Loe raamatut: «От Мексики до Антарктиды и обратно»

Font:

Начало

Зима 2004 года. Я стоял почти по пояс в снегу и чистил лопатой проход к кроличьей клетке. На мне были ватник и валенки. В этой деревне в Новгородской области, в которой я поселился, так ходили все. Я махал лопатой и думал, как мне вообще пришла в голову идея разводить кроликов?! Зачем воюю с лисами, рыскающими вокруг клетки, и с алкоголиками, подкрадывающимися к дому, чтобы продать мне ржавых гвоздей и кривой молоток! Мне не нравилось, что в деревне всё было медленно: кролики еле размножались, алкоголики не спешили отдавать долги, даже снег падал так, что хотелось его поторопить: ну, давай уже, падай! Хотелось чувствовать стремительное движение жизни, чтобы дух захватывало.

Когда пришла весна, сорвался с места. Кролики бесплатно достались соседям по деревне. Я уехал в Петербург и устроился работать корреспондентом телевизионных новостей. К тому времени у меня было опубликовано полтора десятка статей в журналах и газетах. Я всё ещё считался молодым и перспективным автором и думал, что хорошо бы закрепить свой статус, пока оба эпитета не отвалились сами собой.

На телевидении проработал несколько месяцев, после чего меня позвали писать для журнала GEO. Я не мог отказаться – это была работа мечты. Наконец мне будут платить за то, что я путешествую! Редакция отправила меня в командировки в Таджикистан, Киргизию и Тунис. А затем я сам предложил журналу проект: путешествие автостопом от Мексики до Огненной Земли и Антарктиды. Больших расходов от редакции не требовалось. Но риск был. Я не умел фотографировать, у меня даже не было камеры. Латинская Америка была велика, загадочна и плохо изучена. Со мной могло произойти что угодно. Вдруг не доберусь до Антарктиды? Заблужусь в джунглях, попаду в плен к повстанцам? Решили, что GEO рискнёт шестью номерами. Весь маршрут я должен был проехать за полгода. Спонсоры выдали мне фотоаппарат – цифровую мыльницу. Со временем обещали прислать камеру получше.

Чтобы привлечь читателей, договорились с радио «Маяк» о том, что дважды в неделю я буду высылать аудиорепортажи для авторской передачи «Живая география». За эту работу мне не платили, но выделили небольшую сумму на связь. И пообещали от редакции журнала 300 долларов в месяц на расходы. Условия были приемлемые. Я вполне мог прожить на 10 долларов в день, ведь в предыдущих путешествиях по Азии и Африке обходился 1–2 долларами. Старт был назначен на начало весны 2005 года. Всего год прошёл, как я оставил кролиководство, а как всё изменилось!

Про Латинскую Америку перед стартом я знал немного. Стереотипный набор: мексиканцы в сомбреро, колумбийская мафия, бразильский карнавал. Провёл пару недель в библиотеке, изучая имевшуюся в наличии соответствующую литературу. Но это всё равно что иностранцу понять что-то про Россию, прочитав «Муму», «Апрельские тезисы» и путеводитель по вулканам Камчатки. Решил, что разберусь на месте. Испанские слова учил по бумажным карточкам, которые доставал из кармана и перебирал: уно, дос, трес, дискульпа, порфавор.

Ноутбука у меня не было. Репортажи и звуки для радио записывал на телефон-коммуникатор, один из первых появившихся тогда – с палочкой для набора текста. Заметки писал в тетради, а позже набирал латиницей на компьютерах в интернет-кафе. В то время поменять язык в операционной системе с испанского на русский было целой проблемой: нужен был установочный дистрибутив, и в любом случае ничего не получалось, если в компьютере не было считывателя CD-дисков или система была защищена от внесения изменений. Клавиатура, естественно, на испанском, мониторы – мерцающие выпуклые лампы, вокруг сигаретный дым и гомон смуглолицых геймеров: «Бух-бах! Пута мадре! Ты убит!» Написанный транслитом текст в редакции конвертировали в русский, хотя не обходилось без опечаток. Позже я научился менять язык и печатать текст вслепую. Интернет-связь была медленная, снимки и аудиофайлы отправлялись по нескольку часов.

