Loe raamatut: «Невидимой нитью»
Пролог
Майя глубоко вдохнула.
Это же просто, очень просто. Нужно всего лишь сесть к нему на колени и обнять. Всё. Никаких сложностей. Закрыть глаза и представить на его месте Мартина. И всё получится. Должно получиться.
Она развернулась к мужчине. Он сидел, широко расставив ноги в потёртых джинсах. Расстёгнутых джинсах.
Господи…
Торс, прикрытый только тонкой белой майкой-алкоголичкой, широченная грудь, татуированные мощные руки… Нет. Это не Мартин. Совсем. Даже на ощупь. Чтобы обнять Мартина, достаточно просто… обнять. Чтобы обнять этого человека, придётся распластаться на нём, как на баобабе, и всё равно не обхватишь его крепкое тело целиком.
– Всё хорошо? – прозвучал глубокий грудной бас.
Майя тихо выпустила воздух из лёгких, оторвала взгляд от мощных плеч и заглянула в суровое лицо со шрамом поперек чёрной брови.
– Да, – выронила она и растянула губы в улыбке. – Всё супер. Начинаем?
– Как скажешь.
Большой, устрашающий, согласный на всё. Что с ним делать? Майя оттолкнулась от спинки дивана, приподнялась и перебросила голую ногу через бёдра в джинсах. Расстёгнутых джинсах. Её голый живот тут же ощутил жар, исходящий от мужского тела.
Нет. Легко ей не будет.
– К такому я готов не был, – хмыкнул громила под ней.
– Я как-то тоже, – пробормотала Майя, положила руки на сильные плечи.
– Мне нужно тебя обнять? – хрипло спросил он.
Чёрт…
– Да, – Майя снова растянула губы в улыбке. – Было бы неплохо.
– Ладно…
И обжигающие сухие ладони легли на её бёдра. Заскользили вверх, задели край коротких шортов и проследовали на талию. Обхватили её почти целиком. Мужчина заметно вдохнул. Глубоко, тяжело. Кадык на мощном горле дёрнулся вниз и вверх.
– Что дальше?
Майя выгнулась навстречу крепкому торсу. Махнула головой, уткнулась лоб в лоб, и её растрёпанные каштановые волосы завесили собой другие каштановые, на несколько тонов темнее.
– Не знаю, – пробормотала она рядом с колючей недлинной бородой. – Можем посидеть так немного.
Джинсы под ней дёрнулись в районе расстёгнутой ширинки.
О господи боже.
– Прости, – пробормотал громила, и его пальцы сильнее впились в её оголённую талию. – Это не я.
– Всё нормально, – она оторвала руку от напряженной шеи, провела пальцем по шраму на брови. – Я всё понимаю.
Конечно, это не он. Ему сейчас, наверное, еще сложнее, чем ей.
Горячая рука на талии Майи поднялась выше, пальцы почти невесомо прошли по позвоночнику к шее. Нежно, как перо или цветок. Майя чуть заметно вздрогнула и задержала воздух в лёгких. Такие сильные руки не должны уметь так нежно касаться…
– Так, стоп! – прозвучал со стороны неприятный фальцет. А про него уже все забыли… – Мне очень жаль, Май, но тебе нужно раздеться еще больше.
Твою же мать…
Глава 1
Душный спёртый воздух обволакивал тело и лип к коже гадкой плёнкой, несмотря на поздний вечер. Бар, толпа народа, август в самом разгаре. Давно стоило повесить систему кондиционеров, но старая постройка грозила развалиться на довоенные кирпичи, если начать штробить в ней стены. Да и климат как-то не располагал к лишним телодвижениям. Обычно. Но не сейчас.
Хью сорвал с барной стойки полотенце, швырнул в раковину, пустил воду. Струя ударила в ткань и быстро расползлась мокрым пятном. Он закрутил кран и отёр лицо намоченной тряпкой. Полегчало. Немного. Сегодня здесь какой-то аншлаг. Его бар «Чёрная кошка» пользовался популярностью за счёт «открытого микрофона» и недорогой выпивки, но сегодняшний вечер, кажется, побил все рекорды.
