Loe raamatut: «Медленное пламя», lehekülg 6

– Это всего лишь версия, и она нуждается в проработке. После суда нанесу ему визит вежливости, а сейчас, – Ненад вновь придвинул к себе доску с бургером, – самое любопытное.

Хеджи спланировал ограбление со всей тщательностью, на которую только способен восемнадцатилетний подросток. Преступление казалось ему реваншем, восстановлением справедливости, средним пальцем в сторону общины: вот вы таким меня считаете – и таким я буду. Он выбрал Элви из-за «Медленного пламени», Диньянди – из мести, а миссис Пайнз – чтобы отвлечь от своей истинной цели. Внешнее же сходство с Флетчами помогло ему намекнуть на тех, кого легко обвинить во всех смертных грехах. Ограбление прошло гладко, следствие Хеджи не заинтересовалось, а коллекционер быстро вышел на связь – всё складывалось на удивление удачно.

– Рианнон выяснила, что это за «коллекционер», – Ненад стянул лоснившиеся жиром перчатки. – Какой-то хрен с горы, который вообще не имеет отношения к музыке, зато собирает военный антиквариат. Но его контакты восходят к Айвору Уинну, а Уинн работает с самим Джимом Улыбкой.

– Улыбкой, – Эллери придвинул к себе бутылку колы. – Какое трогательное прозвище.

– Ничего трогательно: у него шрамы как у Джокера, – Ненад изобразил в воздухе бесконечную усмешку. – И столько же историй, откуда они взялись. Кто-то рассказывает, что его порезали в Глазго. А кто-то говорит, что он в глаза этот ваш Глазго не видел, потому что родился в Пенсильвании. В любом случае, Эл: это джентльмены с той стороны закона, а наш штат, так сказать, не в их юрисдикции. И мне очень не нравится, что они проявляют к нам интерес. Поэтому, – от пронзительного взгляда у Эллери слегка закружилась голова, – береги себя. Неизвестно, как знакомства Хокса скажутся на тебе – ну или на нём самом.

– Вот как, – задумчиво протянул Эллери, – Хеджи получил шанс на сделку со следствием?

– Да, – запросто ответил Ненад. – Никто не ожидал, но все – от Билэйни до адвоката, – неплохо оценивают его шансы.

– А где сама пластинка? И инструменты, и кольцо?

– Были в камере хранения на вокзале, но Холтер уже привёз их в участок.

Эллери откинулся на спинку кожаного диванчика и вновь сжал пальцами переносицу. Дальнобойщики, покончив с завтраком, потянулись к выходу, шумно переговариваясь, почёсывая животы или заросшие щетиной щёки. Что, мужики, куда путь держите? А, в Омаху? Ну, бывайте, счастливой дороги. Пока Ненад следил за ними взглядом, Эллери пытался осмыслить услышанное. Получалось, конечно, так себе: сказывались бессонная ночь, мысли о предстоящем суде и пищевая кома, в которую он старался не впасть после божественного бургера. В мешанине размышлений чётко различался лишь один сигнал: интуиция мигала, будто знак «check engine» в автомобиле. Во всей этой истории – от пластинки до бандитов, – что-то было не так. Что-то не складывалось. Что-то они упускали, а Эллери всегда доверял своей интуиции больше, чем нужно.

– Ненад, – Эллери слегка подался вперёд, – я же правильно помню, что контакт коллекционера Хеджи передал именно Виктор Веллегре?

– А это, детектив, правильный вопрос, – интонациями доктора Лэннинга ответил ему Ненад. – Это был осознанный шаг или он не знал, что коллекционер подставной – вот где настоящий мрак, Эл. Мертвецы обычно не слишком разговорчивы.

– Зато живые любят поболтать – и особенно в Тенваре, – заметил Эллери. – Ты упоминал некого Айвора Уинна: его имя похоже на валлийское, а один из друзей Веллегре – Миртин Айт, – как раз валлиец.

– Эл, это ведь… – на обычно спокойном лице Ненада отразилось то самое детективное озарение, существование которого он упорно отрицал. – Брат Миртина – Ролант, – был связан с криминалом. Помнишь, его зарезали возле дома, но дело так и не раскрыли?