Работа была не самой простой, но мои записки читателям понравились. Проект продлили ещё на полгода, потом ещё чуть-чуть. В итоге путешествие растянулось на пятнадцать месяцев.

Была ещё одна причина, по которой я стремился в Латинскую Америку. Ко мне должна была прилететь моя подруга Сара из США. Мы познакомились двумя годами раньше. Она прочитала обо мне в американской газете: о том, как мы с товарищем путешествовали автостопом по Ираку во время войны 2003 года. Эта история попала на ленту американского информационного агентства и разошлась по мировым СМИ. Мне тогда писали многие американцы. Одни восхищались, другие издевались, третьи просили выслать им за вознаграждение ценности из разграбленных иракских музеев.

Сара тоже написала письмо. Она была студенткой факультета экологии, увлекалась Россией, изучала русский язык, любила природу и ненавидела глобализацию. Мы начали переписываться. Позже она приезжала в Петербург, и мы подружились.

Я надеялся, что Сара присоединится ко мне в Мексике и мы проделаем путь до Антарктиды вместе.

Мексика

Иудопродавцы

Я прилетел в аэропорт Мехико-сити и тут же угодил в заключение. Всех подозрительных туристов задерживали, чтобы проверить их личность.

– У меня всё в порядке, – сердился я. – Вот паспорт, виза!

– Ждите, сеньор. Мы должны убедиться, что пришёл факс из мексиканского консульства в Москве. Что они на самом деле выдали вам визу и она неподдельная.

Мексиканские чиновники делали это по требованию властей США, чтобы сократить поток нелегальных иммигрантов, рвущихся попасть в счастливую и богатую Америку через другую Америку, не такую богатую и не такую счастливую.

Меня посадили в загончик для подозрительных лиц. Вместе со мной сидели несколько китайцев и пакистанец. От идущей по аэропорту толпы нас отделял канат, который мы не имели права пересечь. За этим следили вооружённые охранники.

– Сеньор, мы нашли факс, вы можете идти, – вскоре махнул мне рукой пограничник. Ну и приём! Что ж, по крайней мере не заставили здесь ночевать.

Пакистанец напутственно махнул мне рукой: «Алейкум ассалям», – а китайцы повернули в мою сторону непроницаемые азиатские лица и ничего не сказали.

– Ты из России? – удивился подвозивший меня водитель такси. – Ну надо же! Ха-ха! А меня зовут Ленин. Не веришь? Посмотри мой паспорт.

В мексиканском паспорте действительно в графе «имя» значилось Lenin.

– В Мексике жить непросто… – задумчиво проговорил Ленин. – Впрочем, кому я рассказываю. Русскому? Вы и так о трудностях знаете всё.

Водитель привёз меня в центр Мехико-сити. Я пошёл гулять и случайно свернул на боковую улочку. Здесь торговали. Товар был разложен на тротуаре на тряпках.

Неожиданно раздался крик, я оглянулся, а через миг никакой торговли будто не бывало. Улица вымерла. Торговцы свернули пожитки в узлы и молча сидели рядом.

В конце улицы показались двое. Они шли неторопливым шагом: хозяева жизни. На плотных животах едва сходились полицейские рубашки. Патруль. Разрешения на торговлю ни у кого нет, а жить людям нужно. Свёрнутые узлы полицейские не могут открыть без ордера на обыск. Стражи порядка мрачно посмотрели на торговцев. Те сделали вид, что просто сели отдохнуть. А что? Имеют право.

Патруль двинулся дальше, и через минуту на улице воцарилась прежняя суета.

– Сеньор, купи куклу, – протянули мне красного рогатого чёрта.

– На кой чёрт мне чёрт? – посмеялся я. – Зачем?