Какая-то юная рок-команда набрела на бар и собрала зал. А еще собрала для Хью полную кассу, и это, конечно, компенсировало вонючую духоту. Ради такого можно и потерпеть еще час до закрытия. Пацаны завладели микрофоном намертво, не пускали на сцену больше никого, но больше никто и не рвался. Конкуренция сегодня отсутствовала напрочь.
Хьюго вытащил из угла маленький, крепко сбитый стул, тяжело рухнул на него и вытянул вперед длинные ноги. Они успели налиться свинцом за вечер, спина ощущалась куском дерева, голова гудела. Он любил музыку всегда. «Открытый микрофон» приблизил его к ней. Но сегодняшние пацаны-рокеры оказались уж слишком энергичными. Хотя народу это нравилось. Главное, что народу нравилось.
Вокалист взял очередную высокую ноту, всю толпу будто качнуло волной, и тут же раздалось оглушающее «У-у-у-у!». Хью устало закрыл глаза, пропуская через себя весь этот шум.
Точно, рок-концерт. Хорошо, что при переделке бара он догадался обшить стены звуконепроницаемыми панелями. Иначе здесь уже была бы полиция и злые соседи.
– Привет, здоровяк! – прокричал кто-то совсем рядом.
Он открыл глаза и повернулся на голос. Взгляд наткнулся на девушку, появившуюся на высоком барном стуле. Джудит. Хью даже не заметил, как она отделилась от толпы и когда успела подкрасться так близко.
– Привет, – бросил он.
Снова поднялся на ноги, снова подошёл к стойке, согнулся и опёрся на неё локтями. Чтобы смотреть Джудит в лицо, а не заглядывать в глубокое декольте майки без рукавов. Хотя заглядывать туда давно бессмысленно: всё, что надо, Хью уже видел.
– Шумно здесь сегодня, – девушка скопировала его позу.
Хьюго повёл массивным плечом.
– Это бар.
– Даже в барах бывает тише, – она сцепила пальцы и опёрлась на них подбородком. Выгнулась. Большая грудь в белой майке легла на стойку. – Ты в прошлый раз так рано сбежал, – заговорщицки улыбнулась девушка.
Если обеденное время можно назвать словом «рано». Хью задумчиво почесал шрам на брови и подался вперед. К самому лицу, обрамлённому белыми кудряшками.
– Я ушёл в полдень, – проговорил он, почти ткнувшись носом к носу.
Чёрные ресницы Джудит опустились, взгляд метнулся к его губам.
– Но я еще спала.
– Мне нужно было забрать гитару.
Очередная песня закончилась. Хью покосился на сцену: мальчик-вокалист наклонился, схватил бутылку с водой и начал жадно пить. Устал бедняга. Столько надрываться можно только в юности. Потом уже хочется поберечь себя.
– Это не могло подождать? – прошептала Джуд в создавшейся паузе.
Хью снова вернул взгляд к её лицу рядом со своим. Отвлёкся.
– Что могло подождать?
– Твоя гитара никуда бы не сбежала, – нахмурились светлые бровки.
А да, та ночь. Ничего необычного. Он отпрянул от стойки, выпрямился.
– Я сдавал её в аренду, Джуд. Думаю, она уехала бы в Ланкашир, если бы я не забрал её вовремя.
Компания парней отделилась от толпы слушателей и подошла к бару.
– Гитара для тебя важнее меня, – успела прошипеть девушка, но тут же замолчала, почувствовав движение рядом с собой.
И это чистая правда. Гитара для Хью намного важнее Джудит. И Джудит это хорошо знает. В это время парни остановились рядом со стойкой, один из них облокотился на неё, отфыркнулся от длинной красной чёлки и постучал пальцами по дереву.
– Эй, нальёшь нам пива?
Пиво – это отлично. Можно отвлечься от разговора, который перестал быть томным. Хью кивнул, развернулся к кранам, подхватил первую пустую кружку. Потянул на себя рычаг, струя побежала по толстому стеклу.