– Помню, – спокойно кивнул Эллери. Один из его первых материалов в «Эхо», который писался через пелену потрясения – хотя, казалось бы, после Гильменда его такие вещи удивлять не должны. – Кажется, я добавил тебе поводов никому не верить.

– Разберёмся, – привычно обнадёжил его Ненад. – Слушай, поехали, хоть душ примем и рубашки сменим: на сон, кажется, времени уже нет.

– Да, конечно, – Эллери жестом подозвал официанта, клевавшего носом за хромированной стойкой. – И, Ненад, ты тоже береги себя, ладно? Знаю, ты не веришь в интуицию, но она прямо кричит мне в ухо, что с нахождением пластинок это дело ни черта не кончилось.

Глава 9

Осеннее солнце уже не грело – да и не светило толком. Вместо прямолинейных лучей редакцию затапливало призрачно-серебристым светом, размывавшим силуэты пустых столов, громоздкого принтера и двух сотрудников, самоотверженно трудившихся на благо одного маленького городка.

– Да, сэр, конечно, – мелодичный голос Беллы на мгновение сплёлся с риффами The Killers. – Мы можем указать этот номер в объявлении, верно?

– Доминик, а как тебе такая идея, – звонкий баритон Эллери и вовсе заглушил радиоприёмник, – не просто сказать: «Делайте добрые дела, а то что как эти», но ещё и поделиться историями этих людей? Гораздо легче оставить пожертвование, когда знаешь, кому именно оно поможет.

Приближались выходные – и Тенвара понемногу оживала. Горожане надеялись за эти два дня как следует отдохнуть от тяжёлой работы. Даром что тусклая монета солнца напоминала: заморозки не за горами, успевайте повеселиться, пока ещё тепло. Ненад и Джордан запланировали рыбалку – при условии, что вдруг заболевшему Робину станет лучше, – а Белла с Эш и Рианнон собрались в Биллингс: пройтись по магазинам и, быть может, заглянуть в кино.

Эллери же выбирал между рыбалкой и собственным диваном. Ему нравилось бывать на природе: тем более в «штате сокровищ», где прерии переходят в горы, а горы – в озёра. Однако к удочкам и поплавкам Эллери испытывал стойкую неприязнь, а дома его ждали «Доктор Кто», пицца и, с недавних пор, человек, внёсший суматошное разнообразие в его размеренную жизнь.

Ненад, разумеется, не обрадовался, когда Эллери предложил Хеджи переехать к нему. Но Эллери справедливо полагал, что живёт не для того, чтобы радовать Ненада. Кроме того, в квартире достаточно места для двоих, а его раздражающая компания – не самый худший вариант для человека, ночевавшего у приятелей или в подсобке супермаркета. Хеджи не слишком уверенно согласился – и вот уже несколько недель квартиру наполняли ароматы кофе, переливы синтезаторов и скороговоркой пересказанные сплетни.

– А есть ли у вас фотографии, сэр? – уточнила Белла. – Вы могли бы отправить их нам на почту.

– На почту, в мессенджер – как тебе удобнее, Доминик, – кивал Эллери невидимой собеседнице. – Я разберусь.

Разобраться предстояло много с чем: не только со статьёй о дискотеке. Как минимум Эллери тревожила судьба его юного соседа. Ссылаясь на возраст, чистосердечное признание, в целости и сохранности возвращённые вещи, Хеджи отпустили из зала суда – но запретили покидать город, пока идёт расследование. Требование логичное, разумное и законное, только вот Эллери не мог с ним смириться. Открытость судебной системы – основа демократии. Но, с другой стороны, эта открытость означала: любой может сделать запрос и выяснить, что в краже пластинок, инструментов и кольца виновен Джеймс Фрэнсис Хокс. Конечно, Эллери изо всех сил надеялся, что горожан устроит его невнятная статья: благодаря помощи корреспондентов «Эха» вещи были найдены и возвращены владельцам, а следствие ещё ведётся. В любом случае, воцарившееся спокойствие казалось Эллери хрупким и ломким, как первый лёд, но он умел жить начеку.

– Спасибо, сэр, – мягко улыбнулась Белла, – будем ждать вашего письма.

– Тебе спасибо, Доминик, – Эллери крутанулся в офисном кресле. – Да, конечно, ещё увидимся.