– Это Ху́дас. «Иуды». Они символизируют грех. На Пасху мы кидаем их в костёр. Бум! И грехов как не бывало.

Куклы были начинены петардами. Взорвав «иуду», как бы сам очищаешься. С пачкой чертей можно устроить знатный фейерверк. Я подумал: может, купить несколько штук для самозащиты? Нападут грабители, а я им: «Ловите чёрта, грешники!» Вот только вряд ли взрывных «иуд» пропустят через границу. У торговцев были и женские версии кукол – Катринас, куртизанки в платьях с оборками и с черепами вместо лиц.

Стихийный рынок разливался по улице и прилегающим переулкам, даже просачивался под землю. В городском метро торговцы протискивались среди пассажиров, волоча за собой баулы с дешёвым товаром: сувенирными крестами, иконками, рогатыми «иудами» и статуэтками святых.

– Сеньоры! Я так беден, так болен! Помогите! А-а-а! – по проходу полз нищий, хватал мужчин за брюки, а дам за края платьев. Он пел песни и раздавал листовки, рекламирующие его бедственное положение и плохое здоровье. Несколько сердобольных католиков кинули нищему монетки. У одного из пассажиров я заметил в руках деревянный крест с фигурой Христа более метра высотой.

Метрополитен Мехико-сити самый протяжённый в Латинской Америке. Десятки линий, сотни станций. Схему метро я нашёл не сразу. Оказалось, названия остановок изображены в виде рисунков: животных, растений, овощей и портретов выдающихся людей.

На некоторых линиях первые вагоны предназначены для детей и женщин. Об этом предупреждают надписи, разделяющие платформу на зоны, как в мусульманских странах. Здесь это сделано из практических соображений: чтобы уберечь хрупких пассажиров от давки.

На одной из станций в вагон зашёл полицейский и попросил всех выйти – технические неполадки.

– La una bomba¹! – громко пошутил кто-то. Но все засмеялись, в бомбу никто не поверил. А «иуды» в метро сами не взрываются.

Конституция на черепах

Мехико-сити – крупнейший город Северной Америки. Здесь больше двадцати миллионов жителей. Смог, автомобильные пробки, пыльные бури и землетрясения.

Я отправился на главную площадь столицы – площадь Конституции, также известную как Со́кало.

На площади стоял палаточный городок с демонстрантами. Они поливали чучело правительственного чиновника ядовито-кровавой краской. Рядом раздавали бесплатную еду сторонники одного из кандидатов в президенты.

– Угощайся! – протянули мне тарелку с остро пахнущей бурдой, но я решил воздержаться от политики.

Рядом с политическими маршировала колонна религиозных демонстрантов. Молодые евангелисты держали в руках портреты Иисуса. Бригадир выкрикивал в мегафон команды, собравшиеся приседали, крутились на месте, размахивали портретами. То ли флешмоб, то ли занятия фитнесом. А может, власти распорядились нейтрализовать одних митингующих другими? Первые требуют перемен, вторые призывают к традиционным ценностям. И можно ничего не делать.

Тут же на площади, у ограды кафедрального собора, сидели на крошечных табуретках безработные мастера, выпрашивающие работу. Перед каждым стояла табличка с названием профессии: электрик, газовщик, водопроводчик. Один из сидящих выставил перед собой сразу пять табличек – мастер на все руки.

Городу около 700 лет, в качестве столицы независимой Мексики он служит последние два века. Ещё три века он был столицей испанской колонии и два – столицей государства ацтеков. В древности город назывался Теночтитлан. Возле кафедрального собора находится вход в музей, к руинам главного храма ацтеков. На месте площади Конституции было сердце индейской империи. В городе-государстве жило 200 тысяч жителей. Но пришёл испанец Кортес с шестью сотнями авантюристов, уничтожил империю и убил ацтекского царя Монтесуму. Поразительно, как мало нужно людей, чтобы разрушить что-то значительное.

