Шутиха

Фантастика бывает серьезно-карикатурной — читаешь о галактической войнушке и видишь потеху.

Фантастика бывает шутливо-героической — читаешь о чудаках, а видишь сильных и гордых людей.

Но вот какой она еще не была: веселой, ироничной — и грустной, откровенной одновременно.

Читаешь о шутах, в прямом и переносном смысле. Читаешь и смеешься, пока дают, — вдруг смех прекращается и видишь не маски-амплуа, а живых людей; не героев, но нас самих. С некоторыми нашими скучными проблемами, которые вдруг обретают смысл в метафоре — отчетливый и точный смысл, хоронящий вражду праздника и будней, а взамен рождающий выбор «жить, чтобы цель достичь» или «жить, чтобы каждый день запомнился»; это необязательное противопоставление, это наивное «или», которое, как нам кажется, легко объехать, разбив жизнь на две (да хоть на тысяча две!) вполне благополучные части, на практике отчего-то часто становится проблемой.

Наверное, жизнь неделима как атом... И груз сожалений, которые нам приходится из-за этого носить в памяти, все сильней пригибает к земле.

Символическое сражение в финале весомее некоторых великих битв. «Я возьму сам» — масштабные фантомные победы при нулевой ценности жизни. «Шутиха» — драчка невеличка цветных и серых, вполне реальная битва, происходящая в сознании али в подсознании, в общем, в душе, — но фантастически перенесенная в реальность.

В итоге, такое погружение в «мелкотемье» почему-то трогает сильнее, чем приключения Билла в Галактике или Антона в Сумраке. Не припомню другой книги, где так контрастны и так совместимы смех и печаль.

Это же просто праздник какой-то!

Открываешь книгу и начинаешь, не всегда тихо, радоваться каждому слову.

Почему не всегда тихо? Потому что время от времени, как щенок, которому вдруг, случайно, досталась особенно вкусная косточка, начинаешь тихо повизгивать от удовольствия. А когда счастье зашкаливает, просто идешь и ищешь свободные уши, чтобы поделиться радостью.

Сначала ко мне ходил сын и зачитывал: «Ах, лето красное, убил бы я тебя, когда б не связь времен да Уголовный Кодекс!».

Потом за сыном и за мужем принялась ходить я. И мы смаковали каждую находку, каждый, найденный нами интеллектуальный деликатес, который мудрые, эрудированные, ироничные и чертовски находчивые авторы зарыли-закопали среди перлов, имя которым легион, рожденных самими авторами.

Нет, передать это совершенно невозможно.

Как невозможно объяснить дальтонику совершенство закатного неба в ветреный день. Как невозможно объяснить глухому волшебство сопрано в сопровождении рокочущего органа. Как невозможно объяснить штафирке, что делает адреналин с человеком в пылу боя.

Собственно говоря, перечень невозможностей можно продолжать и продолжать.

Другое дело, что из всего всегда есть исключения. Бетховен, будучи глухим, писал музыку. Я слышала о незрячих художниках…

Но ни разу, увы, не доводилось мне слышать о людях, лишенных чувства юмора, но при этом весело смеющихся над шуткой. Как и о тех, кто способен «поймать» идею или цитату, если прежде не был знаком с оригиналом. В этом проблема. Нельзя кормить младенца салатом оливье, он пока к нему не готов.

Так и с «Шутихой». Она требует некоторой интеллектуальной базы.

Но, если она есть, «Шутиху» надо читать. Не брать нахрапом, пытаясь галопом домчаться до вожделенного финала. Не гнать коней, не форсировать реку, не… Ее надо читать и смаковать, как деликатес, как редкое лакомство, как подарок.

Впрочем, если следовать философии Мирона, – одного из персонажей «Шутихи»:

– Вольному воля.

Кто хочет, тот будет искать, и найдет, и возрадуется.

И, продолжая того же Мирона:

– А пасомым – сарай!

В наш век отмены рабства далеко не каждый, увы, рожден свободным. В том числе в дегустации интеллектуальных деликатесов.

очнь утомительное чтиво, за «раскрашенным балаганом» повествования очень трудно уследить за смыслом текста.

Читать невозможно.

Пока читал, хотелось сказать многое; а когда закончил, не очень-то получается. Книга.. мм.. странная, хотя для Олди это как раз не удивительно. Фантастический элемент тут отсутствует, и на первый план выходит подтекст социальный, который имеется, пожалуй, во всех их книгах, но нередко скрывается за чем-то другим – фантастической составляющей, мифологией, сюжетом, в конце концов. Здесь же сюжет, в общем-то, совершенно обычный; ну да и не в нем суть. А в чем? В языке, в образах; в рвущейся связи времен; в той же социальности. Необычная книга. Веселая? Безмерно. Грустная? Не в меньшей степени, пожалуй, хоть это и не столь заметно. К какому жанру ее отнести? Не знаю. Фарс, трагикомедия – это, наверное, ближе всего.

Вообще, создается такое впечатление, что книга эта написалась на каком-то внезапном порыве; авторов тут несло сильнее и много удачнее, чем Остапа Бендера на собрании Союза Меча и Орала. И в итоге получилась одна из лучших книг Олди.

Нехарактерная для Олди книга, и что она делает в серии «Чистое фэнтези», конечно, не понятно. Скорей уж бытовая сатира с отдельными фантастическими деталями для удобства повествования.