Он нажал «отбой» и какое-то время равнодушно смотрел на мигающий курсор. А потом – по странному наитию, – свернул статью, чтобы открыть браузер и вбить в него имена, услышанные сначала от Ненада, а затем – на суде по делу Хеджи. Они всплывали в истории «Медленного пламени» уже несколько раз, и Эллери счёл разумным узнать о них больше.

По запросу «Айвор Уинн» поисковик прежде всего выдал статьи о канадском стадионе, а затем – о декане, в честь которого стадион назвали. Даже если Айвор Уинн и существовал, чем он занимался и как выглядел – сеть рассказать не могла.

Зато она знала всё – или почти всё, – о Джеймсе Макдональде, известном также как «Джим Улыбка». Поисковик пестрел фотографиями и статьями, в основном посвящёнными бойне в магазинчике «Гало». Эллери открыл первую ссылку и увидел, вопреки стереотипам, не мрачного гангстера, а довольно приятного молодого человека: высокого, с каштановыми кудряшками, большими серыми глазами и дружелюбной улыбкой, переходившей в кривившиеся полумесяцами шрамы. Макдональд спокойно и открыто смотрел в объективы, снимавшие его на пути в суд, где он должен был предстать в качестве подозреваемого.

«Бойня в “Гало” потрясла Пенсильванию, – писал автор статьи, – и заставила вспомнить о временах сухого закона, когда случайные прохожие могли запросто стать жертвами бандитских перестрелок. Такая печальная участь постигла и Родри Дэвиса – владельца магазина пластинок “Гало”…».

– Пластинок?.. – пробормотал Эллери, скользя взглядом по строчкам. – Серьёзно, опять пластинок?

«Согласно данным следствия, ночью банды ворвались в “Гало”. За непродолжительным конфликтом последовала стрельба, жертвами которой стали девять человек, включая членов банд, случайных прохожих и владельца магазина. В скором времени главари предстанут перед судом…».

Снимки, приложенные к статье, показывали магазин уже после бойни: обрывки бумажных конвертов, осколки винила, брызги крови и блеск разбитого стекла. На следующей фотографии запечатлели двух, как следовало из текста, непримиримых врагов: высокого и улыбчивого Джеймса – и другого главаря, хрупкого, огненно-рыжего, с задумчивым взглядом. Эллери побарабанил пальцами по столу, а затем придвинул к себе блокнот, чтобы по журналистской привычке записать имена, места и события. Зачем – он понимал с трудом. Как и не понимал, какое отношение преступник из Пенсильвании имел к простому пареньку из Монтаны.

– «Медленное пламя»? – спросил Эллери сам у себя.

На суде им сообщили, в какую сумму оценили пластинку. Число с несколькими нулями переваливало за порог, после которого кража считается особо крупной – но полицейские уверяли, будто бандитов такая мелочёвка не интересует. Куда надёжнее возить в Канаду запрещённые вещества – там разыгралась настоящая эпидемия наркомании, – или красть картины Рембрандта. «Никакой виниловой мафии не существует», – заявили в полиции. Так, быть, может, дело и не в деньгах?

– Что-что? – вдруг донёсся до него голос Беллы.

– Старость, Белла, старость… – прошамкал Эллери. – Уже разговариваю со статьями.

– Они по-своему неплохие собеседники, – заметила Белла. – Внимательно слушают и не перебивают.

– Но, к сожалению, никогда не отвечают. Слушай, быть может, пообедаем? – он улыбнулся коллеге поверх монитора. – Если ты, конечно, не занята?

– Отличная мысль, – Белла улыбнулась ему в ответ. – Только включу автоответчик.

Пока Белла настраивала громадный чёрный ящик, больше похожий на сейф, Эллери выключал компьютер, магнитофон и всё, чему надлежало быть выключенным. Сборы и обсуждения, куда они пойдут на обед, прервал оглушительный стук в дверь и известковый снег, осыпавшийся с побелённого потолка. Белла ощутимо вздрогнула, Эллери развернулся на пятках кед – и оба увидели за мутным стеклом внушительный силуэт.

– Господь и ангелы его, – пробормотал Эллери, – это уже становится традицией.