В подвале храма до сих пор хранятся ритуальные каменные черепа. Ацтеки тоже были людьми кровожадными. Хотя меня черепа не испугали, даже понравились. Черепа честны, не гримасничают, не задирают нос. У них всегда хорошее настроение, они улыбаются. Ведь самое страшное для них уже позади.

Настенный Троцкий

Каждый мексиканец в душе революционер. Здесь привыкли воевать за свободу от испанцев, американцев и собственных мироедов. В Мексике тоже была социалистическая революция, продолжавшаяся с 1910 по 1917 год. В память об этом названы городские улицы: Patriotismo, Revolucion, Insurgentes (то есть Повстанцев).

Одним из деятелей мексиканской революции был художник Диего Ривера. Он расписывал стены в правительственных учреждениях. Я обнаружил его работы в Национальном дворце и Секретариате образования. Посетителей туда пускают бесплатно.

Кажется, Ривера был не только социалистом, но и немного буддистом. Вот сидящий в позе лотоса четырёхрукий бог, похожий на Шиву и Будду одновременно. Во лбу у него «третий глаз» – пятиконечная звезда, в дополнительных руках серп и молот. А вот типичный индийский гуру сидит перед учениками, в руках учеников также серпы и молоты.

На одной из картин изображены выборы: крестьяне голосуют – все «за» единогласно. Рабочий зажимает под мышкой «Капитал» Маркса, а уборщица гонит метлой капиталиста в цилиндре. Среди смуглых мексиканских пролетариев мелькает белое лицо. Иностранец помогает беднякам постигать азы марксизма и стрельбы из пулемёта. Уж не Троцкий ли, бежавший из России и ставший другом Риверы и его жены мексиканской художницы Фриды Кало?

Синий домик Фриды Кало и красный Леона Троцкого сейчас популярные музеи. В красном доме вождя русской революции настиг ледоруб испанского коммуниста и сотрудника советских спецслужб Рамона Меркадера.

Как я получил справку и испортил палатку

Получил письмо на английском от моей подруги Сары из США:

«Дорогой друг! Я надеялась успеть приехать к тебе, но пока не могу. Мне нужно сдавать экзамены. Как там в Мексике? Не жарко? У нас отличная погода. Пиши мне!»

Я расстроился. Сара не приедет, значит, по Мексике придётся путешествовать самостоятельно. Ну что ж, пока я молод и одинок, буду разглядывать мексиканских сеньорит.

Отправился бродить по городу и случайно наткнулся на вывеску «Государственный департамент по археологии».

– Буэнос диас. Я журналист из России. Пишу про Мексику. Мне нужен список самых интересных мест в стране, музеев и археологических центров. И если можно, дайте справку для бесплатного посещения.

Моя нахальная просьба сработала. Мне выдали пачку буклетов и рекомендательное письмо. Входные билеты к мексиканским пирамидам стоили дорого, но теперь я мог об этом не беспокоиться.

Хотелось покинуть перенаселённую столицу и отправиться путешествовать. Но сначала кое-что следовало сделать. Я потерял стойки для палатки. Они были прикреплены к рюкзаку, но отцепились во время перелёта. Ради мобильности я выбрал для путешествия самый маленький рюкзак и снаряжение цеплял снаружи: палатку, коврик, стойки, куртку. Стойки потерялись, а без них палатку не поставишь. Каждая ночь, проведённая в хостеле, – это 15–20 долларов, а у меня бюджет на месяц – 300. А ещё еда, интернет, визы…

Обошёл дюжину туристических магазинов, но подходящих стоек не нашёл. Пришлось купить брезентовый тент для пикника. Огромный, страшный, на громоздких пластиковых стойках. Выйдя из магазина, я тут же проверил приобретение. Натянутая на новые стойки, немецкая палатка смотрелась как внедорожник на колёсах от деревенской телеги. Ну, от дождя спасёт, и ладно.

Пока я сооружал свой будущий дом, похожий на авангардный арт-объект, за мной удивлённо наблюдал чумазый бродяга.

