Loe raamatut: «Мать»

Мать сидела у колыбели своего ребёнка; как она горевала, как боялась, что он умрёт! Личико его совсем побледнело, глазки были закрыты, дышал он так слабо, а по временам тяжело-тяжело переводил дух, точно вздыхал…

И сердце матери сжималось ещё больнее при взгляде на маленькое созданьице.

Вдруг в дверь постучали, и вошёл бедный старик, закутанный во что-то вроде лошадиной попоны, – попона, ведь, греет, а ему того и надо было: стояла холодная зима, на дворе всё было покрыто снегом и льдом, а ветер так и резал лицо.

Видя, что старик дрожит от холода, а дитя задремало на минуту, мать отошла от колыбели, чтобы налить для гостя в кружку пива и поставить его погреться в печку. Старик же в это время подсел к колыбели и стал покачивать ребёнка. Мать опустилась на стул рядом, взглянула на больного ребёнка, прислушалась к его тяжёлому дыханию и взяла его за ручку.

– Ведь, я не лишусь его, не правда ли? – сказала она. – Господь не отнимет его у меня!

Старик – это была сама Смерть – как-то странно кивнул головою; кивок этот мог означать и «да», и «нет». Мать опустила голову, и слёзы потекли по её щекам… Скоро голова её отяжелела, – бедная не смыкала глаз вот уже три дня и три ночи… Она забы́лась сном, но всего лишь на минуту; тут она опять встрепенулась и задрожала от холода.

– Что это!? – воскликнула она, озираясь вокруг: старик исчез, а с ним и дитя; старик унёс его.

В углу глухо шипели старые часы; тяжёлая свинцовая гиря дошла до полу… Бум! и часы остановились.

Бедная мать выбежала из дома, громко призывая своего ребёнка.

На снегу сидела женщина в длинном чёрном одеянии и сказала матери:

– Смерть посетила твой дом, и я видела, как она скрылась с твоим малюткой. Она носится быстрее ветра и никогда не возвращает, что́ раз взяла!