В их свободных отношениях с Джуд нет ничего личного. Хью понятия не имел, чем она живёт в то время, когда они не спят вместе, и она так же не имела понятия о жизни Хью. Но периодически пыталась запустить в неё свой ядовито-желтый маникюр. Не слишком навязчиво, но пыталась. Скорее всего, ей было просто любопытно. Ни о какой привязанности речи не шло. После очередной ночи девушка имела свойство исчезать с радаров и появлялась только тогда, когда ей было нужно.
Такие странные, но удобные отношения.
Пиво долилось до краёв. Хью отставил вторую кружку, наполнил поочередно еще две и вернулся к парням. Тот, что с чёлкой бросил на стойку несколько купюр. Пауза в сэт-листе музыкантов затянулась: то ли певец выдохся, то ли закончился репертуар, но пацаны на сцене до сих пор не начали играть. Вокалист всё еще хлестал воду уже из второй бутылки и о чём-то переговаривался с коллегами.
Компания отошла от бара и смешалась с толпой. Джудит проводила их тощие задницы тоскливым взглядом.
– Поедем ко мне после закрытия? – пробормотала она, снова развернувшись к Хью и облокотившись на стойку.
Красивая грудь в декольте снова легла на столешницу. Призывно, красноречиво. Его взгляд сам метнулся к белой коже. У кого бы не метнулся? Периферическим зрением Хью уловил момент, когда на лице Джуд расплылась хищная улыбка. Именно на это она и рассчитывала. Но просчиталась. Сегодня её декольте не вызывало никаких эмоций.
– Не выйдет, – он вяло пожал плечами. – Я слишком устал, чтобы куда-то ехать.
– Тогда поднимемся к тебе.
– Ты знаешь, что ко мне мы не поднимемся.
– Фу, ты гадкий, – она надула губы, отпрянула от столешницы, скрестила руки на груди. – Хоть разок мог бы пригласить.
Джудит ни разу не была в его квартире над баром. Там, вообще, мало кто бывал. Хью чётко обозначил этот момент уже давно, однако это не мешало девушке пытаться проникнуть в святилище. Зачем?
Он закатил глаза, опёрся ладонями на дерево столешницы и навис над нею большой тенью.
– Бабушка не будет рада слушать твои стоны.
– «Бабушка не будет рада», – едко передразнила она. – Уже давно пора сдать старуху в дом престарелых.
И снова ярко-желтый ноготок попытался вонзиться в личную жизнь. Но это она зря.
– Осторожно, Джуд, – Хью прищурился. – Ты наступаешь не туда.
– Сколько тебе лет? И ты до сих пор живёшь с бабкой. Даже не можешь привести домой подружку, потому что там бабка!
Вот это точно зря. Полный, недальновидный просчёт. Хью снова погладил пальцем шрам на брови и скрестил руки на груди.
– Тебе налить чего-нибудь? – сухо спросил он.
Выгнать её из бара было бы совсем низко, хотя очень захотелось.
– Не переводи стрелки, – фыркнула девушка.
Парни на сцене снова взялись за инструменты, вокалист вернулся к микрофону и шумно в него откашлялся. Непрофессионально. Но так даже и хорошо. Теперь Джудит не сможет устроить скандал на весь бар.
– Наслаждайся концертом, – проговорил Хью, возвращая взгляд к девушке.
Её глаза удивлённо округлились.
– Ты серьёзно?
Либо она такого не ожидала, либо правда дура и не понимает, что зашла слишком далеко. Хью промолчал. Отвернулся к сцене. Гитарист ударил по струнам электрогитары, и из колонок вырвался оглушающий звук. К нему примешался бас. Бар утонул в этом диком гитарном запиле.
– Нет, Хьюго, ты серьезно? – попыталась рявкнуть Джудит, но услышал её, похоже, он один.
Серьезнее не бывает. Бабулю Беатрис ядовито-желтые ногти тыкать не будут.
– Я сейчас уйду, Хью. – Он невозмутимо поднял руку, почесал заросшую тёмной бородой щеку. – Если я уйду, ты меня уже здесь не увидишь, – добавила девушка.