– Bueno. Bueno², – заулыбался он, когда палатка была установлена, и показал большой палец: добро пожаловать в клуб ночующих на улице. Я сложил палатку и отдал бродяге ненужный брезентовый тент. Ему пригодится.

Размышления о вечности

Полдня выбирался из Мехико-сити. Сначала ехал на метро, потом на автобусе и попутных пикапах по трущобам из тысяч унылых бетонных параллелепипедов, отчего-то называющихся здесь домами.

Через некоторое время я отъехал так далеко, что потерял столицу из вида. На взмахи моей руки реагировали не все. Многие проезжали мимо, но некоторые останавливались. Когда я в очередной раз поднимал руку, то представлял, что это просто поток, волна, за которую можно зацепиться.

С некоторыми из водителей мне удавалось разговориться. Автостопом я путешествовал давно и научился принимать других людей такими, какие есть. Тут так: не нравится человек, иди пешком или лови другую машину.

Понять удавалось не всех, но я научился принимать людей без понимания. Заставлял себя слушать и со временем начал чувствовать, что всякий интересен. И простодушный фермер-сыродел, и сумасшедший анархист, и скупщик краденого. – Главное – верить в Господа. Ты веришь?

Только вера в Святое Евангелие спасёт! – подвозил меня пастор-евангелист.

– Вера – дело хорошее, – рассуждал я. – Но как быть с тем, что раньше местные жители верили в других богов и тоже жили неплохо. Хотя у них не было шансов стать евангелистами. Потом пришли испанцы и тоже им такой возможности не дали. Разрушили индейские храмы и построили на их фундаментах католические соборы.

– Аборигены жили в грехе и неведении. И были наказаны Богом, который прислал им испанцев и войну. Испанцы тоже жили в грехе и заблуждении. И были наказаны Богом, пославшим им войну и революцию. Но сейчас все мы – аборигены, мексиканцы, русские – все мы можем принять Благую Весть и избежать Божьей кары в виде войны, революции и испанцев!

– Аллилуйя! – согласился я. Если бы индейцы могли выбирать: потоп, мор или нашествие испанцев, пожалуй, выбрали бы первые две кары.

В часе езды на северо-восток от столицы находится крупнейший из наказанных Богом индейских городов – Теотиуакан. В доколониальные времена его пирамиды были самыми высокими сооружениями Америки. Чем местные жители прогневали небеса, неизвестно, но город опустел за пять столетий до появления ацтеков. Испанцы в этой истории точно не виноваты.

На вершины циклопических пирамид Солнца и Луны ведут ступеньки. Туристов много, и со стороны эти лестницы похожи на эскалаторы. Один поток движется наверх, другой вниз.

На вершине пирамид раньше стояли храмы, а в храмах – каменные идолы. Построено всё было масштабно, крепко, на века. Потом храмы разрушили, а идолов растащили по музеям и частным коллекциям.

Говорят, Теотиуакан был построен с учётом расположения звёзд. Местные жители любили наблюдать за ночным небом. А что им оставалось? Ни телевидения, ни соцсетей, ни книг. Только звёзды над головой. Лежишь на земле, наблюдаешь, как они вертятся. И так тысячу лет подряд. Хочешь или нет – станешь экспертом.

В Теотиуакане я не стал задерживаться. Не люблю туристические толпы. Три часа езды на северо-восток – и добрался до атлантического побережья. Здесь возле города Поса-Рика-де-Идальго находилось древнее государство Тахи́н. Населяли это место тотонаки, молившиеся богу грома, которого звали Тахин. Возможно, как и наш «гром», слово было звукоподражанием: «Та-хи́н-н!» Похоже на «Та-дах» или «Ба-бах».

Местные пирамиды помельче. Самая заметная из них – Пирамида с нишами. Этих ниш 365, по числу дней в году. Пирамида-календарь была построена для сельскохозяйственных нужд и почитается до сих пор. У её подножия празднуют день весеннего равноденствия 21 марта. На каменных стенах сохранились слабые следы краски. Возможно, будние дни были выкрашены черным, а праздничные – красным.