Предчувствие не обмануло: за дверью действительно стояла миссис Уиллер – строгая и собранная, как всегда. Она обшарила Эллери взглядом, будто сотрудник аэропорта на досмотре, и довольно хмыкнула, словно вид журналиста – белая рубашка, синие джинсы и голубые кеды, – полностью её удовлетворил.

– Всё трудитесь, молодой человек? – спросила миссис Уиллер.

– Такая работа, мэм, – спокойно ответил Эллери. – Проходите, пожалуйста. Чем можем помочь?

Миссис Уиллер торжественно вплыла в редакцию – и лишь после этого Эллери заметил, что она привела с собой Элви и мистера Диньянди, нагруженного, судя по аромату, яблочным пирогом. Мужчины стояли чуть поодаль друг от друга, смущённо топчась на месте, и Эллери понимал причину этого смущения: слишком много осталось недосказанного – между ними двумя, между Элви и Хеджи, Антоном и Ненадом… И, возможно, этим дело не ограничится.

– А вы, так понимаю, мисс Найтингейл? – донёсся до Эллери басок миссис Уиллер.

– Да, мэм, приятно с вами познакомиться, – сказала Белла, и следом послышалось шуршание шёлковой блузки.

– Взаимно, мисс, – сухо ответила Делия.

Эллери обернулся как раз в тот момент, когда миссис Уиллер энергично пожимала руку Белле. Но этим выражение чувств ограничилось: в городе не слишком любили чужаков, даже если они были своими. Миссис Уиллер не назвала Беллу «деткой», не выразила надежду, что ей понравится в Тенваре – лишь молча стиснула пальцы, увенчанные лепестками френча. Кажется, так ведут себя с официантами или с друзьями друзей: вежливо, но сохраняя предельную дистанцию.

– Молодёжь, – строго, будто школьная учительница, объявила миссис Уиллер, – ценим вашу работу. Этот мерзавец, конечно, ещё разгуливает на свободе, – Делия недовольно поджала губы. – Но на него месте я б в Тенвару не совалась. Антон, что стоишь столбом? Давай, иди сюда!

Мистер Диньянди протянул Белле блюдо, заботливо завёрнутое в цветастую ткань. Этикет предписывает открывать подарки сразу, и Белла сняла полотенце, под которым скрывался яблочный пирог. Засахаренные полоски теста, поблёскивавшие карамелью фрукты – аромат стоял такой, что проникся даже равнодушный к сладкому Эллери. Что уж говорить о Белле, которая любила выпечку – и не ждала такого внимания от жителей Тенвары.

– Благодарность от миссис Пайнз. Ну, и я ей немного помогала, – скромно добавила Делия.

– Пахнет потрясающе, миссис Уиллер, – искренне похвалила Белла. – У меня есть идея: давайте я поставлю кофе – и мы все вместе его попробуем.

Быть может, Белле не удалось растопить сердце миссис Уиллер. Но после комплимента она определённо смягчилась – и принялась, как всегда, командовать парадом. Белле велели заняться кофе, мистеру Диньянди – порезать пирог, а Элви и Эллери – сдвинуть столы, чтобы можно было сесть всем вместе. Эллери послушно двинулся к середине кабинета, как вдруг Элви преградил ему путь, оттесняя обратно к рабочему месту.

– Спасибо за пластинки? – с привычно вопросительной интонацией произнёс Элви. – Папа был бы рад, что их вернули.

– Да? А я слышал, что у него были совсем другие планы, – заметил Эллери, скрещивая руки на груди.

Взгляд Элви вновь подёрнулся тревожной синевой. Странное ощущение: они ведь были ровесниками. Эллери, Ненад, Элви, Вудрофф и Эш Рэмидж – все учились в одном классе, и на выпускном фото высоченные одноклассники выстроились за спиной Эллери. Но он, вопреки здравому смыслу, всегда чувствовал себя и выше, и старше неприспособленного к реальной жизни Элви Веллегре.

– Ты это от Джеймса услышал? А ты вообще ему веришь? – Элви, нахмурившись, тоже скрестил руки на груди. – Потому что мне папа никогда не говорил о продаже пластинки. В завещании тоже нет таких распоряжений, так что всю эту песню я слышал только со слов Джеймса.