Эта связь давно начала тяготить. Стоило порвать её еще раньше, но Джудит постоянно возвращалась, и он шел у неё на поводу. Сложно отказать, когда всё самое нужное предлагают просто так. Однако без неё слишком грустно не будет.
Девушка продолжала сидеть на стуле и пялиться на Хью. Он чувствовал её яростный взгляд скулой. Сам смотрел строго на сцену. Музыканты взяли проигрыш, вокалист отошёл от микрофона и стал качаться под музыку, как маятник. Или сектант. Харизматичный пацан, возможно, с большим будущим. Хотя сколько их таких было в этом баре? Ни одного из них Хью больше не видел.
Джудит надоело ждать ответа. Она смахнула с глаз кудрявую белую прядь, соскользнула со стула и резко развернулась. Зад в короткой юбке круто завилял к выходу. Светлые кудряшки запрыгали в воздухе. Вот и всё. Хью молча проследил за тем, как открылась дверь, и его бывшая неизвестно кто вышла вон.
Как он вообще вляпался в это всё? Как все, наверное. Около года назад Джудит вплыла в бар, так же виляя бёдрами, так же уложила грудь в обтягивающей майке прямо на столешницу и весь вечер пожирала Хью взглядом. Изучала татуировки на его руках.
– Обожаю мужчин с такими руками, – сказала она тогда.
Кто он такой, чтобы спорить? Спорить он не стал. Когда бар закрылся, Джудит оказалась с Хью в подсобке. И понеслось…
Он отошёл от стойки, вернулся к своему крепко сбитому старому стулу, снова тяжело на него опустился. Снова вытянул отяжелевшие ноги. Вокалист на сцене взял последнюю высокую ноту, от басов задребезжали пустые стаканы, рюмки и кружки. И тут же всё прекратилось. Музыканты сорвали руки со струн, пацан театрально упал на колени.
Касса кассой, но это первый и последний рок-концерт в «Чёрной кошке». Если бы лопнуло оконное стекло, было бы несмешно. Хватит на сегодня, хватит вообще. Всё-таки у бара более лёгкий и ненавязчивый формат. Хью уловил момент, когда вокалист дёрнул головой и, продолжая стоять на коленях, исподлобья посмотрел на него. Вопросительно. Почувствовал, что перегнул. Хью поднял руку и ткнул пальцем в татуированное запястье, будто на нём есть часы. Парень понятливо кивнул.
Пусть сворачиваются. Всем здесь пора отдохнуть, и Хью в первую очередь.
Вокалист поднялся с колен, прошептал что-то коллегам, и те принялись отсоединять своё оборудование. Толпа нескладно загудела. Парень обернулся к публике и поднял руки в успокаивающем жесте.
– Да-да, ребята! – уже без микрофона прокричал он. Как он еще может кричать? – Знаю, было круто, но нам уже пора. Вы классная публика! Надеюсь, встретимся еще и не раз.
Это вряд ли.
Хью устало потёр лицо ладонью. Снова липкое от духоты. Скорей бы на воздух.
– Наконец-то она ушла, – прозвучал фальцет со стороны стойки.
Хью уронил руку и повернулся. Отделил взглядом от толпы лысого мужчину с пачкой цветных бумажек в руках. С «козлиной» эспаньолкой и закрученными усиками под носом. Том. Странный Том, который постоянно ошивается здесь неясно зачем. Пьёт он обычно мало, к музыке дышит ровно. И вообще, он вроде бы фотограф.
– Кто? – Хью сдвинул брови, глядя на смешную тонкую бороду.
Том кивнул в сторону выхода.
– Кучерявая блондинка.
– А-а… – протянул Хью. – А ты зачем снова здесь?
– Я всегда здесь, – он влез на стул. – Даже когда меня нет.
Странный тип. Немного ненормальный, но таковы, наверное, многие творческие личности. На дерево столешницы опустилась пачка цветных листов и раскрылась веером. Хью поднялся со стула, бросил взгляд на веер.
– Опять флаеры? – он подошёл ближе. – Что на этот раз?
Взгляд Тома тут же стал фанатичным.
– Перфоманс! – выпалил он. – Хочешь пойти? Всего десять фунтов за вход.