Возле пирамиды сохранилось поле для игры в мяч. Каучуковый шар забрасывали в каменное кольцо. Разрешено было играть локтями и бёдрами. За игрой с возвышения наблюдали жрецы. Выигравшую команду приносили в жертву богам. Почему-то мне кажется, что энтузиазма во время игры спортсмены не испытывали.

Было у тотонаков и другое развлечение. Устанавливали 30-метровый столб, на вершину которого наматывали четыре верёвки. Концы их привязывали к ногам поднявшихся на столб добровольцев. Верёвки начинали раскручиваться, и безумцы с факелами в руках летели на этой карусели, описывая круги и опускаясь всё ниже. Пятый участник действа стоял на верхушке столба и играл на флейте и барабане. Этот аттракцион по праздникам устраивают и сейчас.

Запретные кактусы

На севере Мексики ощущается близость США. Американские грузовики, белолицые туристы. И климат прохладный. Особенно в горах. Я дрожал в лёгкой куртке и думал: как так?! Ехал в пустыню с кактусами, а здесь погода, как в родном Петербурге.

Склоны гор покрывали заросли кактусов, в них можно было заблудиться. В посёлках вечнозелёные колючие столбы сажали в качестве ограды для участков. Эти изгороди с годами становились всё выше и крепче.

Я ехал в полузаброшенный шахтёрский городок Риал-де-Каторсе, чтобы узнать про запретный кактус. «Королевская шахта номер 14» – так можно перевести название этого места. Оно упоминается в книгах Карлоса Кастанеды.

Здесь собирают галлюциногенный кактус пейот, использующийся в индейских мистериях. Пейот не одуванчик, под ногами не растёт. Его нужно искать. Раньше на поиски пейота индейцы тратили много дней. А обнаружив, охотились на него с луком и стрелами, как на дикого зверя. Это было частью ритуала, позволявшего общаться с миром предков. Пей-от содержит мескалин. Вызывает галлюцинации, эйфорию и мистические переживания. Как все наркотики, губителен для здоровья. У человека начинает кружиться и гудеть голова, бешено колотится сердце, слабеет желудок, тело лихорадит, а мысли путаются. Мескалином можно отравиться насмерть.

После выхода эзотерических книг Карлоса Кастанеды в Риал-де-Каторсе начали приезжать энтузиасты из разных стран. Я заметил, что вокруг города стоят десятки палаток, а любители кактусов ползают по кустарникам. Но найти пейот трудно, а употребление его, как в Мексике, так и в США, ограничено законом. Лишь для некоторых индейских племен сделано исключение.

Я против наркотиков, даже лёгких. Но мне интересны традиционные ритуалы. Поэтому тоже решил поиграть в индейцев и на всякий случай заглянул в кусты. Заранее выяснил, как этот кактус выглядит. Lophophora Williamsii, небольшой зелёный шарик без колючек. В засуху втягивается под землю, оттого и найти сложно. В России его выращивать запрещено. У нас индейцев нет, зато есть кактусоводы-любители. Вырастить одну штуку на подоконнике можно, но два кактуса – уже статья: незаконное культивирование в крупном размере.

Ни в кустах, ни на поле пейот мне не попался. Это ничего. Мало ли какую чепуху увидишь, объевшись кактусами? Зато город показался интересным. Старинный, малоэтажный, тихий. Названия магазинов написаны не на вывесках, а намалёваны на каменных стенах. Самые сильные впечатления оставила дорога, ведущая в город. Она проходила через пробитый в горах двухкилометровый туннель с удивительной акустикой. Когда мне навстречу поехал автомобиль, показалось, что началось землетрясение и гора вот-вот обрушится. Наверное, самое страшное в Риал-де-Каторсе – это съесть пейот, а потом забраться в этот туннель. Не то что предков, всадников апокалипсиса можно увидеть с оруженосцами и обозом.

1.Это бомба! (исп.)

2.Хорошо (исп.).