– Думаешь, твой отец не мог попросить Хеджи об этом? Особенно когда понял, что нужно устроить ваше будущее? – уточнил Эллери.

– Нет? – или спросил, или ответил Элви. – Я ведь видел, как он слушает эти пластинки. Как плачет над ними. Согласись, не похоже на человека, который считает «Медленное пламя» «нашим капиталом», – Элви довольно точно передал энергичную интонацию Хеджи. – А что касается рака… Знаешь, Эллери, люди меняются, когда заболевают чем-то таким. Папа тоже изменился, и его когнитивные способности были, знаешь, как заезженная пластинка. Он зациклился на каких-то точечных вещах, и реальность воспринимал явно не так, как мы с тобой. Поэтому я и спрашиваю тебя, Эллери: ты веришь Джеймсу? Веришь, что папа велел ему продать «Медленное пламя»?

Эллери думал об этом ещё с поездки на вокзал. И обсудить свои сомнения мог лишь с Джорданом Бёрком – самым мудрым человеком в его окружении, если не считать Холлорана Флетча и тряпичного кота. Бёрк внимательно слушал Эллери, следил за его отрывистыми жестами и вникал в главное противоречие ситуации. С одной стороны, Хеджи – одинокий подросток, который решает проблемы как умеет. А, с другой, он всё же совершил преступление: хладнокровное и тщательно спланированное.

– Смотрел «Подержанных львов», компадре? – спросил Джордан и, заметив лёгкое замешательство, объяснил: – Это фильм с Томом Хагеном из «Крёстного отца». Там мальчик начинает сомневаться в том, что его дедушки – те, за кого себя выдают. Тогда ему дают совет: «Иногда нужно просто верить». Так и ты поверь, компадре. Если кто-то тебе дорог, это самое ценное, что ты можешь для него сделать.

Эллери какое-то время осмыслял цитату из фильма, который никогда не видел. И, с его точки зрения, неведомый советчик был прав: самое ценное, что Эллери может дать Хеджи – это просто ему поверить. Показать, что хотя бы один взрослый не поставил на нём крест.

– Да, верю, – спокойно произнёс Эллери. – Если ты тоже поверишь, Элви, тебе самому станет легче.

– Знаешь, это ведь твой выбор, да? – Элви принялся расстёгивать свою велюровую куртку. – Ты его сделал, я свой сделал тоже. А это так, – из внутреннего кармана Элви вынул пластиковый прямоугольник, – маленькая благодарность. Странно искать пластинку, но не знать, что на ней, да?

Пластиковый прямоугольник оказался кассетой. Бумажный вкладыш в точности повторял обложку «Медленного пламени»: чёрная планета, окружённая солнечной короной пурпурного цвета. Эллери вдруг ощутил, как защипало в носу, а пальцы будто кольнуло разрядами электричества. Ещё утром он хотел послушать пластинку, из-за которой люди грабили и погибали, но всемогущая сеть ответила: ага, разбежался. На стримингах St. Cloud не оказалось, в магазинах – тоже: по крайней мере, за деньги, которые Эллери было б не жалко отдать.

Но сейчас вес и гладкость пластика чувствовались на ладони, а завораживающее затмение отдавало теми же впечатлениями, которые дарил пронзительный взгляд Ненада. Эллери крепко сжал плечо Элви, и Элви улыбнулся в ответ. Быть может, они с Хеджи ещё помирятся: надо просто дать им всем время.

Яблочный пирог словно таял во рту. Кофе дарил ощущение спокойствия: когда пьёшь из чашки, а не из картонного стаканчика, так и хочется посидеть подольше, осмыслить события, никуда не торопиться. Странная компания отдала дань кулинарным талантам миссис Уиллер – Эллери сильно сомневался, что старенькая миссис Пайнз вообще в состоянии стоять у плиты, – и принялась обсуждать дискотеку, которую предвкушала вся Тенвара. А особенно – молодёжь, не знавшая, как развлечь себя в маленьком городе.

– Как поживает потолок? – поинтересовался Эллери, кромсавший вилкой полоски из теста.

– Доминик завесила его тряпками, – в трубном голове миссис Уиллер засквозила нежность. – В темноте выглядит как чёрте что, но, если включить свет, даже похоже на облака.

– А вы пойдёте на дискотеку? – спросил мистер Диньянди у Беллы.