Его идеи часто отличались оригинальностью. Странные выставки, голые люди, бесплатная выпивка…
– Я лучше куплю себе пива, – пробормотал Хью, упираясь ладонями в столешницу.
– У тебя полно пива.
– Точно. Значит, не куплю.
Том скорчил скептическую гримасу, но промолчал.
По бару пронёсся резкий высокочастотный звук, больно ударил по ушам. Хью поморщился, рванул вверх руку и прижал пальцы к виску. Посетители издали недовольный стон, лысый Том крутанулся к сцене.
– Простите! – прокричал вокалист. – Мы случайно.
– Руки из задницы, – пробурчал Том, снова поворачиваясь к бару. – Слушай, я, вообще, по делу подошёл.
Посетители тонкой струйкой потянулись к выходу. Либо устали, либо фокус с аппаратурой умерил их энтузиазм.
– Флаеры можешь оставлять, – Хью указал взглядом на пёструю пачку на столешнице. – Кто-нибудь заберет.
На самом деле, вряд ли. Девяносто процентов из того, что оставлял здесь Том, в итоге уходило в урну. Завсегдатаи «Чёрной кошки» мало смыслят в выставках боди-арта.
– Нет, не по этому делу, – отмахнулся гость.
Хью вскинул брови.
– Нет?
– Мне нужна помощь, – Том щелкнул пальцами и выставил указательный в его строну. – А тебе нужна работа.
А это уже выглядит как авантюра. Хью оттолкнулся от стойки и скрестил руки на груди.
– Не нужна.
– Ладно, – пошёл на попятную Том. – Значит мне просто нужна помощь.
– Какая?
– Мне нужна модель на фотосессию, – он нервно поскрёб пальцами лысину. – Всё уже оговорено, команда готова, студия заказана. Но модель заболела.
Брови Хью выгнулись еще больше. Шутник.
– Прикалываешься? – чисто риторический вопрос. – Где модели и где я? Джудит не ошивалась бы здесь, если бы я знал хоть одну модель.
– Джудит – это…. – Том ткнул пальцем себе за спину.
– Да.
– Оу… – он надул щеки, но тут же выпустил воздух. – Но я не о том. Мне нужен мужчина-модель, – указательный палец снова ткнулся в Хью. – Ты.
Он, должно быть, ослышался. Голова гудела уже слишком сильно, и всё что угодно могло показаться, послышаться, привидеться. Хью сдвинул брови, всмотрелся в лицо с закрученными усами… Какое-то подозрительно выжидающее лицо.
Нет, не ослышался.
Он недобро прищурился.
– Ты нормальный?
– Не отказывайся сразу, Хьюго! – затараторил Том, подпрыгивая со стула и перегибаясь через стойку. – Подумай! Это отличная работа, несложная, и такой шанс!
– Нет!
– Хью, пожалуйста! Когда тот парень позвонил и сказал, что болен, я сразу подумал о тебе! Прямо сразу!
– Ты сам болен, Томас. Подлечи голову.
– Нет! Ты только посмотри на себя! – он снова разогнулся, указывая на Хью, как на экспонат. – Такой фактурный, а пропадаешь здесь, и никто тебя не видит!
– Меня многие видят. Посмотри, как много людей меня видят.
– Это другое! – Том нервно отмахнулся. – Эти руки, шрам, татуировки. Этот рост! Какой у тебя рост, Хьюго? Не меньше шести футов! А может, семь? Ты не задеваешь головой люстры?
Господи, он сошел с ума. Просто сошёл с ума. Сегодняшний вечер уже исчерпал весь запас экстраординарности. Хью упёрся одной рукой в бедро, второй зажал пальцами переносицу. Зажмурился.
– Томми. Заткнись прямо сейчас.
Но тот, похоже, не собирался сдаваться.
– Я тебя умоляю, – он снова бросился на стойку, как на постель умирающего. – Один раз, только один. Больше просить не стану. Съемка завтра, всё отменять и переносить уже не вариант, а я больше не помню никого с таким же типажом и фактурой!
