на пятый этаж, дверь передо мной открылась, и я увидел небольшую однокомнатную квартиру. Неплохо обставленную светлой мебелью, с большой балконом с алюминиевыми раздвижными ставнями. Остановился около стены, на которой висел отрывной календарь, когда приблизился к нему – часть листов осыпалась, и я четко увидел дату «30 августа». Понял: в этот день мне надо быть здесь. Еще понял, что будет очень тяжело, особенно первое время, но ведь я, чего греха таить, не один раз думал о переезде к морю…

Я соврал жене, что уезжаю в командировку, а сам слетал в Москву за выигрышем. Получил его на удивление быстро (хотя уже переставал чему-то удивляться, полагая, что мне помогает Гавриил). 10 миллионов рублей положил на специально открытый счет жены, свою долю разделил на две части, положив 60 миллионов на счет и 10 миллионов на карточку. Рано утром улетел на самолете в Москву, поздно вечером уже был дома.

У меня было такое состояние, словно я нахожусь в каком-то странном сне. Можно было подумать, что встреча с Гавриилом мне привиделась, что это всего лишь фантазия, галлюцинация. Но крест на спине… Доктор говорил, что он идеальной формы. Никогда бы не сказал, что такой ожог можно получить от упавшей горящей ветки (я побывал на том месте – молния повредила и сожгла только одну большую ветку огромного дуба!). Мистика, да и только.

После этого сна (или сообщения Гавриила?) я постоянно думал, переезжать ли мне на Юг. Может, уехать потихоньку, написав записку про деньги? Нет, так я не смогу. Ехать надо. Но и попрощаться надо. Но что я скажу жене, сыну? Или не ехать, оставить деньги себе и спокойно жить здесь, в родном городе? Что тогда будет со мной? Что будет с моей (или моими) сверхспособностью (или сверхспособностями)? Меня никто не заставлял подписывать какой-либо документ, даже устных обязательств никто не потребовал, значит, я никому ничего не должен. Но, с другой стороны, кто выполнит мою миссию?

Это только часть мыслей и вариантов действий, которые я обдумывал. Голова буквально раскалывалась от всего этого, я плохо спал. Жена участливо спрашивала, не заболел ли я, предлагала обратиться к знакомому врачу.

Я все же принял решение – 30 августа перебраться на Юг, купить ту самую квартиру. С работы уволился без отработки. Все были удивлены моим решением – они за три года привыкли и к регулярно выходящей газете, и ко мне. У нотариуса оформил все документы о передаче жене прав на продажу дома и машины, которые были оформлены в совместное пользование (знакомый адвокат жене посоветовал так сделать, а я возражать не стал). И вот настал тяжелый момент – объявление семье о моем отъезде.

Сказать правду я не мог, соврать правдоподобно – тоже. Придумал какую-то ересь. Показал какие-то свои старые рассказы, которые когда-то писал. Сказал, что отправил их в одно издательство, ими заинтересовались. Более того, купили их, и за очень хорошие деньги. По двум из них будут сниматься фильмы. Выйдет книжка сказок, по ней тоже будут снимать и детский художественный фильм, и многосерийный мультфильм. Самое интересное, что когда об этом говорил, был абсолютно уверен, что все произойдет именно так. Еще сказал, что мне выделяют служебную квартиру, есть заказы на написание нескольких книг. В общем, работы будет по горло. Условие – я должен жить там.

Отдал жене документы, реквизиты от книжки с 10 миллионами рублей, умолчав, сколько денег есть у меня. Жена и сын были в полном ауте, даже возражать против моего отъезда не стали. Я пообещал, что как только устроюсь, свяжусь по интернету. Попрощался, сел в такси и уехал в областной центр – билет на самолет был уже куплен.

Чувствовал себя невероятно погано. Ощущение, что вижу дурной сон, не проходило все время, пока я ехал и летел. Я заранее списался по интернету с риелторской фирмой, буквально за два часа до прощания с семьей от нее пришло сообщение, что подобрали то, что я хотел, выслали фотографии. Увидев их, я понял – эта та самая квартира.

В аэропорт прилетел рано утром. Одну ночь переночевал в гостинице, пока готовились все документы на квартиру, к вечеру следующего дня вместе с сотрудником риелторской фирмы поднимался на пятый этаж хрущовки. Все точно так же, как в том сне, только я не летел, я шел ногами. Внимательно наблюдая за дорогой из автомобиля, я понял, что дом расположен в самом конце небольшого Городка, на возвышенности. Из окон квартиры был виден Городок – как на ладони. Все документы подписал еще в риелторской фирме, отказавшись осматривать квартиру. Этим я удивил сотрудников и хозяина, а еще тем, что попросил до моего приезда, пока оформляются бумаги, поменять в душевой кабине текущий кран и вставить одно разбитое стекло на балконе и за это предложил заплатить. Уже в квартире сопровождающий меня молодой человек, гордый от своей осведомленности, по большому секрету сообщил, что мне очень повезло, так как дом включается в список подлежащего сносу ветхого жилья и в ближайшее время по нему все сделки купли-продажи будут запрещены. Я ответил, что знаю, и назвал номер и дату постановления – я их внезапно ясно увидел перед глазами. Молодой человек достал сотовый телефон, что-то в нем посмотрел, глянул на меня с удивлением, смешанным со страхом, попрощался и как-то бочком-бочком вышел. Позднее я узнал, что постановление было подписано только следующим днем, а молодой человек знал о нем потому, что главным архитектором Городка был его дядя, видимо, делившийся с племянником кое-какими секретами.

Я не сомкнул глаз уже больше двух суток, поэтому прямо в одежде лег на кровать – и провалился в сон.