– Я думаю над этим, – уклончиво ответила Белла.

– Так приходите, мисс Найтингейл, – скорее приказала, чем предложила миссис Уиллер. – Со всеми познакомитесь. А то ж, поди, только с Джорданом да с Эллери общаетесь.

– Да уж, кошмарная компания, – усмехнулся Эллери.

– Не ёрничайте, молодой человек, – велела миссис Уиллер.

Она же и ушла первой, сославшись на то, что ещё не всё готово к дискотеке. Затем попрощались Элви и Антон: с возвращением инструментов мастерская заработала в полную силу. Эллери отправился мыть чашки, Белла принялась протирать стол, и странное ощущение тепла не покидало обоих. Быть может, из-за кофе. Быть может, из-за неожиданного внимания миссис Уиллер. Или – подумал Эллери, расставляя чашки на подоконнике, – из-за прямоугольника кассеты на столе.

– Белла, ты не поверишь, – сказал он, когда коллега заглянула на «кухню».

– Мне кажется, теперь я поверю во всё, – заметила Белла. – Элви рассказал что-то интересное?

– Нет – но он сделал нам потрясающий подарок. Лежит на моём столе.

Белла с лёгким недоверием взглянула на него, но всё же вернулась в офис, подошла к рабочему месту Эллери – и громко охнула, увидел кассету с пурпурно-чёрным вкладышем.

– Это то, о чём я думаю? – спросила Белла, не отрывая сияющего взгляда от кассеты.

– В точности то, – кивнул Эллери.

– Ох, Эллери… А мы сможем послушать её на нашем магнитофоне?

– Никогда не пробовал, но проблем быть не должно.

Старенький японский магнитофон, служивший во основном радиоприёмником, прекрасно совладал и с кассетой. Белла устроилась на краешке дивана, Эллери развалился в своём кресле, и оба принялись вслушиваться в потрескивание плёнки. Из-под него – словно из-под колючих облаков, – сначала проступили редкие, будто звёзды в городе, синтезаторные аккорды. Затем послышались далёкие барабаны и, наконец, голос без тембра и акцента – словно ещё один инструмент в арсенале St. Cloud.

Временам достанутся лишь тени,

Они оставят след свой белый на стене.

Во всех вселенных – той, другой и этой, —

Пожалуйста, ты вспомни обо мне.

Медитативно гудели барабаны, словно возвещая о шаманском ритуале. Вспыхивали и гасли синтезаторы. Голос, певший с кровоточащим оптимизмом, умолял не забывать его – и от просьбы, учитывая исчезновение одного из музыкантов, пробирало морозом. St. Cloud не напоминали ни одну группу из тех, что знали Эллери, и одновременно были похожи на все сразу. Прагматичная электроника – от Kraftwerk. Гипнотические ударные – от Bow Wow Wow. Мрачность религиозных гимнов – от Depeche Mode. Немыслимый вокал – от Talk Talk. St. Cloud были чем-то вне времени и при этом олицетворяли конкретную эпоху. Так что Эллери оказалось, будто слышат эту песню одновременно из нескольких измерений.

Белла откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, словно целиком отдаваясь музыке. Эллери же, привыкший всегда быть настороже, наблюдал, как подрагивают каштановые ресницы, отбрасывавшие на лицо длинные стрельчатые тени. Грудную клетку вдруг сдавило осознанием, что Белла Найтингейл могла выбрать другой город. Тогда они не узнали б о «Медленном пламени». Хеджи Хокс уехал бы навстречу Айвору Уинну – и неизвестно, чем б закончилась эта поездка. Может, свободой и финансовым благополучием. А, может, Хеджи ждала бы такая же трагическая развязка, как и некого Родри Дэвиса: владельца музыкального магазина, вдруг оказавшегося в центре бандитской разборки.

Окончание «Времени достанутся лишь тени» растворилось в тишине – как и принято в музыке восьмидесятых, – чтобы уступить место титульному треку. Белла открыла глаза и с лёгким удивлением взглянула на Эллери, который, оказывается, всё это время за ней наблюдал. Эллери же ответ лишь покачал головой. Трудности с формулировками могут доконать любого журналиста, но это был тот случай, когда слова ему не требовались.