Еще оставшиеся в баре посетители начали оборачиваться на бурную дискуссию. Пацаны на сцене уже откровенно ухмылялись, скручивая провода своей аппаратуры и укладывая в кофры. Если Том хотел выбрать наилучший момент, он его выбрал.
– Господи… – Хью тяжело вздохнул. – Сколько?
– Что? – ошарашенно выдохнул тот.
– Цена, Томас, цена. Сколько?
– Триста фунтов.
Не так и мало за несколько часов бездействия.
– Ладно…
– Да? – оживился он.
Не поверил своему счастью.
– Да, – Хью закатил глаза. – Где и во сколько?
– Недалеко, в Ротерхите. В час.
– Я приеду. А теперь иди отсюда.
Пусть проваливает и не веселит людей.
Однако Том еще не закончил.
– Подожди, – он распахнул тонкую спортивную куртку и всунул руку за её полу. – Давай подпишем договор.
На дерево столешницы незамедлительно опустился два сложенных в три раза белых листа. Хью вздёрнул одну бровь.
– У тебя и договор с собой?
– Я подготовился, – кивнул Том.
Действительно, подготовился. Провернул целую военную кампанию. Когда там заболел его модель, раз он успел так всё продумать? Хью развернул лист и беспомощно уставился в него. Очки он оставил в квартире наверху, ручку с собой не носил. Мелкий шрифт заплясал мелкими строчками.
Перед глазами материализовалась рука с выставленной на манер шпаги ручкой. Хью оторвал взгляд от бумаги и посмотрел на Тома из-под бровей.
– Я же сказал, что подготовился, – пожал плечами тот.
Ушлый проходимец. Хью выдернул ручку из тонких, почти женских пальцев и размашисто махнул по бумаге. Синяя подпись заполнила собой шестую часть листа. Если в договоре окажется что-то неприглядное, он просто затолкает эту бумажку Томасу в глотку.
– Всё, – пробормотал Хью, швыряя ручку на столешницу. – Можешь валить.
– Да, – встрепенулся Том. – Ладно. Спасибо! – резво сгрёб в кучу свои вещи и прижал к тощей груди. – Но… знаешь… Может, ты это… – он выставил палец и очертил в воздухе небольшой круг. – Побреешься перед тем, как ехать?
А это он зря. Очень зря. Хью сложил руки на груди, огладил короткую бороду.
– Знаешь что, Томми?
– А?
Он пригнулся к стойке, поставил на неё локти и поманил приятеля пальцем. Тот послушно, но осторожно подался вперед. Хью сузил глаза.
– Я и вся моя фактура шлём тебя в зад, – прошептал он почти в самое узкое лицо.
Тома нервно отшвырнуло назад.
– Ладно. Ладно, – он попятился. – С бородой тоже отлично. Я пошёл, да?
Хью кивнул.
– Иди.
– Ну, пока.
– Ага.
***
Дверь скрипнула, растягивая по молчаливой квартире неприятное «хр-р». Хью поморщился. Пригнул голову и бесшумно вошёл в тёмную прихожую. Прикрыл дверь.
«Хр-р».
Завтра же нужно смазать петли.
Однако, похоже, можно и шуметь. Под дверью бабушкиной комнаты виднелась тонкая полоска света. Не спит. Почему не спит? Уже поздно, обычно в это время свет не горит и квартира погружена во тьму.
– Это ты, Хьюго? – раздался резкий старческий голос.
Он щёлкнул замком, потянулся, нашел на стене выключатель и хлопнул по нему. Маленькая прихожая осветилась жёлтой потолочной лампой.
– Я, – пробасил Хью. – Ты почему не спишь?
– Ты устроил там сегодня настоящий ад, – едко сообщила бабушка. – Временами у меня трясся торшер.
Чёрт. Стены бара были обиты звуконепроницаемыми панелями, а потолок нет. При ремонте Хью логично рассудил, что его собственную квартиру от шума защищать нет смысла. Оказалось, не очень логично.
– Прости, – он повесил ключи на крючок и направился в ванную. На ходу схватил футболку на спине и стянул через голову. – Больше не повторится.
Бабуля промолчала. Она высказала свою чёткую позицию, услышала оправдания и решила, что на этом можно закончить. Как всегда. Хью вырос с такой манерой общения, поэтому ответа даже не ждал. Вошел в ванную, включил свет и там, крутанул кран в душе. Тёплый дождь хлынул из распылителя. Наконец-то. Счастье после душного бара.
Из прихожей послышались шаркающие неуверенные шаги и ритмичный стук палки. Бабушка вышла на разведку. Сейчас послушает, что в ванной льётся вода, развернется и постучит назад в свою спальню. В общем-то, так и случилось. Шаги заглохли сначала под дверью, а потом снова начали отдаляться, пока не исчезли совсем. Хью тихо хмыкнул, сбросил джинсы и вступил в душевую кабину.
Почему он живёт с бабушкой? Эта информация приводила в замешательство всех его женщин, не только Джудит. Но одно дело говорить об этом, когда тебе двадцать пять, двадцать восемь, может даже тридцать. И другое, когда на днях исполнится тридцать шесть. Все женщины Хью проходили те же стадии, что и Джуд. Удивление, смирение, желчную ярость. Всем им хотелось на первое место. Иногда справедливо, иногда не очень, как в случае с последней. В какой-то момент Хью просто перестал приводить их домой и знакомить со старой леди, чтобы оградить её от ненужных душевных потрясений. В неполных девяносто она каждый разрыв внука воспринимала как свой. Пусть и не показывала этого никогда.
Рассказывать женщинам о том, что бабуля его вырастила, а сейчас сама нуждается в уходе, Хью тоже со временем перестал. Их сочувствие и понимание притуплялось, и к концу отношений они все хотели отдать Беатрис Пирсон в дом престарелых. А Хью не хотел. Она же не отдала его в детский дом давным-давно, хотя могла так поступить. У неё была куча возможностей. Однако она все их отмела одним только скупым взмахом руки.
Так что сейчас Хью постоянно стоял перед выбором: привести очередную подружку к себе и всё-таки избавиться от старухи или ждать и смотреть, как подружка не сможет с нею ужиться. Он выбрал третий вариант из двух.
Вода тёплыми струями стекала с волос на кожу, расслабляла мышцы. Пар, скопившийся в душевой, добрался еще и до мозга. Хью крутанул смеситель, закрыл лицо ладонями, отёр с него воду. Спать. Пора спать. А завтра желательно не проспать до обеда и приехать вовремя туда, куда ехать нет никакого желания. Всё-таки Томас выбрал отличный момент для своей просьбы. Подойди он на пять минут раньше, когда пацаны еще не закончили выступать, и его просьба утонула бы в «аду», как назвала его бабуля.
Придерживаясь за край дверцы, Хью выступил из душевой, намотал на бёдра полотенце и толкнул дверь. Вышел в коридор, оставляя мокрые следы на деревянном полу. Из спальни старой леди всё еще просачивалась полоска света. Он подошёл к дверному полотну и стукнул по нему костяшкой пальца.
– Да? – прозвучал резкий ответ.
– Спишь?
– Нет, можешь зайти.
Хью перевел взгляд на свою голую мокрую грудь: капли воды сбегали с неё и исчезали в махровой кромке.
– Нет, – ухмыльнулся он закрытой двери. – Не буду тебя шокировать. Разбуди меня в десять, если я сам не встану.
– Как скажешь, – проскрипела бабуля. – Но ты можешь положить будильник себе под голову.
Без замечания разговор был бы не разговор.
– Я прошу на всякий случай, – пробормотал Хью.
– Я напоминаю тоже на всякий случай.
Он вздохнул, возвёл взгляд к потолку.
– Спокойной ночи, ба.
– Спокойно ночи, – отозвалась она. – Не закатывай глаза, милый.
– Я не закатывал.
– Не ври.
Хью тихо хохотнул и побрёл в свою комнату.
Ни одна его женщина не смогла ужиться с Беатрис Пирсон. А зря. Если пропускать мимо ушей половину её колкостей, она может сойти за самую милую даму в мире.
